Kitabı oku: «Зона прокаженных», sayfa 2
– Все новое и необычное кажется странным, – кивнул Штраус. Он спокойно улыбался.
– Вы говорите, запись исчезла. Допустим! А какова судьба подопытных зверюшек?
– Результаты оказались неоднозначными… – осторожно сказал Михаил Семенович. – и потом вы меня не дослушали! Запись не канула в небытие, это я оговорился, прошу извинить. Она изменилась, понимаете?
– Не совсем.
– Первично, мы видели картину иного мира, отличного от земных пейзажей, причем достаточно отчетливо. Но уже через час на экране пестрели какие то цветные пятна, отдаленно напоминающие заросли цветов с алыми бутонами.
– Но вы ведь сделали запись?
– Это наша русская безалаберность, дружище! – улыбнулся Штраус. – Успели записать сравнительно небольшой фрагмент.
– Ну а что все-таки со зверюшками?
– Мы отправляли мышей в зону, и оставляли их там, на различные сроки. Большинство животных, где – то шестьдесят процентов особей вернулись… – он споткнулся на этом слове. – Вернулись в первоначальном состоянии, ничего не изменилось, состав крови, структура ДНК, одним словом это были обычные белые мышки, быть может, чуть более агрессивные, нежели раньше.
– Что значит «агрессивные»?
– Прочие грызуны их боялись. Животные обладают чутьем, которое не измерить приборами, согласны?
– Согласен. Агрессия, не так уж и плохо! – улыбнулся Виктор. Рюмка коньяка привела его в хорошее расположение духа, перспектива участия в опасном эксперименте, не выглядела пугающей. А какова судьба остальных мышей?
– По-разному, – сухо ответил Штраус. Он прямо взглянул в лицо собеседнику. – Несколько мышей погибли, двое исчезли… Там еще были кошки. Несколько обычных дворовых котов, девчонки лаборантки их подкармливали. Ни один из котов не вернулся назад.
– Как это понимать?!
– Именно так, как вы услышали. Зона – это площадка три метра в радиусе. Она фиксируется при помощи специального поля, в реальности это обычная колба, система выглядит как перевернутая капля воды, с отводами, сконструированная из термостойких материалов. Это и есть моя разработка. Через механизмы шлюзов мы помещали туда различные предметы, зонды, испытуемых животных. Система абсолютно герметична. Воздух нагнетается при помощи помпы. Все животные пробыли внутри от десяти секунд до трех минут.
Виктор молча протянул рюмку, профессор наполнил ее пахучей жидкостью.
– А коньяк у вас отличный!
– Вы не поверите, но покупалось еще при старом режиме. Я почти не пью, берег для особых случаев, вот он и представился… – Штраус помедлил, и добавил. – Испытание планируется провести завтра утром. Договор подписан, деньги вы взяли, но если передумаете, я вышвырну эту бумажку в помойное ведро. Вы – молодой, здоровый мужчина, у вас будут красивые дети. Не все можно купить за деньги…
Мужчина пожал руку профессора, кисть была потная, вялая, казалось он сжал пальцы смертельно больного человека.
– Спасибо Михаил Семенович! Я своих решений не меняю, – он осушил рюмку, и поднялся из – за стола. – Куда завтра следует прибыть?
– За вами заедут. В половине шестого утра.
– Понял. – Виктор направился в прихожую. – До свидания, профессор…
Штраус семенил за ним следом, предупредительно распахнул тяжелую входную дверь, из подъезда пахнуло ароматами кошачьей мочи, прелости, и промозглой сыростью оштукатуренных стен – обычные миазмы питерских подъездов.
– И еще, капитан… – лицо толстяка маячило в дверном проеме, как бледная маска призрака. – Я обязан вам сказать главное, хотя нарушаю секретность. В зоне находилась собака, обычная дворняжка, ничего особенного, но она пробыла почти шесть минут…
– Сдохла? – улыбнулся мужчина.
– Нет. Пес вернулась, но это была уже не прежняя ласковая собачка, мы к ней все привыкли, лаборантки носили ей из дома сладости. Спустя шесть минут, через шлюзовую камеру выскочило чудовище. Я не обладаю литературным даром, наши спонсоры запретили рассказывать об этом инциденте. Пса застрелили… – он комкал слова будто старую газету мнут в ладонях, отчего речь приобрела шипящие звуки, как у заезженной пластинки. – Одним словом, если вы нынешней ночью исчезните с деньгами, я не буду вас осуждать!
