Kitabı oku: «Автобиография НЕ йога. Субъективный Опыт», sayfa 3
Глава девятая
Возвращение в училище
Вернувшись на учебу, я увидел все туже картину: прогулы, марихуана, пьянки, гулянки. Мои товарищи жили все той же жизнью.
Конечно, не мешало бы крепко задуматься о положении вещей, ведь совсем немногое отделило меня от смерти. Но не много поменьжевавшись, и то, исключительно из страха за здоровье, я принялся за старое.
Постепенно сформировалось достаточно устойчивое сообщество, которое занималось разного рода мошенничеством и кражами, частью которого я и стал.
Дома я почти не появлялся, порой неделями находясь в пьяном угаре на разных блатхатах и притонах. Я с товарищами часто проматывал деньги (естественно добытые не честным путем) в разных ресторанчиках, где мы пили и веселились, корча из себя крутых парней, наподобие Аля Капоне. И все это, так сказать, во время «обучения» в училище. Естественно к дипломной работе я не подготовился, и «защищать» мне было нечего. Но я нашел выход из положения – на защиту диплома я просто не явился.
И вот, в июне 1993-го года, я пришел в училище за документами и наткнулся на завуча. Она вела у нас алгебру и геометрию, а я неплохо разбирался в геометрии и черчении, и к тому же мы ладили. Она завела меня в приемную директора, там хранились мои документы, и сказала: «Я думаю, несмотря ни на что, ты заслуживаешь получить диплом». Затем открыла журнал и при мне вписала недостающие зачеты. Потом сказала: «Приходи завтра, я приготовлю твои документы». Я пришел, и секретарь передал мне аттестат о среднем образовании и диплом с присвоением профессионального разряда. Я очень благодарен этой женщине. Конечно, формально я не заслужил этого. Но я чувствовал – она не считает меня отребьем – а видит во мне молодого человека попавшего в это «чертово колесо». Я всегда глубоко ценил такие неформальные проявления человечности в людях. Такое дорогого стоит.
Итак – время «учебы» закончилось. Идем дальше.
Надо сказать, что даже после такого «чудесного» получения диплома, я ни на секунду не задумался о трудовой деятельности. Да и в стране, на тот момент времени, к тому ничего не располагало.
Глава десятая
«Империя зла»
«Империя зла», – как называли американцы Советский Союз – в начале девяностых распалась, и как следствие произошел коллапс в экономике. Все больше и больше людей становились безработными. И конечно молодому недорослю вроде меня работу было найти непросто. Но я без претензий, ведь я и не пытался.
К слову Советский Союз, действительно был «Империей зла» – с искаженной, извращенной и абсолютно безбожной идеологией, держащей в страхе почти триста миллионов советских граждан. Диссиденты и любые либерально мыслящие люди уничтожались, либо бежали. Остальные напоминали некую безвольную массу, которая без «отмашки сверху» и шагу шагнуть не смела, и на фоне всеобщего дефицита была озабочена лишь одним вопросом: «Что дают?». Этот вопрос возникал у каждого, кто встречал порой километровую очередь у какого-нибудь магазина. И многие даже не задумываясь о надобности, становились в такую очередь, потому как знали, что «дают» какой-то дефицит.
И по сей день в России есть ностальгирующие по Советскому времени люди. На мой взгляд, это психологически безвольные, безответственные люди. Им некомфортно в наше время неопределенности, когда нужно принимать решения без гарантии положительного результата.
Они не в состоянии брать на себя ответственность за свое положение, свою жизнь. И они все ждут этой «отмашки сверху».
С давних времен: они верили в Ленина, потом в Сталина, теперь в Путина. И конечно пока таких людей в стране более пятидесяти процентов, изменения будут проходить очень медленно. Ну да бог с ними. Вернемся к моей истории.
Глава одиннадцатая
Конфликт с ОПГ
Работу я не искал, ведь все в моей жизни уже было поставлено на рельсы. Мне нравилась моя жульническая жизнь с ресторанами и блатхатами, и я плыл по течению «морально разлагаясь». И тут произошло еще одно знаковое событие, которое вполне могло стать последним в моей жизни.
