Kitabı oku: «Дружба с дьяволом», sayfa 2
СЛЕДСТВИЕ
12 марта 202_ г, 09:47.
УМВД России по г. Мочалину.
Мочалин, Российская Федерация.
За полуоткрытой дверью кабинета следователя виднелся отчётливый силуэт молодого парня, неподвижно сидевшего за столом и безжизненным взглядом смотрящего в пол. Юноша выглядел до жути болезненно: его блеклое лицо было покрыто синяками, а на руках сквозь бинты видны всевозможные ссадины и засохшая кровь.
Рядом с подростком сидел полицейский, который постоянно следил за временем на своих наручных часах и терпеливо кого-то ждал. Через полторы минуты дверь резко распахнулась, и в кабинет вошёл мужчина средних лет, на форме которого красовались погоны с различными наградами. Полицейский тут же оживился, радостно вскочил на ноги и поспешил встречать своего коллегу.
– Эдуард Антонович! – произносит сотрудник, протягивая руку.
– Филипп Гаврилович! – самодовольно ухмыляясь, Эдуард Антонович пожал руку в ответ.
– Эдик, чего так долго? Мы с нашим "другом", – Филипп кинул взгляд на юношу, – устали тебя ждать. А он-то тем более! С той самой минуты он не проронил ни единого слова. Сидит и пялит в одну точку. Мне даже страшно представить, что он там себе надумывает.
Коллеги дружно рассмеялись.
– Да ладно тебе, Филь! Не наговаривай такое про него. С виду мальчик хороший, сразу видно. Значит, допросим сегодня безболезненно! – следователь перевёл взгляд на парня. – Правда?
Но тот ничего не ответил.
– М-да, – Эдуард Антонович скорчил безнадёжное выражение лица и поправил галстук. – Ты был прав, это будет проблематично.
– Ещё бы! У них там целая семейка “прибитых”. Его мамашу, которая, кстати, училкой в той школе работала, пару лет назад привлекали к уголовной. Отмазалась же, потаскушка… Вот только его кореш вчера колени ей отстрелил. Ты прикинь!
Услышав последние слова, вены на висках парнишки вздулись, и он сердито сжал пальцы в кулаки. Но сотрудники этого не заметили, продолжая дружно переговариваться.
– Да, зрелище не из приятных, но с этим ничего не поделаешь. Около полудня у моей двери появятся свидетели вчерашнего происшествия, и их нужно будет допросить. Потом съездить на объект, осмотреть место преступления, потом поговорить с журналюгами… И только тогда я могу считать свою неблагодарную работу на сегодня выполненной!
– Вот же нам всем угораздило заниматься хер пойми чем… – тяжело вздохнул Филипп Гаврилович.
– А что поделать? – Эдуард поддержал возмущение коллеги и посмотрел на настенные часы. – Ладно, выполняй свой долг, а я тут уже сам. Ах да, отдельная благодарность за то, что прикрыл!
– В субботу как обычно? – улыбнулся Филипп.
– Конечно! Друзья для этого и созданы.
Коллеги обменялись рукопожатиями.
– Тогда бывай, дружище! – Филипп помахал на прощание своему напарнику и, прежде чем уйти, недоброжелательно взглянул на паренька. – Гляди, чтоб этот тебя не замочил…
– Не беспокойся, – усмехнулся следователь и зрительно проводил коллегу из кабинета. Дверь захлопнулась, оставив следователя и юношу одних.
Эдуард ещё минуту смотрел на дверь с улыбкой, но, опомнившись, перевёл взгляд на пацана, и его довольное лицо мгновенно приняло глупое выражение. Парнишка продолжал смирно сидеть на своём привычном месте и изучать пол. Эдуард Антонович молча сел напротив, достал с тумбочки два гранённых стакана, наполнил каждый минеральной водой, один поставил парню, а из другого отпил часть, после чего стал изучать потрёпанный видок подозреваемого.