– Спасибо, Михаил Семенович! Я уже сказал, своих решений не меняю! – он пробежал несколько пролетов, выскочил на улицу, наверху раздался дверной хлопок, и только сейчас мужчина осознал, что его спина взмокла от пота, а кожа покрыта липкими, отвратительными мурашками…
***
– Я звонила тебе восемь раз! Пакостный мальчишка! Мышцы нарастил как у Кинг-Конга, а совести ни грамма!
– Прости, дитя Венеры! Был очень важный разговор.
– Дитя Венеры! Пошлость какая! К тому же ты повторяешься, я уже слышала подобный вздор сегодня днем.
– Скудная фантазия, что можно ждать от убогого спортсмена?!
– Этот убогий спортсмен общается с умнейшей девушкой на планете, мог бы нахвататься понемногу!
– Не только самая умная, но и самая красивая… – Виктор прижался губами к мягкой ложбинке на девичьей шее, и втянул ее аромат. – Твоя кожа напоминает мне музыку Баха!
– Опять где – то подслушал! – Настя возбужденно рассмеялась, уперлась кулачками ему в грудь, в голубых глазах играли насмешливые чертенята. – Причем подслушал очередную пошлятину ужасную!
– Каюсь! – он наклонил большую голову. – Слышал в фильме с участием Бельмондо.
– Древность какая! Я думала, что поклонники такого синематографа давно умерли от старости!
– А я – вечный! Как Дункан Мак-Лауд… Это из фильма «Горец», – он провел ее ладонью себе по лицу, тронул губами безымянный пальчик, на нем красовалось тоненькое золотое колечко. Она, в свою очередь, погладила его кольцо. Символ вечности… Было сокрыто нечто мистическое в двух кусочках золота. Когда юрист папаша увидел кольца, его рожа покрылась красными пятнами, а Виктор ликовал.
– Очередное старье! – девушка пощекотала его за ухо, и впилась острыми коготками в коротко стриженые волосы на голове. – Иногда мне хочется тебя съесть! – прошептала она хриплым голосом.
Высоко в небе с трескучим грохотом пролетел вертолет. Чернышев проводил его задумчивым взглядом.
– Ты летал на таком? – Настя пытливо смотрела ему в лицо. Ее невозможно было обмануть.
– Это – гражданский. А вообще летал… – он шутливо взъерошил ее волосы. – У меня есть для нас свадебный подарок!
– Интересно… – девушка отстранилась, чистый лоб прорезала глубокая морщина. С растрепанными русыми волосами она выглядела чертовски соблазнительно! Синие глаза сверлили его до самого дна. Она читает мысли не хуже детектора лжи! За спиной промчался катер, холодные капли упали на ее плечи, и замерли, прильнули к смуглой коже, крохотные прозрачные купола, в них как в линзах отражались каменные львы. «…В реальности – это обычная колба, как перевернутая капля воды…» – он глубоко вздохнул, и достал из кармана мятый конверт. – Вот!
Настя быстро взяла конверт, заглянула вовнутрь, голубые глаза покрылись стальной наледью.
– Где ты это взял, Витя?!
Дурной знак. Она называет его Витей, когда сердится или расстроена. Обычно – Вик. Невинная слабость, девушка любит называть людей на американский манер. Его это не раздражает, в телефонной книге номер забит под именем Stasy. Глупо конечно, но ему нравится потакать безобидным причудам любимой.
– Военная тайна! – отшутился мужчина, но Настя не отводила пытливого взгляда.
Над Невой опустились густые сумерки, пора белых ночей миновала, в августе рано темнеет. Пасти каменных львов угрожающе оскалились, невидящие глаза смотрели друг на друга. Мертвые звери словно приготовились к прыжку. Добрая собачка превратилась в чудовище, а бродячие коты исчезли. Вертолет умчал в сторону Исаакиевского собора, сделал круг над Медным всадником, и устремился к Петропавловской крепости. Пилот был скверный, машину болтало в воздухе как жирную оглушенную муху.
– Где ты взял деньги, Витя?! – медленно по слогам сказала девушка.
– Там ровно десять тысяч, – мужчина потянулся губами к ее рту, но она высвободилась из его объятий.
– Я повторяю. Где ты сумел достать такую сумму?!
– Деньги честные. Я их не украл, банк не грабил, старушек, по доброй питерской традиции топором не охаживал.
Настя не улыбнулась. Она пристально смотрела ему в глаза, он стушевался, и выпалил скороговоркой.
