Kitabı oku: «История кавалерии. Вооружение, тактика, крупнейшие сражения», sayfa 5
Конница в сражениях с Ганнибалом
Ганнибал, считавшийся одним из величайших мастеров военного дела, которые появляются только раз в столетие, гений которого внес так много в развитие военного искусства, стал первым в Западной Европе, кто осознал истинное значение конницы и полностью использовал ее возможности. Как и Александр на Востоке, так и Ганнибал на Западе добился серии блестящих успехов в сражениях против лучшей пехоты своего времени благодаря искусному использованию многочисленной и прекрасно обученной кавалерии.
Чтобы вторгнуться в Италию, Ганнибал прошел из Испании через Пиренеи вместе армией в 50 тысяч пехотинцев и 9 тысяч конников, сражавшихся под его командованием в войне в Испании и считавшихся опытными ветеранами23. Соотношение кавалерии к пехоте было большим, чем в римских армиях, и почти тем же самым, как и в армии Александра, которую тот повел в Малую Азию.
Карфагенская кавалерия намного превосходила по качеству ту, которой обладали римляне. Она делилась на тяжелую и легкую. Тяжелая носила латы, включая защиту ног, использовала мечи и короткие копья, которые при необходимости можно было метать. Конники группировались согласно греческой традиции в эскадроны по шестьдесят четыре человека каждый, с построением восемь на восемь. Кавалерия галльских союзников также состояла из тяжеловооруженных всадников, использовавших длинные мечи, снаряжалась, формировалась и действовала по образцу греческих катафрактов.
Нумидийские всадники, составившие в армии Ганнибала легкую кавалерию, были лучшей легкой конницей того времени. Поскольку мы располагаем противоречивыми описаниями их снаряжения и вооружения, сложно точно представить, как они сражались.
Очевидно, они использовали небольших лошадей, на которых ездили без седел (как и во всей античной кавалерии). Нумидийцы были бедно оснащены, фактически сражались почти голыми, управляли своими лошадьми кнутом или кожаной плетью. В армии Ганнибала они выполняли такой широкий круг обязанностей, что сложно представить, что их плохо кормили. В описании боя на реке Тицина (Тичино) в 218 году до н. э. Полибий сообщает, что они не использовали ни поводьев, ни уздечек. Он сообщает о тяжелой кавалерии, имевшей поводья, и что она размещалась в центре, а нумидийцы – на флангах, отсюда делаем вывод, что у нумидийцев не было поводьев. Кроме того, все древние писатели называют нумидийцев прямо «gens inscia freni» (племя, не знающее узды) или «Numidae infreni» (нумидийцы, ездящие на невзнузданных лошадях).
На колонне Траяна нумидийцы изображены практически полностью обнаженными, единственным их одеянием был небольшой плащ, или мантия, носившийся через плечо и свободно свисавший. Одна такая фигура описана у Монфокона: римский солдат пытается стащить нумидийца с лошади за волосы. Лошадь представляет собой небольшое худое животное, не изображены ни седло, ни уздечка, ни попона.
Страбон также пишет о том, что нумидийцы управляют лошадьми с помощью прута и что без всякого принуждения лошади шли за ними, как собаки. Согласно столь авторитетному источнику, предположим, что нумидийцы действительно управлялись без уздечки. С другой стороны, Фалар, не слишком полагавшийся на изображения на колонне Траяна, рассматривает их как «чистый домысел скульптора». Весьма вероятно, что Фалар совершенно прав в отношении необходимости использования удил, но все писавшие о них авторы – Полибий, Страбон, Силий Италик, Иродиан и Вергилий – единогласно утверждают, что нумидийцы не использовали поводьев.
Вероятно, в своей собственной стране нумидийцы и привыкли служить практически обнаженными. Однако это вовсе не говорит о том, что, когда их вербовали в армию Ганнибала и они начали служить в Испании и Италии, они не получали какого-либо легкого одеяния. В качестве оружия они использовали дротики и небольшие круглые щиты. Нумидийцы не были приспособлены для ведения боя в сомкнутом строю или эскадронами, хотя, похоже, Ганнибалу удалось обучить их, а также сформировать из них эскадроны по шестьдесят четыре человека в каждом и расположить их на флангах своей армии, хоть и не на передней линии.