– Ну и ну, – бормотал следователь. Отогнав мрачные мысли из головы, он открыл на своём ноутбуке нужный файл, убедился, что камера видеонаблюдения внимательно отслеживает каждое действие, и приступил к исполнению своих обязанностей: – К-хм… Итак, представьтесь, пожалуйста.
– Тихонравов Денис Олегович.
– Число, месяц, год рождения?
– Седьмое марта две тысячи второго.
– Место рождения?
Денис не ответил.
– Денис Олегович, Ваше место рождения? – переспросил следователь.
Парень ещё секунду молча косился в пол, не выражая ни единой эмоции. Но вскоре, не отводя глаз, натянул хищный оскал и твёрдо произнёс:
– Его больше нет.
– Отложите свои шутки, Денис, – нервно буркнул Эдуард Антонович, полагая, что его пытаются разыграть. – Это очень серьёзное дело.
– А я и не шучу, – усмехается Тихонравов. – Ты даже себе представить не можешь, следователь, в какой жопе я оказался.
– Во-первых, я Вам не ровесник, чтобы ко мне обращались на “ты”. А во-вторых: если Вы до сих пор считаете, что всё это одна сплошная хохма, то я бы на Вашем месте так не думал. Вчера произошло очень страшное событие, повлекшее за собой десятки людских жизней, и только Вы имеете какое-либо отношение ко всему этому делу. Поэтому прошу Вас отнестись к этому вопросу с особой серьёзностью.
Денис поднял глаза на следователя и хихикнул:
– Вы поймите, следователь, какой смысл мне Вас разыгрывать, когда я по уши в дерьме? То, что Вы не верите моим словам, не отменяет случившегося. Давайте так: либо Вы внимаете всему, что я сейчас поведаю, либо мне нечего здесь делать!
– А давайте перестанем нести всякую чушь и дадим, наконец, внятные показания? Мы прекрасно знаем, что Вы и Ваш напарник натворили вчера, и это уже далеко не хиханьки да хаханьки! – следователь повысил голос. – О вас двоих знают уже все, кому не лень. Это то, чем вы действительно хотели заниматься? Устроить весь этот бессмысленный мордобой, чтобы прославиться на всю страну? Точно ли такая "слава" приведёт к чему-то хорошему. Другого пути у Вас нет, Денис Олегович. А потому прошу чётко отвечать на все заданные мной вопросы. Иначе… мне придётся заставить Вас это сделать.
Денис смыл с себя зловещую ухмылку и снова посмотрел в пол.
– Место рождения? – переспросил Эдуард Антонович.
– Мочалин… – тяжко выдавил Тихонравов.
Расспросив молодого человека о его личных данных и ознакомив с правами, Эдуард заключил вопросом:
– Вам ясны Ваши права?
– Да.
– Вы подозреваетесь в умышленном убийстве по статье сто пять Уголовного Кодекса Российской Федерации. Расскажите подробно о событиях одиннадцатого марта.
– Мы добились этого… – бормотал Денис.
– Добились чего?
– Судный день… Наставник этот заставил нас пойти на верную смерть!..
– О каком "судном дне" идёт речь, Денис? Кто этот наставник?
– Тебе не понять.
– Я пытаюсь, Денис, но Вы бормочете одну чушь себе под нос. Поймите, всё, что Вы только что сказали, не поможет Вам избежать судебного преследования, а лишь быстрее всё усугубит. И хватит обращаться ко мне на "ты"!
– Мне уже вряд ли что-то поможет…
– Возможно и поможет, Денис. Но при условии, что Вы опишете все вчерашние события.
Тихонравов мельком взглянул на следователя, а затем спросил:
– Вы готовы?
Эдуард Антонович снарядился ручкой и листом бумаги, готовый записывать.
ДЕКАБРЬ БЕЗ СНЕГА
Он сказал: пойдите в город к такому-то и скажите ему: “Учитель говорит: время Моё близко; у тебя совершу пасху с учениками Моими”.
