Kitabı oku: «Красный лёд», sayfa 3

Глава 5

День третий. Как ни в чём не бывало, Тимур следующим утром встаёт – не свет не заря, первым снова. Готовит завтрак. Учитывая пожелания туристов, варит им макароны, тушёнку заменяя консервированными сосисками. Закончив с готовкой, зовёт к столу:

– Девушки, прошу на завтрак! – проходя мимо женской палатки, крикнул он, сопроводив призыв стуком половника по своей алюминиевой миске.

– Парни, подъём! Еда на столе! – входя к себе в палатку, оповестил он.

Ни Адам, ни Дима не спали, лежали злющие, слушали, как Тимур хозяйничает. Адам, не выдержав, заявил:

– Ты чего раскомандовался?

– Я не раскомандовался, а приглашаю к столу, – слова Тимура прозвучали примирительно, хотя зрачки укололи руководителя похода рапирой вызова, мол, давай, скажи что-нибудь ещё, рискни.

– Нам спешить некуда, – нарочито зевая, сообщил Дима.

К столу все выходят вовремя, – не холодное же есть, – и в дорогу отправляются все вместе: глупо делать вид, что занят, тянуть время праздно шатаясь по полянке. Халявить для людей, которые привыкли честно работать, труднее, чем умирать на ходу. Как и в прошлые дни, Тимур всех подгоняет. Он как будто специально действовал всем на нервы. Сделав противоположные выводы ожидаемым после вчерашнего, он не стремился всех обогнать, Тимур заставлял всю группу идти быстрее. Сам он возглавлял человеческую многоножку: со стороны кажется, что он не чувствовал усталость; что для него раз плюнуть на одном дыхании обогнуть земной шар. Он шёл, а мыслями витал далеко: под хруст веток, шуршание листвы он вернулся туда, в тот тёмный период жизни, когда запутался…

На белом экране тревожно пульсировала надпись – "Для служебного пользования". Потом в ушах послышались нарастающие крики: "Великая Россия или смерть!!!" – и вот Тимур оказался вновь там, на футбольным поле, где впервые встретился с Ведуном.

Они пришли из ниоткуда, так, во всяком случае, показалось Акулову. На поле из соседнего леска выполз туман, а из него возникли они. Шобла ублюдков атаковала, налетела лавой, взяла в ежовые рукавицы окружения. Началась потеха. Тимур бился в первых рядах, на него вылетел крепко сбитый боец в камуфляжных штанах и короткой кожаной куртке с дополнительными нашлепками на плечах. У бойца тёмные зрачки горели, как у кота: крепко сжав челюсти он раздавал тяжеленные плюхи, валя товарищей Тимы штабелями, отправляя общаться с галюнами одним точным выверенным попаданием в бороду. Тимур не думал, он кинулся нокаутёру навстречу. Заруба на ближний дистанции – кто кого уронит. Оба били с уклонов, шараша крюками по всем этажам. Акулов пропустил боковой в висок, в глазах потемнело, он вынужден был сделать шаг назад. Его противник, поняв, что побеждает, раскрылся, на этой ошибке Тима поймал врага. Легко подскочив на месте, он выбросил колено, угодившее урождённому лесорубу сбоку в челюсть – "Бдук" – враг на карачках. Добить Тимуру ошеломлённого бойца не дали, его оттеснили от тела, забросав кулачными бомбами: видно, с ценным фруктом столкнула судьба Акулова, раз за него так впрягались.

Ту драку школьная команда Тимура проиграла. Когда его избитого, прихрамывающего на обе отбитые ноги, вели (тащили трое боевиков), он видел лежащих на травке знакомых хулиганов: их всех так отдубасили, чтобы надолго пропала охота бросать вызов объединённому отряду Ведуна. Часть убежала, а часть видела кровавые сны. Куда же тащили его?

Тимура грубо бросили под ноги, обутые в чёрные кроссы, какого-то типа. По здравым размышлениям над Тимуром возвышался сам командир своры жестоких крушителей Ведун. Неудобно валяться падалью перед столь значимой и ненавидимой улицей персоной. Тимур, преодолевая боль, поднялся. На него с сопереживанием во взгляде пялился тот самый рубака, которого он заставил нюхнуть сена. Так это и есть Ведун? За его плечами стоит парень с видеокамерой и всё снимает. Вот потеха-то сейчас предстоит! Набычившись, выставив лоб, Тимур ожидал наказания за то, что посмел приложиться к сиятельной роже этого засранца.