– Обычная работа для бывшего офицера! – он немного помялся, и нерешительно извлек из кармана копию договора. – Мне предложили участвовать в эксперименте. Ничего серьезного, просто нужен здоровый мужчина!
Настя прищурилась, повернула лист бумаги к свету, шевеля пухлыми губами, читала текст.
– Ерунда какая – то! – она зябко поежилась – ветер принес с залива вечернюю прохладу. – Здесь черт ногу сломит! Согласно седьмому пункту, вот здесь… ты можешь получить вознаграждение только после окончания эксперимента!
– Они… они пошли мне навстречу! Добрые люди иногда встречаются.
– Добрые люди… – недоверчиво протянула девушка. – А как понимать вот эту сноску, « в случае гибели или потери трудоспособности клиента, фирма снимает с себя ответственность перед последним…» Добрые люди таких оговорок в составлении договора не допускают. Это что означает?! И когда должен состояться этот чертов эксперимент? Здесь число не указано…
– Не скоро еще! – беззаботно солгал Виктор. – Они обещали позвонить через неделю. Может быть я передумаю за это время!
– Ты не передумаешь, – убежденно сказала Настя. – Вик, милый, ты не против, если я этот документ покажу отцу?
Она назвала его Вик! Гроза миновала. Старый хрыч будет искренне рад вышеозначенной «гибели клиента»!
– Пожалуйста! – он старательно прятал глаза. – Еще целая неделя впереди.
– Хорошо, – задумчиво произнесла девушка, и спрятала в листок в сумочку. – Ты вернешь им деньги, пока не принял окончательное решение?
– Нет, – твердо махнул головой мужчина. – Эту сумму ты завтра отдашь кредиторам, пообещай мне, а за неделю, я наверняка, что-нибудь придумаю.
– Ты ничего не придумаешь, милый, наивный богатырь Вик! – она нежно улыбнулась, свозь туманную пелену закипающих слез. – Ты будешь принимать участие в этом эксперименте, я тебя знаю слишком хорошо… быть может даже лучше, чем ты сам себя знаешь… но я тебя люблю, я обещаю отдать деньги. Но завтра, я обязательно покажу эту дурацкую бумажку отцу. Он по своим каналам узнает про загадочную фирму, у которой нет даже собственного логотипа. И пожалуйста, обещай, что пока я все как следует не разведаю, ты никаких действий предпринимать не будешь. Согласен?
– Слушаюсь! – он шутливо отдал честь левой рукой. «Согласен…» Любимое словечко чудаковатого профессора…
Настя оплела руками его плечи, прижалась губами к щеке, и из – под темнеющего небосклона, опустилась долгожданная вечность. На небе медленно зажигались звезды, черная грива Невы горела серебряным глянцем, в нем бесстыдно полоскались рыжие блики фонарей. Северный город окутала призрачная ночь. А в пятидесяти километрах к северо-западу, под прозрачным куполом яростно билось схваченное в полон невидимое чудовище. Оно изрыгало всполохи неземной магмы, лиловая материя источала бесцветные нити звенящих струн, загадочное небытие стонало, рвалось на волю, стреноженное оковами невидимой гравитацией. И высоко в небе выплыла огромная рыжая луна, такая простая, домашняя, словно золоченое блюдо, неторопливо ползла по гладкому небосклону, пустая, мертвая, глупая планета…
06.30 По полуночи
На шершавых тополиных листьях выступила роса, казалось, деревья плачут от боли. Белесые хлопья тумана стекали в овражек, свернулись в голубой клубок, как семья добрых толстых змей. Острые солнечные лучи срезали верхушки стройных берез, робко запели птицы, черная вода в заросшем тиной пруду покрылась рябью, по лесу промчался слабый ветерок.