После ножевого ранения, которое чуть не стоило мне жизни, прошло меньше года. Я, и пара моих товарищей, вошли в конфликт с одним из лидеров небольшой ОПГ (Организованной Преступной Группировки). Я не буду описывать причину конфликта, в этом нет смысла, скажу только, что это была явная оплошность с нашей стороны.
Мы сидели за столиком во дворе одного из пятиэтажных домов и по обыкновению распивали спиртное. День был летний, и как говориться – ничто не предвещало беды. Вдруг я заметил въезжающих во двор дома два тонированных черных авто, – и в этот момент я испытал сильное чувство опасности, – чего-то фатального, неизбежного. Машины медленно остановились, немного постояли, как-бы прицеливаясь. Из первой машины вышли два крупных человека и двинулись в нашем направлении. Я все острее стал испытывать чувство опасности. Они подошли, и один довольно вежливо сказал: «Можно, тебя, на пару слов?». Я встал, но не успели мы отойти и на несколько шагов, как какой-то холодный металлический предмет уперся мне в спину, и этот «вежливый», теперь уже злобно прошипел: « Дернешься – пристрелю…» Мои предчувствия оправдались…
Меня втолкнули в одну из черных машин. В ней, сильно избитым, сидел один из моих товарищей. На него вышли сразу, он не выдержал избиений и указал на меня и еще одного. Мы покружили по микрорайону; они вычислили и загрузили в машину третьего и вывезли нас за город в лес. Там для их первого пленника продолжилось избиение, а для меня началось. «Братки» эти, были значительно крупнее нас и порядком старше. Били руками, ногами, бейсбольными битами. Видно было, что работают по знакомому сценарию. Калечить не калечили, но все же. В один из моментов, от удара я упал в яму, и на мгновение потерял сознание. Очнувшись, стал быстро выбираться, возможность быть закопанным в лесу, меня сильно напугала. После избиения нас привезли в какой-то гараж и продержали трое суток. Побои тоже продолжались три дня, но с меньшей интенсивностью. На четвертый день, после того, как наши родные передали назначенную сумму денег, нас выпустили.
За эти три дня, могло произойти что угодно. Днем мы сидели в гараже одни. Наши истязатели приезжали вечером и напивались. И я прекрасно понимал, что в пьяном виде они могли запросто переборщить с побоям. И на этом для меня все бы и закончилось.
Когда деньги за нас были отданы и нас выпустили из этого гаража, я испытал чувство огромного облегчения.
Вот так, в течение одного года, я дважды мог расстаться со своей физической жизнью.
Это событие конечно встряхнуло меня и я временно вышел из игры в «крутых парней». И некоторое время я мало с кем контактировал.
Но по-настоящему перестроиться я не смог. Для этого нужно было более или менее глубокое осмысление происходящего; мне же, на тот момент, было восемнадцать лет, психология моя была уже сильно травмированная, и здраво рассуждать и делать правильные выводы, я, конечно, был не в состоянии.
После небольшой паузы чувство страха от произошедшего рассеялось и все вернулось на «круги своя».
Глава двенадцатая
«Луч света»
Предлагаю сменить тему. Наверное, моему читателю интересно – были ли у меня отношения с девушками? Как-никак в возрасте восемнадцати лет это вполне возможно. Но моя личная ситуация была конечно не типичной. И у молодого человека – с тяжелым детством, и криминально сформировавшимся мировоззрением – конечно, не могло быть здоровых романтических отношений.
Девушки, которые тогда встречались мне на жизненном пути, похожи были на «Маньку облигацию», из культового фильма советской эпохи «Место встречи изменить нельзя». Они, так же как и я, толком не учились, болтались, и любили сомнительные удовольствия. Сексуально они были доступны, и все мои отношения с женщинами сводились к вакханалиям с попойками и сексуальной распущенностью. И все же в этом мутном омуте я смог отыскать одну девушку, которой была чужда эта болезненная во всех отношениях среда.