Евангелие от Матфея 26:18
…
Точка, точка, запятая – вышла рожица смешная. Ручки, ножки, огуречик, – появился человечек!
Примерно так должен начинаться любой рассказ, любая история, любая книга и уж тем более любой фильм? Честно, не знаю. И не узнаю никогда. Наверное потому, что это последнее, что должно меня интересовать в текущий момент.
Но, думаю, стоит хоть раз оторваться от своей однообразной мешанины и представить себя в каком-нибудь автобиографическом фильме, который про меня вряд ли кто-то снимет…
Пусть, не убудет.
Подберём похожего на меня актёра, съёмочную команду, аппаратуру, студию. Также напишем сценарий.
Сценарий чего? Ну, наверное, моей жизни?
Безымянный чувак наверняка возьмёт у меня интервью, а я с дефектом речи несу какую-то херню, что в голову придёт. Потом он напишет готовый сценарий, отправит режиссуре, а та, в свою очередь, возьмёт на себя производство фильма, задействовав группу актёров и камер. Вот вам и отечественное кино с кучей потных мудаков и желтоглазых имбецилов. Вот и всё!
Знаю, что этого мне не узреть, ибо кому я сдался? Правильно, никому! Тогда не стоит зацикливаться только на фильмах, а можно поговорить, например, о событиях последних дней. Как погода?
Кстати о погоде: этот месяц по праву можно назвать бесснежным зимним месяцем. Не могу ответить на многие вопросы, связанные с природными катаклизмами, очередными проделками Запада или вторжением внеземной цивилизации. Знаю только, что это достаточно редкое явление, тем более, когда сталкиваешься с ним впервые.
Общий малолетний сброд с упоением ждал, да так и не дождался снежного явления… Вру, иногда шёл снег вместе с дождём. Лишь морозец замораживает “колокольчики” с такой силой, что позвоночник рефлекторно выворачивается наизнанку. Не почешешь их теперь.
Ладно-ладно, далеко я забрёл со своими казусами. Кажется, я начинал получившегося огурчика”.
Миша глянул в свою тетрадь, что-то пометил, зачеркнул, раскрасил. Готово!
“Тренирую свои рукописи для порчи стен хрущёвских жилых зданий. Это, пожалуй, единственное занятие, завлекшее меня. Других вы попросту не найдёте. Рисование? Конечно! Что-то во мне есть. Стихи? Писательство? Не дано природой. Спорт? Промолчу…”
Старые качели на несмазанных петлях тихонько поскрипывали. Мишка, сидевший на них, повесил трубку и глубоко вздохнул. Уже давно стемнело, но домой совершенно не хотелось. Отчим звонил, гонит домой.
“Опять это пьяное чудовище, замученная мать. У меня язык не повернётся назвать своего отчима хорошим человеком, потому что после всего того, что он сделал с нами…
Именую я его просто по имени. Семён, в рот его ебучий!..
Уйти надо было… После девятого в какой-нибудь технарь, там дальше учиться. Со мной так не сработало, правда? Моя неполноценность сыграла Семёну на руку, и он решил оставить меня в стенах родной школы…”
Встав с качелей, Мишутка положил между листами шариковую ручку, захлопнул тетрадь, закинул её в рюкзак и направился к подъезду ненавистной пятиэтажки.
Стоя у двери своей квартиры, парнишка достал ключ и тихонько вставил его в замочную скважину. Старый замок с незакрепленной вставкой почти продержался до конца, пока, наконец, не открылся. Зайдя внутрь, Миша тихо разулся и двинул в свою комнату.
К сожалению, путь проходил мимо кухни, где, несмотря на поздний час, горел свет и гудел мини-телевизор. Миша попытался незаметно проскользнуть мимо, но грозный крик пьяного отчима буквально заморозил его. Сердце юноши начало биться так, будто собиралось выпрыгнуть из груди.
