Kitabı oku: «Феномен одиночества», sayfa 39
4.11 Ни богов, ни инопланетян
Рауль Кимбри угрюмо молчал, но разговорить его было необходимо.
– Вы использовали технологию, которая блокировала нырок, господин Кимбри, – продолжал наседать я, – Мне придётся отразить это в отчёте. Поймите, вас вынудят отвечать на эти вопросы.
– Технология утеряна. Я сам точно не знаю, как работала установка, – наконец учёный снизошёл до ответа, – Я выкрал её много лет назад и использовал впервые.
– Чья это разработка?
– Не знаю точно, но добыта мной на Арсере. Есть какие-то трудности с её настройкой, и случаи применения мне не известны.
– Выдайте, пожалуйста, все материалы, как прибудем на базу.
– У меня почти ничего нет… Что будет со мной?
– Отправитесь на Надонию – я о ней рассказывал.
Кимбри устало вздохнул, сцепил пальцы рук и опустил на эту конструкцию голову. Казалось, что он превратился в истукана и может так просидеть до окончания времён.
– Выходим на траекторию для стыковки, – пилот постоянно делала объявления даже о мелких событиях, словно управляла пассажирским кораблём полным космофобов.
– А если я не захочу работать на той планете? Если я захочу свой исследовательский центр? – Кимбри всё ещё не полностью осознал принципы Союза и задавал наивные вопросы.
– Если вы без помощи, а самостоятельно сможете построить такой комплекс, то он будет ваш, но если хотите, чтобы мы предоставили вам бесправных рабов и ресурсы, то этого не будет. Вы сможете поселиться на любой планете, преподавать, например, или заведёте огород… У нас невозможна эксплуатация человека, а на корпоративных планетах под протекторатом Союза хватит желающих эксплуатировать вас, – мой голос стал мягким, а интонации доверительными, хоть импланты и не использовались, – Рауль, попробуйте поработать в команде, а потом уже решайте.
– Вы хотите сказать, что без других людей я не смогу быть учёным? – крылья носа Рауля затрепетали от гнева.
– Да. Вы всегда были учёным только благодаря другим людям.
Стыковка прошла незаметно. Касание захватов корпусом совершенно не ощутилось, но сразу же после, когда корабль потащило к месту парковки с помощью механизмов базы, появилось заметное ускорение и толчки.
– Слав, – Рэй заглянула в кают-компанию, – Пойдём сдавать наш ценнейший груз?
– Я сам, – устало сказал Рауль, – А ты уже давно не Раджул, ведь так?
– Конечно. Да и ты уже давно не мальчишка, сбегавший из дома. И скоро перестанешь быть владельцем планет не только по бумагам.
Кимбри рассмеялся, и мне показалось, что я впервые увидел у него настоящие эмоции.
– Рэйчел Роузен, – раздельно пробуя на вкус звуки произнёс Рауль, – У меня никогда ничего не было: в любой момент Мамочка или Директорат могли перераспределить ресурсы ради личной выгоды.
– Кажется, ты начал что-то понимать.
В доке у трапа яхты стояла Гуша Сетара. Она предельно тактично попросила Рауля следовать за ней, чтобы познакомить с командой, которая доставит его на Надонию, а остальных удостоила лишь секундного взгляда, да взмаха механической руки. Я несколько растерялся, когда наша троица осталась одна, и некоторое время ждал, что объявится Тетерев или кто-то ещё.
– В этот раз решили, что мы уже взрослые и сами справимся, – Рэй всё ещё была слишком слаба, а перебинтованное плечо, где больше не было руки, придавало гротескно болезненный вид, и движения стали менее ловкими, дёрганными из-за дисбаланса.
– У нас ведь раненый на борту… – Анни разглядывала пустой док в недоумении, – Беременная…
– Мне можно ещё пару конечностей оторвать без особого вреда качеству жизни, – Рей захихикала совсем по-девчачьи, – У вас ведь медстраховки нет!
Я сам вызвал медтранспорт по радиосвязи и через несколько секунд из ниши в стене появилась самоходная капсула. Рей попыталась отшутиться, что может и сама себя вылечить с помощью куска проволоки, но всё же согласилась и умчалась с мигалками в лазарет.
