Kitabı oku: «За пределами известного»

© Т. Богатырева, перевод, 1996.

© ООО «КМК», 1996.

Ранние беседы и выступления

Беседа с педагогами в Лос-Анджелесе

Предлагаемые мною идеи не заключены в рамки националистической мысли, так как подлинное мышление и подлинное чувство независимы от национальных предрассудков и разграничений. Не думайте, следовательно, что слова мои неприложимы к Америке в силу того, что я уроженец Востока.

Надо научиться думать независимо от всяких национальных предубеждений и, таким образом, независимой мыслью творить независимые действия. Только действие имеет ценность, мысль же, не выливающаяся в действие, – бесплодна. Мысль и соответственное ей действие производят изменения в мире феноменов, при наличии же постоянных перемен неизбежна борьба.

Индивидуум составляет основу группировок и потому именно он имеет огромное значение. Группа состоит из индивидуумов и, если вы, как индивидуум, желаете путем постоянного отбора раскрыть в себе способность распознавать важное, вы не должны приспособляться к обществу. Как только индивидуум разрешит свои специальные проблемы, осмыслит свои тревоги, заботы, чувства, желания, горести, его творчество будет выражать его суть и тем самым он внесет порядок и гармонию в общество или группу.

Цивилизация – выражение индивидуума, но она ни в коем случае не выражает всего «я» в его целом. Борьба, испорченность, эксплуатация, сосредоточение власти в руках немногих являются результатом невежественных индивидуальных усилий. Но как только человек через собственные усилия, собственные симпатии и антипатии, собственные реакции – из которых возникает чистое действие – поймет смысл индивидуальной борьбы, тогда в мире феноменов, в цивилизации, произойдут изменения в сторону порядка, гармонии и культуры. Культура исходит от нашего «я», поэтому воспитание этого «я» должно быть нашей главной заботой. Я обращаюсь к педагогам, естественно озабоченным вопросами воспитания молодежи, но со временем индивидуум, путем постоянного отбора станет законом сам для себя. В процессе отбора раскрывается истина. Культивируя способность выбирать, распознавать, независимо от групп, от наций, от классов и верований, человек все время открывает истину. Высшая цель его – стать в высочайшей степени разумным. Разум гораздо выше рассудка, так как истинный разум – плод опыта, – опыта ума и любви, а это и есть интуиция.

Пока человек, как индивидуум, как отдельное существо, не разрешил своей проблемы, не понял смысла и цели борьбы, он не может содействовать чуду установления порядка в нашем хаотическом мире. Истинная цель воспитания не в том, чтобы приспособить индивидуума к обществу и сделать его пассивно гармоничным с ним, а в том, чтобы побуждать его думать и поступать самостоятельно и развивать в себе тот высший разум, который останавливает свой выбор на самом главном.

Итак, группа, масса, нация состоят из индивидуумов, но если рассматривать их как коллективное выражение индивидуума, то выяснится, что мир, масса, группа лежат между «ты» и «я». Когда индивидуум это осознает, прекратится борьба, непрерывные извращения, эксплуатация «меня» и «тебя». Я утверждаю, что пока индивидуум сам подлежит тлению, пока его внутреннее состояние хаотично, пока он не понял и ясно не начертал своего пути, хаос будет парить вокруг него. Индивидуум установит в мире порядок только силой собственной своей чистоты.

Воспитание – молодежи ли, или стариков, – не может иметь своей целью приспособление индивидуума к его окружению. При наличии внутренней борьбы, – а борьба неизбежна – не может быть гармонии между человеком и обществом; её нельзя и требовать. Наблюдение над жизнью выясняет, что человек подводится под один образец, его превращают в винт для машины, умеющей гладко работать, его пригоняют к обществу, к нации без борьбы, без всякого сопротивления с его стороны. Другими словами, из него делают тип, шаблон. Но жизнь не терпит трафарета, так как тип – нечто несовершенное и незаконченное, и каждый человек, сделавшийся трафаретом, носит в сердце своём бремя своего несовершенства. Индивидуум не должен превращаться в шаблон и потому он не должен приноравливаться к обществу, так как общество или группа всегда стремятся создать трафарет.

