Kitabı oku: «Изъян в сказке», sayfa 4
Одним утром лорд Кэнт пригласил Мэгг позавтракать с ним – такое бывало нечасто, обычно старик предпочитал проводить утро в одиночестве. Мэгг спускалась в малую столовую с некоторым опасением. Кэнт неизменно пугал её, потому что именно он мог в любой момент разрушить её жизнь. Впрочем, в этот раз он выглядел вполне добродушным, пожелал ей доброго утра и спросил, как спалось.
– Отлично, лорд Кэнт, благодарю вас, – ответила она вежливо, – а как ваш сон?
– Как у всех стариков, – без злобы покачал головой Кэнт, – его всё меньше, а подагра всё сильнее. Но это пустяки, дорогая племянница.
Он молча съел несколько ложек жидкой каши, которую ему подавали к завтраку, и снова обратился к Мэгг:
– Знаешь ли ты, что до Весенней охоты лорды обычно устраивают балы и приёмы у себя в домах?
– Я слышала об этой традиции, дедушка, – осторожно отозвалась Мэгги, – и позавчера мы были у лорда Харроу.
– Да, верно, – покивал Кэнт, – в моём доме уже четырнадцать лет как не даются приёмы – с тех пор, как погибли мои дети. Пора закончить траур, тем более что теперь есть женщина, которая может взять на себя все хлопоты.
Если бы не выучка госпожи Сиан, Мэгг охнула бы вслух. Неужели он хочет, чтобы она организовала приём? Она ведь ничего не знает и не умеет! Кэнт, между тем, продолжил:
– Я выделю известную сумму на расходы – наймёшь дополнительных слуг, возьмёшь повара, чтобы приготовил ужин не хуже королевского. Госпожа Сиан тебе поможет – она была когда-то домоправительницей у лорда Грейвза и знает, как это делается.
Мэгг сглотнула, но не показала своей растерянности, только спросила:
– На какой день вы желали бы назначить приём, дядя? И кого хотели бы видеть в числе гостей?
– Список гостей передаст Тэрри. Сегодня у нас четвёртое, – Кэнт пожевал сухими губами, – думаю, к двенадцатому ты управишься.
К себе в комнаты Мэгг вернулась ошарашенная и напуганная, и госпожа Сиан тут же кинулась к ней, опасаясь, что ей сделается дурно. К счастью, Мэгг была не такой слабой, как обычные леди, так что решительно отмахнулась от нюхательных солей и сказала:
– Лорд Кэнт желает, чтобы двенадцатого в этом доме состоялся приём и бал.
Женщина заохала, сама приложилась к флакончику с солями, опустилась на диван, а после воскликнула:
– Какая радость! Какая честь! Ох, дорогая, у меня так бьётся сердце! И вы будете хозяйкой бала – подумать только!
Мэгг дорого бы дала за то, чтобы и самой так же радоваться.
***
Немного справившись с волнением, Мэгг задумалась: что бы посоветовал ей Рей? Для начала, он, конечно, запретил бы ей метаться, как курице с отрубленной головой: «Перво-наперво, если дело кажется трудным, определи в нём начало, середину и конец».
Так и следовало поступить. С чего начинается приём? Мэгг полагала, что сначала нужно знать, сколько ожидать гостей.
Потом на любом приёме должны подаваться кушанья – значит, нужно найти повара и сговориться с ним об оплате. Так как сейчас сезон, поваром надо озаботиться пораньше, чтобы не остаться вовсе без него к урочному часу.
Вводить гостей в старый дом, где убираются изредка две служанки и одна поломойка, неприлично – так что нужно подыскать ещё рабочих, которые отмоют и отчистят все полы, люстры и плафоны, а чтобы они не поворовали серебро и золото из буфетов, госпоже Илин, домоправительнице, надо поручить внимательно за ними смотреть. А раз она будет за ними смотреть, так пусть сама и наймёт из знакомых служанок, достаточно дать ей денег и потребовать потом отчёт.
