Kitabı oku: «Лионесс. Том 2. Зеленая жемчужина. Мэдук», sayfa 16

2

Не успел Эйлас вернуться в Дун-Даррик, как оправдались его худшие опасения – все прежние затруднения теперь казались пустячными.

Эйлас давно ожидал проявлений враждебности со стороны ска – стычек, вылазок, провокаций, рассчитанных проверить его готовность дать отпор. Вместо этого ска нанесли безжалостный удар, бросив ему вызов, и ответить на него можно было только двумя способами. Король мог подчиниться, тем самым выставив себя на посмешище и потеряв лицо, или драться, что означало преждевременное, рискованное начало войны.

Поступок ска нельзя было назвать неожиданным. Эйлас хорошо их знал: ска считали, что находятся в состоянии войны со всем миром, и пользовались любым преимуществом, любой возможностью с тем, чтобы расширить сферу своего влияния. Так как под управлением короля Эйласа Южная Ульфляндия могла становиться только сильнее и сильнее, с точки зрения ска, с его властью следовало безотлагательно покончить. В качестве первого шага в этом направлении, позаботившись о том, чтобы их затраты и потери были минимальными, ска захватили поселок Суарах на южном берегу устья реки Верлинг, у самой границы между Южной и Северной Ульфляндией.

До сих пор ска не беспокоили Суарах – городок этот служил чем-то вроде нейтральной зоны, позволявшей ска торговать с внешним миром. Городские укрепления Суараха давно пришли в полную негодность, а у Эйласа еще не было ни денег, ни людей, для того чтобы сформировать там порядочный гарнизон. Поэтому король даже не пытался защищать Суарах, надеясь, что торговые интересы удержат ска от искушения.

Ска, однако, перешли в нападение внезапно, не оставив сомнений в своих намерениях относительно Южной Ульфляндии. В Суарах вошли четыре полка смешанного состава – кавалерия и пехота, и местное население не смогло оказать никакого сопротивления.

Ска тут же сформировали из жителей городка бригады «скалингов» и заставили их работать. Работы велись с яростной настойчивостью и сосредоточением, отличавшими все предприятия ска; они отремонтировали укрепления, и Суарах превратился в смертельное оскорбление для Эйласа, в постоянное унижение его королевского достоинства. Он не мог игнорировать происходящее, не поступаясь престижем.

Два дня Эйлас провел в своем штабе в Дун-Даррике, оценивая возможности. Немедленная контратака – попытка взять Суарах в лоб – представлялась наименее целесообразным вариантом. Ска могли с легкостью снабжать новый форт, а их бойцы существенно превосходили неопытных ульфских рекрутов практически во всем: уровнем подготовки, дисциплиной, качеством вооружения и, что важнее всего, почти фанатической верой в свою непобедимость. Насколько понимал Эйлас, тройские отряды почти не уступали ска – тем не менее в бою их еще нельзя было назвать равными противнику ¹⁵.

Сидя в одиночестве в коттедже, служившем ему временной штаб-квартирой в Дун-Даррике, Эйлас наблюдал за серыми хвостами дождя, соединявшими низкие тучи с горными лугами. Мрачноватый пейзаж, однако, выглядел гораздо менее безнадежным, чем тупик, в котором он оказался. Мобилизация в Тройсинете войск, кораблей, провизии и материалов в количествах, достаточных для преобладания над ска, могла не только вызвать возмущение населения, но и подвергнуть Тройсинет угрозе внезапной высадки армии Казмира из Лионесса (Казмир в любом случае только порадовался бы тому, что Эйлас ввязался в отчаянную схватку со ска).

Сегодня каждый барон, каждый рыцарь, каждый предводитель банды оборванцев в Южной Ульфляндии настороженно ждал следующего шага нового короля. Если он не нанесет ответный удар, его больше не будут принимать во внимание как правителя, способного контролировать ситуацию в стране, – он превратится во второго Орианте, бессильного, когда дело касалось военных предприятий ска.