Очевидно, что их главной задачей было ошеломлять врага, вести разведку, добывать провиант, нападать на конвои и арьергарды и совершать набеги с целью захвата вражеского фуража. Нумидийцы отличались храбростью и предприимчивостью, быстротой передвижения. Их главное преимущество состояло в способности изматывать, их тактика, как и у персов, состояла в том, чтобы наносить удары непостоянными группами. Нумидийцы также с удивительным искусством метали свои дротики, во время нападения могли быстро отступить и снова напасть, когда появлялась такая возможность, повторяя подобный маневр с такой быстротой, какую позволяла скорость передвижения, сила и готовность их лошадей.
Отличаясь искусством нападения из засады, преподносимыми сюрпризами, перестрелками, нумидийцы считались самыми полезными воинами на пересеченной местности и среди препятствий. Неудивительно, что Ливий считал их лучшей кавалерией во всей Африке.
Трудно переоценить те огромные преимущества, которые подобная конница давала Ганнибалу. Без нее и собственной тяжелой конницы он не смог бы продержаться в Италии даже на протяжении одной кампании. С ними же он большей частью победоносно сражался во враждебной стране шестнадцать долгих лет, находясь далеко от своих опорных пунктов, фактически отсеченный от источников пополнения и поддержки.
Если бы у римлян была так же хорошо оснащенная конница (или превосходящая Ганнибала по количеству), возможно, он тотчас начал бы страдать от недостатка продовольствия и сдался бы или же покинул Италию. Перед нами первый в истории Западной Европы пример использования тех огромных преимуществ, достигнутых благодаря преобладающей силе кавалерии. В настоящем исследовании мы покажем, что подобная идея постоянно станет возникать, и множество примеров ясно покажет, чего можно достичь благодаря рациональному использованию многочисленной, должным образом обученной и оснащенной кавалерии.
Ганнибал не только в полной мере осознавал значение кавалерии во всех второстепенных военных операциях, но и первым на Западе стал использовать все ее тактические и силовые возможности. При нем конные эскадроны огромной массой обрушивались на врага, ошеломляя его стремительной атакой, становящейся основой победы. Никто лучше его не умел использовать кавалерию еще до начала боя, а затем добиваться успеха с помощью конников уже в самом сражении.
Первое столкновение Ганнибала с римлянами в Италии произошло на берегу реки Тицина (Тичино). Практически вся битва свелась к действиям кавалерии и показала не только превосходство карфагенской кавалерии, но и блестящее мастерство Ганнибала в управлении ею.
Услышав, что приближается противник, Сципион, командовавший армией римлян, выдвинувшийся со своей кавалерией и частью легковооруженного войска, чтобы разведать местность, почти сразу встретился с Ганнибалом, занимавшимся той же самой деятельностью с кавалерийским отрядом.
Их столкновение стало прологом Тицинского боя, ставшего первым столкновением между Ганнибалом и римлянами в Италии и выделяющегося не столько количеством участвовавших в нем войск, сколько моральным эффектом, породившим долговременные последствия.
Сципион построил свою тяжелую кавалерию в одну линию, видимо, по турмам и эскадронам по 64 человека каждый, с интервалами, в которых встала легкая пехота. В центре он поставил галльских союзников Рима, а римская конница находилась на флангах. Легкая пехота встала в интервалах между турмами и в центре, где легкая пехота выстроилась в линию. Ганнибал построил свою тяжелую конницу в линию, возможно эскадронами по 64 конника, с интервалами между эскадронами, и его силы были более многочисленными. Нумидийскую кавалерию он поместил на флангах, так что они частично охватывали линии его противников.
Сразу же стало ясно, что перемешивание римлянами кавалерии с легковооруженной пехотой снижает маневренные возможности конницы и более подходит для обороны. К тому же легковооруженные войска не обладали достаточной стойкостью, чтобы оказать реальное сопротивление кавалерии, против которой могла действовать только сильная группа тяжеловооруженной пехоты.
Ганнибал тотчас увидел слабость подобного построения. Его военачальники и всадники проявляли нетерпение и просили дать сигнал к атаке. Стремительная атака кавалерии не оставила времени для действий легковооруженной пехоты, которая, как пишет Полибий, «смогла бросить лишь свои первые дротики, как, испугавшись карфагенской конницы, обрушившейся на них, опасаясь, что их растопчут лошади, отступила назад и исчезла в проходах между эскадронами».