Изучение результатов воспитательных систем выясняет, что индивидуум, окончив университет, или другое учебное заведение, втискивает себя в форму, вылепленную для него обществом. Другими словами, он поклоняется успеху. Присмотритесь ко всему механизму цивилизации. Все почести выпадают на долю того, кто имеет успех в группе, в своем деле, и кто, следовательно, зауряден. Нажить деньги, плыть по течению, быть как все, – это называется успехом. Я не против создания здоровых физических условий для всех, а против мертвящего давления на индивидуума, заставляющего его следовать массе, что одно только обеспечивает за ним доброжелательное отношение и уважение группы. Всякое отличие от группы считается опасным и вызывает пренебрежение к себе. Думать самостоятельно, независимо от окружения, независимо от общественного мнения, от нации, от всей расы, считается предосудительным. Общество выбрасывает человека из своей среды, если он не укладывается в вылепленную им форму.

Жизнь – непрерывный процесс, в течении которого мы познаем опыт, ассимилируем и отбрасываем. Человек, превративший себя в трафарет, не может ни ассимилировать, ни отбрасывать, так как не умеет распознавать. Он становится автоматом, он – мертвец. С моей точки зрения истинное действие требует независимого мышления, а чтобы самостоятельно думать, нельзя ни втискивать себя ни в какое русло, ни слепо принимать то что говорят другие. Затем встает вопрос о религии. Поклоняясь ярлыкам, поклоняясь одному какому-нибудь существу, формируя себя по образцу одного лица – Будды ли, Христа или Магомета – человек устанавливает мерило вне себя, богословский идеал, и согласно этому мерилу он формует себя. Этим он опять-таки превращает себя в шаблон и ум его и сердце формируются, укрываясь в тени другого существа. Как бы велико, как бы прекрасно ни было это другое лицо, жизнь все же не терпит шаблона. В религии человек всегда связан авторитетом, чужими словами; он воображает, что духовность заключается в ортодоксальности. Отсюда и возникли различные теории о духовности. В Индии распространено мнение, что бедность, уродство, неопрятность являются необходимой принадлежностью духовности. Здесь вы также имеете свои теории о духовности, хотя, может быть, они находят себе другое выражение. Вся жизнь подгоняется под эти теории. Человек насилует свою жизнь, извращает её, делает её ужасной для того, чтобы втиснуть её в теорию; он живет под чужою сенью и становится безжизненным типом.

То же самое происходит во всех областях мысли – в экономической жизни, в политике, в общественной деятельности, в религии, в воспитании; создается не законченный человек, а только шаблон.

Зачем превращать себя в тип? Зачем подражать другому? Зачем повиноваться авторитету? В вопросах духовных авторитета быть не может; не может быть авторитета и в мыслях, и в верованиях: важен только собственный опыт. Зачем же человек превращает себя в тип, в машину? Происходит это потому, что господствующую роль в его жизни играет страх. Он боится собственных мыслей, колеблется и потому ищет руководителей в духовных вопросах. Как только появляется жажда покоя, возникает страх. Борьба порождает либо страх, либо понимание. Когда человек боится борьбы, он ищет убежища, опирается на авторитет в духовных вопросах, хочет, чтобы ему указывали, что хорошо, что дурно, что неудачно, что успешно. Но как только в нем возникает желание понять происходящую огромную борьбу, он не сковывает себя страхом и старается уразуметь каждый опыт, встречающийся на его пути.

Единообразие – не есть культура. Нельзя воспитать себя путем приспособления. Надо создать подходящие условия, чтобы индивидуум все время боролся, выбирал, ассимилировал, отвергал и, таким образом, рос. Индивидуальность – не цель в себе, так как она – раздельность; индивидуальность все время стремится путем постоянного соприкосновения с жизнью стереть преграду, отделяющую её от других. Другими словами, индивидуальность соткана из наших непобежденных реакций. Реакции создают преграды и разделения. Но победа над реакциями их уничтожает. Следовательно, преграды возводятся индивидуальностью, не претворившей еще своих реакций. Но истинное «я» обитает в области чистого действия; чтобы обрести это «я», чтобы познать чистое действие, необходимо пройти через процесс реакций, симпатий и антипатий, радостей и удовольствий, скорби и большого экстаза, постепенно устраняя все реакции; так человек достигает истинной своей обители, в которой нет реакций; исходя из нее он действует. В этом и кроется весь смысл жизни.