Посреди вырубки возвышалось уродливое сооружение. Сплетенный из металлических конструкций, похожий на огромного жука скарабея, гигантский каркас фиксировал большую, в два человеческих роста колбу. К колбе вели многочисленные провода, раструбы, сама она зависала в полуметре от земли, возле стального поддона были прикреплены округлые ворота, к ним примыкал длинный коридор, выполненный из серебристого огнеупорного материала. Коридор вел к выстроенному наспех зданию. Сквозь застекленные проемы виднелись контуры могучих машин. Блестящее никелем и сталью оборудование моргало сенсорными лампочками, принтеры извергали рулоны бумаг, на плоских экранах мониторов мелькали столбики цифр и латинских букв. Для непосвященного дилетанта действо напоминало обряд средневековых алхимиков. Только снаряженных новейшими технологиями. По коридору сновали озабоченные люди в белых халатах. Конструкция издавала едва слышное гудение, наподобие гула генератора, время от времени, по стенам колбы пробегала дрожь. Поляну окружали два ряда колючей проволоки, в воздухе завис маленький черный вертолет, как грозная оса он срывался с места, и бдительно облетал окрестность. Повсюду стояли военные машины, уже за пять километров организованы военные посты. Черный джип стремительно промчался, минуя часовых, переваливаясь на ухабах, пересек бездорожье, и уверенно подкатил к заграждению. На заднем сиденье, рядом с Виктором сидели люди в штатском. Они хранили суровое молчание, двое крепких мужчин в одинаковых костюмах, похожие друг на друга как близнецы. Мужчины напоминали героев американских боевиков, и несмотря не серьезность ситуации, Чернышев не смог сдержать ироничную улыбку. После его демобилизации многое поменялось в стране, но отставных вояк и по прическе видно! Водитель припарковался возле ворот из колючей проволоки, один из братьев выскочил наружу, и распахнул дверь.
– Вы служивые, точно президента доставили! – ухмыльнулся Виктор. Он не испытывал страха, наоборот – появился жаркий азарт, обычно предшествующий бойцовской схватке. Мужчина выскочил из джипа, подмигнул невозмутимому сопровождающему, и шагнул за территорию оцепления. Тотчас, на пороге здания объявился профессор Штраус.
– Я знал, что вы придете, но не уверен, хорошо это или плохо… – он вцепился двумя руками в кисть капитана, и энергично ее встряхнул.
– А что не так! – Чернышев с любопытством озирался по сторонам.
– Система… мы называем ее «Жук».
– Похоже…
– Это аббревиатура, сокращение, ну да Бог с ним… Она словно взбесилась, понимаете?
– Вы плохо выглядите, Михаил Семенович!
У профессора чернели под глазами круги, кожа лица была серая, будто мятая подушка, пальцы рук дрожали.
– Не сомкнул глаз прошлой ночью. Давление высокое, и сердце пошаливает, теперь еще и аритмия, будь она проклята. Но да Бог с ним! Как вы себя чувствуете?
– Нормально. Я вам даже благодарен. Ощутил себя как будто в строю. После нескольких лет вынужденного безделья, наслаждаюсь жизнью. Вас не наказали за нарушение договора?
По лицу толстяка пробежала тень. Он гневно отмахнулся, будто пытался поймать несуществующую муху.
– Что они могут мне сделать?! Циничные люди без сердца и совести. Я работал над этим проектом восемь лет, ну да вы сами все знаете! – он взял мужчину под руку. – Прошу за мной! У нас не так много времени, вас ждут врачи, ну и формальности всяческие…
Они зашли в здание. У входа стоял часовой, по виду молоденький солдат-срочник. На Чернышева он взирал, как на супермена из компьютерной игры.
– Закрой рот, военный! – усмехнулся Виктор. Профессор семенил по коридору, из дверей высовывались люди в белых халатах, они провожали любопытными взглядами высокую фигуру капитана, перебрасывались короткими фразами. Здание гудело как улей. Доносились обрывки разговоров, звонили телефоны, жужжали факсы. Под руку профессору ввинтилась стройная брюнетка в обтягивающей ее соблазнительные бедра юбке.
– Михаил Семенович! Последние тесты показывают сбой гравитации в пределах верхней погрешности! – она отчаянно косила бойким глазом в сторону Виктора.
– Знаю! Что я могу с этим поделать?! – Штраус закричал тонким голосом. – Стабилизируйте гравитацию, ну как дети малые, ей Богу! Подключите целевой генератор, будто не знаете?!
– Уже подключили!
– Тогда какого дьявола не шевелитесь?! – Профессор схватился за грудь, и не глядя проглотил маленькую таблетку.
Девушка шмыгнула в распахнутую дверь, и там возбужденно сплетничала с полной блондинкой, которая словно только – что явилась с конкурса двойников Мерлин Монро.
– Вы – герой дня! – профессор грустно обернулся к мужчине. – Странные ощущения. Вот сейчас сбывается давняя мечта, а у меня болит сердце… – он помассировал грудную клетку.
– Вам надо отдохнуть, Михаил Семенович!