Римские всадники двинулись навстречу карфагенянам, завязалась рукопашная, в нее вступили спешившиеся всадники. Нумидийцы пронеслись мимо флангов римской конницы и, набросившись на легковооруженную пехоту, отступившую в тыл, начали крушить ее копытами своих лошадей. Уничтожив эти вспомогательные войска, нумидийцы развернулись и напали на тыл римского центра, все еще занятого отражением атаки карфагенской тяжелой кавалерии. Вскоре они обратили их в бегство, и окончательную победу таким образом одержал Ганнибал.
Приведенное выше описание отчетливо показывает, что внезапная атака тяжелой кавалерии карфагенян практически ошеломила римскую легковооруженную пехоту своей внезапностью. Произошедшее доказало превосходство Ганнибала в открытой местности, и моральный эффект оказался весьма продолжительным. Сципион тотчас отступил, поспешно прошел по долине к мосту, через реку По и переправился по нему со своей армией. Как пишет Полибий, «не чувствуя себя в безопасности на открытой и плоской местности, в окружении врага, намного превосходившего его своей кавалерией».
Тактика римского генерала в начале его кампании оказалась ошибочной. Конечно, ему должно было быть известно, что Ганнибал весьма превосходил его своей кавалерией как в количественном, так и в качественном отношении, а римская пехота превосходила ту, что имелась у карфагенян, отличаясь лучшей дисциплиной, и была совершенно уверена в себе.
Поэтому римляне всегда возлагали свои основные успехи на пехоту, воспринимая ее как главное средство достижения победы в соответствии со своими представлениями. И трудно понять, почему Сципион в первой битве выставил самую слабую часть своей армии против самой сильной и лучшей части армии его врага. Трудно переоценить моральный успех первой победы, редко случается так, чтобы разбитая во время первого конфликта армия способна оправиться и обрести ту уверенность и моральную силу, которые в дальнейшем так важны для победы.
Следующей великой битвой, выигранной Ганнибалом, оказалось сражение при Треббии (в декабре 218 г. до н. э.). И здесь он проявил свои качества как умелый полководец и лидер, в то время как римляне совершали одну ошибку за другой. Ганнибал расположился вместе со своей армией примерно в пяти милях к югу от Плаценции (Пьяченцы), перерезав сообщение римских консулов с Римом и Аримином (Римини). Поэтому римляне выступили из Плаценции на запад, переправились через реку Треббию и разбили лагерь на ее левом берегу, рядом с городом, где размещались их склады и запасы.
Ганнибал снова использовал своих нумидийцев, чтобы перевести действие на выбранное им место, где устроил засаду, откуда отряд мог напасть с фланга и тыла на своих противников в критический момент сражения. Кроме того, он направил нумидийцев опустошить расположенную по соседству от римского лагеря деревню. Командовавший римлянами Семпроний Лонг вывел против них свою кавалерию и большую часть лучников, заставив отступить к своим линиям, после жаркого боя. Ганнибал отвел свои войска, позволив Семпронию праздновать несомненный успех.
План сражения при Треббии
Ночью Ганнибал скрытно вывел своего брата Магона вместе с 2 тысячами вооруженных пиками солдат, половину которых составляла пехота, а половину кавалерия, по высохшему руслу реки и поставил их впереди своего правого фланга, где они были полностью укрыты. На рассвете, перед тем как римляне собирались поесть, он отправил своих нумидийцев через реку, чтобы те начали угрожать лагерю римлян и побудили бы их вступить в сражение.
Семпроний бездумно попал в ловушку. Он отправил свою кавалерию напасть на нумидийцев, велев, чтобы 6 тысяч пеших лучников следовали за своими конниками, наконец, лично вывел оставшуюся часть своей армии из укрепленного лагеря. Успех предыдущего дня сделал его слишком самонадеянным.
Тогда стояла зима, было очень холодно, и вдобавок римляне были голодны. Ганнибал ожидал их на выбранном им для боя месте, его люди были одеты тепло, отдохнули и готовы к бою. Кроме всего прочего, Семпроний повел своих людей через разлившуюся реку, его армия ослабла от холода и вступила в генеральное сражение, когда река оказалась в его тылу.