Поэтому высшая духовность заключается не в подражании образцу, а в достижениях, не обусловленных реакциями, в бдительности во всем – в поступках, мыслях и чувствах. Как только человек переживает высшее напряжение борьбы между чувством и разумом, в нем зарождается жажда совершенного равновесия, и он тут же и начинает достигать этого равновесия. Множество книг объясняют скорбь и борьбу, горести и радости. Объяснять вообще очень легко. Этого все ищут – объяснения. Но разве человек, действительно скорбящий, ищет объяснения? Если умирает близкий ему человек, разве объяснение утешит его? Он тоскует по нем, потому что он одинок. Нельзя объяснениями отделаться от тоски одиночества. Никакие теории не уврачуют ее. Но, если человек действительно борется в страдании и чувствует всю глубину своей скорби, тогда он ищет корня, причины страдания, а не его объяснения. Тогда скорбь становится почвой, в которой человек растет, питанием его, а не чем-то таким, что следует избегать во что бы то не стало.

Обогащение жизни путем опыта есть чистое делание, нетленность. Убогость же жизни, недостаток опыта кроет в себе тление. Итак, не формуйте себя согласно трафарету. Человек должен быть цельным и все включать в себя. Мысль, сначала пристрастная, – становится под влиянием опыта все более и более надличной, а когда мысль надлична, она разумна. Разум же вводит в область чистого сознания, составляющего венец человеческой жизни. Достижение совершенного равновесия – в чистом действии; – вот в чем цель жизни, результат всякого опыта. Тогда жизнь становится богатой, всеобъемлющей, цельной; тогда разрешаются индивидуальные проблемы человека, и он способен дать миру аромат и понимание, необходимые для жизни целого.

Вопрос: Каким образом измерить высшее и низшее в развитии человека?

– Разве может быть зафиксировано какое-нибудь внешнее мерило? Все время должен происходить выбор.

Сперва является стремление владеть имуществом, иметь дома, книги, мебель, автомобили и т. п. Вы жаждете обладать, обладать, обладать, думая, что это приведет вас к свободной жизни и счастью. Но достичь этого таким путем вам не удается. Тогда наступает пресыщение вещами, и вы отбрасываете их. Вы отрекаетесь от физического мира, ищете романтики – руководителей, учителей, гуру, богов; вы жаждете мистического романтизма. Затем, опять-таки вы пресыщаетесь романтикой, которая есть иллюзия, и в вас созревает способность сознательно распознавать реальное среди ложного.

Вопрос: Когда человеком достигнуто совершенное равновесие между «ты» и «я», достигается ли оно также и для других индивидуумов?

– Боюсь, что вы не поняли меня. Совершенное равновесие устанавливается не между «ты» и «я». Оно кроется в вас самих, и потому оно все в себя включает. В этом равновесии нет ни «тебя», ни «меня». «Ты» и «я» создаются реакциями. «Ты» и «я» являются результатом раздельности, им нет места в высшем завершении духовности. Когда «я», как индивидуум, достиг этого равновесия, для меня индивидуальности больше нет. Я знаю, вам сейчас же придет в голову мысль об уничтожении. Уничтожение – вещь не существующая. Человек, достигший этой точки, становится фокусом жизни, что очень далеко от уничтожения.

Вопрос: Достигается ли оно и для других индивидуумов?

– Как может оно быть достигнуто для других индивидуумов, если каждый индивидуум сам не боролся, чтобы его достичь? Как может понимание одного человека быть пересажено в другого?

Вопрос: Как отличить импульс от интуиции?

– Осуществляйте то или другое и вы их скоро распознаете. Разве я могу сказать вам, какова ваша интуиция? Кто, кроме вас самих, может рассказать про вашу интуицию или импульс? Совершенный человек не оставляет тени после себя; вы все окутаны тенями и потому вы хотите, чтобы авторитет указал вам, что более важно, что менее важно, что хорошо и что дурно.

Вопрос: Разве нет творческого побуждения или силы вне контроля индивидуума, заставляющего его достигать, обретать жизнь с избытком?

– Какое может быть большее побуждение, чем смех и слёзы? Потому я и говорил о смехе и слезах, а не об объяснении их. Если не умеете страдать, если вы никогда не плакали, как можете вы постичь; разве есть большее побуждение, чем желание? Что делали вы все время со своими желаниями? Высшая цель – убить их, но желания убить нельзя. Что вы видите, того вы и желаете; если видение ваше мелко, то мелко будет и ваше желание. Если видение ваше будет велико, то и желания ваши будут велики. Если вы находитесь в состоянии хаоса, это не вина желания, а вина вашего кругозора.