Стоя у окна и глядя на рябые от дождя лужи, серебрившие луга, Эйлас наконец принял решение. Он определил скорее не план действий, а перечень искушений, которым не следовало поддаваться: нельзя было атаковать Суарах, нельзя было полагаться на подкрепления из Тройсинета – за исключением военных кораблей, способных нарушить морское сообщение между Скаганом и Ульфляндией; нельзя было также повернуться спиной к возникшей ситуации и делать вид, что ничего не происходит. Что оставалось? Только средства, к которым всегда прибегают слабые, когда имеют дело с сильными: изобретательность и коварство.

Как насчет Северной Ульфляндии? Ска делали там все, что хотели, используя страну, как населенную зверьем дикую территорию, ожидавшую окончательной колонизации. Они рубили лес и добывали руду руками рабов, отлавливая разбегающихся местных жителей и формируя из них бригады скалингов. По всей береговой полосе, издавна именуемой Прибрежьем, ульфов уже полностью изгнали. Вместо них прибывали ска, строившие свои необычные поселки с многочисленными острыми коньками соединенных крыш; ска возделывали не только плодородные земли, но и пустоши, служившие ульфам исключительно пастбищами. Выше, в горах, рассеянные группы земледельцев и скотоводов ютились в убогих селениях, прячась при малейших признаках приближения банд «вербовщиков» ска – несмотря на то что в Ксунже все еще номинально правил старый король Гакс.

Сумерки сгущались над промокшими лугами. Эйласу подали ужин – чечевичную похлебку с хлебом. Еще пару часов король сидел в одиночестве у очага, потом прилег на кушетку и в конце концов заснул под убаюкивающий шум дождя, шелестящего по соломенной крыше.

С утра яркое солнце взошло на пронзительно-синем небе, и горные луга, сверкающие росой, уже не казались такими неприветливыми.

Позавтракав, Эйлас отправил сообщение в Домрейс, приказывая шести военным кораблям немедленно поднять паруса и отправиться в Исс, а затем патрулировать Узкое море и топить суда, снабжающие ска.

Через некоторое время Эйлас провел совещание с командирами. Перечислив насущные проблемы, он объяснил, как он надеялся их решить.

Реакция военачальников удивила и порадовала его: по сути дела, идеи Эйласа во многом совпадали с их намерениями. Возражали только самые нетерпеливые, не желавшие уступать ни пяди земли:

– Мы и так уже слишком давно раболепствуем перед этими подлыми тварями! Наконец мы можем им показать, из чего сделаны ульфы – настоящие люди! Да, мы терпели от них поражения, это правда. Но почему? Потому что они хорошо обучены, в бою каждый ска стоил трех ульфов. А теперь мы тоже обучены! Я бы выступил сию минуту! Бросим все силы в Северную Ульфляндию, найдем их армии и уничтожим их! Мы больше не блеющие овцы, пусть ска почувствуют это на своей шкуре!

– А, сэр Редьярд! – почти смеясь, воскликнул Эйлас. – Если бы только вся наша армия была настроена так же решительно! У нас не было бы никаких проблем! Но сегодня нам придется прислушиваться скорее к разуму, нежели к эмоциям. Главное слабое место ска – их немногочисленность. Они не могут позволить себе большие потери, независимо от потерь противника. Но я ценю каждого нашего бойца не меньше, чем ска ценят самих себя, и не желаю платить одной или двумя жизнями своих бойцов за жизнь каждого ска, даже если это принесет нам победу. Нам придется нападать неожиданно, подобно разбойникам, наносить урон и быстро отступать без потерь. Эту войну мы выиграем, но выиграем постепенно. Пытаясь сражаться со ска открыто, строем против строя, мы тем самым будем играть по их правилам, понесем огромный ущерб и, скорее всего, никогда не одержим окончательную победу.

– Вы выражаетесь слишком тактично, ваше величество, – заметил сэр Гахон. – В открытом бою ска разрубят нас в лапшу и скормят рыбам. Кроме того, так как добрая половина ваших солдат провела молодость в разбое и междоусобных стычках, в этом отношении им не потребуется существенная дополнительная подготовка.

– Подготовка! Мы вечно рассуждаем о муштре! – ворчал сэр Редьярд. – Когда мы начнем драться?