Сражение при Треббии на деле подтвердило, что своим успехам Ганнибал был обязан многочисленной и хорошо управляемой кавалерии. Когда римляне стали преследовать нумидийцев через реку, Ганнибал отправил на помощь своей кавалерии легковооруженную пехоту и пращников с Балеарских островов, всего около 8 тысяч, а затем двинулся и сам с основным войском. Его пехота, состоявшая из галлов, испанцев и африканцев, численностью в 20 тысяч человек, была построена в одну линию фалангой. Боевые слоны и кавалерия, включая и союзников из Галлии, численностью в 10 тысяч человек, поровну разделилась между флангами. (Всего у Ганнибала было 30 тыс. пехоты и 10 тыс. конницы.)
Полибий пишет, что Семпронию Лонгу пришлось собирать свою кавалерию, попусту растратившую силы на нумидийцев, оказавшихся искусными наездниками, «разбегавшимися в беспорядке при первом столкновении и тут же храбро возвращавшимися для нанесения нового удара». Свою пехоту римский консул построил следующим образом: в центре римская пехота, справа и слева от нее пехота союзников, кавалерия общим числом в 4 тысячи человек была построена на флангах – на правом фланге союзная конница, на левом римская конница. Всего римское войско насчитывало 32 тысячи пехоты и 4 тысячи конницы.
Римские велиты почти сразу отступили под ударом легковооруженных карфагенских пехотинцев, поскольку израсходовали почти все свои дротики и стрелы во время стычек с нумидийцами, продолжавшихся с раннего утра. Затем в бой вступили основные силы, и тут карфагенская конница, более многочисленная и стремительная, так сильно обрушилась на римскую кавалерию, что та тотчас была рассеяна и в смятении бежала с места сражения.
Следовавшие за тяжелой конницей нумидийцы и легкая пехота бросились на оставшиеся незащищенными стоявшие на флангах части римских легионов и привели их в беспорядок. В довершение разгрома Магон, выскочивший из засады, ударил легионам в тыл. Развернувшаяся карфагенская конница опрокинула фланги римлян, их конница и велиты были отброшены за реку.
Но тяжеловооруженная римская пехота, стоявшая в центре, оказалась вполне достойной своей славы и двинулась на наступавшую в полном порядке карфагенскую фалангу, ибо Ганнибал не торопился начинать бой в центре. Резервы и фланги римлян были уничтожены; с тыла им угрожали войска, бывшие в засаде; по всей местности рыскали победоносные неприятельские всадники, полноводная река отделяла римлян от лагеря. Но, беспрекословно повинуясь приказу консула, никто и не подумал о сдаче. Легионы сомкнулись теснее, двинулись вперед, прорвали весь центр карфагенской армии и пробились к Плаценции. На другой день в город прибыл Сципион, прошедший ночью мимо карфагенского лагеря с собранными остатками войск.
Сражение примечательно демонстрацией удивительных боевых качеств римских тяжеловооруженных легионеров, а также высокой боеспособности карфагенской конницы. Без сомнения, никто не сомневается и в том, что своим успехом Ганнибал был обязан исключительно своей превосходной кавалерии.
Если бы римский консул проявил большее искусство в сражении, не полагаясь только на удачу, он занял бы такую позицию, что фланги его армии были бы защищены и не были рассеяны конниками противника. И если бы удивительное боевое искусство, храбрость и самообладание римских пехотинцев использовались для достижения преимущества должным образом, результат мог быть совершенно иным. Ведь битва при Треббии показала, что карфагенская пехота не устояла под атаками тяжеловооруженных римских легионеров.
В описании битвы при Каннах в 216 году до н. э., где Ганнибал одержал свою самую решительную победу над самой большой армией, какую Рим когда-либо выставлял против него, мы видим еще один пример огромного преимущества, какого великий полководец смог добиться, используя все возможности своей кавалерии.
За несколько дней до этого сражения произошла стычка между Ганнибалом, его кавалерией и легкой пехотой и передовым отрядом римлян, которым командовал консул Теренций Варрон. При первом же выпаде карфагенской кавалерии, как обычно, с огромным напором, римляне пришли в беспорядок, их могли полностью окружить, но Варрон выставил между кавалерией несколько когорт из легионерской тяжеловооруженной пехоты. Подобная предосторожность, утверждает Полибий, позволила ему спасти свой отряд.