– Ну-ну, здорово ты меня, – вдоволь насмотревшись на Тимура, сказал Ведун, заглянув в камеру. Играл, сука, на публику. – Знаешь, что сейчас с тобой будет?

– От Ведуна добра не жди, – зло просопел Акулов.

– УУУ! – замахнулся Ведун, но сделал это несерьёзно, а в шутку. Потом он легко, доброжелательно рассмеялся. – Ха Ха Ха Ха, – отсмеявшись, оставив на губах слабое подобие улыбки, Ведун участливо поинтересовался. – Что ты с ними делал, малыш?

Тима, ничего не понимая, молчал, следуя хорошему совету от бывалых людей – "Молчишь за умного сойдёшь".

– Ты хороший боец, а они все слабаки, безвольная шваль. Завтра о них никто и не вспомнит. Приходи к нам. Ты нужен шобле.

– Да пошёл ты, – Тимур не верил ни одному слову Ведуна, наслышан был о его штучках.

– Грубить не надо, – став сразу серьёзным, сказал Ведун. – Отпустите его, пускай чешет. Иди, чего же ты стоишь? Стрелять в спину не будем, – пошутил Ведун.

Тимура отпускали, а не опускали. Все эти волки стояли кругом, пялились, готовые в любой момент глотку ему перегрызть. Пора сваливать. Он повернулся, заковыляв к выходу с поля.

– Постой! – Ведун окликнул его. Да не просто окликнул, а догнал. – Возьми на всякий случай, – Тимуру предлагали разжиться на личную визитку Ведуна. Редкая честь, не каждому выпадало знать номер мобилы Ведуна. – Передумаешь, звони.

Поколебавшись секунду, Тимур карточку взял. А что? Ведь его это ни к чему ровным счётом не обязывало. Так он тогда подумал, а в дальнейшем кусочек зеленоватого лакированного картона стал пропуском в другую жизнь. Лучше бы он тогда отказался. У таких людей, как Ведун, ничего нельзя брать из рук, иначе станешь зависим от него, его безумных идей, стиля хищного существования.

Драка. Осень. На окраине города, рядом со свалкой намечается побоище. В первых рядах банды Ведуна стоит Тимур, он рад и горд, что ему доверили играть первую скрипку в предстоящем столкновении. Кто они, сегодняшние его кровные враги? Не имеет особого значения, как говорит Ведун. Всех под каток, под один жернов. Перемелется, партия будет.

Впереди на десять шагов маячит Ведун, сменивший куртку на короткий, но тоже кожаный плащ. Его голову надёжно прикрывает мотоциклетный шлем. Он ходит, заложив руки за спину, смотрит на стоящего стеной противника. Вражеские бойцы, взявшись под локотки, подготовились к атаке, таких опытных просто так не взять. Ведун это понимает, отчего и нервничает. Градус нетерпения в голове лидера растёт, пока термометр не лопается, тогда он срывает с головы шлем, бросая его во врага. Бросил и побежал один против всех, за ним, понятное дело, полетела вся кодла. Победа в том бою далась мучительно. Семь раз налетали ведуновцы на строй ветеранов уличных воин, встречающих атаку дружными пинками; семь раз, неся потери, откатывались назад. На восьмой нескольким бойцам удалось, вклинившись в строй, порвать цепочки врага, закрепиться внутри их квадрата, растащив защитную фигуру по сторонам. Добивал упавших ему под ноги Тимур с неизвестным дотоле его душе злорадством, стремясь выщемить так, чтобы враг, поднявшись, не ударил в спину.

После этой знаковой битвы (не пионеров разбили, а матёрых хулиганов, выживших ни в одной десятке уличных мясорубок), Ведун устроил посвящение воинов в актив банды. Выстроив всех в линию, он прошёлся перед парнями туда-обратно, остановившись прямо посередине шеренги. Е*анавты стояли помятые, но довольные. У кого нос набок, у кого глаз заплыл, а кто, не досчитавшись передних зубов, злобно щерился на командира.

