Kitabı oku: «Россия – возврат к могуществу. Обретение силы и национальной идеи», sayfa 5
5. Рождение, рост и гибель народов
Вспомним некоторые важные открытия в области этнографии, полезные для понимания процессов, протекающих в человечестве. Это поможет взглянуть на человечество с высоты птичьего полета – во времени и глобально.
Современная теория этногенеза создана и развита выдающимся русским ученым Л.Н. Гумилевым (популярно изложена в его книге «Этногенез и биосфера»). Напомним терминологию его Пассионарной теории этногенеза. Этнос – это народ, внутренне объединенный типичным поведением, способами добывания средств к существованию, общей родиной с определенным ландшафтом, общим языком, верованиями и т.д. Этносом вырабатываются типичный темперамент, психология, нравы, понятия «что хорошо и что плохо» и т.п. Важно, что взаимная общность ощущается людьми на подсознательном уровне, интуитивно. Сознание или разум при этом вторичен – ведь невозможно мысленным образом изменить свою принадлежность к тому или иному этносу, также как и свою национальность. Но это не врожденное свойство. Сироты, попав в младенчестве на воспитание в другой этнос, легко забывают свой «природный», независимо от расы.
Научное слово «этнос» можно заменить, практически без потери важного для дальнейшего смысла, на слово «страна» или «государство». В этих случаях имеется в виду общественная Личность, несравнимо более высокого порядка, чем отдельный индивид, с которой у него возникла связь, как на подсознательном уровне, так и вполне сознательно через соблюдение принятых законов, понимания собственных прав, выполнения возложенных обязательств и т.д.
Человек в первые несколько лет жизни и воспитания воспринимает от матери и ближайшего окружения родное этническое поле, а затем сам вырабатывает и укрепляет его в себе. Каждый человек, где бы он потом ни жил, всегда чувствует, какой народ для него родной. Принадлежность родному этносу закрепляется материнским воспитанием в первые годы жизни человека, и уже не поддаются изменению.
Этногенез – процесс зарождения, развития и исчезновения из истории этноса (народа). Последнее происходит в результате завоеваний более активными и агрессивными соседними этносами и последующей ассимиляции. Но часто бывает, что внутри «состарившегося» народа, потерявшего сопротивляемость к вечно враждебной внешней среде, вдруг начинается неукротимое брожение среди оставшихся активных членов. Такого запала из немногочисленных «здоровых» людских сил и принципиально новых идей бывает достаточно, чтобы быстро распространиться, заразить «уставших» и дать рождение новому этносу из старого «материала» – из самих этих людей, из их опыта выживания в окружающем ландшафте.
Суть этногенеза, т.е. жизнь и развитие каждого этноса, можно наглядно описать следующим образом. Человечество, в его многотысячелетней истории, представляет собой мозаику этносов, т.е. отдельных народов, выложенную на поверхности планеты. Мозаика эта не застывшая и окаменевшая, а беспрестанно движущаяся, меняющая свой рисунок, цвет, рельеф. Каждый камешек мозаики – этнос (народ). Он зарождается, развивается, раздвигая свои границы и оттесняя соседей. Затем он успокаивается на несколько сот лет, удовлетворенный и сытый. После этого – но тоже через сотни лет! – начинается, как правило, старение этноса. По инерции он еще силен и «уважаем» соседями, которые пока еще не смеют претендовать на его владения и богатства. Однако с падением сопротивляемости у старческого организма этноса, соседи становятся более нетерпеливыми, агрессивными и вскоре завоевывают и разрушают ослабевший этнос. Но иногда новые идеи, внезапно увлекают отельных членов «состарившегося» этноса, их неукротимая энергия дает новый импульс, который распространяется как пожар, и тогда этнос «меняет душу», возрождается, но часто под новым именем. Такова в общих чертах жизнь и судьба каждого этноса, каждого камешка человеческой мозаики.
Рождение нового этноса начинается с появлением в нем немногочисленной группы людей, у которых появляется неукротимое желание и стремление к переменам. Окружающее их не устраивает, им надо много большего. Но не для себя, а для всего народа! Им так отвратительны окружающие их порядки, традиции, застой, что они готовы жертвовать своей жизнью, чтобы изменить это и привести свой народ к «новой жизни». Часто их неукротимая энергия зовет к внешним завоеваниям, к агрессии против соседей, к раздвижению жизненного пространства для своего этноса. Но иногда соседи и сами готовы мирно объединиться с таким успешным энергичным этносом.