Вопрос: Разве мы не должны до известной степени приспособляться для того, чтобы стать умелыми в действии; и не должны ли мы быть умелыми, чтобы иметь свободное время для развития индивидуальности?

– Я знаю, что каждый поклоняется ловкости и умелости. Это еще одно новое божество. Конечно, надо быть умелым. Вы должны уметь действовать, потому что это может дать вам свободное время и создать условия для развития индивидуальности, но это не цель сама по себе. Индивидуальное усилие ценно при создании собственного своего совершенства. Индивидуальность – несовершенство. Это лишь часть целого. Чтобы стать целым, надо чувствовать оплодотворяющий контакт с жизнью, обогащающий индивидуальность; в этом же самом обогащении индивидуальность и растворится. Тогда вы рассматриваете себя не как индивидуума, а как целое.

Вопрос: Вы говорите, как я понимаю, что человек не материальная и не духовная сущность. Что же он такое?

– Разве так важно это знать? Он – все. Он и материален, и духовен, то есть он – целое. Нельзя делить жизнь на духов и материю; это придумано рассудком для своего удобства.

Вопрос: Если мы цепляемся за человеческую любовь, задерживает ли это существенно наше приближение к истинной любви?

– Если любовь становится рассудочной, она не истинна; но нельзя быть рабом человеческой любви; надо через человеческую любовь создать свойство любви в самой себе, а это нечто совершенно другое.

Вопрос: Можете ли вы сказать нам более определенно, как подняться выше, как превозмочь эмоциональные реакции?

– Чтобы превозмочь эмоциональные реакции, надо испытать эти эмоции. Жизнь не аптекарский склад, где можно найти снадобья для достижения. Чтобы обрести наивысшее, надо уметь плакать и смеяться, что одно и тоже – крайние выражения одной и той же эмоции.

Вопрос: Разве не следует присоединяться к группам и организациям с целью оказывать помощь другим ввиду того, что групповая деятельность действенней индивидуальной?

– Какая деятельность? Облегчение физических страданий? – Да, конечно. Но нельзя групповым воздействием устранить одиночество. Нельзя групповой деятельностью исцелить и облегчить жизненную скорбь. Вы можете меня одеть и накормить. Ведь смысл умелой деятельности в создании свободного времени, чтобы думать и чувствовать. Вы спрашиваете, как это сделать? Предоставляя свободное время вашим друзьям и ближним, а не эксплуатируя их. Это не дело далекого будущего, тяжесть которого ляжет на чужие плечи.

Суммируя сказанное: не единообразием достигается совершенство и не укрыванием в тени другого. Человек ищущий не может оставить отпечатка после себя.

10 апреля 1930 года

Беседы в Адьяре

У большинства людей главное затруднение состоит в том, что они ко всему относятся безразлично, а безразличие порождает обыкновенно, терпимость. Безразличие подобно листу, который носится по воле ветра. Неясный и неточный ум, который не взвешивает всего и не судит, становится все более и более равнодушным и воспринимает всякую мысль независимо от того, кто ее высказал. В такой ум мысль входит и выходит, не оставляя никакого следа. Равнодушный ум воспринимает все без разбора, он кроток, мягок и терпим. Таковы многие образованные люди. Они воспринимают все не думая, не судя и не имея по данному вопросу своего мнения. Если я, например, излагаю какую-нибудь мысль, вы не противополагаете ей своей мысли. Словно бьешься о каменную стену. Но если бы ваше мышление было творческой деятельностью, то открылась бы и способность восприятия, необходимая для понимания. Если вы к этой мысли и к этому способу выражения равнодушны, из этого следует, что над вами господствует и вами владеет каждая мимолетная мысль. Это одно из самых больших затруднений, особенно здесь, в Индии. Индуизм допускает всякого рода мнения: можно быть агностиком, или же, наоборот, гностиком, и все же принадлежать к индуизму. Вы допускаете все, и поэтому вы подобны дому, в котором гуляет ветер. В вашем уме царит неуверенность и безразличие, а безразличие – грех – если вообще существует такая вещь, как грех. Я предпочел бы, чтобы вы категорически, решительно и пылко отрицали то, что я говорю, а не оставались равнодушными. Вы стали так терпимы, что эта терпимость граничит с безразличием. Здесь есть среди вас и христиане, и буддисты, и последователи других религий, но вы на самом деле не духовны, потому что становитесь все более и более равнодушными. Гораздо лучше, на мой взгляд, быть более нетерпимыми, ибо это значит, что вы считаете свое мнение правильным и отстаиваете его. Я не проповедую нетерпимости, но относиться равнодушно к собственному мнению, собственному страданию, к тяжелому труду и унылой жизни – грех и проклятие.