Как она туда попала мне до конца не понятно, видимо были какие-то проблемы психологии, которые привели ее туда. Но она явно отличалась. Она была красивой, хорошо училась, занималась спортом, а главное она была неискушенной. Я думаю, ее неискушенностью воспользовались при вовлечении в этот блуд. И меня тронула ее красота и неискушенность.
Я предпринял решительные шаги для того чтобы вывести ее из этой мутной лужи, в которой я барахтался, и в которую она по наивности угодила. Мы стали встречаться, и между нами возникли искренние чувства. Несмотря на то, что я все так же принадлежал к этой криминальной среде, я всегда находил время для наших встреч, и это был мой личный «луч света в темном царстве». Конечно, наши отношения были гротескными, но я благодарен Богу за то, что он дал мне возможность разделять с моей подругой те искренние чувства. Я думаю, что именно тогда я прикоснулся к тому, что называется Любовью.
Глава тринадцатая
Колокольный звон
Говорят: «друзей не бывает много». И в моем случае это так. Именно поэтому я хочу каждого из них упомянуть в этой книге хотя бы отчасти; о некоторых хочу сказать подробнее.
Был момент, когда мы с Мишей отдалились друг от друга. И случилось так, что я сблизился с парой других парней из той же среды. Одного назовем – Игорь. Он был немного младше меня, но выглядел так же. Тоже хорошо учился, занимался спортом. Также прошел через серьезные проблемы в детстве, и, как и я, употреблял алкоголь и марихуану. С ним связано еще одно знаковое событие, но об этом позже.
На самом деле таких «знаковых» событий в моей жизни было немало. И каждое было некоей поворотной точкой, после которого моя жизнь претерпевала сильные изменения. Поэтому я время от времени буду употреблять это определение. Но оставим Игоря до поры. Его время появиться на экране моей жизни еще придет.
В 1994-м году, в моей жизни произошло то, что как-то рационально, логически объяснить невозможно. Я уже говорил, что являлся частью сообщества людей, которые промышляли разного рода сомнительными делишками. И зачастую, делишки эти, приводили кого-то из нас в следственный изолятор, или попросту в тюрьму.
В следственном изоляторе люди могли находиться довольно долго: от нескольких месяцев, до нескольких лет, все зависело от длительности следствия. После СИЗО два пути. Первый – в исправительно-трудовую колонию; второй – если вина не доказана, попадаешь под амнистию, или получаешь условный срок – отпускают на свободу. Это необходимое разъяснение, потому-что дальше сюжет моей жизни закручивается все интенсивней.
И вот, в конце зимы 1994 года, мы с еще одним моим приятелем находились у стен СИЗО. Мы приехали переговорить с нашим товарищем, который находился «по ту сторону забора». Это была нелегальная коммуникация и мы быстро делали все что нужно. Надо было поторапливаться, пока служба безопасности СИЗО не заинтересовалась целью нашего присутствия.
Приняв от нашего товарища необходимую информацию мы поспешно уходили, как вдруг раздался колокольный звон.
СИЗО в Омске старое, первый корпус был построен в 1857 году. А в 1867 году практически впритык был построен Православный храм. В царские времена так часто делали. Верующим арестантам близость церкви давала возможность причаститься и исповедаться. Священник в определенные дни, или по требованию, приходил в острог, или арестанта могли конвоировать в церковь. Но факт, остается фактом – Омская тюрьма и Церковь находятся в непосредственной близости.
И вот раздался звон. Наверное, у каждого были моменты в жизни, когда он чувствовал необъяснимую значимость события. И после этого звона, мой приятель повернулся ко мне и многозначительно произнес: «Ты крещеный?». Я ответил: «Нет». Тогда он сказал: «Ты должен покреститься».
Почему-то не задумываясь я согласился.
Мы подошли к церкви. Из церкви вышла какая-то женщина, по виду служительница храма. Мой приятель спросил: «Мы можем покреститься?», она ответила: «Проходите скорее, обряд уже начинается». Он как-бы подтолкнул меня: «Иди», я спросил: «А ты?», он: «Я крещеный».