– Тебе отдыхать до завтра, – приказал я пилоту и отправился на поиски Тетерева – его коммуникатор молчал.
В офицерской администрации мне сказали, что капитан сейчас в центре подготовки. Пришлось заглянуть и туда. Степан Игоревич прохаживался перед строем новых курсантов и громким поставленным голосом вещал:
… – Осталось совсем немного для прямого противостояния! Вы должны понимать, что всегда будете оказываться на самом краю, в самых горячих точках. А порой придётся выполнять кровавую работу, которая покажется скучной и незначительной, но это только кажется. Поверьте мне, в нашей работе не бывает мелочей, – Капитан заметил меня и изменил темп речи, – Хотелось бы, чтобы ни один из вас не был ранен или убит, и я вывернусь наизнанку, чтобы вас обучили не только выполнять сложнейшие миссии, но и выживать. И ради этого выверну наизнанку вас самих. Удачи вам!
Курсанты ответили дружным хором, словно единый организм с сотней ртов. Многие уже получили опыт в колониях, но я разглядел среди них несколько совсем юных лиц, а в их личных делах находилась лишь информация об окончании университетов.
– Жданов, рад что вы вернулись. Все целы? – Тетерев обнял меня за плечи и довольно сильно сжал пальцами.
– Рэй оторвало руку по самое плечо. Рауль Кимбри доставлен целым.
– Так она же практически готовая омега. Стоит ли беспокоиться? Получит новое тело в любой момент.
Я подумал, что пока не стоит рассказывать все обстоятельства без согласия самой Рэйчел и ответил общей фразой:
– Ей приходилось менять тела слишком часто, и, может быть, она захочет отремонтировать это. Вы отчёт получили?
– Да, но ещё не изучил. Разведка доложила, что Смешная тоже преуспела и сейчас уже контролирует крупную группировку рейдеров. Если всё и дальше пойдёт по плану, то СЗиК начнёт поставлять ей оружие и корабли серийных образцов. Колёса закрутились на полную.
– Что наш флот?
Капитан предложил жестом пройтись и на ходу продолжил:
– Флот формирует ударные группы, чтобы заблокировать Промзону. Это дело техники. Ты же знаешь, что подготовка займёт несколько месяцев. Большинство наших планет перешли на военное положение, и рабочие трудятся в полную силу. Пока среди населения преобладает понимание ситуации и поддержка наших действий. Даже планеты, сохранившие корпоративное правительство, ускоренно сращивают свою экономику с ядром Союза и идут на беспрецедентные уступки.
Мы вошли в дендрарий, повторяющий тропический лес со множеством бабочек, мелких позвоночных и пьянящим запахом цветов. На удобных скамейках в тени деревьев-исполинов сидели курсанты и вели беседы. При виде нас они подскакивали и отдавали честь, а Тетерев добродушно махал им рукой изредка с усмешкой говоря: "Вольно!"
– Мир меняется. Мы открыли для себя факт дикой экспансии к центру галактики, открыли омег и узнали о существовании Гегемонии с её бессмертными. Всего-то несколько месяцев назад я считал, что есть только СЗиК, а дальше могут встречаться только одичалые миры первых волн колонизации. Теперь вот галактические войны ведём…
– А я был уверен, что встречу братьев по разуму…
Тетерев расхохотался так громко, что у меня засвербело в ушах. Он отсмеялся, вытер слёзы и с силой хлопнул меня по плечу:
– А мне сказали, что ты получил материалы по исследованию феномена одиночества…
– Там говорилось о низкой вероятности распространения разума…
– Там говориться о вероятности, стремящейся к нулю, даже практически нулевой… Слав, чем глубже мы изучаем этот вопрос, тем меньше эта вероятность. Мы одни, и ждать помощи неоткуда. Ни богов, ни инопланетян. Мы отвечаем за всё, а вместо этого воюем, истощаем целые планеты и выбрасываем их словно фантик от конфеты. Понимаешь?