– Терпение! Драться придется очень скоро, уверяю вас.

Через неделю Эйласу привезли сообщение из замка Кларри:

«Вас могут заинтересовать следующие сведения. Один из моих пастухов обнаружил трех украденных коров высоко в горах, под самой вершиной Нока. Устроив засаду поблизости, нам удалось схватить одного из воров, раненного стрелой в бок. Перед смертью он кое-что рассказал о Торквале, командующем двумя дюжинами головорезов в Энге, неприступной крепости в ущелье Дьявольских Воплей. Торкваль покупает добротное оружие, провизию и вино – у него водится золото; оно поступает главным образом из Лионесса, от короля Казмира, с которым Торкваль поддерживает связь».

3

Тем временем король Казмир не был вполне удовлетворен успехами Торкваля. Торкваль снова прислал к нему гонца, требуя золота, и на этот раз Казмир потребовал, чтобы разбойник отчитался о потраченных средствах и достигнутых результатах.

– Не уверен, что мои деньги расходуются с пользой, – поучал гонца Казмир. – Если уж говорить начистоту, мне сообщают из надежных источников, что Торкваль роскошествует, что он и его головорезы пиршествуют и пьянствуют, закупая лучшую провизию, доступную в Ульфляндии. Так-то вы тратите мое золото – на цукаты и кексы с изюмом?

– А почему бы и нет? – вызывающе возразил разбойник-гонец. – Мы прячемся в Энге – а это, к вашему сведению, груда камней на вершине скалы, где только орел чувствует себя в своей тарелке, да и то после того, как совьет гнездо. Мы что, должны подыхать с голоду, выполняя ваши приказы? Когда холодный ливень хлещет в амбразуры, а очаг дымит и чихает, потому что у нас не осталось сухих дров, по меньшей мере Торкваль может предложить своим людям чарку доброго вина и закуски!

Казмир неохотно расстался еще с двадцатью кронами, но приказал Торквалю научиться самостоятельно добывать провиант:

– Пусть выращивает на пустующих землях овес и ячмень, пусть выпасает рогатый скот и овец, пусть заведет птичник – так же, как делают другие местные жители; безжалостному опустошению моей казны пора положить конец!

– Государь, при всем уважении к вашей мудрости, мы не можем выращивать овес или ячмень на отвесных утесах, да и рогатому скоту там нечем поживиться.

Не убежденный доводами разбойника, Казмир, однако, промолчал.

Прошло несколько месяцев – тем временем в Ульфляндиях происходили важные события. В поступавших из Дун-Даррика и других мест сообщениях тайных агентов тем не менее Торкваль не упоминался, и Казмиру приходилось только догадываться о его деятельности.

Наконец посланец Торкваля вернулся и снова потребовал золота – не меньше пятидесяти крон.

Казмир, повседневно носивший маску ледяного высокомерия, на этот раз не выдержал и вспылил:

– Я не ослышался? – угрожающе спросил изумленный король.

– Государь, если вам понятно выражение «пятьдесят крон», значит, вы не ослышались. В Энге базируется отряд из двадцати двух опытных бойцов – их нужно кормить и вооружать, им нужна одежда, защищающая от непогоды. Других источников дохода у нас почти не осталось; Торкваль ранен и постепенно выздоравливает. Он просил передать следующее: «Если вы хотите, чтобы я содержал отряд и выполнял ваши поручения, платите – мне нужно золото!»

Казмир вздохнул и покачал головой:

– Торкваль больше ничего от меня не получит – пока не представит доказательства того, что мои затраты окупаются. У тебя есть такие доказательства? Нет? Роско! Уведите этого субъекта.

К вечеру того же дня Роско, один из помощников камергера, гнусаво-презрительным тоном сообщил королю Казмиру о том, что некий Висбьюме просит личной аудиенции.

– Пусть войдет, – кивнул Казмир.