Так как будет бал, потребуется оркестр, им может заняться домоправитель. И, конечно, нужно будет не забыть о приглашениях, иначе гости о приёме не узнают. Их она сможет написать сама, а госпожа Сиан подскажет, в какой день приличнее их будет послать.
Мэгг слабо улыбнулась и сказала:
– Мы подождём от лорда Кэнта список гостей, а потом примемся за работу, – и коротко пересказала свой план.
Госпожа Сиан всплеснула руками и сказала:
– Какая вы умница!
План Мэгг выглядел хорошо, пока оставался у неё в голове, а в жизни обернулся сумасшедшими хлопотами. Дважды она даже пропустила бал, на которой её приглашали, потому что к вечеру валилась с ног от усталости, хотя в её распоряжении были все слуги и баснословно огромная сумма – двести золотых. Лорд Кэнт пожелал видеть у себя всё высшее общество Шеана, более полутора сотен человек, в том числе и принца Афрана – королю слать приглашение на подобные мероприятия не полагалось, он приходил по своему желанию, если имел на то время.
Когда закончились основные хлопоты, были наняты все слуги, повар и два его помощника, выбран оркестр, когда были разосланы приглашения, началась новая морока – нужно было решить, как кого рассадить за столом.
Мэгги готова была плакать от бессилия, когда госпожа Сиан в очередной раз вздыхала, качала головой и замечала: «Эх, не дело это – старуху Трил сажать рядом с лордом Харроу. Она когда-то была влюблена в его покойного батюшку, а тот взял и сбежал от неё на войну, так что ей теперь имя Харроу – что красная тряпка быку», – и приходилось снова переписывать план.
Когда-то в детстве Рей загадывал ей загадку про волка, зайца и пучок моркови, а также безумного лодочника, на утлой маленькой лодочке решившего переправить их всех на другой берег реки так, чтобы волк не съел зайца, а заяц – морковь. Попытка рассадить гостей напоминала эту загадку, только волков, зайцев и морковок было две сотни, и все друг друга норовили сожрать.
Однажды утром, когда отчаяние Мэгг достигло высшего пика, слуга передал ей корзину цветов, а госпоже Сиан вручил записку. Та с любопытством развернула её и прочитала:
«Досточтимая госпожа, засвидетельствуйте леди Магарет мое почтение и передайте, что я с нетерпением жду приёма в доме лорда Кэнта и благодарен за приглашение. Пусть эти цветы порадуют леди и напомнят ей о весне, которая наступит уже совсем скоро. С поклоном и наилучшими пожеланиями, и т. д., и т. п., милорд Тео Эскот».
– Эх, проказник! – рассмеялась она так, что её необъятная грудь заколыхалась. – Не имея права писать вам, он вздумал написать мне!
Мэгг выхватила записку и вчиталась в ровные строчки, написанные твёрдой рукой благородного вельможи. У Эскота был изящный почерк с длинными хвостиками букв, широкими росчерками и твёрдыми линиями.
Госпожа Сиан снова взглянула на записку и заметила:
– Пишет скорее по-военному, обратите внимание – ни завитушек, ни виньеток.
– Он человек решительный, – проговорила Мэгг и рассмеялась.
Всю её хандру как рукой сняло, цветы были прекрасными, а рассадить гостей за столом показалось простейшим делом. Она схватила свой исчёрканный лист, перевернула его, взялась за перо и в десять минут составила идеальный план, в котором госпожа Сиан не нашла ни единой ошибки.
Наконец, последнее, о чём следовало подумать, это собственный наряд. Но здесь Сиан и Фанни постарались на славу, замучив указаниями портниху. В результате вечером двенадцатого Мэгг облачили в светло-голубой наряд, который Сиан назвала «похожим на летнее облако, укрывающее солнце», а сама Мэгг, уставшая, а потому менее поэтичная, «воздушным чудом». Платье изготовили из светло-голубого эмирского шёлка с пышной юбкой из лиррийских кружев того же цвета. Плечи и грудь Мэгг оказались низко открыты, а руки – закрыты почти до середины предплечья. Её волосы зачесали наверх и закрутили во множество локонов, а сверху перехватили жемчужной сеткой.