Я последовал за женщиной-служкой в крестильню, она была отдельно от храма. Когда вошли, она сказала что нужно оплатить участие в обряде и назвала сумму. Для меня это стало неожиданностью, потому-что я не помнил, сколько у меня с собою было денег, и были ли они вообще. Я опустил руку в карман куртки, и к своему удивлению вынул оттуда необходимую сумму.
Я быстро оплатил участие и присоединился к обряду. Участников было не много, не более десяти человек. Не в чем подобном я раньше не участвовал, и все происходящее было не понятным для меня. Какой-то особой торжественности я тоже не испытывал. Священник читал молитвы на церковнославянском языке, их смысл я ухватывал лишь отчасти.
И вот в один из моментов обряда священник отрезал у меня локон волос, бросил в большой серебряный чан с водой, потом встал напротив меня, и, глядя в глаза сказал: «Ты отрекаешься от сатаны?», я спонтанно ответил: «Да», он продолжил: «Ты принимаешь Иисуса Христа своим Господом и Спасителем?», я опять спонтанно: «Да!».
Признаюсь, я мало что понял из этого обряда, – но этот момент сильно врезался мне в память.
Сейчас я могу сказать определенно – это была моя первая встреча с Христом.
Конечно Христос намного более, чем Иисус как историческая личность. И у каждого, у кого хоть не много открыто сердце, такая встреча своя – именно своя. И никакого общего шаблона тут нет – хоть религия и утверждает что у нее «ключи от Царствия Небесного», – но «Оно внутри вас».
У меня это произошло таким образом. Справедливости ради – к большему я, наверное, и не был готов.
В то время никакой духовной альтернативы не было. В Советском Союзе даже религия была вне закона, не говоря уже о чем-то большем. Наши духовно прогрессивные соотечественники, – к примеру, Рерихи, – вынуждены были жить и работать за границей и публиковать свои труды под названием «Живая этика» тоже за границей. В Советском союзе, их, скорее всего, сгноили бы в тюрьме. Поэтому Провидение порою выбирает «из того что есть», для первоначальной встречи с Ним. Это может быть даже «лучшим из худшего», – но и это может дать толчок для пробуждения человека к духовной стороне жизни, особенно если он внутренне готов. И поэтому даже соприкосновение с религией может стать благословением, и дать какую-то почву для дальнейшего духовного поиска.
Прежде чем продолжить рассказ о моем крещении хочу ненадолго вернуться к моим отцу с матерью.
Я не помню точно, когда в прокат вышел фильм под названием «Иисус», наверное, это было в конце «перестройки», ближе к 1990-му году. Это на моей памяти был первый религиозный фильм, допущенный к широкому просмотру, умирающей советской системой. Мы с отцом периодически ходили в кино вместе, но в этот раз он пошел один. Я помню, как он вернулся после фильма и выглядел немного необычно – как будто соприкоснулся с чем-то важным. Он принес небольшую брошюру с кратким описанием. В ней были красочные фотографии главных героев и фрагментов из фильма. Я спросил: «Ну как фильм», он ответил: «Очень понравилось. Наверное, Он таким и был». После, он приобрел Библию, и стал читать ее, выделяя для себя карандашом значимые моменты.
Тем временем моя мать любила ходить ко всякого рода гадалкам и прочему сброду, который за деньги занимался: предсказаниями, снятием порчи, сглаза, и всякими приворотами-отворотами. Она часто конфликтовала со своими «подругами», и порой всерьез опасалась, чтобы ей чего дурного не сделали: не навели порчу, или еще там чего.
И вот, в один из дней, мы с отцом были дома и смотрели телевизор. Ее дома не было. И вдруг она забегает, вся заполошенная, с листком в руке. Открывает балкон, и перепугано начинает что-то зачитывать с этого листка. Смысла я не помню, но это было обращение к темным силам: « Черт батюшка, отведи, забери, помоги…», ну и от чего-то там. Отец был на диване, я в кресле, и от такого «чтива», мы оба чуть на пол не рухнули…
Признаюсь, после этого я много раз пенял ей этот случай. Она всегда отнекивалось мол: «вот дура, какую-то там подругу, послушала». Но факт остается фактом – когда один пытался размышлять об Иисусе, второй «черта батюшку» призывал.
Но вернемся к моему крещению.