Висбьюме вошел, промчавшись мимо ошеломленного Роско танцующей походкой акробата, переполненного не находящей высвобождения энергией. Как всегда, на нем был черный плащ с рыжеватым отливом, но сегодня он напялил вдобавок черную охотничью кепку с козырьком, придававшую ему, в сочетании с бегающими желтыми глазами, длинным горбатым носом и общей манерой двигаться, чуть наклонившись вперед, карикатурную внешность паяца, изображающего хищное любопытство. Остановившись прямо напротив короля – ближе, чем тому хотелось бы, – Висбьюме сорвал с себя кепку, после чего, расплывшись в широкой фамильярной улыбке, отвесил несколько церемонных поклонов.

Казмир брезгливо указал на стул, стоявший в стороне, – дыхание Висбьюме портило воздух.

Висбьюме уселся с беззаботным видом человека, хорошо сделавшего свое дело. Король отпустил Роско взмахом руки и спросил новоприбывшего:

– Есть новости?

– Государь, мне удалось многое узнать!

– Говорите.

– Невзирая на ужас, внушаемый мне беспощадным морем, я отважно пересек Лир, как подобает частному агенту вашего величества!

Висбьюме не счел нужным упомянуть о том, что он провел бóльшую часть месяца, присматриваясь к судам, бороздившим пролив, в надежде определить, какое из них позволило бы переправиться в Тройсинет как можно быстрее, безопаснее и удобнее.

– Когда меня призывает долг службы, – продолжал ученик чародея, – я откликаюсь с автоматической неизбежностью восходящего солнца!

– Рад слышать, – обронил король.

– По прибытии в Домрейс я остановился в гостинице «Черный орел» – она показалась мне…

Казмир поднял руку:

– Не трудитесь описывать подробности путешествия. Изложите результаты ваших розысков.

– Как вам будет угодно. Затратив примерно месяц на осторожные расспросы, я узнал, где примерно проживает в настоящее время кормилица Эйирме. Направившись в эти места, я наводил справки еще несколько недель и наконец выяснил, где именно поселились Эйирме и ее родители.

К моему удивлению, оказалось, что сестра Эйирме не преувеличивала благополучие бывшей служанки. Этой деревенщине предоставили все удобства, подобающие благородному сословию; они живут в роскоши – слуги разводят им огонь в камине и начищают пороги! Кормилицу нынче величают леди Эйирме, а ее супруга – сквайр Диккен. Ее престарелые родители – достопочтенный Грайт и леди Уайна. У них в окнах – прозрачные чистые стекла, на крыше – четыре трубы, а в кухне не видно потолка за гирляндами колбас.

– Действительно, беспрецедентный случай! – пробормотал Казмир. – Продолжайте. Но, прошу вас, не останавливайтесь на каждой подробности, привлекавшей ваше внимание на протяжении нескольких недель или месяцев, – я не располагаю таким количеством времени.

– Ваше величество, буду краток, даже лаконичен! Расспросы местных жителей не позволили выявить никаких существенных фактов, в связи с чем я решил обратиться непосредственно к леди Эйирме. Беседовать с ней, однако, оказалось нелегко, так как она почти не может говорить.

– Я приказал раздвоить ей язык, – заметил Казмир.

– Ага! Всему в этом мире находится объяснение! Ее муж – нелюдимый тип, скупой на слова, как дохлая рыба. Поэтому я попытался разговорить стариков Грайта и Уайну – и опять столкнулся с оскорбительной скрытностью. Но на этот раз я подготовился; притворившись торговцем вином, я предложил им попробовать напиток, сделавший их исключительно покладистыми, и они разболтали все, что знали. – Откинув голову, Висбьюме широко улыбнулся, вспоминая свой успех.

Казмир ждал, не высказывая замечаний, пока Висбьюме наконец не перестал предаваться приятным воспоминаниям.

– А, какой триумф! – воскликнул ученик чародея. – Теперь слушайте! Невероятные новости! Младенец, которого первоначально принесли Грайту и Уайне, был мальчиком! Однажды, когда они взяли его с собой в корзине в лес, феи из Щекотной обители украли мальчика и подменили девочкой. Этот подкидыш фей – принцесса Мэдук!

Король Казмир зажмурил глаза и не открывал их секунд десять, но не проявил других признаков волнения – когда он снова заговорил, его голос был, как всегда, спокойным и ровным:

– И что случилось с мальчиком?