Лорд Кэнт уже ждал её в зале, и они вместе вышли в холл, встречать гостей. Старик оделся в тёмно-синий камзол и держал спину так ровно и прямо, что нельзя было догадаться о его немощи и многочисленных болезнях. Мэгг едва ощутимо опиралась на его руку, приветствуя каждого гостя и приглашая в дом.
Гости всё прибывали, холл и зал для приёмов наполнялись смехом, слуги сновали с бокалами вина и закусками, оркестр играл лирические мелодии. Появление лорда Эскота Мэгг почувствовала сердцем: оно забилось чаще ещё прежде, чем слуга объявил его имя.
– Лорд Кэнт, леди Магарет, – милорд грациозно поклонился, – для меня большая честь получить приглашение в ваш дом.
– Забудем прошлое, милорд Эскот, – проговорил старик, – ради будущего.
– Ради будущего, – повторил за ним Эскот и прибавил: – Лорд Кэнт, я желал бы иметь с вами частный разговор. Если вам будет угодно, я мог бы навестить вас завтра утром.
– Моя племянница сегодня устроила всё так хорошо, что мне не осталось никаких дел в собственном доме, – хмыкнул Кэнт, – если ваш разговор не займёт много времени, сегодня после ужина, до начала танцев, я мог бы побеседовать с вами.
– Вы сделаете меня счастливейшим человеком на свете, – Эскот снова поклонился и обратился к Мэгг: – Леди Магарет, не соблаговолите ли вы оставить мне первый и последний танцы?
Мэгг смущённо улыбнулась и заверила его:
– Они ваши, милорд Эскот.
– Догадываюсь я, о чём этот молодчик желает со мной говорить, – пробормотал Кэнт, а потом снова обратился к приходящим гостям.
Принц и верховная ведьма прислали письмо с сожалением, что не могут присутствовать, но остальные были в сборе. Большая столовая заполнилась по мановению руки домоуправителя, и Мэгг заняла место во главе стола, напротив Кэнта – она сегодня была хозяйкой, а не просто родственницей.
Повар расстарался: стол был уставлен лебедями, запечёнными целиком и так умело украшенными, что они казались живыми и готовыми вот-вот взлететь; блюдами с заячьим жарким – густым, под прозрачной плёнкой застывшего чистейшего бульона; в центре расположился крупный поросёнок, напичканный яблоками в меду, а возле него в узких поддонах лежали полупрозрачные форели с лимоном и эмирскими пряностями. По краям в многоярусных менажницах высились горы из слив, персиков и груш. Не было недостатка ни в соусах, поданных в широких чашах, ни в вине, которое из больших кувшинов разливали проворные слуги, ни даже в оливках, засоленных особым образом и выписанных из имения Кэнт.
Мэгг видела, что гости не разочарованы, ничто не оскорбляет их утончённые вкусы. Старик Кэнт выглядел гордым: пожалуй, Мэгг ни разу не замечала подобного выражения у него на лице.
После ужина дам пригласили в бальный зал, отмытый сверху донизу и украшенный живыми цветами, а мужчины остались за столом – говорить и курить. Когда они закончили и оркестр заиграл вступление к первому танцу, лорд Кэнт подошёл к Мэгг, взял её за локоть и сказал:
– Поговорим, дорогая племянница.
– Лорд Кэнт, я обещала этот танец…
– Милорд Эскот удовольствуется вторым.
