«Тайная магия Депресняка» kitabından alıntılar, sayfa 18
Integer vitae scelerisque purus Non eget Mauris jaculis, neque arcu, Nec venenatis gravida sagittis, Fusce, pharetra…1
покосился на часы: – Мы опаздываем…
товал первый, долговязый, похожий на удочку в лыжной шапочке. – А можно не говорить «блин»? К тому же два раза? – сомневался второй, коротенький, зато в меру широкий. Долговязый честно задумался. – Нет, лучше все-таки сказать! Без «блин» она не поймет, что ты настроен серьезно. «Блин» тут усиливающее слово, имеющее эмоционально окрашенный оттенок! «О, филологи!» – подумал Меф с уважением.
Это могло означать как «тридцать я» ( хм, офигительно тяжелая форма шизы! )
Зачем – самый бестолковый вопрос в мироздании. Зачем светит солнце, зачем губы встречаются в поцелуе, зачем люди убивают друг друга… А шут его знает зачем! Лучше пойми, как это работает, и пользуйся.
Все слова материальны. Все мысли материальны. В одной только материи не так много материальности, как ей самой того хочется.
Любовь – это волны: нахлынула – отхлынула. Но даже когда волн нет и море спокойно, близкое присутствие океана ощущается. И вообще, любовь начинается не с размышлений, подходит тебе человек или нет, а с чужих грязных брюк, которые ты начинаешь зачем-то стирать в своей новенькой машинке.
Уважение – язык общения с равными. Для рабов и негодяев существует плетка.
Душа человеческая как яблоко – с одного конца растет, с другого ссыхается. В ней все, что угодно – и пропасти, и провалы, и старые шрамы. Она и всесильна, но она же и беспомощна, и наивна, и глупа. Иногда она движется вперед, иногда откатывается.
Четырнадцать–пятнадцать–шестнадцать лет – это возраст любви. Настоящей любви. Дальше эта способность нередко теряется, ибо к чистой любви примешивается много других чувств, которые имеют к ней столько же отношения, сколько жук, попавший в миксер, имеет отношение к молочному коктейлю.