– Старики больше никогда его не видели.

– Персиллиан сказал правду! – тихо, будто разговаривая с собой, произнес Казмир. – Как я не догадался?

Висбьюме откинулся на спинку стула, придав физиономии выражение беспристрастной мудрости, приличествующее доверенному советнику короля. Казмир бросил на него долгий взгляд, после чего спросил нежнейшим тоном:

– Вы говорили об этом кому-нибудь? Тамурелло?

– Никому, кроме вас, что вы! Я прекрасно понимаю необходимость держать язык за зубами.

– Вы хорошо справились с поручением.

Ученик чародея вскочил на ноги:

– Благодарю вас, ваше величество! Каково будет мое вознаграждение? Я не отказался бы от доходного поместья.

– Всему свое время. Прежде всего необходимо выяснить все до конца.

– Вы имеете в виду судьбу вашего наследника? – упавшим голосом спросил Висбьюме.

– Разумеется. Теперь ему должно быть около пяти лет; возможно, он все еще находится в обители фей.

Висбьюме скорчил задумчивую гримасу:

– Маловероятно. Феи подвержены внезапным причудам и переменам настроения. Их воодушевление, их привязанности недолговечны. Скорее всего, мальчика давно выгнали в лес, и там его сожрали дикие звери.

– Сомневаюсь. Мальчика необходимо найти, опознать и привезти в Хайдион. Это неотложное дело чрезвычайной важности. Известно ли вам местонахождение Щекотной обители?

– Нет, государь, неизвестно.

Казмир мрачно усмехнулся:

– Надо полагать, она где-то неподалеку от бывшего места жительства родителей кормилицы – в районе деревни Глимвод, что на краю Тантревальского леса. Найдите обитель и расспросите фей. Если потребуется, дайте им попробовать ваш развязывающий языки напиток.

Висбьюме издал тихий стон разочарования и досады:

– Ваше величество, послушайте меня!

Казмир, уже словно забывший о присутствии шпиона, медленно повернулся к нему, устремив тому в лицо неподвижный взор холодных и голубых, как ледниковое озеро, выпуклых круглых глаз:

– У вас есть еще какие-нибудь известия?

– Нет, ваше величество. Придется крепко подумать над тем, как можно было бы выполнить ваше задание.

– Не теряйте времени. Этот вопрос имеет огромное значение… Чего вы ждете?

– Ваше величество, у меня есть потребности.

– Какие именно?

– Мне понадобятся оседланная лошадь, а также некоторая сумма денег – на ежедневные расходы.

– Обратитесь к Роско – он рассмотрит ваш запрос.

4

Сфер-Аркт – проезжий тракт, ведущий с севера в столицу Лионесса, – тянулся под стенами самого древнего крыла Хайдиона, после чего пересекал город и упирался в Шаль – широкую прогулочную набережную, окружавшую гавань. На перекрестке Сфер-Аркта и Шаля находилась гостиница «Четыре мальвы», где и остановился Висбьюме, явно пренебрегавший приказом Казмира не терять времени.

Ученик чародея поужинал сочным свежим омаром, обжаренным в сливочном соусе с вином и чесноком, запивая лучшим вином, какое мог предложить хозяин заведения. Несмотря на аппетитность блюда, он ел без особого удовольствия, явно одолеваемый недобрыми предчувствиями. Человек, пристающий к полулюдям с расспросами, рисковал подвергнуться разнообразным жестоким издевательствам, причем феи особенно любили мучить тех, в ком подмечали страх и отвращение – а именно этими эмоциями Висбьюме был наделен в избытке.

Покончив с ужином, Висбьюме присел на скамью перед площадью и, пока на город опускались сумерки, размышлял о предстоявшей ему нелегкой задаче. Если бы только он добился заметных успехов, пока учился у Ипполито! Он успел запомнить лишь простейшие приемы и заклятия, даже не пытаясь заниматься изучением сложных дисциплин, глубокое понимание которых требовалось для овладения Тайным Мастерством. Когда Висбьюме бежал из Мауля на телеге, запряженной козой, он захватил с собой некоторые предметы, принадлежавшие Ипполито: кое-какую магическую аппаратуру, книги, редкости, а также важнейшее и ценнейшее приобретение волшебника – «Альманах Твиттена». Большинство этих вещей он припрятал в тайнике в Даоте, но теперь он не мог ими воспользоваться, так как заклинания, позволявшие быстро перемещать предметы в пространстве, были ему неизвестны.