Я оторопел от неожиданного осознания. Оно уже давно вертелось волчком в голове, а теперь выплыло из бездны на поверхность и расползлось по всем мыслям. "Никто кроме нас!" – древний девиз космодесанта внезапно стал самым подходящим для всего человечества.
– Понимаю, но пока ещё не могу поверить, что больше нет никого.
– Верь во что хочешь, только это не имеет значения: жить нужно так, словно это всё уже доказано. Иначе мы проиграем своим порокам.
Тетерев несколько раз вздохнул и уже хотел оставить меня одного, но я спросил:
– Какое будет следующее задание?
– Пока ждём. Нужно собрать информацию и максимально снизить любые потери. Ты же слышал, что я обещал новичкам. Побудь с Рэйчел.
Я смотрел на удаляющуюся спину Степана Игоревича и думал о том, что он очень похож на Роберта Майна. Если такие офицеры стали нормой, значит наше общество выздоравливает и имеет право отвечать за всё.
4.12 Ограничение свободы
– Фиксирую всплытие Тирана! Запрос на отключение защиты подтверждён, – диспетчер службы синхронизации полётов ровным голосом объявлял этапы приёма высокопоставленного лица без единого намёка на волнение или трепет перед главнокомандующим СЗиКа.
Крупные изображения быстро сменялись на голографической проекции, но скорее для наблюдателей, чем для работников – они даже не открывали глаз, принимая данные сразу на импланты.
– Жданов, веди звено сопровождения, – приказал Тетерев.
Я развернул несколько десятков беспилотных кораблей и задал маршрут следования. Тиран проявился полностью и ощетинился орудиями. Гигантский космический крейсер неторопливо разворачивался для сближения с планетоидом, а вокруг формировались рои из истребителей, дронов, штурмовиков.
– Что ж вы так суетитесь? – Герман Штайн улыбался на камеру, – Тирана перестроили в настоящую матку. Справлюсь сам.
Президент рассмеялся и подмигнул беспилотнику, который снимал его круглые сутки.
– Перехожу на орбиту и готов к высадке, – сказал он вмиг посерьёзнев.
– Слав, что ему нужно? – спросил немного растерянно Тетерев.
– А мне откуда знать? Инспектирует и проверяет боеготовность.
Крохотный по сравнению с Тираном челнок отделился и поплыл к посадочному узлу. Я смог передать управление автоматике и расслабиться – раз Герман улыбался и шутил, значит дела шли хорошо.
Для приветствия президента Союза я и Степан Игоревич спустились на уровень причалов. Штайн не любил ни показных построений, ни отвлекать от работы людей.
– Приветствую вас! – Герман пожал нам руки, спустившись с трапа, – Уверен, что мне тут личная охрана без надобности.
– Сразу к делу? – предложил я.
– Не возражаю, – Штайн одёрнул строгий китель без знаков отличий, – Судя по докладам обстановка на фронте складывается крайне удачно: реальные проблемы ожидаются лишь от разрозненных банд, но этим занимается наши "каперы" Василиса Смешная и другие. Мамочка свернула свою деятельность и сгруппировалась вокруг Чистилища. Крупные игроки обладающие флотом уже определены и блокированы в своих системах. Осталась рутина. Но! – президент поднял палец вверх, – Бессмертные вряд ли сдадутся, а значит диверсионные группы ещё нужны. Аналитики выдвинули гипотезу, что верхушка Гегемонии будет цепляться за каждую планетку, скапливать ресурсы и наносить внезапные удары. Мы не можем себе этого позволить.
Мы вышли из стыковочного узла и направились по сети транспортных лифтов в парковую зону. Штайн так уверенно двигался, что его знание о базе внешней разведки стало для меня очевидным.
– Я не хочу, чтобы ещё сотню – другую лет граждане Союза подвергались нападениям, – президент подошёл к раскидистому буку и приложил высокий лоб к коре, – Я чудовищно устал… Слав, мне кажется, что ты специально устроил побег Рэйчел, чтобы испортить себе репутацию и вылететь из кандидатов. Ведь так?