После окончания обряда мне выдали крестик и памятку, в которой говорилось: такой-то, крестился тогда-то, там-то. Она и сейчас хранится где-то в материной квартире.
Я вышел из крестильни, мой товарищ ждал меня. «Так-то оно лучше будет», сказал он серьезным тоном, и мы пошли прочь от церкви и от следственного изолятора.
Почти сразу после крещения я выучил молитву «Отче наш…», и часто читал ее про себя, и крестик носил тоже.
Да, товарищ мой этот, плохо кончил. Алкоголь и наркотики сильно расшатали его психику, и он покончил с собой.
Глава четырнадцатая
Опиум
Тем временем «все текло и все менялось» в нашей криминальной среде. И на смену алкоголю и марихуане пришел опиум. Конечно, алкоголь и марихуана никуда не делись, но все в жизни развивается от «простого к сложному».
Если человек или общество находятся в восходящей спирали – то уровень культуры и осознанности постоянно повышается, что приводит к осознанному поиску духовной стороны жизни. Если же вы попадаете в нисходящую спираль – то уровень деградации становится все ниже и ниже, что, в конечном счете, приводит к разрушению личности или общества.
Опиум – сильнодействующий наркотик, получаемый из высушенного на солнце млечного сока, добываемого из недозрелых коробочек снотворного мака. Содержит в себе морфиновые алкалоиды. При искусственном вводе в организм действует как эндорфины, которые естественно вырабатываются в нейронах головного мозга, и имеют свойства аналогичные опиатам, влияя на эмоциональное состояние.
Я уже говорил, что после операции мне несколько раз вкалывали морфин, это опиоидный анальгетик. Так же я говорил, что он помогал мне избавиться от сильных болей. И я помню, как испытывал приятное психоэмоциональное чувство после инъекций морфина, какая-то радость жизни возвращалась ко мне, не смотря на то, что я несколько дней в реанимации боролся за жизнь.
Происхождение наркотиков очень древнее. Историки утверждают, что еще в древнем Шумере (5000 лет до нашей эры) опиум был распространенным веществом, которое называлось «радость». С этим «нектаром дарующим радость», были знакомы древние греки и египтяне. Даже в трудах отца медицины Гиппократа есть описание наркотического эффекта, и по некоторым данным он сам употреблял опиум в научных целях. В медицине с 17-го века, и по сей день, наркотики находят свое применение. Но мы не будем уделять время наркотикам в медицине, оставим это специалистам от оной.
Я дал это, достаточно научное описание наркотиков по причине того, что следующая фаза моей жизни тесно связана с наркотиками.
Я мало интересуюсь реальными историями людей, которые находились в зависимости от того или иного наркотического вещества. То, что я видел в каких-то передачах, посвященных этой теме, меня совершенно не удовлетворило. Люди, бывшие в зависимости, говорят о своем опыте в какой-то дуальной плоскости. В один момент они говорят о радостном чувстве после приема, и у многих в это время меняется выражение лица, они, как-будто, испытывают эйфорию задним числом. Потом они рассказывают о своих бедах и проблемах, которые они пережили по причине своей наркотической зависимости, и их лица становятся мрачными. Для них это такое «добро со злом в одной тарелке».
Врачи-наркологи сами этого никогда не испытывали, и выводы делают на основе наблюдения за пациентами. Для них, да и для общества в целом, это зло однозначное, с которым нужно бороться. И борются в большинстве случаев исключительно медикаментозно, подавляя симптомы, подавляя тягу в психике. Но причина этой болезненной психической зависимости от наркотиков в подавляющем числе случаев даже не рассматривается. Можно еще многое добавить, но я думаю, суть ясна: глубинные причины болезненной тяги к наркотикам толком не раскрыты и по сей день. И я собираюсь поговорить об этом обстоятельно. Пожалуйста, будьте внимательны, мои дорогие читатели, – стремись читать между строк. Сейчас речь пойдет о главном – о человеческой душе.