Висбьюме почесал длинный нос. Телепортация! Ему давно следовало выведать надлежащие заклинания у Тамурелло, когда обстоятельства этому благоприятствовали. До сих пор, однако, Тамурелло не раскрывал никаких тайн; по сути дела, знаменитый чародей вел себя странно и не слишком дружелюбно, а его насмешки глубоко уязвляли Висбьюме – и теперь Висбьюме очень не хотел обращаться к Тамурелло за помощью, опасаясь снова получить обидный отказ.

Тем не менее, к кому еще он мог обратиться? Эльфы и феи – невероятно капризные существа. Для того чтобы снискать их расположение или что-нибудь у них выведать, нужно было чем-то их развлечь, как-то доставить им удовольствие, возбудить в них алчность или хотя бы любопытство. Или чем-то их запугать.

Длительные размышления не позволили Висбьюме сделать какой-нибудь определенный вывод, и через некоторое время он отправился спать.

Наутро он снова подверг проблему яростному анализу.

– Я – Висбьюме! – заявил он самому себе. – Я хитер, наблюдателен, отважен! Я – славный чародей Висбьюме, встречающий песней рассвет и марширующий по жизни в венце переливающихся радуг под грохочущие, как прибой, звуки величественной музыки!

Но тут же другой, скептический внутренний голос сказал ему: «Все это хорошо и замечательно, но в данном случае каким именно образом ты собираешься применить свои способности и возможности?»

Ни один из голосов не мог дать вразумительный ответ на этот вопрос.

Часа через два, когда Висбьюме все еще сидел на скамье, к нему приблизился тучный чернобородый мавр в тюрбане и полосатом марокканском халате. Остановившись рядом, мавр смерил погруженного в раздумье шпиона вопросительно-насмешливым взглядом и спросил:

– Так что же, Висбьюме? Как идут дела?

Вздрогнув от неожиданности, Висбьюме поднял голову:

– Не могу припомнить, сударь… мы знакомы?

Мавр усмехнулся:

– Спроси себя, Висбьюме: кто знает о твоем присутствии в столице Лионесса?

– Три человека: король Казмир, его служитель Роско и еще одна персона, чье имя я не хотел бы называть без надобности.

– Тамурелло – тот человек, кого тебе не позволяет назвать достойная похвалы сдержанность, не так ли?

– Именно так. – Висбьюме внимательно рассмотрел чернобородую физиономию. – Ты выбрал необычное, незнакомое обличье.

Тамурелло кивнул:

– Между прочим, оно напоминает мою естественную внешность, что очень удобно. Похоже на то, что ты чем-то озадачен. В чем проблема?

Висбьюме чистосердечно разъяснил свои затруднения:

– Король Казмир приказал мне выведать необходимые сведения у фей – и вот теперь я сижу и строю десятки планов, но все они никуда не годятся. По правде говоря, я боюсь проделок эльфов. Того и гляди, превратят меня в цаплю – или вытянут нос так, что на нем можно будет простыни развешивать, – а не то подбросят выше облаков, и я полечу, кувыркаясь, вниз!

– Твои опасения не лишены оснований, – согласился Тамурелло. – Чтобы избежать таких злоключений, потребуется осторожное коварство любовника, уговаривающего жеманную красотку, – фей можно соблазнить, но это сложно, их соблазняют только вещи чудесные и редкие.

– Все это пустые рассуждения! – простонал Висбьюме. – Откуда я возьму чудесные редкие вещи?

Несколько секунд Тамурелло стоял и смотрел на паруса кораблей, стоявших на причале, после чего сказал:

– Сходи на рынок и купи восемь мотков красной пряжи и восемь мотков синей. Принеси их сюда, и мы посмотрим, что можно сделать.