Во время сражения при Каннах армия Ганнибала стояла в дуге, образуемой излучиной реки Ауфидий (Ауфидус). Тяжелая галльская и испанская кавалерия, числом в 8 тысяч, разместилась на левом фланге, ее край опирался на реку. Рядом с ними расположилась половина африканской пехоты (6 тыс.). В центре тяжеловооруженная галльская и испанская пехота (20 тыс.) была построена в большие батальоны (хилиархи) примерно по 1024 человека каждый. Справа от них расположилась другая часть африканской пехоты (6 тыс.) и далее на правом фланге – 2 тысячи всадников нумидийской кавалерии.
Римское войско построилось следующим образом. Римские эквиты числом в 2400 человек встали на правом фланге, перед 8 тысячами всадников тяжелой кавалерии Ганнибала. Пехота была построена в центре, обычным манипулярным строем в три линии (гастаты, принципы и триарии) с интервалами, равными их собственному фронту. Но чтобы увеличить прочность строя, фронт манипул уменьшался спереди до 10 человек в шеренге, увеличиваясь в глубину до 16 шеренг. Это было сделано, чтобы реализовать преимущество численности со стороны римлян. Кавалерия союзников (около 4 тыс.) располагалась на левом фланге, противостоя нумидийцам24.
Сражение при Каннах 2 августа 216 г. до н. э.
Пращники и другие легкие войска карфагенян, равно как и легкие войска римлян, были построены перед основными линиями, они открыли битву, сражались в течение длительного времени, проявляя чудеса храбрости, но без решительного результата.
Ганнибал не смог не отметить большое превосходство римской пехоты, отчасти приписывая ее их вооружению, из-за чего и передал африканским ветеранам вооружение и оружие, захваченное у римлян. Галльская и испанская пехота, вооруженные щитами и мечами, были выстроены в форме дуги, обращенной выпуклостью к неприятелю. Предполагалось, что бой начнут эти войска, а затем уже вступят в дело африканцы, стоящие на главной линии, выполняя функции резерва.
Вслед за боем легкой пехоты (отошедшей позже за расположение основных сил) Ганнибал ввел в действие кавалерию. Он приказал, чтобы 8 тысяч человек его тяжелой конницы, находившейся слева, атаковали 2400 римских всадников, им противостоявших. Как и следовало предположить, последние тотчас были опрокинуты и покинули поле сражения.
Тем временем нумидийцам велели начать демонстративный бой с союзной римской конницей, оказавшейся на их непосредственном фронте, как можно дольше избегая решающего столкновения.
Победоносная карфагенская кавалерия, изгнавшая римских всадников с поля, прошла по тылам римской армии и нанесла удар по коннице римских союзников, в то время как нумидийцы атаковали их с фронта. Конечно, и эта конница была разбита.
Тем временем римская пехота атаковала основные силы Ганнибала, заставила их начать отход и продолжала наступать, войдя внутрь расположения карфагенян. В этот момент оба фланга африканской пехоты атаковали фланги углубившихся в боевые порядки противника римлян. Уничтожив и рассеяв кавалерию римлян, конница Ганнибала освободилась и смогла помочь своим соратникам из пехоты, набросившись с огромной силой на тылы римских легионов. С того времени происходящее превратилось в настоящую бойню, потери в живой силе оказались в процентном отношении в разы превосходящими те, что когда-либо случались в античных войнах.
Действия кавалерии Ганнибала во время этого сражения, равно как и при Треббии, во многом напоминают тактику Алек сандра при Иссе и Арбелах (Гавгамелах). Все детали битвы при Каннах, описанные древними историками, доказывают, что кавалерия Ганнибала отличалась высокой степенью дисциплины, иначе ей никогда не удалось бы совершить столь победоносную атаку, так быстро остановить преследование и вновь атаковать, затем снова остановить преследование и вновь вступить в сражение.
Необычайное мастерство Ганнибала проявилось в расстановке его кавалерии. На левом фланге, где он планировал нанести первый удар, он поставил 8 тысяч человек против 2400; на правом – нумидийцам, не имевшим численного перевеса над противником, он запрещает ввязываться в серьезный бой, пока их не поддержит конница левого фланга. Это показывает, как он понимал принцип, признаваемый и теперь, – противостояния массы собственной армии отдельным частям врага.
Войны с Ганнибалом и многочисленные поражения, претерпеваемые римлянами из-за недостатка в качественной кавалерии, вскоре заставили их предпринять особые усилия, чтобы ликвидировать этот недостаток. Публия Корнелия Сципиона, сына римского консула, командовавшего битвой при Тицине, назначили командовать римскими армиями в Испании после гибели его отца и дяди. Этот великий полководец, впоследствии добавивший к своему имени Африканский, победивший Ганнибала при Заме, не пользовался доверием со стороны высшего командования, когда энергично принялся за улучшение кавалерии.