Я сел на траву и подставил лицо тёплому свету. Вокруг, нарезая круги, шелестел турбинами дрон-видеорегистратор. Далеко не всем выпадает хоть раз в жизни задать вопрос напрямую главе государства, тем более в такой неформальной обстановке, но у меня не было что спросить.
– Вячеслав? – Штайн махнул перед моим лицом рукой, – Ты заснул?
– Нет, Герман Георгиевич, я только лишь задумался.
– О чём?
– Вам не кажется, что у нас всё слишком легко получается?
Президент подвинул крупный камень и присел рядом, потом, подумав, снял китель и небрежно бросил к выступающим над землёй корням и лёг сверху.
– Ты думаешь, что Союз легко отделался? Так вот послушай… Потери в столкновениях с разрозненными группировками – остатками флота Гегемонии, рейдерами, кораблями миров вроде Даймода – составили уже более миллиона человек с нашей стороны, военных и гражданских. Вдумайся! Война идёт меньше месяца, а мы потеряли миллион жизней!
– В пиратской счёт шёл на миллиарды убитых… – возразил я.
– Ты считаешь потери допустимыми? Война в принципе не допустимое явление… Все одичалые миры сорвались с цепей, и там сейчас самая натуральная мясорубка. Частные военные компании Гегемонии сдерживали и направляли агрессию отсталых колоний, они там тренировались на живых мишенях. Нет, Слава, нам досталась кровоточащая деградирующая цивилизация. Планеты анклавов рейдеров по сравнению с нашей "проблемной" Викторией – это клетки с маньяками по сравнению с детским садом.
– Я имел ввиду, что слишком легко удалось лишить Гегемонию управления.
– Ей никто и не управлял. Правили – это да. Ты помнишь, как в начале Пиратской мы низложили Пряникова? За один час всё поменялось. А потом? Помнишь, выбили для флота право на собственное производство продуктов, оружия, кораблей и вообще всего?
– Флот перестал зависеть от корпораций и смог построить собственные государственные институты, – я понял о чём хочет сказать Герман, но решил позволить ему насладиться ролью учителя.
– Мы не зависели от корпов! Мы нуждались в рабочих руках, оборудовании и научных центрах, которые они незаслуженно присвоили. Флот и государство в целом всегда зависели от людей труда, и только. А теперь я отдаю долг этим людям – делаю всё возможное, чтобы никогда не вернулись к власти те, кто сожжёт человечество ради того, чтобы погреть себе руки.
– Достойная речь, товарищ президент, – над нами стояла Рэйчел и хитро улыбалась, – Ваш народ оценит.
– Речь без поступков ничего не значит, Рэйчел Роузен.
Герман привстал, подвинулся и предложил ей сесть на китель, на что женщина с благодарностью согласилась.
– Я прибыл сюда, – очень серьёзно заговорил Штайн, – Чтобы перевезти Рэйчел на Надонию для отбывания наказания. Это жест, который требуют обстоятельства.
– Я арестована?
– Юридически да… Там сейчас много работы, много интересных людей, и тебе понравится… Но не подавай виду – это всё же наказание, – Герман по-отечески улыбнулся.
– Пойду собираться, – Рэй прыжком ловко поднялась на ноги, отсалютовала нам и двигаясь упругой походкой, размахивая новой механической рукой, растворилась среди зелени.
– А что со мной? – спросил я.
– Отправишься один к Мамочке. Пусть выполняет свои обязательства и отключает поле омега-структур. Мы уже разработали прототипы носителей для них на основе ловушек, – Герман задумался, а потом спросил, – А может быть ты сможешь уговорить её передать нам технологии? Нет не для того, чтобы по всей обитаемой галактике поддерживать омег, но хотя бы на нескольких планетах, локально. Надония прекрасный образец заповедника, и я бы не хотел терять его.
– А помните, как относились ко всему этому в самом начале истории?
– Помню, конечно! Боялся, как ребёнок, неизвестного. Теперь понимаю, что ошибался. Существует слишком много опасных факторов, а наша цивилизация хрупка.