– Не ждите ничего хорошего. Учтите, вы все, и те дураки, кто захочет к нам присоединиться, всегда так будут выглядеть. Запомните – всегда. Никаких пряничков, одни увечья. Я – это вы, вы – это я! – Потом, через пару лет, на выпускном в "Пламени" этот лозунг зазвучит в ушах Тимура по-другому, заиграет красками иного смысла, а пока он орёт вместе со всеми: "Я – это вы, вы – это я!". – С образом уличного вождя в душе.

– Судьба благоволит сильным! А теперь марш, марш…

Через две недели после битвы на свалке кривая свела банду Ведуна с толпой гуков. В парке на полянке схлестнулись две силы – Европа и Азия. Гуки, подогретые выпивкой (хотя вера им запрещал, но столица кого угодно развратить может) дерзко полезли на рожон. Их в два раза больше, чего же не проявить агрессию? Полезли и нарвались. За пять минут от них мокрого места не оставили. Большинство сбежали, так и не вступив в драку, увидев, чем дело обернулось для самых смелых из них, прыгнувших первыми. Кого-то из гуков завалили. Одну личность с раскосыми глазами взяли в плен. Обмякшего гука, чернявого и мелкого, ватага молодчиков утащила с собой. Допрос проводил Ведун. Вождь проводил, а Тимур смотрел, не отворачивался, учился.

Гука поставили на колени, отобрали телефон. Обойдя его по кругу несколько раз, Ведун обратился к гуку напрямую:

– Не советую делать вид, что ты по-русски не понимаешь. Понял? – начал Ведун спокойно, без нервов, говорил, как с давним приятелем.

– Да.

– Хорошо. Раз ты такой понятливый, называй своих дружков с кем сегодня тусовался. Имена? Где живут? Где работают?

– Я их не знаю никого. Сегодня у метро познакомились.

– Ха ха. А начал хорошо. Пи*да тебе, дурочка, – Ведун не грозил, он обещал. Знал эту его повадку Тимур, успел повидать за три месяца всякого кала.

– Не знаю. Ничего не знаю. Не знаю, – затвердил, как заведённый, гук. Он боялся, страшно боялся, но проявил завидное упорство. Многие бы на его месте сразу, обосравшись, выложили бы всё, что знали, и что нет.

– Хорошо. Своё-то имя не забыл?

– А?

– Тебя как зовут? – Ведун начал поддавливать. Вначале он давил голосом, а потом…

– Баглан.

– Баклан? – переспросил Ведун, а ребята заржали.

Гук яростно замотал головой, повторив:

– Баглан, Баглан, Баглан.

– Угу, – согласился Ведун. – Так вот уважаемый, Баглан, колись, кто с тобой был, а? Не хочешь. Смотри, пожалеешь.

Ведун стоял к пленнику боком: резко развернувшись, он надвинулся на него. В его кулаке сверкнуло шило. Как он успел его незаметно ото всех достать? Загадка. От запугивания Ведун перешёл к прямому действию. В бровь – раз, раз; из проколов показались капли чёрной крови. Гук закрыл лицо ладонями.

– Не ссы, Баглан, врать не буду, глаза не выколю, хотя мог бы, – так же быстро успокоившись, как и возбудившись, проговорил Ведун.

Парни, стоящие вокруг, дышали тяжело, многим не нравилось то, что происходило, но только не Тимуру.

– Лёшенька, дай-ка мне напильник, – попросил у толстячка идеолога простейший, надежнейший инструмент по развязыванию языков Ведун. – Не мнись. Знаю, у тебя всегда есть.

Лёшенька, пыхтя и краснея, полез за пазуху, вытащив короткий напильник с вершиной, обточенный в узкий клин. Такая примитивная заточка: глубоко засадить невозможно, а вот боль причинить, рану раскурочить всегда пожалуйста.

– Подержите его, – жёстко сказал Ведун, обращаясь к двум рослым парням – Торпеде и Дизелю.