Без лишних слов Висбьюме отправился выполнять указания чародея. Когда он вернулся, Тамурелло сидел, развалившись, на скамье. Висбьюме собирался было тоже присесть, но Тамурелло предупреждающе поднял палец:

– Здесь хватит места только для одного. Ты еще успеешь посидеть. Покажи-ка мне пряжу… Ага, это вполне подойдет. Сделай один большой моток из красной пряжи и другой, такой же, из синей. У меня есть катушка – на первый взгляд она вырезана из кленового капа; будь любезен, рассмотри ее хорошенько. – Тамурелло продемонстрировал предмет примерно двухдюймового диаметра: – Заметь, что в катушке проделано отверстие и что на самом деле она не из дерева.

– А что это такое?

– Хитроумная маленькая тварь, получившая мои инструкции. А теперь слушай внимательно! Выполняй указания неукоснительно: в противном случае тебе грозит большая беда и ты проведешь остаток жизни на Придурковатой поляне в виде цапли или даже вороны – эльфы отличаются саркастическим, порой мрачноватым чувством юмора.

– На этот счет не беспокойся! Все, что я слышу, я запоминаю дословно и навсегда – моя память незыблема, как эпитафия, вырубленная в камне!

– Полезное свойство. Отправляйся на Придурковатую поляну; покажись там примерно через два часа после восхода солнца. Посреди поляны ты заметишь пологий холм. На склоне холма растет искореженный старый дуб. Этот холм – Щекотная обитель.

Когда ты выйдешь на поляну, не обращай внимания ни на какие звуки, прикосновения, щипки и пинки; они не имеют значения. Эльфы и феи просто развлекаются и не причинят тебе вреда, если ты не предоставишь им для этого повод, размахивая руками, ругаясь и озираясь по сторонам. Передвигайся с достоинством, сохраняя приветливое, вежливое выражение лица – и феи, охваченные любопытством, больше не будут к тебе приставать.

Когда ты подойдешь к старому дубу, привяжи один конец красной пряжи к его ветви, после чего отойди назад, к паре молодых берез, протянув за собой красную нить через всю поляну.

Вернувшись к паре берез, брось оставшийся моток красной пряжи между их стволами. Не проходи сам между березами! После этого продень конец синей пряжи через отверстие в катушке и сделай на этом конце узел, чтобы нить не выпадала из катушки. Брось моток синей пряжи вслед за красным, произнося слова, которым я тебя научу. – Тамурелло строго обратился к катушке: – Не выполняй заклинание сейчас – я только процитирую его с целью обучения. Висбьюме: внимание! Когда наступит время, громко произнеси: «Катись, катушка, куда катишься!» Затем отвернись и отступи на несколько шагов. Не смотри туда, куда бросил катушку – между стволами берез. Все понятно?

– Безусловно. И что потóм?

– Не могу точно сказать. Если феи станут тебя расспрашивать, говори: «Кто меня зовет? Покажитесь! Кому может отвечать разумный человек, если вокруг никого нет?» После того как эльфы покажутся, утверждай, что не имел представления о существовании их обители – чтобы тебя не могли заподозрить в том, что ты умышленно выбрал именно эту поляну. Когда феи спросят, чем ты занимаешься, отвечай: «Я открыл портал в Хаи-Хао, но туда никто не может войти без моего разрешения!»

– И это действительно так? – спросил Висбьюме, зачарованный чудесной перспективой.

– Важно, чтобы феи тебе поверили! Остальное не имеет отношения к делу.

– Если я их обману и они это обнаружат, эльфы мне не простят; за мной вечно будут гоняться филины – вспомни, как они проучили дудочника с Кабаньего Пригорка!

– Не исключено! Портал, однако, настоящий – хотя его может сдуть первым порывом ветра.

Висбьюме намеревался задать множество вопросов, надеясь точнее определить возможные последствия своего предприятия, но Тамурелло уже соскучился и встал, чтобы удалиться.