– Надо… – тихо, как эхо прошептал профессор. – Но только после того, как вы вернетесь назад целым и невредимым. Прошу! – они вошли просторное помещение, в углу стояла громоздкая система, со свисающими из жерла проводами и клеммами. За столиком хлопотала худощавая рыжая девушка. Завидя Чернышева она густо покраснела, и молча указала пальцем на стул. В комнату стремительным шагом зашла высокая женщина. Накрахмаленный голубой халат сидел на ее плечах как на вешалке, узкое худощавое лицо обнимали старомодные очках. Объемные линзы увеличивали глаза, отчего женщина напоминала пожилую фею из сказки.
– Наш врач! – прошептал Штраус. В его голосе прозвучали оттенки благоговейного страха.
– Евтушенко! – рукопожатие было сухим и крепким, как у мужчины. – Должна буду попросить вас раздеться…
– Если это доставит дамам удовольствие!
Рыжая девушка прыснула в кулачок, но поймав строгий взгляд врача смутилась, и отвернулась к прибору.
Виктор стянул через голову футболку, присел на холодную скамью, снял джинсы.
– Не буду вам мешать… – засуетился профессор. Он быстро вышел из комнаты, притворив за собой дверь.
Врач проводила мужчину к системе, где он улегся на гладкую скамью. Девушка прижимала присоски к разным частям его обнаженного тела, ее пальцы дрожали, белые скулы покрылись слоем румянца под легкомысленными веснушками.
– У вас удивительно хорошо развита мускулатура! – равнодушно заметила доктор. Она склонилась над пультом, тихо зажужжали приборы.
– Вы бы лучше сердце профессора вылечили! – улыбнулся Чернышев.
– Научите, как его заставить следить за собой… – буркнула врач, – и помолчите пару минут, пожалуйста!
Виктор подмигнул рыжей девушке, та стушевалась еще больше, склонилась над клавиатурой компьютера, пальцы порхали по кнопкам. Мирно урчали моторчики, на экранах вспыхивали разноцветные зарницы, из жерла принтера медленно явила миру белую голову длинная бумажная змея.
– Готово! – Девушка кинулась отклеивать присоски, доктор поднялась из – за стола, достала нечто похожее на механический шприц. – Поднимите, пожалуйста, руку!
Мужчина завел кисть за голову, врач прижала дуло ему к подмышке, острая боль на мгновение пронзила кожу.
– Что за черт! – он недоуменно растирал желвак в подмышечной впадине.
– Это для вашей пользы! Михаил Семенович все объяснит.
Виктор потянулся к своей одежде, но девушка уже протягивала ему мешковатый голубой халат.
– Велено одеть вот это… – прошептала она слабым голосом. Мужчина пожал плечами, и накинул на плечи халат. В помещение вошел Штраус. Он по-прежнему прижимал руку к груди, болезненно морщился, бледное лицо покрывали нездоровые пятна багрового румянца.
– Ну как наш герой?
– Здоровье безукоризненное! – бесстрастно отрапортовала Евтушенко. – Если не считать множественных переломов, контузий и шрамов – идеальная физическая форма!
– И если не считать загадочного укола! – мрачно пошутил Чернышев. Доктор многозначительно переглянулась с профессором.
– Остается несколько минут до начала эксперимента, а вас, Михаил Семенович, давно ждут в центральном отсеке, – кивнула Евтушенко, и вышла в коридор. Рыжая девушка поспешила за ней следом, в руках она крепко сжимала верный журнал. Виктор потер желвак. Боль прошла, под кожей явственно можно было нащупать твердый шарик.
– Что это за чудеса науки и техники?! – он раздраженно помял шарик. – На моей памяти насчет членовредительства уговора не было!
– Присядем на дорогу… – Штраус опустился в кресло. – По моей просьбе вам ввели капсулу с ядом. Капсула абсолютно безвредна, полностью герметична. Даже если вы ее случайно раздавите, кровь нейтрализует действие препарата. Хитрое изобретение. Вступает в реакцию исключительно с человеческой слюной. Шпионское изобретение… Однако, если возникнет непредвиденная ситуация, вы легко извлечете капсулу с помощью ножа. Требуется раздавить ее зубами, и желудочный сок растворит яд в течение получаса.
– Зачем вы мне имплантировали эту заразу?
– Если хотите – интуиция, другими словами, на всякий пожарный случай. По возвращении доктор извлечет ампулу, даже следа на коже не останется.
– Я задал вам вопрос, профессор!
Штраус мученически завел карие глаза к потолку.