Эти правые с радостью подчинились. Зная заранее, что произойдёт, Торпеда заломил руки гуку за спину, а его корефан схватил его за волосы и подобранной с земли палкой разжал ему челюсти. Ведуну оставалось лишь счистить напильником пыль с плохих зубов Баглана. – "Шир Шир". – Азиат потёк. Он, дёрнувшись словно дикий мустанг, замычал, язык у него высунулся, заползав розовым слизнем по ветке тёмных губ. От звука железа, стёсывающего эмаль, Тимуру стало не по себе, но взгляда он не отвёл, тренировал волю.

Продолжать пытку не имело смысла, Ведун правильно определил, что с гука достаточно. Азиат сдал дружков, рассказав всё, что от него требовали. Кто бы не рассказал?

На новый год банду Ведуна остановили. Лидер забил стрелку с кавказом: условились биться двадцать на двадцать. Новый микрорайон, задворки мира. Вышли кавказцы – вышли ведуновцы. Вроде всё нормально, но в разгар махача к врагам пришла подмога в количестве ещё сорока чёрных рыл, причём вооружённых битами, ножами, палками. У боевых товарищей Тимура тоже была припасена сумка с опасным гавном – типа заточек, дубинок и тех же кастетов, но добежать до неё они не успели. Боец, охранявший сумку, стоял поодаль, а когда понял, что происходит, оказалось уже поздно. Уйти никому не удалось. Тела подбирали скорые, а сумевших встать на ноги забрали в мусарню. Тимуру удалось свалить по-тихому, незаметно. Он покинул поле боя, когда все остальные лежали, в том числе и Ведун, лицом вниз, уткнувшись в грязный снег. Тимур не знал кто, в конце концов, раскололся, но на всех членов банды завели уголовные дела, и на него, конечно, тоже. Вот так, пока они крушили врагов, всё оставалось шито-крыто, а стоило им проиграть, как попали под эмвэдэшный замес. С энтузиазмом прессовали их, а не чёрных, которые вовремя срулили, забрав своих раненных.

Акулову, чтобы не угодить за решётку, пришлось скрываться от слепого отечественного правосудия. Сидеть пять-семь лет он не хотел. После месяца скитаний приютили Тимура в пупке "Чрева Сырой Руды". Там ему обеспечили надежную защиту, решили все вопросы с полицией, обучили, перековав из безмозглой заготовки человека в свободную от предрассудков личность. Он давно хотел к ним попасть, ну вот и попал…

Вечером, перед остановкой на ночь, Тимур всё же оторвался от полумёртвой от усталости группы, чтобы благоустроить площадку временного лагеря. Как только его красный рюкзак с синими вставками перестал мелькать среди стволов деревьев, Света подступила Адаму. Раз не получилось с одной стороны достать новичка, надо зайти с другой:

– Адамчик!

– А, что? – пробормотал в усы Адам. – Что случилось, Света?

– Что «случилось»? Ты ещё спрашиваешь? Долго этот ад будет продолжаться? Лично я на принудительные работы под надзором этого стебанутого не подписывалась.

– Ага, и я тоже, – тяжело дыша, согласился Дима.

– И мы! – Подняла руку Властелина, а за ней отметилась голосованием против принудительных работ Таня.

– Что, есть идеи? – Адаму самому не нравилось происходящее, но он просто ума не мог приложить, что предпринять.

– Это ты нам скажи про идеи. – Света завелась. Вчерашнего ей хватило с избытком, теперь она стартовала, как хорошая гоночная машина, с пол-оборота. – Ты руководитель, не говорю уже, что мужик и самый старший среди нас, вот и решай. Мы не отдыхаем, выбились в конец из сил. Этот придурошный не иначе, как угробить нас вознамерился. Разберись!

– Ага, Адам, разберись. Я помогу, если что, – обнадёжил Димон.

Адам, ничего не сказав, насупившись, зашагал быстрее, почти с той же скоростью как ушедший вперёд Тимур. Света сразу от него отстала, почувствовала, что дальнейшее давление излишне – и так мальчик на взводе.

Вечером, у костра ребята вели себя так, будто Тимура на свете не существует, общаясь исключительно между собой.

– Таня, подай, пожалуйста, соль, – обратился к девушке Дима.

Пока она искала коробок с солью, целую её горстку на развёрнутой бумажке протянул Димону Тимур. Дима, не обращая на его вежливую предупредительность внимания, дожидался услуги с солёным привкусом от Тани.