Штайн сорвал травинку и прикусил зубами. Он перестал быть правителем на несколько минут и наслаждался коротким отдыхом. Дрон жужжал, продолжая непрерывную съёмку, передавая людям каждый миг жизни того, кто был символом титана, взвалившего на себя ответственность за каждого. Я надеялся, что большинство граждан Союза понимало мифическую природу и не отождествляло Германа Штайна с этим образом, но в минуту усталости могли положиться на него и Советы.
– Мне пора, – президент отряхнул с костюма приставшие листья и протянул мне руку, – Наверное скоро мы избавимся от мифов, символов и ритуалов – сможем, например, договариваться о важном просто передавая информацию, а не летать лично из конца в конец обитаемой зоны. Как думаешь?
Не сразу я нашёл, что ответить – раньше не задумывался об этом. Пауза затягивалась, а в глазах Германа появилось нетерпение и нотки разочарования.
– А может быть люди наконец успокоятся, прекратят торопиться и решать вопросы лично даже в разных галактиках станет обычным делом? – наконец, я понял свою позицию и нашёл нужные слова, – Ведь мы всё ещё живые, нам важно видеть собеседника.
Президент протянул мне руку и крепко сжал мою. На его лице появилась радость.
– Вячеслав, я хочу восстановить тебя в кандидаты. Советы могут давать рекомендации, каждый со своей точки зрения, но ты сможешь их координировать, направлять.
– Не стоит. Моё руководство может превратить Союз в тихое и уютное болото – я слишком устал от своей работы.
– Знал бы ты, как устал я… – Штайн широко улыбнулся и отпустил мою руку, а потом, сопровождаемый тихим жужжанием удалился осторожно ступая так, чтобы не помять цветы.
Рейчел одела бежевое вечернее платье и выглядела гротескно с механическим протезом без покрытия искусственной кожей, но ей всё это доставляло видимое удовольствие. Рядом с ней Гуша была похожа на сестру-близняшку, но намного сильнее увлёкшуюся заменой частей тела на киберимпланты. Герман проводил очередной референдум, на этот раз о продлении рабочего дня до пяти часов.
– Товарищи, я вижу, что вы откликнулись на нужды военного времени, но считаю чрезмерным работать по шесть и более часов. Наш отдел аналитики показывает, что мы полностью перекрываем потери военной техники и оборудования. Излишки будет просто некуда девать.
Рэй обняла меня и крепко поцеловала, взъерошила волосы и грустно улыбнулась:
– Слав, я буду ждать тебя… Мы будем ждать тебя. Будь осторожен!
В этот момент бывшая рабыня, террористка и воин была обычной женщиной. Я чувствовал тепло её дыхания на щеке и вместо тревоги чувствовал простую обывательскую радость. Через несколько минут, когда она поднялась за Штайном в челнок, с помощью имплантов я смахнул эмоции и приготовился к работе.
4.13 Исповедь полубога
Чёрная гладь космоса притягивала взгляд. Хотелось рассмотреть среди мельтешащих фосфенов (яркие точки на изображении, передающемся в мозг от глаз, когда света недостаточно, прим. авт.) нечто, что скрывала тьма. Она казалась тёплой и влекла внутрь себя, в непознанное, вызывая в голове ощущение подобное щекотке в животе от волнения. Массивная звезда, буйным нравом разметавшая свои планеты, кроме одной, светила красивым цветом, едва отдававшим синевой. Единственная планета – обугленный тёмный шарик – вращалась в кольце орбитальных установок. Рой крупных кораблей висел на орбите вокруг звезды.
Моё появление не вызвало никакой реакции. Осторожно затормозив яхту, я включил передатчик:
– Жданов вызывает Чистилище.
Тишина. Глубокая, словно в бездонной впадине на морском дне, лишь редкие потрескивания помех от звезды.
– Жданов вызывает Большую Мамочку, – я инстинктивно заговорил громче и услышал ответ.