За столом сидел Семён – безработный сорокалетний скуф, одетый в грязную футболку и спортивные штаны. На столе стоял гранёный стакан с прозрачной жидкостью, полупустая бутылка “Ленинграда” и остатки ржаного хлеба. Мать, которая стояла у раковины и мыла посуду, испуганно упёрлась в стену.
– Иди-ка сюда! – гневно сверкнули раскосые, опухшие глаза отчима.
Мишка молча вошёл на кухню и остановился.
– Где ты всё время шляешься? А?
– Сенечка, не надо… – скулила мать.
– Заткнись, блядина! – резко оборвал её мужик, не спуская глаз с парня. – Ну, чего молчишь?!
– Я б-б-был…
Голос Мишутки был едва слышен. С того момента, как ему диагностировали синдром Аспергера, его речь будто сама себя изжила. При контакте хотя бы с одной из человеческих фигур ему становилось тяжело, а в груди застревал ком. Хочется спрятаться под одеяло, как в детстве.
Семён злобно зашипел:
– Где-где? Ну-ка! – он направил указательный палец вниз. – На колени! Быстро!
И Миша трусливо повиновался.
– Где-то ходишь, хуи пинаешь, своими рисунками дома портишь, – у пьяницы нарастал пыл, отчего стал стучать по столу. – Об учёбе когда думать начнёшь? Ты погляди на свои оценки, ленивая задница!
“Опять белку поймал, выблядок?”
– Я г-готовлюсь… – дрожал парнишка.
– Что?! – глаза Семёна чуть не вылезли из орбит. – Что ты там готовишься? Я тебя в школе зачем оставил? Почему ты ебучую химию сдать никак не можешь?!
Руки непроизвольно сжались в кулаки. С каждой секундой ногти всё глубже впивались в ладони, оставляя кровь.
– Никаких больше рисунков и улиц! Мало тебе того, что на шее за просто так сидишь. Короче…
“Всё, пошло-поехало: эта скучная, бессвязная, довольно приправленная речь о том, как он, герой, вообще с нами мирится. Только я не могу мириться с тем, что органам опеки, по сути, наплевать на меня”.
Тяжесть в груди всё росла и росла. Казалось, грудная клетка собралась взорваться и забрызгать кухню кровью и фрагментами рёбер.
“Соседи время от времени пытаются что-то предпринять, однако обращение в полицию не даёт результатов, поскольку те не проявляют должного рвения в рассмотрении проблемы”.
Молодой человек усмехнулся. Сначала тихо, потом сильнее, пока внезапно не разразился истерическим смехом. Семён затих и недоумённо посмотрел на своего пасынка.
– Заткнись…
– Что? – опешил мужик.
– Заткнись… Заткнись… Заткнись! Я сказал, заткнись!
Миша схватил нож со стола и бросился на отчима, но последний испуганно вскочил с места, опрокинув стол. Об него-то и споткнулся паренёк, оказавшись на полу. Нож же выскользнул из руки, залетев под холодильник.
– Ах ты сука! – первоначальный испуг сменился гневом, и мужичок с криком поспешил пнуть лежачего ногами. – Я тебе покажу, тварь! – орал он исступлённо, брызжа слюной. – Из говна сделаю конфетку, мать твою!
ВЫ ЛЮБИТЕ РОЗЫ?
Бессонный и немытый одиннадцатиклассник Миша идёт вдоль стены в школьном коридоре. Мимо него пробегает малышня из началки, орут, как сумасшедшие.
“Когда неделю не мастурбировал и пришёл на детскую площадку”, – прыснул паренёк, вспомнив очередной аморальный мем.
Дверь в кабинет химии была открыта настежь, а значит, занятия ещё не начались. Мишка ещё секунду топтался в коридоре и вдруг замер, сделав шаг. Удостоверившись, что одноклассники не обращают на него внимания, юнец сперва настроился на спокойный лад, пока к нему не подкрался кто-то высокий. Это Матвей Поспелов, его одноклассник. Да настолько высокий, что казалось, будто вся его сила в рост ушла. Этот поц – любитель скейтбординга. Всю дорогу с ветерком готов катать, да и на трюковом велике не прочь тоже.