– Спасибо.

– Завтра к полудню дойдем до речки: там, где поле начинается со скальными выходами, надо будет большой привал сделать, позагорать, – достав карту, пообещал Адам.

– Какой привал? Времени у нас нет большие привалы делать. Доберёмся до Рая, там отдохнём, – заявил, как отрезал, Акулов.

– Точно, выходной! – подняв к верху большой палец, сказала Света.

Услышав про выходной, остальные девчонки, захлопали в ладошки. Вроде и нет рядом с ними Тимура, вроде он и не возмущался только что предложением насчёт большого привала.

– Света, что за саботаж? Ты нам весь график сломать хочешь? – осознав групповой игнор, Тимур, понимая откуда уши растут, минуя марионетку Адама, напрямую обратился к зачинщице бунта.

Поджав губы, Света, выгнув острыми галочками обесцвеченные в белизну, как и волосы, брови, соизволила, сквозь зубы, пробормотать:

– Я не с тобой разговариваю.

– А я с тобой разговариваю! – пошёл на обострение Тимур. Наступил решительный момент – вскрывай или отваливай. Не дрогнуть, не оступиться, не совершить ошибку, тогда дальше будет привычнее.

– Чего ты хамишь? – возмущённо заявил Адам.

– Я хамлю? – Тимур мастерски сыграл безмерное удивление. Ни одной же Свете изображать оскорблённую невинность, он тоже может актёрствовать и не хуже неё. – Мне что, уже нельзя и поговорить с тем, с кем я захочу? – ирония в каждой букве. Тимур играл, а туристы и не понимали.

– С тобой никто общаться не хочет, – Света расцвела розой: вот он момент истины, момент мести. – Раз мы тебе разрешили с нами идти, веди себя подобающим образом. Не липни к нам. Мы будем делать то, что захотим. Дошло?

– Извините, я такой же как все, не убогий какой и, если я хочу с кем-то пообщаться, значит, буду общаться, нечего мне рот затыкать. Дошло?

–Ты по-русски понимаешь? Ты здесь никому не нравишься. Неужели так трудно это понять. – Света раздражалась всё больше, а Тимур, наоборот, кажется, становился лишь холоднее с каждой секундой.

– Почему? – включил круглого дурака, выкатив глаза, Тимур.

Все молчали, молчала и Света, у неё дыхание перехватило от злости, опять она ввязалась в спор. Не хотела ведь.

– Ну, почему? – продолжал настаивать Тимур. – Объясните мне, что я такого вам плохого сделал? Ничего удивительного нет в том, что мне, как любому нормальному человеку, хочется общаться. Молчите? Угу. Тогда запомните, если я к кому-либо из вас по отдельности или всем вместе обращусь, вы будете мне отвечать – отвечать хоть хором, хоть соло. Вы же не хамы?

Здесь не выдержал Адам, его прорвало. Подогретый призывами Светы, он срывался на крик:

– Оставь нас в покое! Понял? Не вынуждай меня объяснять тебе по-другому?

Адам допустил маленькую ошибку, угрожая Тимуру. Вместо "мы" он произнёс "я", тем самым подставившись под ответный удар. Обрадовавшись, Акулов, понизив голос на полтона, не то, что спокойно, а тихо так поинтересовался:

– Ну-ка, ну-ка. Ты что, угрожаешь? Думаешь раз больше меня, то и сильнее? – Хотя Тимур и был ростом выше среднего, но на фоне крупного, тяжёлого Адама, напоминающего мраморную скульптуру, он выглядел бледно: как заморыш дистрофик соловей разбойник по сравнению с Ильёй Муромцем. – Учти, болезный, я в любом случае останусь. Так что общаться вам со мной придётся, хотите вы этого или нет. – С этими словами Тимур, встав, отправился в палатку.

После ухода Акулова никаких обсуждений случившегося не последовало. Посидев без разговоров у затухающего огонька, все тихо и мирно разошлись спать.

Встав утром первым, Тимур, приготовив завтрак, позвал всех подкрепить силы перед дорогой. Никто не откликнулся. Не помогли ни душераздирающие вопли вокалиста популярной в прошлом веке трэш группы, ни звон миски мерзко дребезжащей под воздействием ложки. Ему объявили бойкот.