В своих реформах он следовал греческой системе, тогда считавшейся лучшей. Воины были снабжены шлемами, латами, продолговатыми небольшими щитами, сапогами с железными наконечниками на обоих концах, дротиками и мечами. Особое внимание Сципион уделил их строевой подготовке и упражнениям, которыми руководил лично.
По словам Полибия (во II главе X книги он приводит перечень его нововведений и маневров), каждый всадник индивидуально обучался поворачивать направо или налево, отходить назад, не нарушая строя, отступать рядами в определенном порядке и снова поворачиваться, занимая ту же самую площадь, с того места, где они начинали разворачиваться.
Их приучали также внезапно поворачивать на три четверти вправо или влево. Иногда одна или две колонны из центра или флангов выдвигались вперед на некоторое расстояние, оставшиеся понуждались идти галопом, обучаясь образовывать ряды точно в промежутках. Похоже, что маневр изобрели, скорее всего, для того, чтобы придать устойчивость войскам, но вовсе не для иных целей.
Сципион также тренировал конников перемещениям с одного крыла на другое в соответствии с фланговым движением фаланги, добиваясь соблюдения интервала между колоннами и движения целой колонной в новом направлении и затем выстраивания фронтом. Такое перемещение представляло собой то же самое движение, что и колонна на марше, и было важным, поскольку различные войска прибывали на свои соответствующие позиции в разное время. Сципион лично тренировал своих солдат, обучая их продвигаться вперед, нападая на врага или отступая, так, чтобы порядок не нарушился, ибо считал, что для конницы нет ничего опаснее атаки в беспорядке. Он проверял и обучал свою кавалерию весьма тщательно, заставляя их выдвигаться из города в поля, где сам обучал тем движениям, которые хотел, чтобы усвоили.
Чтобы улучшить систему упражнений, Сципион не использовал обычай, бытовавший в то время, и не занимал свое место во главе войска, где каждый видел его и сам он видел каждого, однако утвердил свое превосходство над воинами, перемещаясь от эскадрона и эскадрону во время маневров, тщательно следя за происходящим, давая ясные и точные указания тем, кто колебался, поправляя действия своих воинов. Сципион настолько заботился о своих солдатах, что каждый из них прекрасно осознавал свои обязанности. Дмитрий Фалерский говорит о его методе следующее: «В армии сила целого войска определяется силой и обученностью каждого подразделения и каждого отдельного воина».
Сципион принимал на себя все хлопоты, связанные с его конниками во время кампании в Испании и затем в предстоящих жизненных перипетиях. Он также и пожал в полной мере плоды своих трудов, положенных на обучение воинов римской армии. Своей победой в битве при Заме он обеспечил безопасность не только своей родной страны, но и заложил основы создания будущей империи.
С ранних времен римляне использовали уздечки и поводья, однако в то время еще не имели ни седел, ни стремян. Вместо седла, которое не использовалось вплоть примерно до 340 года и было усовершенствовано спустя еще пятьдесят лет, во времена Феодосия Великого, римская кавалерия применяла двойную попону из материи, шкуры или кожи. Нижняя часть попоны была больше верхней, в ряде случаев окаймлялась бахромой.
Она удерживалась на своем месте с помощью подпруги, подхвостника (части конной сбруи) и кожаного ремешка. Над ним располагалась меньшая часть, край которой украшался фестонами, иногда кисточками. Нагрудный ремешок и подхвостник также часто украшались кисточками, полумесяцами и другими декоративными вещами. Две ткани или покрышки скреплялись вместе четырьмя пуговицами с ремешками или плотно связывались лентами. Никаких стремян не использовали, их начали применять только спустя почти 200 лет после введения в широкое употребление седла, то есть примерно к концу VI века н. э.
Вегеций (конец IV – начало V в. н. э.) пишет, что молодых солдат обучали вскакивать на лошадей с обнаженным мечом или копьем в руках. Как он пишет, исполнения подобного упражнения постоянно требовали как от старейших ветеранов, так и от молодых рекрутов. Их обучали данному упражнению сначала на деревянных лошадях и без оружия, пока они не привыкали его выполнять, затем они проделывали его с помощью оружия. Подобные упражнения производились зимой под крышей, летом на подготовленной территории. Солдат обучали садиться как с правой, так и с левой стороны.