– В зоне вы пробудете не более пяти минут. Точнее – четыре минуты, сорок восемь секунд. Компьютер рассчитал оптимально безопасное время, для пребывания. Но – это наше время, и неизвестно, как оно будет меняться там, внутри «Жука». Возможно, для вас пройдут годы, а быть может наоборот. Помните, я вам рассказывал про видеозапись, сделанную зондом? Мне трудно объяснить, там было нечто непостижимо страшное… одним словом, я не исключаю, что у вас не останется иного выхода. И да хранит вас Господь! – профессор быстро поднялся, еще раз энергично встряхнул мужчине руку, и вышел из комнаты.
Виктор аккуратно помял крохотный шишак подмышкой. Размером не больше голубиного яйца, упруго – твердая на ощупь капсула. Там, внутри зреет медленная смерть. Профессор не так прост, как кажется! Чернышев слышал про такие вещества, чьи генерики являются смертельно опасными лишь при взаимодействии со специальным компонентом. Слюна, потовые железы, даже заурядные сопли из носа… Говорят, такая дрянь стоит уйму денег! Откуда взял капсулу мирный профессор в коротких как у Карлсона штанишках, одному аллаху ведомо! Мужчина провел ладонью по упрямому ежик кротко стриженых волос. Ладно! Время покажет! В коридоре послышался шум шагов, дверь по-хозяйски распахнулась, и помещение наполнилось людьми в штатском. Они были деятельны, суровы, и профессиональны. Дальнейшие события разворачивались в торжественном молчании. Чьи – то руки протягивали бланки договоров, Чернышев не глядя ставил кривую закорючку. Быстрые пальцы приклеили к шее и кистям рук липкие присоски, кожа покрылась мурашками от прикосновения, хотя в помещении было жарко. Почему то на ум пришла старая документальная запись казни на электрическом стуле. Обритого наголо негра обступили вежливые равнодушные мужчины в костюмах, их казенные лица излучали формальное сочувствие. Приговоренный человек послушно скушал бобы с печеным картофелем, и увлекаемый этими людьми – роботами шел по длинному коридору. Навстречу смерти. И выражение его лица не соответствовало масштабу предстоящего события. Оно было сонным, растерянным, будто несчастный двигался не на эшафот, а в кабинет дантиста. Впервые, за нынешнее утро Виктору стало немного страшно, но как только он зашагал по рифленому полу, страх исчез. Его место занял горячечный азарт, и дурная лихость, обычно предшествующая драке.
…С него сняли голубой халат, провели по узкому коридору, следом распахивались и закрывались двери – шлюзы. Из бокового отсека вынырнула брюнетка, она смотрела на него с тем же выражением на миловидном лице, что у казненного негра. Сонное, равнодушное, растерянное лицо красивой куклы. Старый документальный фильм семидесятых годов. Что стало с тем человеком, после того, как через него пропустили несколько десятков тысяч вольт?! Испытывал он страдания в последнее мгновение жизни, когда пораженный током миокард сжался в мучительном спазме, или тотчас погрузился в черное безмолвие? Какое он совершил преступление, и какие испытывал чувства за несколько томительных минут, пока шел по длинному коридору? А что чувствует он, капитан Чернышев, голый, облепленный дурацкими клеммами, как персонаж из американского боевика. Страх, злобу, надежду… конечно, надежду… Брюнетку уверенно оттеснили, дверь в отсек захлопнулась. Последний живой персонаж исчез из трагикомедии. И только сейчас Виктор осознал, что действие происходит в реальности. Сколько мышей погибло?! Сорок процентов, две исчезли… Куда исчезли кошки?! Да! И еще была собачка, обратившаяся в чудовище… Что сохранилось на видео?! Чужой мир. Страшный и прекрасный одновременно. Как в фильме «Аватар». Синие люди, летающие драконы, сиреневые динозавры, или изрыгающее черное пламя, жерла вулканов?!
Распахнулась очередная дверь, мужчина вдруг понял, что остался один, в тесном герметичном помещении. Над головой тускло горела синяя лампа, стены были гладкими, похожие наощупь на легированную сталь. Тихо зашипел воздух, нагнетаемый помпой, заложило уши, Виктор догадался, что «Жук» выравнивает давление. Только сейчас он вспомнил, что так и не спросил, что означает эта аббревиатура. Смешное слово «Жук»…
– Капитан, капитан, подтянитесь! – пропел мужчина осипшим голосом.
Сквозь полумрак, он почему – то увидел голубые как небо глаза смешной русской девушки с нелепым именем Stasy, и в то же мгновение дверь в зону распахнулась.