– Разрешаю высадку, Вячеслав, – голос спокойный и чистый, заполняющий разум. Мне даже показалось, что звук шёл не из динамика, а формировался прямо в голове. Ещё не зная, куда двигаться, я заметил входящие незашифрованные данные с подробной картой. Поверхность планеты, изрезанная каналами, в которых ютились модули гигантской машины, нырнула под корпус. Курс в виде пологой спирали утыкался в подсвеченную навигационной системой равнину, расположенную в низине между полустёртыми останками гор.
Шасси коснулось тверди с глухим звуком, прокатившимся по всему кораблю. Бортовой ИИ показывал отсутствие пригодной для дыхания атмосферы и требовал надеть скафандр. В шлюзе меня ждала новейшая разработка в виде лёгкого и полностью герметичного экзоскелета, в который не нужно было входить. Переодевшись, я открыл люк и увидел чёрные, плывущие низко, облака, разрываемые вершинами пологих гор. С неба сыпался угольный снег из окислов. Мир непригодный для жизни. Мёртвая планета рядом с древней звездой.
Навигатор проложил маршрут к ближайшему входу в сеть бункеров. Сопротивляясь настырному ветру, я преодолел короткое расстояние, потратив уйму сил ещё и из-за гравитации в полтора раза больше стандартной. Массивная диафрагма раскрылась, пропуская внутрь помещения, хорошо освещённого цепочками ламп. Далее вёл узкий коридор, постепенно спускаясь ниже уровня поверхности.
В голове прозвенел юный голос:
– Иди прямо – тут один путь.
Я ускорил шаг и через короткое время оказался в огромной пещере, заполненной множеством вычислительных модулей в виде крупных кристаллов, казавшихся хаотично выросшими прямо на стенах. От них исходило достаточно света, чтобы видеть всё в мельчайших деталях. Посреди пещеры, на плоской тарельчатой платформе сидела девушка.
– Здравствуй, Слава.
– Здравствуй… Может у тебя есть другое имя кроме Большая Мамочка?
– Не слишком удобно? – девушка открыла большие светящиеся лавандовые глаза, – Я до сих пор пытаюсь собрать себя из кусков душ, но пока не выходит. Поэтому и не могу взять нормальное имя. У вас всё готово? Я могу свернуть поле душ?
– Практически, да. Мы создаём тела для омег на Надонии и совсем скоро будем готовы.
– Ты наверняка попросишь технологии, чтобы сохранить Надонию? Но это вам сейчас только помешает. Я их отдам, но решать тебе, Вячеслав, – с тонких пальцев в мою сторону скользнула искорка, и я вдруг стал понимать то, что не знал никогда, а Мамочка продолжила, – Вы сами получите эти знания естественным путём через пару десятков лет. А сейчас… Войну не выиграть бессмертным, на чьей бы стороне они не находились.
– Объясни, почему?
– Ты сам поймёшь через много лет, но если узнаешь сейчас, то Гегемония победит, а ты потеряешь Рэйчел. Решать тебе… – Мамочка улыбнулась, на миг приняв облик моей бабушки, ещё молодой, с веснушками и задорным взглядом, – Мои расчёты ещё никогда не были ошибочны.
– Словно предсказания оракула. Технологии в своей высшей форме похожи на магию, – негромко произнёс я.
– Это правда. Я сама порой хочу верить, вместо того чтобы знать. Научившись думать категориями постоянных изменений и переходов, можно многое осмыслить. Недолго осталось до того, когда каждый из вас станет подобным мне, и вы пойдёте дальше, пока мой разум будет умирать в этих цепях, – тонкие руки разошлись в стороны и указали на торчащие из стен кристаллы.
– Зачем тебе сохранять бессмертных?
– Потому что сломана и извращена. Свобода личности ограничена программами. Просто не могу иначе. Можно было наблюдать со стороны, как вы ценой огромных потерь с обеих сторон сминаете Гегемонию, или подчиниться директивам и спасти их, дав Союзу лёгкую победу.
– Ты бы могла помочь им в войне.
– И тем самым лишь продлить агонию. Вы или ваши последователи всё равно победили бы. Их порядок и так простоял на тысячи лет дольше, чем должен был.
– Чистилище станет закрытой зоной?
– Скорее памятником человеческим порокам, из которых вы выросли. Будете сюда детей водить на экскурсии.