– Подожди еще минутку! – взмолился Висбьюме. – Если феи мне ответят, может быть, они согласятся сделать для меня что-нибудь еще – например, подарят шлем мудрости, сапоги-скороходы или хотя бы неистощимый кошель, чтобы я больше ни в чем не нуждался?

– Спрашивай у них! – улыбнувшись, обернулся Тамурелло; улыбка его показалась Висбьюме несколько презрительной. – Предупреждаю, однако: алчность не вызывает у эльфов ни малейшего сочувствия. – С этими словами Тамурелло отошел от скамьи, пересек площадь и направился в город по Сфер-Аркту.

Висбьюме угрюмо смотрел ему вслед. Чародей, казалось бы, добровольно оказал ему помощь, но его поведение нельзя было назвать ни щедрым, ни даже благожелательным… Что ж, дареному коню в зубы не смотрят; в конце концов, Тамурелло, несомненно, полезный человек. А странности и мелкие недостатки полезных людей нужно терпеть и прощать – такова сущность плодотворного сотрудничества.

Еще не вечерело, и Висбьюме тоже направился вверх по Сфер-Аркту. В Хайдионе он потребовал, чтобы его провели к Роско, помощнику камергера:

– Я – Висбьюме, агент его величества! Его величество приказал выдать мне кошель золотых и серебряных монет, а также предоставить мне добротного коня с седлом, упряжью и прочими необходимыми в пути принадлежностями.

– Вам придется подождать, – ответил Роско. – Я обязан проверить обоснованность вашего запроса во всех подробностях.

– Это оскорбительно! – заявил Висбьюме. – Я пожалуюсь на вас королю!

– Жалуйтесь сколько влезет, – пожал плечами Роско и пошел давать указания конюху.

Через час Висбьюме выехал из Хайдиона на север, оседлав степенную белую кобылу с широким крупом и уныло повисшей головой. Голосом, звеневшим от ярости, Висбьюме требовал от конюха лихого скакуна:

– Почему я должен ехать по королевским делам как деревенский увалень, везущий на рынок мешок с репой? Разве в гордых конюшнях Хайдиона для благородного человека нельзя найти ничего лучше вихляющей задом клячи?

Конюх похлопал по своим ушам, показывая, что ничего не слышит. Висбьюме подозревал, что конюх притворяется, но ему пришлось удовольствоваться предложенной лошадью; кроме того, выданный ему кошель не отличался увесистостью, характерной для золота.

Повернув на Старую дорогу, ученик чародея ехал на восток, пока не начало темнеть, и остановился в поселке Пинкерсли, в гостинице «Лиса и виноград». На следующий день он прибыл в Малый Саффилд и на перекрестке свернул на север. Ночью он миновал Тон-Тимбл и наутро уже приближался к Глимводу. Во второй половине дня Висбьюме занимался разведкой окрестностей и, терпеливо расспрашивая местных жителей, выяснил местонахождение Придурковатой поляны – ему следовало углубиться в Тантревальский лес на милю по тропе дровосека. Вернувшись в Глимвод, Висбьюме переночевал на постоялом дворе трактира «Желтолицый пришелец».

Рано утром Висбьюме отправился верхом по тропе дровосека и вскоре подъехал к Придурковатой поляне. Спешившись, он привязал кобылу к дереву, после чего, держась в тени, осторожно рассмотрел поляну. Перед ним открылась мирная картина – тишину нарушало только жужжание насекомых. В траве веселящим глаз ковром пестрели лютики, ромашки, мальвы, васильки и десятки других цветов. В мягко-голубом небе парили редкие пушистые облачка. Посреди поляны возвышался пологий холм, а на нем рос корявый чахлый дуб. Вокруг нельзя было заметить никаких живых существ.

Висбьюме приготовил мотки пряжи, после чего выступил из лесной тени на залитую солнцем поляну. Ему показалось, что тишина стала еще глубже – даже насекомые смолкли.

Ученик чародея уверенными шагами прошествовал по поляне, не глядя по сторонам. У холмика он остановился; теперь кто-то дернул его за плащ. Висбьюме не обратил внимания. Вынув моток красной пряжи, он привязал конец нити к одной из нижних ветвей старого дуба.