Деятельный, бдительный ум должен прежде всего производить опыты. Истину надо исследовать, а потом пережить; в нее нельзя только верить. Истина принадлежит вам, как принадлежит вам ваше лицо, как принадлежат вам ваши чувства. В истину нельзя равнодушно верить, ее надо пережить с той сознательностью и с тем увлечением, которые дает всякий опыт. Истина – жизнь, ее надо испытать при помощи желаний, ощущений, мыслей и чувств. Если хотя бы один из этих путей, в силу страха и непонимания цели жизни, закупоривается, то исчезает единственное средство постижения жизни. Вот почему нельзя быть равнодушным. Будьте либо всецело за, либо всецело против, не колеблетесь между тем и другим. Неважно, если вы сочтете меня неправым. Если вы будете поступать так, как считаете правильным, не думая о последствиях, вы не поддадитесь этому пагубному безразличию. Хороший пловец предпочитает плыть против течения, ибо усилие доставляет ему наслаждение в то время, как плыть по течению ему неинтересно. Для него это только отдых. Деятельный ум, зная, чего он хочет, постоянно анализирует, ищет, производит опыты. Он не может просто поверить в истину, он должен ее пережить. Для меня в моих беседах это в высшей степени важно. Я не хочу, чтобы вы верили тому, что я говорю. Я робко прислушивался к разговорам. Говорят: «Кришнамурти так сказал», а не высказывают того, что лично думают, чувствуют и за что борются в жизни, ибо все это становится предметом веры, а не предметом опыта и переживания. Истина не может быть предметом веры или личной любви. Вы можете любить меня, а я вас, но это не значит, что вы должны верить тому, что я говорю. Истина – это жизнь, а жизнь – это желания, мысли, ощущения, эмоции. Если вы не поймете и не разовьете всего этого, вы никогда не обретете истины, то есть счастья и свободы. Нельзя быть равнодушными, надо активно быть либо за, либо против. Гораздо лучше, по моему (говорю это, и знаю, что буду неверно понят), быть фанатиком в широком смысле слова, знать, что важно, и стремиться к этому, не считаясь с последствиями. Важно то, что думаете вы, а не то, что думаю я, потому что я не могу сказать, что именно важно для вас. Отыскать то, что существенно, – дело индивидуального распознавания, а для этого надо быть всегда бдительным, непрестанно разбираясь, отвергая и воспринимая. Не верьте мне только потому, что я снова и снова настаиваю на некоторых пунктах. Вот почему я часто сомневаюсь, стоит ли мне вообще говорить. Не верьте, а испытайте то, что я говорю, ибо расти можно только посредством опыта, а не веры.

Вопрос: Многие желают распространять ваше учение, но боятся это делать вследствие вашей просьбы не истолковывать неправильно ваших мыслей. Эти люди, прежде чем помогать своим ближним, хотят достичь индивидуального совершенства.

– В таком случае вам придется ждать очень долго, что также является предлогом. Не будьте искусственны. Что в моих словах такого необыкновенного? В силу своей неестественности вы принимаете естественное за нечто неестественное, сложное, необычайное и сверхчеловеческое. Вы придаете ему всевозможные значения и смысл. Дикарь очень прост. Он поверит и примет все, что ему скажут, не думая, что все сложно и запутано. С другой стороны, и гений, действительно культурный человек, воспринимает мысль в ее простоте. Вы запутались между двумя крайностями и поэтому вам все это кажется трудным, тогда как это чрезвычайно просто. Что вы боитесь объяснять? Я много раз повторял, что вам надо быть приветливыми и действительно любящими. Какие нужны объяснения для того, чтобы любить людей без пристрастия? Это означает, что прежде всего вам надо полюбить. Затруднение возникает тогда, когда начинаешь объяснять то, чего сам не понимаешь.

Вопрос: Разве вы не хотите, чтобы кто-нибудь, кроме вас, объяснял, что такое Возлюбленный, цель, прямой путь?