Мэгг подчинилась и последовала за ним на балкон, пока пары начинали собираться на танец. Кэнт облокотился о перила и произнёс:
– Ты удивила меня, Магарет, – кажется, он впервые обратился к ней по имени, – удивила в хорошем смысле. Ты лучше меня знаешь, как много у тебя прав на то, чтобы быть хозяйкой в этом доме, и не скрою, я опасался, что приём будет провалом. Но я так стар, что меня уже этим не смутить и не испугать.
Мэгг не возразила, только молча наклонила голову.
– Я ошибся. Ты действительно настоящая леди, и не важно, чья в тебе кровь. К тому же, есть в тебе хватка… Наша, Кэнтовская. По правде сказать… – взгляд его, обычно ясный, на мгновение затуманился, – когда я увидел тебя во главе стола в этом голубом платье, я как будто оказался в прошлом. Ты напомнила мне жену, такой, какой она была сорок пять лет назад, – сморгнув, он продолжил твёрже: – Я не верю в россказни твоего барда и не знаю, где он тебя нашёл или выкрал, и с какими целями. Но я не жалею, что дал тебе своё имя. Сегодня милорд Эскот просил у меня твоей руки. Ты согласишься на этот брак?
Сердце Мэгг чуть не выскочило из груди, но она сдержала радостный возглас и ответила так, что госпожа Сиан наверняка бы её похвалила:
– Мне самой это будет приятно, но я поступлю так, как решите вы, лорд Кэнт.
Старик кивнул, словно такого ответа и ждал.
– Прежде я обещал тебе достойное приданое, если ты выйдешь замуж за подходящего человека. Я изменил своё решение. Если ты выйдешь за Эскота, то получишь всё, что получила бы моя родная внучка и единственная наследница. Деньги, земли, в том числе те, которые будут принадлежать только тебе, а не твоему супругу. После моей смерти управление всеми владениями Кэнтов перейдёт в руки твоего мужа, а ваш старший сын унаследует всё – земли двух лордств, и именоваться станет милордом Эскотом. Лордом Кэнтом станет ваш второй сын, но земли его будут неотчуждаемы. Так мы решили с милордом Эскотом.
Мэгг всё-таки тихонько охнула.
– Прав мальчишка… Лучше сохранить имя и объединить Юг, чем ждать, пока нас добьют по одному. Но не будем об этом. Я поздравляю тебя, дорогая внучка. – Кэнт улыбнулся беззубым ртом и добавил добродушно: – Не благодари. Я рад, что род Кэнтов не прервётся на мне, старом пне. Иди в зал и присоединись к танцующим, а вечером я сам объявлю о вашей помолвке.
– Спасибо, дедушка! – вырвалось у Мэгг, старик снова хмыкнул и показался ей на удивление приятным и заботливым.
В зале её уже ждал Эскот, и его взгляд обещал Мэгг множество счастливых дней в будущем. Долго и счастливо, навеки, в этом мире и в садах Всевышнего.
Глава четвёртая. Свадьба
Свадьба, назначенная на конец светского сезона, неумолимо приближалась.
Тео Эскот был именно тем мужчиной, о котором можно мечтать: он был галантен, но без пошлости, мил, но без глупости, и каждый раз, когда он обращался к Мэгг, она чувствовала в его взгляде и интонациях глубокое восхищение и нежность.
«Какая красивая пара», – вздыхала госпожа Сиан, утирая глаза белоснежным кружевным платочком, а Мэгг невольно краснела. Она и сама видела, как хорошо они смотрятся вместе с милордом Эскотом – высоким, стройным и темноволосым.
Когда до свадьбы остался всего месяц, лёгкое волнение Мэгг вдруг превратилось в настоящую панику: среди веселья и предвкушения будущего счастья она почти забыла о том, кто она такая и как мало прав имеет на титул и деньги. Госпожа Сиан решила, что она переживает из-за церемонии обручения и предстоящей брачной ночи, поэтому усадила её как-то вечером на кушетку в малой гостиной и обстоятельно, хотя и высокопарно принялась разъяснять, в чём состоит долг настоящей благородной леди в постели мужа.