Взяв ведёрко, Тимур сгонял к ручейку за водичкой. Попробовал отпить, аж зубы заломило, настолько студёной она оказалась. Девчонкам досталось первым, отдёрнув входной клапан, он проник внутрь в ароматы мёда, молока, цветов и клубники. Тимур старался не шуметь. Получилось. Не спала лишь Татьяна, но и та ничего не успела предпринять. Выплеснув порцию холодка на завопивших от шока ледяного душа девчат, Тимур поспешил к себе, где опорожнил остаток воды в ведёрке на Диму и Адама. Крики и паника, паника и крики.

– Ты что совсем ку-ку? – выбравшаяся из палатки первой Властелина с обиженным выражением ребёнка на лице, наказанного не по делу, найдя Тимура, помешивающего в котелке перловую кашу, покрутила пальцем у виска.

На что Тимур флегматично заметил:

– Поторапливайтесь, друзья. Сегодня будет ливень. Нам надо успеть хотя бы десятку до его начала пройти.

Появившиеся за Властелиной мокрые парни в один голос возмущались:

– Ты чего творишь?

– В морду захотел? – добавляет – уже в единственном числе, Адам. Он, как и вчера, сорвался. Накипело.

– Давно пора, – подбадривала Адама покинувшая палатку Света.

Пропустив мимо ушей фразу Светы, Тимур продолжал провоцировать их номинального руководителя:

– Ага. Попробуй, храбрец. Ну чего же ты встал, очко сыграло? Давай, пока окончательно не обкАакался, – дразнил изломанным словом, провоцировал Тимур, – покажи мне на что способен.

– Ну что ты его слушаешь. Наваляй ему, раз так просит.

«Спасибо, Света» хочет сказать Тимур: не хватало маленького толчка, импульса, и вот она его нарисовала. Адам неспешно начал разминаться. По его замедленным, неловким движениям понятно, что драки он видел только в кино. Здоровый добрый увалень Адам по-настоящему последний раз дрался в пятом классе. Кстати, он тогда выиграл, задавил противника массой, что собирался сделать и сейчас. Ему немного не по себе, поджилки трясутся, но отступать он не собирается. Все члены клуба, собравшись в круг, наблюдали за ним и неподвижно стоявшим, нагло ухмыляющимся новичком.

– По каким правилам будем драться? – на полном серьёзе поинтересовался Тимур.

Адам решил промолчать. Подождав реакции на его вопрос, Тимур проинформировал Адама и зрителей:

– Хорошо. Предупреждаю, если не хочешь обсуждать правила, то я оставляю за собой право действовать в драке на своё усмотрение. По ситуации. Ты размялся? – с ехидцей поинтересовался Тимур.

Адам белым быком побежал на новичка. Наэлектризованная атмосфера, напряжённое начало, но без продолжения. Долгого противостояния не получилось. Отклонившись назад, отойдя немного в сторону, Тимур встретил Адама пулемётной очередью прямых ударов. Не успели туристы понять в чём дело, как Адам уже успел пропахать носом хвойную подстилку: напрягшись, он захотел встать, оторвал челюсть от земли, за что и получил точно по подбородку с ноги. Хлёсткий вышел лоу, как цепом, с характерным звуком, отправивший увальня баиньки. Акулову и трёх секунд не понадобилось для безоговорочной победы.

Застывшие на месте, потрясённые зрители, после заминки, дружно побежали к Адаму. Девочки, обращаясь к Тимуру, запричитали:

– Прекрати, перестань.

– Ты зверь! – выкрикнула Света. – «Ну конечно», – подумал Тимур.

Дима перевернул Адама, пытаясь привести того в чувство. Таня побежала за водой.

– Ой, а он не умер? – с притворным ужасом сказала Властелина.

– Нет. Пульс есть. – Дима держал голову Адама на коленях, приложив пальцы к его шее.

– Бедненький, – жалела Властелина поверженного походника, а у самой во рту от возбуждения пересохло.