Таких людей в каждом развивающемся этносе теперь принято называть пассионариями. По-английски, passion – страсть. Поэтому по-русски пассионарность – это страстность поведения, страстность и искренность в преследовании своих целей.
Немногочисленная группа пассионариев, сначала сотни или несколько тысяч человек, объединенные стремлением к переменам, общими замыслами, идеями, и, главное, страстным желанием воплотить их в жизнь, чего бы им лично не стоило, называют в этнографии консорцией.
При зарождении нового этноса пассионарии всегда в меньшинстве. Это очень неудобные для окружающих люди, беспокойные, опасные своими призывами к переменам. Иногда они, или большинство их, погибают в такой враждебной среде, не осуществив задуманных перемен в обществе. Способность рождать пассинариев – эта природное свойство человеческого общества. Пассионарии возникают всегда и везде, однако, неравномерно, в разном числе, и действуют с разным успехом.
Пассионарность обладает важным свойством: она заразительна. Это значит, что другие люди, склонные к переменам, но не обладающие нужными способностями, оказавшись в непосредственной близости от пассионариев, начинают вести себя так же. Поэтому, при удачном начале этногнеза, вокруг консорции пассионариев образуется некоторая «критическая» масса, способная за счет своей энергии произвести реальные перемены в обществе и привести его к успеху и победе.
Переход этногенеза от рождения к подъему всегда движим идеей «Надо исправить этот мир, ибо он плох». На подъеме характерен призыв «Мы хотим быть великими!». При переходе от фазы подъема к фазе наивысшего развития или к «перегреву» каждый начинает эгоистически желать «быть самим собой», принося интересы этноса в жертву своим собственным. Индивид или частная личность становится тогда большей ценностью, чем общество. При этом обычно льется кровь, но культура процветает.
Переход в фазу надлома начинается под типичным лозунгом: «Оставьте нас в покое. Мы хотим просто счастья и комфорта». Переход в инерционную фазу, которая предвещает неминуемый конец, знаменуется желанием: «Не меняйте тут ничего. Будет только хуже!». И, наконец, в мемориальной фазе люди вспоминают: «Когда-то и у нас был «золотой» век».
В теории процесс этногенеза протекает со следующими фазами.
Первая фаза – пассионарный подъем этноса, вызванный пассионарным толчком. (Длительность 450 лет.)
Акматическая фаза – стабильное состояние пассионарности – нет роста, нет падения. (Длительность 150 лет.)
Следующая фаза – фаза надлома, склонение к упадку. (Длительность 150 лет.)
Инерционная фаза. Этнос начинает жить «по инерции» благодаря накопленному опыту, силам и ценностям. (Продолжительность 250 лет.)
После этого наступает фаза обскурации, при которой усиливаются процессы распада, и они становятся необратимыми. (Продолжительность 150 лет.)
Последняя фаза этногенеза, если, конечно, этнос до нее доживает, – мемориальная, когда этнос сохраняет лишь память о своей исторической традиции. (Продолжительность 300 – 350 лет.)
Нагляднее процесс этногенеза можно представить следующим образом. Пассионарный толчок случается, когда народу становится тяжко: наседают внешние враги, или неумелые правители расстроили хозяйство так, что грозит голод, или условия хозяйствования изменились из-за климата, разрушения ландшафта и т.п., и народу угрожает гибель, тогда в народе всегда просыпается инстинкт общественного самосохранения. Сначала очень немногие, но затем все больше людей проникаются убеждением, что все вокруг стало так плохо, что если срочно что-то не изменить, то всем конец. Это есть пассионарный толчок, или даже пассионарный взрыв.
Затем в результате активности пассинариев и присоединившихся к ним субпассианариев (людей, у которых инстинкт к самосохранению обычно перевешивает способность идти на риск перемен), и прочих «сочувствующих», движение за перемены в обществе становятся преобладающим, и эти перемены действительно вскоре происходят.
Это может быть принятие обществом иной идеологии, религиозной веры, и вытекающей из этого нравственности, что меняет общий стереотип поведения. Это может быть свержение правителя и власти в стране. Это может быть революционное изменение социального и классового устройства, что влечет к изменениям системы хозяйствования и отношений в области труда и прав собственности и т.д. Но какие бы ни были последовавшие за пассионарным толчком изменения в этносе, они всегда направлены к тому, в чем ощущалась насущная необходимость, к усилению народа, повышению его способности к выживанию в природной среде, к увеличению его сопротивляемости враждебному окружению и прочим обрушившимся на народ невзгодам. Этногенез отражает процесс борьбы за повышение стойкости, выживаемости и сопротивляемости, то есть Силы этноса.