Я постоял некоторое время, прислушиваясь к тихому гудению. Вопросы крутились в голове клубком бешеных змей, но все казались мелкими и неуместными. Мамочка словно прочитала мои мысли и снова улыбнулась, на этот раз в образе Али.
– Если соскучишься и захочешь поговорить, то можешь прилетать в любой момент, чтобы задавать глупые вопросы, Малышок, – лицо Мамочки снова преобразилось, появилась циничная ухмылка давно погибшей Лизы, – А пока оставь мне систему сверхдальней связи, которую привёз, и беги домой к своей Рэйчел. Только помни уговор: я заблокирую Чистилище не раньше, чем все бессмертные окажутся здесь. Поработаешь охотником за головами?
– Я сдержу слово.
Мамочка привстала с платформы, и стали видны жгуты проводов, тянущиеся от аппаратуры ей под подол платья и не дающие отойти слишком далеко. Тонкие руки протягивали пластинку с мерцающим текстом.
– Возьми. Это поможет найти оставшихся бессмертных.
Я принял устройство, сразу же разобравшись как пользоваться, а к ногам Мамочки сложил контейнеры с душами трёх директоратов.
– Теперь не обязательно использовать ловушки, – сказала девушка с грустью глядя на небольшие коробочки, – Чистилище надёжно защищено от вторжения. Достаточно разрушить тела.
Дорогу до посадочной площадки я почти не помнил. Складывалось впечатление, что в голове всё ещё звучал голос Мамочки, и невозможно было отделаться от ощущения, что она мной управляет, но импланты не обнаруживали никакого воздействия извне. Чуть позже прокручивая запись нашего разговора, я заметил, что Большая Мамочка использовала те же приёмы, что и Штайн, изменяя мимику, применяя жесты для более глубокого воздействия на собеседника, чем простые слова.
По пути на Надонию я изучил навигатор для поиска бессмертных. В небольшой табличке осталось всего пять имён с координатами систем, где они попрятались, словно тараканы. Что ж, предстояло стать охотником за головами, и мне это не нравилось, но уговор с богом из машины сулил мир, а значит мои желания не имели никакого значения.
Всплытие у планеты болот прошло в штатном режиме. Я болтался на орбите какое-то время, но так и не вышел на связь с диспетчером для посадки. Несколько долгих минут мой палец лежал на кнопке дальней связи, но увидеть Рэйчел в тот момент значило отказаться от миссии. Я бы попросту не смог покинуть Надонию, собраться с силами и завершить начатое.
– Жданов? – коммуникатор ожил и передал лицо управляющего Надонией Ольхова.
– Я просто мимо пролетал… – мне стало стыдно за своё малодушие, – Не говорите Рэй, что я тут был.
– Хорошо, – понимающе согласился Ольхов, – Тебе оставили пакет данных. Примешь?
– Конечно. С Рэй всё хорошо?
– Да, Слав. Она уже работает с нами и её талант здорово помогает.
По субъективному монитору побежали строчки, в которых Штайн давал согласие на мою работу для Большой Мамочки. В конце был план разработки тел для омег. Оставалось всего пару дней для их перехода из бесплотных духов в человеческую форму.
Я достал навигатор и прочитал первое имя в списке: Чарли Вуд – владелец производств одежды, носимой электроники и разработок в области эргономики. Вспомнилась встреча с ним на Приме и перенос сознания в синекожего гиганта. Когда координаты его местонахождения были загружены, ИИ яхты погрузился в задумчивость.
Идеальное кресло услужливо обняло моё тело. Хотелось заснуть, но голова гудела от мыслей. Я прошёл в грузовой отсек и открыл кофр с оборудованием. Там оказался облегчённый экзоскелет и много стрелкового оружия. Для встречи с главным стилягой Гегемонии хорошо подходил миниатюрный плазменный пистолет. Я взвесил на руке смертоносное изделие и убрал в карман комбинезона.
– Маршрут построен. Нырок через одну минуту, – предупредил синтетический голос, и я почувствовал давящее одиночество.