Вернувшись с водой, Таня, намочив платок, положила его Адаму на лоб. Веки дёрнулись, закатившиеся глазные яблоки показали зрачки, Адам вернулся. Все жалели его, интересовались его самочувствием, параллельно порицая Тимура за жестокость. На все вздорные обвинения, посыпавшиеся в его адрес от разговорившихся туристов, он разумно ответил:

– Я честно его предупреждал. Он сам так захотел.

– Ага, чтобы его в голову ногами били, – тоном государственного обвинителя сказала Света.

– Он же мог сказать, как хочет драться, да хоть бороться, я бы против не был. – Пожав плечами, Тимур подошёл к Адаму. Света попыталась его не пропустить, но он бережно отодвинул её. – Ты, бро, молодец, поступил как настоящий мужчина, ответил за слова. Уважаю.

После чего Тимур чуть ли не насильно пожал плохо соображающему, что происходит, Адаму руку, а распрямившись, добавил, ни к кому специально не обращаясь:

– Здесь никто из парней меня побить не сможет, – говорил с расстановкой, ни в коем случае не хвастаясь, будто констатируя давно известный ему факт, расставляя вещи по своим законным местам. – Драться ни Димон, ни Адам не умеют. Не то что один на один, я вас двоих сразу уделать могу без особого труда.

Дима отвернулся. Он сознавал правоту новичка. Желание спорить утонуло в низу неприятно занывшего живота.

– Хвастун, – еле слышно себе под нос произнесла Света, помогая Адаму подняться.

Говорила она вполсилы, но Тимур ее прекрасно услышал. Помедлив, он надумал всё же ей ответить:

– Хвастун – это тот, кто болтает впустую. Я же за каждое слово, произнесённое мной, отвечаю. Что говорю, то и делаю. Раз сказал, что маршрут мы меньше, чем за пятнадцать дней пройдём, значит так и будет. Теперь собирайтесь, пошли, мы и так со всей этой дурью целый час потеряли.

– Ты в своём уме, он идти не может! – взвыла Света.

– Эй, Адам, ты как, в норме? – Тимур отреагировал мгновенно, спросив Адама. Вариант беспроигрышный. Не мог же руководитель группы после всего с ним с произошедшего удариться в нюни.

– Я в порядке.

– Угу. Тогда даю пять минут на сборы и в путь.

– Мы ещё не поели, – как старушка, заворчала Света. Хоть чем-то, да уколоть.

– А, да, – сморщившись, как от вкуса горькой пилюли, согласился Тимур. – Так зачем же дело встало? Рубайте.

Туристы подошли к костерку, стали наполнять вчерашней перловой кашей с тушёнкой (Тимур рассудил, что нечего их макарошками, да печенками баловать, пускай привыкают к каше) тарелки. Света стояла, прижимая тарелку к груди, и смотрела, как другие наворачивают, но сама себе не накладывала.

– Я его еду есть не буду, – ничего лучше не придумав Света, сделала фи.

– Брось, Свет, – ей, отрываясь от трапезы, будто бы невзначай, бросила Таня.

– Еда у нас, между прочим, общая. – Тимур, успев подкрепиться, сложить палатки, надевал, стоя за спиной Светы, рюкзак. На его реплику она не обернулась, просто сильнее вдавила пальчики в края тарелки, так что мясо под ногтями побелело. – Не хочешь, не надо. Властелина, держи хлеб, колбасу, сделай своей подруге бутеров, чтобы она от голода по пути не загнулась. – Вытащив буханку и колесо колбасы он протянул продукты Властелине, а та взяла, подчинилась.

Пока Властелина резала колбасу, Таня, упаковав свои вещи в рюкзак, приготовилась идти. К ней присоединился, выказав солидарность своей девушке, Димон. Властелина, Таня, Дима, признали власть Тимура. Оставались Адам и Света. Адам, получив триндюлей, не отказался подкрепиться перловкой. Закончив завтракать, он неторопливо приступил к сборам. Закончив, он помог Свете влезть в лямки её рюкзака. При ней, вместе со Светой, но без её участия происходила пускай и частичная, но капитуляция группы перед обстоятельствами в лице Тимура. Невыносимо, зубы крутит, а ничего не поделаешь. Терпи, глотай, и поджидай удобного случая для реванша. Так, по крайней мере, она себя утешала.