Пассионарная теория этногенеза подтверждается историй человечества на всех континентах. В каждом случае есть специфика и уникальная судьба каждого народа. Продолжительность каждой фазы, как и всего периода жизни отдельного этноса, очень приблизительны и изменчивы. Они зависят и от самого этноса, и от враждебного соседского окружения, нашествий агрессоров из дальних стран, изменений климата, природных или антропогенных изменений кормящего ландшафта т.д.
Этногенез похож на остывание горячего пара, превращение его в воду и затем в лед. Как и отдельный человек, каждый этнос (народ) имеет свое рождение, бурное развитие, затем успокоение, застой и смерть. Но в отличие от отдельных людей, часто происходит воскрешение этноса. На той же территории, с теми же людьми или их потомками, под тем же иногда именем возникает совершенно другой этнос. Однако поведение, мировоззрение, отношения внутри и с окружающей средой нового этноса становятся совсем иными.
Из всех проявлений неумолимого старения этноса на пути от рождения к упадку, самое наглядное и всегда подтверждаемое историческими фактами, это потеря им сопротивляемости. Под сопротивляемостью здесь и далее понимается твердое желание и способность этноса противостоять вечно враждебному внешнему окружению. Утрата сопротивляемости этносом происходит вследствие снижения начального пассионарного напряжения, типичного для первых фаз этногенеза, расслабления из-за исчезновения опасных вызовов, общего успокоении общества и устремления его к «комфорту» в широком смысле, как к единственной награде и ценности бытия. Тогда комфорт становится своего рода наркотиком или обволакивающим алкоголем.
Потеря этносом пассионариев, составлявших в раннем периоде главную причину и движущую силу подъема, происходит, по мнению Льва Гумилева, вследствие гибели наиболее активных и пассионарных членов этноса в войнах, куда они уходят всегда первыми, и вымывании их из этноса. Автор пассионарной теории полагает, что это постепенно изменяет генофонд этноса. «Отрицательный» отбор и изменение наследственности ведет к уменьшению рождаемости в этносе «героев» и распространению «посредственностей».
Однако представляется, что пассиоанарии «не переводятся» в любом обществе и в любой фазе его развития, но их судьба и возможность проявить себя заметно меняется с возрастом этноса. Пассионарность может временами уходить из управленческой элиты и государственной политики в крайнюю маргинальную религиозность сект, проявляться в бунтах толпы, в криминалитете. При старении этноса, распространении в нем внешнего довольства и «сытости», чрезмерно активные пассионарии начинают всем только мешать, они раздражают, вызывают желание прекратить беспокоящую деятельность, гасить их новые идеи и призывы, как вредоносные. Неугомонные пассионарии изгонялись даже из Древней Греции. Поэтому результирующая пассионарность общества уменьшается.
Чрезмерная успокоенность общества, желающего покоя и закрывающего глаза на накапливающиеся проблемы, не имеющего желания или сил осуществлять вовремя назревшие реформы, неминуемо приводит к упадку и потере сопротивляемости. Как только этнос ослабевает, так враждебные соседи или иные враги, как стая голодных волков чувствуют легкую добычу и нападают на этнос. Это происходило в истории человечества несчетное количество раз, происходит и ныне.
Потеря этносом пассионарности внешне всегда заметно по изменению привычек, бытовой нравственности, понятий «что хорошо и что плохо», что «прилично и неприлично» и т.п. В фазах, следующих за надломом, в элите и берущих с нее пример имущих классах распространяется тяга к спокойной размеренной жизни, к максимальному комфорту, к роскоши или тихому «мещанскому» довольству. Это принимается за естественный прогресс, за должное развитие цивилизации, за торжество культуры.
Поскольку старение этноса длится многие столетия, то современники, естественно, не замечают происходящих изменений. Замечают это и стремятся привлечь внимание к проблемам лишь немногие пассионарии, но рот им зажимают, сажают в тюрьмы, изгоняют. Ведь после невзгод периода возникновения и становления этноса, после десятилетий или столетий высокого пассионарного напряжения, наконец, наступили и продолжаются сытые и мирные годы. Нарождающиеся поколения воспринимают такую жизнь как норму, как единственно возможную и достойную. В такие времена описанная выше пирамида потребностей человека подтверждает свою универсальную, но «мещанскую» истинность: сначала физиология, и только потом все остальное для душевного комфорта.
