– Зачем это? – удивился тот.
– Ну вот ты много раз с ведьмами говорил?
– С этой бывало.
– Оно и видно, какие вы тут все ученые в этом деле. Так заболтать умеете, что дым с ушей.
Богдан нахмурился, но спорить не стал. А у меня созрел план.
Мы постучались и дверь открыла молодая барышня, которую я поначалу принял за дочку, ученицу, в крайнем случае прислужницу.
– Здоров, ведьма, – буркнул Богдан и, не дожидаясь приглашения, вошел в дом.
– Здоров, Ситар, – ответила та, скрестив руки на груди. Кисти у нее были красными, будто обожжёнными, что особо заметно было на фоне бледной кожи, пальцы худые и длинные. Волосы – кудрявый пожар. Ну точно она жар-птица, подумал я тогда. – Да ты не один пришел. Кем будете? – обратилась ведьма ко мне.
Весь мой план с головы вон под ее взглядом. Как-то расхотелось мне льстить и утаивать, я открыл рот и с него полились совсем не те слова, что я задумал.
– А я мастер словесности, но это если красиво, а вообще пустомеля и оболтус, если честно. К вам пришел, чтобы посмотреть на ведьму настоящую, вот, – после этих слов я почувствовал жар на щеках и понял, что пропал совсем.
Ведьма смотрела на меня секунду молча, а потом громко и долго расхохоталась.
– Богдан, что ж ты не сказал, что привел комедианта, – спросила она, утирая слезы и явно смягчилась. – Чего вам, молодь? Травы, порошки, – она повернулась и глянула на меня с прищуром, – жабью невесту?
Ситар посмотрел на снова покрасневшего меня, вздохнул и понял, что надо брать дело в свои руки.
– Вчера Вуйчиков дом сгорел. Твои проказы?
– Проказы? – возмутилась ведьма. – Хорошенькое дело, людей сжигать.
– Они живы остались. Если б ты сожгла – знала бы. Стало быть не ты это, – рассудил Богдан.
– А как вас зовут? – вмешался я в разговор. – А то мы все ведьма то, ведьма это.
– Олеся, – она взметнула волосами и подошла к печи, чтобы бросить туда пару дровишек. – Садитесь, чего стоять.
Мы сели, Олеся стала греть воду в чайнике и доставать к столу какие-то сушеные ягоды, яблоки, груши и прочую лесную снедь. Я тогда решил, что от того она такая и тощая, что одними сушеными сморчками питается, о чем ей сразу и сообщил. Ведьма захохотала во второй раз, назвала меня забавным и мне как-то расхотелось вообще подавать голос.
– Жар-птицу видели, – коротко сообщил Богдан. – Около Стылого озера. Поговаривают, конечно, что она всему виной. Ты бы знала, если б пришла на собрание.
– Я и так знаю, – отозвалась Олеся. – Больно меня ждут на том собрании, чтобы туда приходить. Про птицу эту слыхала, – при этих словах она поморщилась от неприязни. – Не моя она, Богдан, и думать не смей про меня такое. Бродит тут что-то. Мне оно не по зубам, вот я и затаилась.
– Ага, ждешь, пока за тобой придут, – возмутился Ситар. – Отсиживаешься, пусть другие страдают.
– Сам не знаешь, о чем говоришь, – зашипела Олеся.
Чай пили в тишине. Мне бы и хотелось что-то сказать, да только боялся опять оплошать. Только перед самым уходом ведьма как-то странно глянула на Богдана и сказала ему: "не знаю я ответа на твой вопрос, это не правда и не ложь и я ничем тебе помочь не могу".
Потом Олеся провела нас за дверь и мы поплелись обратно. Едва переступив порог я почувствовал как легче дышать стало.
– Что это такое было? – я рискнул заговорить снова.
– Ведьмино колдовство, что еще, – Богдан был еще более мрачным, чем когда мы пришли. – Ей неправды не скажешь, чары такие. Да только и она врать не может.
– А ты не мог раньше сказать?
– Да ты б видел рожу свою напыщенную, – он вдруг начал смеяться. – Да я, да всех уболтаю, а вы остолопы с ведьмами говорить не умеете. Вот забава, правда комедиант!
– Балда, – надулся я и пошел вперед.