– Не жмёт? – спросил Поспелов с гадкой ухмылкой на лице.
Миша судорожно отступил назад, уступив дорогу парнишке, в результате чего последний посмотрел сначала на него, потом на порог, засмеялся над застенчивостью первого, что-то прохрипел и проскользнул в кабинет.
Миша постоял с минуту, огляделся и двинул следом, выискивая место. Все адекватные места были заняты, однако в конце кабинета виднелись три последних столика, куда юноша с радостью направился. Устроившись ближе к окну, на один стул сам сел, на другой сумку бросил.
Открыв сумку, Мишка полез за тетрадью с рукописями. Взяв ручку, он привычно поставил в уголке небольшую синюю линию, проверил содержание пасты в стержне и начал рисовать.
Звенит звонок. Не отрываясь от своего дела, юнец услышал кукарекающий басок над своей головой:
– Э! Сидос! Ты пассажирским сиденьем не ошибся, случаем?
Мишутка поднял голову, а над ним стоял прыщавый подросток метра два с кепкой. Волосы под нолик, как у скинхеда. Вместо привычного пиджачка, как и положено по Закону об образовании, на нём чёрное худи с фирменным шевроном “Stone Island” на руке. Мишка пугливо убрал сумку, освободив ему стул, что ближе к проходу.
– Ты чего, плохо слышишь? – гундосил лысый крендель. – Это моё место.
Но Михаил лишь скорчил недовольную физиономию и продолжил увлечённо калякать в тетрадке.
"Это Денис Тихонравов, а в узких кругах его называют Маджонгом. Недоделанный авторитет в нашем классе: всё ему не так, всё хреново, всё отстой. В общем, передо мной сейчас стоит типичный представитель школьного быдла”.
Глаза Маджонга чуть не повыпрыгивали от удивления. Он стукнул по столу, опустил голову и злобно покосился.
– Ну и что ты прикажешь мне делать? А?
Но юноша ничего не отвечает, сидит тихо и рисует, как будто никого нет рядом.
– Твоё желание – закон! – и с этими словами Денис хватает Мишку за подмышки и пытается его вытянуть, но тот как будто к стулу пригвождён.
К сожалению, Маджонг не обладал достаточной силой, поэтому позвал Поспелова на помощь.
– Ща!.. – отзывается последний и через секунду спешит к своему другу, перелезая через столы.
– Ну и чего ты встал, как баран на новые ворота? – с напрягом пыхтит Тихонравов. – Видишь, прилипло к стулу и не отлипает.
Сработавшись вдвоём, ребята повалили хрупкое тело Миши, от чего у него начались болезненные судороги в области коленной чашечки. Однажды в детстве он гонял на велосипеде и на огромной скорости умудрился вмазаться в дерево, сломав себе колено и велосипед.
Пацаны принялись пинать Мишутку со всех сторон, словно наступая на коровье дерьмо. А тот съёжился, скрестив одну ногу и едва передвигая другую. Коленка скукожилась так, что юноша даже крикнуть не может.
Если бы на то была воля Божья, одноклассники убили бы паренька. Но стоило Розе Елизаровне, училке по химии, войти в класс, все дружно бросились по своим местам.
– Присели, – скомандовала Роза и села на свой “трон”. Ей за пятьдесят, она круглая и похожа на пирожок с капустой. Лицо мясистое, подлое, кое-где макияж. На голове короткие тёмно-алые волосы.
С некоторым трудом Миша встаёт и ловит её недовольный взгляд.
– Ты что там забыл? – сухо спрашивает женщина, глядя на пол, откуда поднялся парень. – Смотри, вон сколько свободных мест. Всего нарасхват, молодой человек!