Для примера смены фаз этногенеза можно привести историю зарождения, расцвета и гибели великих империй древности «Рима» и «Византии». Древний Рим возник в VIII веке до н.э. из группы нескольких чрезвычайно активных племен латинов и этрусков, возглавляемых основателем этой консорции пассионариев Ромулом, объявившим себя царем. Это стало фазой пассионарного толчка. Первоначальный рост Рима обеспечивался притоком пришельцев из других районов полуострова, которым Ромул предоставлял права и свободы, наравне с первыми поселенцами. Постепенно Рим стал северным форпостом латинских племен, соседствующим с этрусской цивилизацией. Римские образование и мораль напоминали спартанские особым вниманием к патриотизму, дисциплине, смелости и военному мастерству. В этот период нарождающийся новый этнос утверждал в себе Силу и стойкость. Это были высшие ценности и добродетели общества в тот период.
С превращением Рима в республику началась территориальная экспансия римлян. Это была фаза пассионарного подъема этноса, всегда сопровождаемая завоевательными войнами и расширением национального пространства. Неизбежное столкновение с достойным соперником – Карфагеном, завершилось победой Рима и включение территории последнего в состав республики. После завоеваний III—I века до н. э. Рим превратился в мировую державу, а Средиземное море – во внутреннее римское море.
C конца I века до н. э. в Римской империи начинается фаза надлома и затем упадок. Активные пассионарии стали вымываться из этноса. Нобилитет и всадничество в результате внешних и гражданских войн к этому времени в значительной степени погибли физически или разорились. На смену им пришли иные социальные группировки: новые богачи, люмпен-пролетариат, военные колонисты. У них были совсем другие нравственные установки. С тех пор в истории древнего Рима ничто не напоминает о былой пассионарности. Еще несколько столетий Древний Рим оставался могущественнейшей империей мира, но это была его инерционная фаза. Рим жил старыми победами, завоеваниями и обретенным за столетия успешным военным опытом.
Однако в III веке н.э. начал проявляться и обостряться внутренний кризис. Древний Рим стала губить политическая нестабильность, всю империю регулярно сотрясали гражданские войны. Разлагались как политическая структура империи, так и моральные принципы правящей элиты, нравы толпы. Так между 235 и 268 годами было провозглашено 29 императоров (включая узурпаторов) и лишь один из них умер ненасильственной смертью (от чумы). Кризисный и весь дальнейший период жизни древнеримского этноса сопровождался разложением морали, традиционных верований и упадком античной культуры. Именно в это время начали широко распространяться христианство и разнообразные мистические секты.
IV век н.э. можно рассматривать, как период гибели римского этноса. Римская империя, лишенная пассионарности, необходимой для восстановления сопротивляемости и Силы, стала распадаться под натиском завоевателей с севера и с юга. Массы агрессоров, воинственных пришельцев и мигрантов из завоеванных ранее стран, толпы военнопленных и рабов, смешиваясь, изменили этнический состав Римского народа. Представители былого римского этноса сохранились лишь в отдельных внутренних районах полуострова. Рим, как древний этнос, погиб.
Однако рождению и появлению нового народа не всегда предшествует гибель и окончательное исчезновение предшествующего этноса на той же территории. История «Византийской империи» это доказывает.
«Вспышка» и расцвет раннего Христианства в Древнем Риме произошла в II – IV н.э. Тогда в Риме появились (правда, в незначительном числе) сторонники новой религии, пришедшей с востока – Христианства. Римская империя находилась уже в упадке, разложение коснулось как элиту, так и непобедимую некогда армию. Великую империю разрывали на части хищные «варвары» с севера, восставшие толпы покоренных некогда народов с юга и населившие страну «колоны» – военнопленные. Однако несколько сот христиан, «воспламененные» новыми идеями, гуманистическими в отличие от традиционного язычества, сумели утвердить у себя высокую организацию и дисциплину, которые выковались у них за три столетия гонений за веру. Получив, наконец, свободу исповедания и распространения своих нравственных идеалов, они вскоре преобразовали окружающее «старое» общество Римской империи, фактически создав из него новый этнос.
