«Маньяк Гуревич» kitabından alıntılar, sayfa 3
За далью даль, думал Гуревич; за бардаком и кошмаром всегда маячат другие кошмар и бардак. Это вечная карусель в том парке аттракционов, в котором мы обречены развлекаться всю жизнь; это вечные лодки-качели, из которых невозможно выбраться, даже если тебя тянет блевать на всех и на всё вокруг… Он был весьма недалёк от истины.
При боли в колене – даём вольтарен, при боли в спине – аноксин, при ангине детям – моксипен со вкусом апельсина, при соплях – отривин, при повышенном давлении – конвертин, при астме – вентолин в ингаляторе, при инфекции мочевых путей – офлодекс…»
А в конце представления Дед Мороз объявил, что сложил все подарки в гостиной – той самой прекрасной зале, обитой жёлтым шёлковым штофом, – и каждый может получить свой подарок в обмен на пригласительный билет: «Не толпитесь, ребята, подарков всем хватит!» Ну да, хватит! Легко сказать! Сеня дико взволновался… Двери распахнулись, толпа детей хлынула в гостиную, где две сотрудницы Дома композиторов выхватывали из протянутых рук билеты, взамен выхватывали из огромной кучи подарков цветную картонную коробку и передавали их в руки поверх голов. Лес рук колосился цветными билетами. Сеня, прислонившись к стене, пытался отстегнуть английскую булавку в кармане брюк и чуть не плакал: она не хотела расстёгиваться! Тогда он сильно рванул карман, вырвал пригласительный вместе с булавкой, поцарапался, побежал, пробился сквозь толпу, так и протянул свой билет – с булавкой, и чёрт с ней!
Дед безуспешно принимался её распутывать, самовоспламеняясь со скоростью лесного пожара. Равновесие его речи стремительно нарушалось. «Едрить твою в корму, Сенечка-сынуля
поворотуГуревич сдачу побросал и метнулся в конец очереди, потому
ребёнку это быстро надоедает, и он бросает валяться в углу игрушку ценой в двести шекелей!
Маньяксмеётся и хохочет – так же, как мы сопереживаем, читая прозу О’Генри, Гашека или Джерома, – хотя, знаем, что жизнь человеческая полна разного рода невзгод и даже смертей. Я намеренно создавала образ человека любящего, трогательного, порядочного, а на какихто поворотах судьбы отчаянно смелого и даже странного, отчего он не раз заслуживает от окружающих прозвище: «маньяк». Дина Рубина Владимиру Гамерову
Занимая внушительный начальственный пост, по натуре дед оставался настоящей рабочей косточкой, соответственно и выражался, – хотя при внуке старался сдерживаться и потому делал крен в другую сторону, в сторону ласкательных суффиксов. Так, ему казалось, он уравновешивает речь. «Ну что, Сенечка-сынуля, – спрашивал, – захаваем мороженку-пироженку? Или ну его на хер?».
Всё-таки душевное здоровье, милые вы мои, не такая уж уверенная норма… Может, у каждого человека это особен
Людаваре или раскочегаривает паровозную топку своих эмоций.