“Всё бы ничего, но как, по-твоему, я доберусь до выбранного мною места? По-пластунски предлагаешь ползти? Или костыли предложишь, учитывая моё положение?!”
– И? – нетерпеливо пискнула училка, ожидая, по её мнению, элементарных вещей от парня. – Долго будем ждать, пока ты информацию обработаешь?
Мишка смотрит в сторону, а на него уставились румяные хари Поспелова и Маджонга, что еле сдерживали смех. Последний даже для вида положил голову на ладонь и начал хлопать глазками. Не став дальше глазеть на этих обалдуев, Миша выбирается на открытое пространство, держась за парты и прыгая на одной ноге.
Из его сумки выскочил кулёк с заманчивым содержимым – красными грибными шляпками, которые сразу привлекли внимание Поспелова. Матвей ловко смёл кулёк с пола и с искусным движением бросил его в свой чуть приоткрытый рюкзак. Никто не заметил.
Тем временем Роза просматривала журнал.
– Дежурный?
– Суслова.
– Больные, отсутствующие?
– Никак нет.
– Замечательно, – сказала химичка и бросила взгляд на присутствующих. – Кто к доске?
“И лес рук в ответ, угу… Точнее, пустырь из трясущихся плеч да голов!”
– Шалаев пойдёт, – Роза Елизаровна уставилась на Мишку с тем же взглядом, что и всегда. – Ты ведь выполнил домашнюю работу?
Миша через силу вылезает со своего места, и к доске на одной ноге. Химичка задаёт ему реакцию, а тот даже восемь на два умножить не может! Летает в облаках своего внутреннего мира.
Всё стадо ехидно заржало, а Мишке двойка за невыполнение домашки. Тот садится на своё место, ловя гнетущие взгляды одноклассников.
– Ну и что мне с тобой делать, Шалаев? – Роза прошлась по журналу. – Ну скажи мне, что с тобой будет дальше с такими-то оценками? Если ты элементарного умножения, которое ты проходил во втором классе, выполнить не можешь, тогда о какой химии речь?!
Училка тут же остудила нарастающий пыл, достала из кармана пачку пустырника, бросила в рот и как следует привела себя в порядок.
– Твоя общая оценка в этой четверти – два! – даже два пальца показала, будто для особо тупых. – Когда исправлять будешь, я не знаю. Уже конец года, консультации закончились, а ты ни на одной из них не был… А даже если придёшь, не пущу!
“Ну зашибись! Тогда зачем мне надо было это говорить? Будто после этого я буду висеть на петле… Ха! Кто из нас ещё первый отъедет?”
От следователя последовал вопрос:
– Не слишком ли грубо Вы поступали с ним?
На что Денис коротко и ясно ответил:
– Мать у него заядлая торчуха, а отчим бухал напролёт… Сомневаюсь, что такая семейка не сделает из своего ребёнка рыхлое существо, которое можно пиздить и любоваться, как оно плачет.
– Без матов, пожалуйста. – Потребовал Эдуард Антонович.
– Нет, я всё понимаю, но как такого не дрючить, скажите мне? У него вместо рук и ног – во! – Тихонравов показывает мизинец. – И уровень интеллекта не превышал норму! Как будто Минобрнауки решило провести эксперимент на обучаемость приматов, разбросав их по одиночке в каждую школу России.
– Как давно начались издёвки?
– Ой, с началки, кажется! – предположил Денис после пяти секунд молчания. – О нём почти сразу всё было известно, даже если не знать всей его трагедии… На лбу ведь и так всё написано!
Эдуард был изумлён от такого отношения в сторону одноклассника, ведь в его время не было такого. Все дружно жили по романам Дюмы и ленинским зачётам.
– Понимаю, – ухмыльнулся паренёк. – Школа – это тренировочный полигон перед большим шагом на пути к взрослой жизни. Именно там, по окончанию "экзаменов" ты получаешь ту квалификацию, которая соответствовала твоей роли в классе.