В описании битвы между римлянами под управлением диктатора Эмилия Мамерка и фиденатами начальник конницы (magister equitum) Авлий Корнелий приказал своим людям снять с лошадей уздечки и атаковать противника на разнузданных лошадях, причем атака увенчалась полным успехом. Если этот факт верен, то он только доказывает, что Корнелий желал избежать придерживания лошадей всадниками в моменты приближения к противнику и развить до высшего предела быстроту хода лошадей. В этой связи важно отметить, что генерал Гуд из американской армии утверждал, что если в момент нападения кавалерии перерезать поводья, то лошади сметут сопротивление любой пехоты и нападение всегда будет успешным.
Нет единства мнений по поводу наличия подков в римской коннице. Очевидно, что римляне не использовали подковы с гвоздями, как принято сегодня. Неизвестно, когда копыта такого рода впервые изобрели или в какой стране впервые появились, но все же очевидно, что не римлянами. В Греции во времена Ксенофонта сохранилось достоверное свидетельство, доказывающее, что никакие подковы любого рода в кавалерии не использовались, хотя имелись достаточно подробные инструкции, как следовало укреплять копыта.
Вместе с тем ясно, что римляне представляли, как искусственно защитить копыта лошадей. Хорошо известен факт, что мулы и тягловые животные обеспечивались металлической или деревянной обувью (называвшейся солеа), удерживаемой на месте с помощью кожаных ремешков, пропускавшихся над копытом.
Все же отметим одно исключение из правил. Светоний пишет, что Нерон использовал 2 тысячи мулов, чтобы перевозить свои экипажи и свиту, когда отправился на Олимпийские игры, и всех этих мулов снабдили «башмаками», состоявшими из серебряной пластины, прикрепленной к копыту ремешком.
Как рассказывает тот же авторитетный источник, использовавшиеся Поппеей (женой Нерона) мулы имели солеа из золота. Все высказывания говорят о том, что во всей империи использовались башмаки одного рода, хотя и не сохранилось прямых свидетельств, доказывающих, что их имели лошади кавалерии. Несмотря на отсутствие медалей и памятников, некоторые комментаторы пришли к выводу, что римляне были внимательны к состоянию ног своих животных, стремясь поддерживать их в добром здравии. Так же они поступали и с вьючными животными.
Лискен считает, что без солеа они не смогли бы совершать длительные и трудные переходы, необходимые в империи, простиравшейся от Британии до берегов Тигра. Он настаивает на том, что их снабжали башмаками, прикрепленными к копытам, причем они так плотно примыкали к ноге, что практически не видны и не запечатлены ни на медальонах, ни на памятниках (основных источниках информации для того времени).
Гумберт соглашается с Лискеном и совершенно уверен в том, что у лошадей в кавалерии имелись солеа. Не вступая в спор со столь авторитетными источниками, как прочие, он заявляет, что стремена и подковы в римской кавалерии не использовались. Причина заключается в том, что точных доказательств нет, мы должны опираться лишь на предположения, выдвигаемые обстоятельствами. Возможно, встречаются случаи и сохранились примеры, когда лошади кавалерии обеспечивались защитой копыт, что позволяло животным перемещаться. Вряд ли обычай был распространен повсеместно и применялся, чтобы «обуть» всех лошадей кавалерии. Тогда бы мы точно получили несомненные свидетельства этого.
Самое первое свидетельство использования лошадиных подков, прибивавшихся к копыту, мы находим на скелете лошади, найденной в гробнице царя франков Хильдерика (ок. 440–481/82), случайно обнаруженной в 1653 году в Турне, городе в современной Бельгии. Хильдерик правил с 458 по 481 год, так что дата появления лошадиных подков фиксируется по крайней мере 480 годом.
Римская кавалерия достигла своих высот при Сципионе, и после этого периода долгое время оставалась в отличном боеспособном состоянии. Разделение легиона на манипулы, насчитывавшие от 60 до 120 человек, их обычное формирование с интервалами между ними облегчало действия кавалерии, действовавшей такими небольшими тактическими объединениями, как турма. Так, проходя через интервалы, она обрушивалась на врага и помогала своей пехоте в критические моменты. Именно для этой цели часть кавалерии обычно держалась в резерве, в тылу, приходя на помощь, если было нужно.