На вопрос, отчего в христианских общинах возникли жертвенность, чувство локтя, спайка и повышенная сопротивляемость враждебному окружению, Л.Н. Гумилев отвечает: «Различия расовые не имеют большого значения, а различия этнические лежат в сфере поведения. Поведенческий стереотип христианских общин был строго регламентирован. Неофит был обязан его соблюдать или покинуть общину. Следовательно, уже во втором поколении на базе христианских консорций выковался субэтнос, гетерозиготный (разнообразный по генетике – Д.Т.), но монолитный, тогда как в языческой, вернее – безрелигиозной, империи психологическая переплавка подданных не осуществлялась».
Новые культурные идеи ранних христиан распространились не только по Римской империи, но и далеко за ее пределами. На западе – до Ирландии; на юге – до Эфиопии; на востоке – до Средней Азии, на севере до Приднепровья.
Если ослабшая к IV веку Римская империя уже терпела военные поражения, то римские христиане, «подобрав» выпадающую из рук старого этноса власть и встав во главе армии, уже во втором поколении, т.е. всего через 20-30 лет стали одерживать победы, восстанавливая границы былой империи и «наводя в ней порядок».
Еще через несколько поколений, многократно выросшие в числе христиане утвердили великую Восточную Римскую империю, впоследствии известную как Византия, завладевшую всем восточным Средиземноморьем. Это был уже так называемый суперэтнос, или «Этнос по Христу», включивший в себя множество народностей, объединенных едиными религиозными идеями и общим стереотипом поведения.
Суперэтнос «Византийский мир» просуществовал более тысячи лет, пока не пал, как и все дряхлеющие империи, под ударами более активных и жизнеспособных завоевателей, утверждавших теперь свои идеи и свой этнос.
В последний период упадка Византия вовсе лишилась былой пассионарности. Привыкший к комфорту и благополучию этнос окончательно потерял к XV веку способность к сопротивлению внешним врагам. Жители Константинополя в 1453 году вместо того, чтобы биться на стенах города с наседавшими османами, предпочли укрыться в своих домах, положившись на несколько сот профессиональных воинов. Превосходя противника многократно числом, жители предпочли «переждать», укрывшись по своим домам, где вскоре сгорели. На крепостные стены вышли и погибли в бою лишь немногие горожане.
Тех, кого теперь называют византийцами, сами называли себя «ромеями», т.е. «римлянами», хотя жили они далеко от Рима и говорили уже по-гречески. В число этих «ромеев» влилось множество иных народностей со своими языками, но название «римлян» они удерживали до падения Константинополя. Это значит, что византийцы считали себя новым этносом (народом), возникшим из древнего Римского племени путем обретения истиной веры – Христианства. То есть приверженность новым идеям очень быстро и в корне переродило былой этнос.
Другой пример этногенеза из истории Ближнего Востока, на несколько веков более поздней. В голодных песках Аравии немногочисленные группы бедуинов, воинов и караванщиков, проникшись великими идеями своего собрата Мухаммеда, объединились в новую спаянную группу, в консорциум зарождающегося нового этноса. Это был сначала коллектив немногочисленных, всего лишь десятков человек, но очень активных людей, волевых, безумно храбрых, фанатично объединенных новыми, революционными идеями и жаждавших воплотить их в жизнь, чего бы это им не стоило – типичных пассионариев.
Вскоре разрозненные, рассеянные по пустынным пескам племена, обрели гордое имя «Арабы», принимая в свои ряды всех, кто клялся в верности принципиальной для единства духовной формуле исповедания Ислама и подчинении их верховному лидеру. Многочисленные, враждующие ранее между собой народности Ближнего Востока, под флагом воспламенивших их идей, руководимые харизматическим лидером, вскоре превратились в новый этнос, в храбрый и уверенный в себе народ. Несколько позже, в результате завоеваний этот этнос превратился в суперэтнос «Мир Ислама», распространившийся до Дальнего Востока, южной Европы и Африки, здравствующий поныне. Революционные идеи переродили и распространили этот суперэтнос на континенты.
В качестве другого примера внезапного появления нового великого этноса, вызвавшего в древней истории грандиозные изменения и «перекройку» владений на просторах Азии и части Европы, – зарождение империи Чингиз Хана. Объединенные этим харизматическим лидером, увлеченные его волей, воинственными целями, бедные и разрозненные племена «монгольских» степных кочевников вскоре превратились из кучки верных последователей в новый победоносный этнос, распространивший свою власть до Европы. Собранные воедино покоренные народности, согласившиеся с новым «стереотипом поведения» завоевателей, в последующих поколениях превратились в суперэтнос, покоривший на несколько столетий Восточную Европу, включая территорию современной России.