После марихуаны я немного увлекался эфедрином. Это психоактивный ядовитый алкалоид. Мы кустарным способом выделяли его из препаратов содержащих эфедрин, и вводили внутривенно. Это приводило к синтетической стимуляции центральной нервной системы: за счет выделения норадреналина и серотонина, ощущается некое психоактивное состояние. Эфедрин мне не понравился, я не увидел в нем для себя ничего привлекательного. Он давал психическую и физическую активность, скажем так «ускорял», а я и так всегда был быстрым и активным. Но вот опиум…
По весне того же 1994 года, после моего крещения, я встретил одного приятеля из нашей криминальной среды. Он выглядел необычно. Я с легкостью мог понять, когда человек под алкоголем, а когда под марихуаной или эфедрином. Но в этот раз было нечто совсем другое. В нашем обществе люди под алкоголем были либо агрессивно возбуждены, и стремились с кем-то сводить счеты; либо их тянуло на приключения – гульнуть с размахом. Под марихуаной – беспричинно веселы, или «тупили» напугано. Под эфедрином куда-то мчались, и, не важно, зачем, главное надо двигаться.
Но этот, мне повстречавшийся, ощущал, казалось какое-то «блаженство». Он не был агрессивен, беспричинно весел, и никуда не мчался. Он полностью «наслаждался жизнью» в своем состоянии. После пары вопросов я понял, что он под опиумом. Я, конечно, заинтересовался, и как выяснилось, достать это зелье не составляло особого труда. И через несколько дней, я с моим другом, – а теперь уже и вашим, мои дорогие читатели, знакомым Мишей – приобрели опий сырец (так его называют в криминалистике); и, используя уксусный ангидрид, кустарным способом изготовили наркотический раствор, для внутривенной инъекции.
Невозможно описать словами то чувство после инъекции, – это сродни «блаженству» или абсолютной «радости» жизни, – мне стало намного приятнее находиться в этом мире. На следующий день я уже не думал об алкоголе, марихуане или эфедрине, я думал о том, что это пережитое чувство «блаженства» или «радости», на много эффективнее стимулирует сознание и прибывать в нем намного приятнее. В ближайшие пару недель я укололся опиумом еще пару раз, и мысли все отчетливее заработали в «его» направлении. И вот здесь произошел тот знаковый момент, участником которого стал мой товарищ Игорь, я говорил о нем.
Я, с группой своих приятелей, в очередной раз приобрел опий сырец, и мы все так же, кустарным способом изготовляли наркотический раствор дома у одного из участников, квартиру которого можно смело назвать блатхатой. В этот раз к нам присоединился Игорь. Мы какое-то время не виделись, но он, конечно, знал о «новых веяниях» связанных с опиумом. Все участники (нас было человек пять) благополучно укололись. Дошла очередь до нас с Игорем. Я стал подготавливать руку для инъекции, и тут Игорь взбунтовался. Он еще ни разу не употреблял опиум, я же раза три-четыре. Он прямо и уверенно стал убеждать меня не делать этого. Говорил примерно следующее: «Есть водка, есть марихуана, нормально же кайфуем. Это уже лишнее. От опиухи этой, добра не жди!». Я посмотрел на него, и говорю: «Ты просто не понимаешь, о чем речь идет. Это на много лучше и водки, и травы. Просто в разы лучше! Попробуй, и сразу поймешь, что я дело говорю». Но он не унимался: «Я тебе точно говорю – ничего хорошего из этого не выйдет! Пока не поздно лучше отказаться». Я не сдавался: «Да ты просто не понимаешь что за кайф это. Попробуй, потом делай выводы». Так мы перепирались какое-то время, и все же Игорь «сдался». Точнее не сдался, а уступил. Затем он расстегнул манжет рубахи, стал нервно засучивать рукав, и судьбоносно произнес: «Ну, смотри, сам все увидишь, ничего хорошего из этого не выйдет…». Это мгновение было похоже на пророчество. Мне показалось, что в этом моменте присутствовала какая-то Высшая Сила. Я тогда точно почувствовал, что Игорь – как будто знал,– какими долгими нам покажутся эти «семь кругов ада», через которые нам обоим предстояло пройти.
