Kitabı oku: «Стояние на Угре», sayfa 4

– Умен твой сын Иван, – похвалил молодого князя и дядя его, Андрей Васильевич, – позволь, государь, показать тебе наши позиции.

– Пойдем, брат, – ответил ему государь. Как никого из братьев любил он младшего Андрея, один он беспрекословно признал власть Великого князя, и верен ему оставался до конца дней своих. Зайдя вперед скажем, что года не пройдет после великой этой битвы, и представится к Господу Андрей Васильевич, месяца не дожив до своих 28-ми лет, бездетный и неженатый, оставив по духовному завещанию уделы свои Великому князю, брату своему Ивану, чем еще больше укрепит власть Москвы и приблизит день создания Русского царства.

Взошли князья на холм над рекой Угрой. Темен был тот берег. Кротовыми норами смотрелись серые холмики татарских шатров. Вся земля была точно изрыта погаными. Возможно ли удержать такую силу, и не пустить ее через реку? – вот о чем думал Великий князь вглядываясь в сотни и сотни этих начинающих оживать муравейников. И подобно упрямым муравьям задышала, зашевелилась пойма реки Угры – а велика она! Не было нигде не в Европе, не в Азии такой огромной поймы – таких бескрайних заливных лугов.

На шестьдесят верст растянулось вдоль реки войско татарское. А русские князья расставили свои полки, с пушками и пешими с огненным боем, на перелазах. Вдоль же берега ходили конные полки, готовые встретить татар, если те рискнут вплавь броситься в реку.

Осветили спины русских князей первые лучи солнца. Точно сама Богородица своим поясом отделила свет русского воинства от тьмы татарского.

– Помоги же нам, Пресвятая Матерь Божия! – вознесли князья руки свои в молитве, – огради Своим водным Поясом землю Богом нам, грешным, данную. Не пусти поганых на русский берег!

– Пора брат, пора сын! – благословил Великий князь брата Андрея и сына Ивана, и сев на коней, помчались они к своим полкам, а Великий князь вернулся со свитою к русскому лагерю.

От рассвета до захода солнца, всего дня, 8 октября, пытались татары переправиться через реку.

Но грозно смотрели на них пушки у перелазов, и метко били русские пищали. Не то, что перебраться – не подступиться к бродам. Не было у Ахмата пушек, не мог он ответить русским, кроме как стрелами – не было доселе такого, чтобы пушки в поле использовать! А русские пушки, построенные итальянским мастером Аристотелем Фиораванти, били картечью далеко и метко. И берег русский был высок, когда как берег, где стояли татары – пологий. Много в этот день пало татар от пуль, ядер и картечи.

***

Не верил царь Ахмат глазам своим, не могла его поганая душа принять такого позора – он, Великий хан, царь Большой Орды, повелитель Руси, и не в силах перейти какую-то невеликую речку шириною в сотню метров!

Одетые по последней персидской моде, в шелках, парче и золоте скакали его мурзы¹⁹, на своих арабских скакунах вдоль проклятого берега, подбадривая своих багатуров²⁰. Но неприступен был берег.

– Где король Казимир?! – в бессилии кричал царь на своих тумэнбаши – мурз командовавших туменами²¹. – Где этот изменник! Почему он не привел своих рыцарей! Почему не пришел на помощь своему брату?! – не было ответа. И в страхе прятались мурзы, дабы избежать ханского гнева.

И еще три дня штурмовали татары перелазы. И не могли перейти реку – непреступной крепостью стал берег Угры.

– Дайте путь царю! – кричали татарские мурзы русским пушкарям и пищальникам, – или он силою дойдет до вашего князя, и не будет вам пощады! А пустите, царь милостив – дарует вам жизнь!

– О как шутят нехристи! – смеялись пушкари и пищальники. – А ну ка братцы, картечью по сыроядцам! – и отвечали мурзам залпами свинца и чугуна.

– Шайтаны неверные! – шарахаясь на конях от комьев земли, осыпавших их дорогие персидские одежды, ругались мурзы, и бежали к лагерю.

На четвертый день царь Ахмат приказал отступить. На две версты отступили татары от берега.

Две долгих недели тихо было на реке. Лишь редкие татарские смельчаки, больше для удали, подскакивали к воде, пускали стрелы и вызывали русских на честный бой.

– Милости просим! – приглашали с русского берега и хлебосольно осыпали смельчаков свинцом. Было, что смельчак «принимал приглашение» и валился в воду, сраженный меткой пулей.

Ахмат рискнул перейти ниже, по Оке, возле Опакова, но прознали русские воеводы. И на Оке татар встретили огненным боем.

Закрыла Богородица реку Своим Поясом. Не было татарам пути.

Тогда пустил Ахмат своих воинов разорить землю неверного короля Казимира. И запылали села и посады земли Литовской. Так мстил Ордынский хан своему брату и союзнику.

– Великий хан! – говорили мурзы, сидя на совете в ханском шатре, – травы коням много, еды воинам много, дождемся зимы, перейдем по льду реку и до самой Москвы погоним русского князя. И сожжем Москву. Не оставим камня на камне. Сам Токтамыш удивится твоей ярости! Смешаем Москву с землей, точно и не было этого города!

Царю понравились эти слова. Решено было ждать зимы.

***

– Притихли ордынцы, отец, – говорил князь Иван Иванович, – не к добру это. – Может литовцы близко?

– Нет сын, – отвечал Великий князь, – мой брат Менгли-Гирей такого красного петуха пустил по всему Подолью, что надолго Казимир это запомнит. Сейчас его литовцы, как за ветром за крымчанами гоняются. Не придет Казимир. Тут дело в другом – зимы царь ждет. Ясно это. Но далеко еще до зимы, октябрь не минул; будем Бога молить о провидении. Матушка, бабка твоя, сказала, что видение ей было, что устрашит Господь поганых, и не ступят они на русскую землю. Будем молиться.