Общее в этих примерах то, что немногочисленная группа людей, возглавляемая сверх пассионарным лидером, вдохновившись его революционными идеями, становилась консорцией единомышленников. Как снежный ком, несущийся с горы, она прирастала последователями, сторонниками, и за считанные годы вырастала сначала в «субэтнос», затем в новый этнос, а позже в «суперэтнос» – победоносный народ, объединенный не «кровью» или генами, т.е. «этническими» признаками, а тем, что в этнографии называется единым стереотипом поведения. Этот стереотип поведения был победоносным, в нем заключалась недоступная ранее разрозненным народностям Сила, которую они безуспешно жаждали получить в своих вечных междоусобицах, но так и не смогли. Вместе же, «породненные» и спаянные общими идеями, они превратились из побежденных в победителей.
Лидеры этих движений и их последователи никогда не обещали своим сторонникам «комфорта» в будущем. Идея расслабления в комфорте не могла бы овладеть чаяниями прирожденных вояк и увлечь привыкших с детства к лишениям суровых людей. Их могло увлечь только утверждение за собой особой «правды», великой идеи, а также уверенность в собственной Победе, предчувствие рождающейся в них общей великой Силы и могущества – это и только это могло придать им мужества в жестоких схватках с врагами.
Пирамида потребностей, которая обсуждалась выше, достаточно справедливо описывает психологическую неудовлетворенность человека в обычных «житейских» условиях. Однако временами у людей, а у некоторых индивидов большую часть их жизни, эта пирамида переворачивается «с ног на голову». Тогда базовые физиологические потребности человека утрачивают главенствующее значение, и даже привлекательность, принимая презрительное наименование «мещанства», кажутся «мелкими» по сравнению с важностью удовлетворения более высоких потребностей: творческих, самореализации, духовности. Тогда даже риск и страх физической гибели отступают на задний план, не останавливают порыв человека по удовлетворению «высших потребностей». Так храбрый воин идет на смерть ради достижения высшей, нематериальной цели, он жаждет Победы, любой ценой, о прочих возможных для себя благах он забывает.
Процитируем выдающегося русского ученого Льва Гумилева. «Для пассионариев характерно посвящение себя той или иной цели, преследуемой иной раз на протяжении всей жизни. … Они самим фактом своего существования нарушают привычную обстановку, потому что не могут жить повседневными заботами, без увлекающей их цели. Необходимость сопротивляться окружению заставляет их объединяться и действовать согласно».
«Пассионарность обладает важным свойством: она заразительна. Это значит, что люди гармоничные (а в еще большей степени – импульсивные), оказавшись в непосредственной близости от пассионариев, начинают вести себя так, как если бы они были пассионариями».
«Пассионарный взрыв, инициирующий процесс этногенеза, как правило, губителен для предшествующей культуры. Древние христиане разбивали шедевры античной культуры; готы, вандалы и франки сжигали города с великолепными памятниками архитектуры; арабы уничтожили библиотеки Александрии и Кресифоне, фрески соборов Карфагена и Кордовы».
«Фазы этногенеза происходят столь плавно, что для современников, как правило, незаметны».
«Развитие человечество пошло по линии расширения ареала и увеличения числа внутривидовых вариаций, т.е. этносов (народов). Часть последних погибает, часть остается в виде реликтов, часть исчезла бесследно».
Сначала можно усомниться, что новые идеи и провозгласивший их лидер с немногочисленными сторонниками способны преобразить народ, изменить его настолько, что это станет уже другой народ, новый этнос, и вовсе без участия кровного смешения, скрещивания разных народностей. Однако история показывает, что это не только возможно, но происходит весьма часто.
Потеря сопротивляемости народом, упадок его сил часто становятся главным основанием и решающей причиной «смены» этноса другим, более сильным и более способным к выживанию. Интуитивное ощущение народом потери своей сопротивляемости к враждебным силам ведет к восстанию против допустившей это власти. Такое восстание всегда направлено к восстановлению Силы народа. Иногда это приводит через одно или несколько поколений к коренной «смене» народа на новый этнос, часто в тех же границах, с прежним языком и преобладающими национальностями, но с иными жизненными ценностями. Лев Гумилев: «Этносы не как змеи: они меняют не кожу, а души». Однако перерождение этноса всегда происходит с насилием и кровью.