– Ничего подобного. Какая польза в моем счастье, если вы несчастны? Какая вам от этого польза, если вы поглощены горем? Чего хочет узник? Он не хочет, чтобы ему объясняли, что такое свежий воздух, на что похожи деревья и как летают птицы; он хочет, чтобы его освободили или указали кратчайший путь к освобождению. Для большинства людей затруднение заключается в том, что они, сидя в темнице, не сознают, что они узники, не отдают себе отчета в своем собственном «я» и том, что их окружает. Они где-то далеко ищут все более и более сложных объяснений. Если вы что-нибудь пережили, если ум ваш деятелен, и вы стремитесь понять жизнь, вам легко объяснить пережитое. Если же вы живете чужой традицией и узкой моралью, тогда ваши объяснения не имеют никакой цены, ибо они – чужды вам. Не все ли вы, в конце концов ищете цели, Возлюбленного? Индивидуальность творит совершенство, но сама по себе индивидуальность – ничто. Раздельность исчезает лишь при оплодотворяющем слиянии с жизнью. Если вы это действительно здраво и мудро продумаете, объяснять здесь нечего. Почему вам не объяснить это другим? Если же вы не верите в это, не пережили этого, то объяснять, разумеется, трудно и бесполезно. Но если вы пережили хотя бы миллионную частицу всего этого и говорите о пережитом, то объяснения ваши имеют смысл, т. к. вы не можете ложно изобразить то, что пережили сами. То, что действительно ваше, вы можете изложить глубоко, широко, беспредельно, тогда как при изложении чужого переживания, объяснения ваши с начала до конца будут ложными. Поэтому раньше надо пережить, а объяснения придут сами, легко и просто, подобно птице, вылетающей из своего гнезда. Если же вы только болтаете, а не живете, вы подобны четвероногому животному, не могущему летать. Поэтому, если бы было десять человек, на самом деле так живущих и рассказывающих об этой жизни другим, мир был бы иным и вместо напускного служения люди иначе себя держали бы, иначе улыбались бы и сердце у них было бы другое.

Вопрос: Вы говорите, что к истине нет пути. Значит ли это, что каждый должен прокладывать свой собственный путь к освобождению, что путей столько же, сколько отдельных людей, и что ни на одной ступени прогресса нет одного общего всем пути?

– Совершенно верно. Каждый человек должен прокладывать свой собственный путь, так как обретение истины – чисто индивидуальное постижение и индивидуальный опыт; поэтому и нельзя идти по пути другого человека, как бы велик и мудр он ни был. Никакой пророк не может вас вести. Чтобы понять истину, человек должен возрастать вполне самостоятельно и самобытно. Возьмите, например, стрелу, твердою рукою пущенную из лука. Тут нет разделения во времени и пространстве. На своем пути от лука к цели она прокладывает непрерывную линию. Мысленно ее можно разделить на части, но если превратиться в стрелу, все части исчезают и остается лишь одна чудесная цельная прямая линию. Так и жизнь не имеет ступеней. Она подобна заре, достигающей наивысшей точки напряжения. Чтобы познать истину, то есть жизнь, надо развить в себе чувство осязания, способность к пониманию, надо развивать желания, а не душить и подавлять их. Доведите ваши желания до совершенства, сделайте их беспредельными. Не бойтесь желаний. Вы желаете то, что постигли и если постижение ваше мелко, узко и ограничено, то такими же будут и ваши желания. Если вы думаете, что жизнь – покой, застой и равнодушие, то желания ваши приведут вас к такой жизни, если же ваше понимание жизни абсолютно свободно, беспредельно, безусловно, цельно и действенно, то и все ваши желания будут безграничны, восторженны, глубоки и богаты. То же самое относится к мысли, и к любви. Если ваши мысли и ваша любовь содержат в себе лишь личные элементы, они вас ими и ограничивают.

Обретение жизни – дело чисто индивидуальное; истина не является вопросом веры. Человек должен пережить в себе истину и потому к ней не может быть пути. Я знаю все, что говорят ваши учителя и ваши книги. Я же говорю совсем другое. Обдумайте это, обсудите, раскритикуйте и либо отбросьте все это, либо примите, но примите активно, действенно. Не оставайтесь только равнодушными.

Вопрос: Вы часто употребляете слова: «Нетленность любви». Объясните пожалуйста, что вы разумеете под нетленностью, как может любовь быть тленной?