Но после инъекции этот спор ушел на второй план, а на первый вышло «блаженство» от опиума. Несмотря, на сомнения, нам обоим новый вид удовольствия понравился, и мы оба шагнули в наркотическую бездну. После этого мы с Игорем еще больше сблизились, и долгое время делили все тяготы и невзгоды криминальной, и наркозависимой жизни.
Конечно, еще были парни, с которыми я время от времени сближался, но моей задачей не является описать каждого из них. Я пишу лишь о тех, с кем были связанны наиболее запоминающиеся моменты. И если кто-то из моих бывших товарищей прочтет эту книгу и не увидит себя, прошу не огорчаться – я всем вам благодарен за то, что мы были рядом, в те тяжелые времена. И несмотря на изначально порочную природу наркомании, все же между нами присутствовал элемент порядочности, и мужской дружбы.
Следующие года полтора прошли как под копирку: жульничество и наркотики. Надо сказать, что к опиуму я пристрастился довольно быстро. После выше описанного момента с Игорем, я стал его употреблять практически каждый день. И через несколько месяцев оставшись на пару дней без опиума, я столкнулся с тем, что называют «ломкой».
«Ломка» – это ощущение сильного психического и физического дискомфорта связанного с непоступлением в организм наркотического вещества. Как я говорил выше – опиум, попадая в организм, действует как эндорфины, которые естественно вырабатываются мозгом.
Эндорфины (еще их называют гормонами счастья) тоже могут снимать боль, и давать человеку некое ощущение радости, блаженства. Но когда вы на постоянной основе вводите в организм вещества, которые действуют как эндорфины, то организм прекращает выработку собственных. После этого запускается сложный химический процесс зависимости от опиатов. Если свои эндорфины не вырабатываются, а опиаты поступать перестали, то организм начинает выработку веществ, приводящих к появлению болевых ощущений. Так мозг «заботится» о своей жизнедеятельности. Новая доза наркотиков не уничтожает боль, а купирует ее, и боль потом вернется с «процентами». Реально снять боль могут эндорфины, но они не вырабатываются. Так вы попадаете в свой персональный ад, под названием – наркотическая зависимость.
Еще один момент: нормальный уровень серотонина (еще один гормона счастья) мы не замечаем, для нас это просто норма. При нормальном уровне серотонина (который так же вырабатывается мозгом), мы не чувствуем особой радости, но наше психическое состояние все равно можно обозначить как плюс. Эндорфины и серотонин вырабатываются, и, не смотря на то, что мы это воспринимаем как обыденность, это все равно плюс (хотя это и воспринимается как ноль). И если мы занимаемся приносящими удовольствие занятиями – отдыхаем на природе, путешествуем, занимаемся любовью, то гипофиз еще активнее вырабатывает эндорфины и серотонин, и мы ощущаем больше радости. Но во время «ломки» ни эндорфины, ни серотонин не вырабатываются, а заменителя в виде опиатов организм не получил. Происходит примерно следующее: из состояния плюс, которого при естественной выработке мозгом эндорфинов и серотонина мы не замечаем, – мы погружаемся в минус, или депрессию, которую четко замечаем. И к физическим болям, добавляется безрадостное, глубоко подавленное состояние тоски. И если у вас когда-нибудь была депрессия, то умножьте это состояние на сто, добавьте сильные боли по всему телу, особенно бессонной ночью, и вы сможете отдаленно представить, что испытывает наркозависимый человек во время «ломки».
Далее в психике и организме начинаются еще более сложные и противоречивые процессы. Следующая доза наркотика снимает физическую боль и приносит долгожданное психоэмоциональное облегчение, но она также формирует некое инстинктивное понимание, в правильности приема наркотиков. И этот новоявленный инстинкт, или программа, начинают управлять человеком, загоняя его на дорожку крысиных бегов, поиска все новых и новых доз для получения иллюзорной «радости» или «блаженства».
Вот и у меня, такой механизм в мозгу явно дал понять, что больше не хочет испытывать этот психофизический дискомфорт. И я обнаружил что к желанию испытывать «радость» от опиума, стало примешиваться нежелание испытывать дискомфорт без опиума. И так я стал движим этими двумя силами.