– Если вы спрашиваете, как может любовь быть тленной, это значит, что вы не любите. Я объясню, что я хочу сказать. Вы любите человека, вы к нему привязаны, вы ревнуете его, если он не отвечает вам взаимностью. Не так ли бывает в обыкновенной жизни? Вы любите меня, если я вас не люблю – сразу возникает антагонизм, начинается борьба. С течением времени вы начинаете понимать суть ревности, ненависти, зависти и всех связанных с любовью переживаний; в силу этого понимания любовь ваша становится все менее и менее личной, все менее и менее пристрастной – и в вас зарождается любовь нетленная, подобная благоуханию розы, овевающему всех без различия. Солнце светит решительно всем. Раз вы разовьете в себе чистую любовь, не подверженную реакциям, люди не смогут воздействовать не вас. Можно пойти к колодцу с большим или маленьким сосудом, но какое бы количество воды вы ни зачерпнули, она будет заключать в себе воду всего колодца, ибо все качества воды заключены в каждой ее частице. Точно так же, если вы способны давать любовь по сути своей нетленную, вам безразлично будет, в какой мере ее воспринимает другой человек. Но любовь ваша должна содержать зерно нетленности, то есть вам надо действительно, по настоящему любить людей, даже если это приводит к страданию. Мы настолько развили рассудок в себе, что боимся запутаться в любви и потому отстраняем ее от себя, а это постоянно искажает понимание. Чтобы бесстрашно любить, надо пережить все стадии любви. Нельзя сидеть спокойно и размышлять над отвлеченной идеей любви. Нельзя так же постичь любовь при помощи книг или лекций. Если вы, действительно, любите человека, вы не знаете, что эта любовь с собой принесет – огромную ли борьбу, ревность, беспокойство, непрерывную ли тревогу – таким образом все более и более развивается способность к настоящей любви. Если же вы боитесь любви и привязанности, оставьте их. Но тогда вы закупориваете один из путей, по которым воспринимается жизнь. Следует поэтому бороться с целью понять, следует соперничать в любви, в том, что вечно, а не в знании систем, чужих слов, религий, гуру и богов. Чтобы достичь нетленности в любви, надо начать с тленной любви, надо все глубже любить своих детей, жен и мужей. Любовь эта, может быть, эгоистичная и страстная, но это не важно. Вы же, стремясь к высшему, становитесь равнодушными в любви, вы интеллектуально становитесь сверхчеловеком, и корни ваши, глубоко заложенные в темной почве страсти, начинают подтачиваться. Вот поэтому вы предпочитаете верить, предпочитаете быть равнодушными ко всему, к горю, к страданию, радости и любви. Как может такой человек бороться с жизнью и понять ее? Как может человек, не имеющий сильных страстей и восторгов понять жизнь, которая есть восторг, страдание, желание – все, и которая завершается нетленностью любви и мысли. Чтобы пойти далеко, надо начать близко, чтобы подняться высоко, надо начать низко. Но если с самого начала вы знаете, куда идете, видите цель, которая есть совершенство и полнота жизни, тогда путь ваш будет радостен, а борьба вызовет восторг и перестанет быть утомительным, болезненным процессом.

Вопрос: Вы советуете нам наметить себе цель. Вы говорите, что достигли цели, являющейся для вас свободой и счастьем. Когда же я пытаюсь наметить цель, я вижу, как это трудно. Никакой определенной цели я перед собой не вижу. В каком направлении вы посоветовали бы мне думать или действовать, чтобы хотя бы смутно видеть свою цель?

– Любите своих друзей. Разве это само по себе не цель? У вас об этом какое-то отвлеченное, рассудочное представление. Если вы ищете нечто отвлеченное, то оно естественно, будет не ясно, трудно и неопределенно. А между тем, вы топчете людей. Важно то, что вы делаете в настоящий момент, как вы поступаете и как реагируете на внешние воздействия, как вы себя ведете, о чем думаете сейчас, а не в будущем. Какое дело страдающему человеку до будущего? Цель, или прозрение цели – близко, оно около вас. Вы стараетесь постичь мою цель и мое определение цели. Вы хотите, чтобы она была конкретизирована и сужена до вашего понимания. Я этого сделать не могу, а если бы и сделал, это не имело бы для вас никакой ценности. Если же вы сами постигнете цель, тогда все ваши мысли, вся жизнь, все страдания превратятся в цель. Это будет целью каждого, ибо каждый человек страдает.