Мэгг слушала, сдерживая смех: объяснения вышли уж больно путаными. Тем более, что сама она отлично знала, как бараны покрывают овец и почему крестьянские парни уводят девиц на сеновал. Правда, потом она вообразила саму себя в одной комнате с милордом Эскотом, ойкнула и чуть не сбежала прочь – Сиан едва её остановила и успокоила, бормоча под нос: «Бедная девочка».
Часто видеться с милордом Эскотом не удавалось: приличия требовали, чтобы они всё время оставались на виду, не уединяясь ни на минуту, к тому же, у него было достаточно дел, которые нужно было решить перед свадьбой. Не раз и не два Мэгг видела, как он проходит в кабинет лорда Кэнта и сидит там по нескольку часов.
Госпожа Сиан поясняла, что всё дело в больших земельных владениях и в сложности наследования.
На людях, да ещё и под присмотром госпожи Сиан, они с милордом Эскотом говорили либо о балах, либо о погоде, но изредка, чуть забывшись, он вдруг начинал живописать лето в своём имении, бурную игру красок природы, глубины вкуса местного мёда и сияние солнечных лучей на водной глади озёр и прудов. Тогда сердце Мэгг замирало, и она отчаянно желала, чтобы рядом не было никого, чтобы они говорили открыто и прямо, только вдвоём. Ей казалось, что он желает того же. Она представляла себе жизнь в этих чудесных местах, которые знала отлично, и верила – это будет не сказка, а нечто ещё более прекрасное.
Впрочем, у неё тоже было не много времени на пустые разговоры: когда закончили собирать её новый гардероб, пришло время шить свадебное платье. До сих пор Мэгги видела только деревенские свадьбы, где невеста шла к Всевидящему Оку в прямой и лишённой всяческих украшений рубахе на голое тело и простоволосая, но, как оказалось, в столице это было уже лет двести как не принято. Леди выходили замуж разряженные в пух и прах, в белоснежных пышных нарядах, усыпанных жемчугом. Портной и три швеи две недели чуть ли не каждый день прибывали в дом Кэнта, ставили Мэгги на низкий табурет и крутились вокруг, так и эдак подшивая многочисленные слои тончайшего эмирского шёлка и лёгчайших кружев.
Стоять на табуретке неподвижно было тяжело, у Мэгг болели ноги и затекала спина, но спорить ей не позволяли. После примерок наступала череда обязательных занятий – этикета, танцев, да ещё и ведения домашнего хозяйства. Госпожа Сиан каждый день рассказывала ей, как нанимать и рассчитывать слуг, как проверять, не ворует ли домоправитель, и ещё о множестве мелочей, о которых Мэгг раньше даже не думала.
До свадьбы оставалось четыре дня.
Всё уже было собрано, сундуки с платьями Мэгг связали и составили один на другой, чтобы сразу после свадьбы уложить в карету, которая увезёт молодоженов в Эскот. Свадебный наряд тоже был готов и теперь висел в гардеробной, одновременно смущая и волнуя.
Именно о нём размышляла Мэгг, пытаясь уснуть. Он казался ей то символом будущего счастья, то – вестником чего-то страшного. Едва она закрывала глаза, как он начинал маячить перед её внутренним взором, белоснежные юбки колыхались, подобно одеяниям призраков, встающих на полях перед неосторожными путниками.
В окно через не до конца задвинутые шторы бил лунный свет – тоже призрачный и неясный. Все сомнения Мэгг ожили, поднялись в душе и нарушали её покой, пугали. Что если свадьба не состоится? Что если милорд Эскот узнает о ней правду?
Если бы рядом был Рей, он, конечно, успокоил бы её, велев выкинуть вздор из головы, а потом запел бы ей одну из своих замечательных песен, и от смятения не осталось бы и следа.
Мэгг села на кровати и обхватила себя руками за плечи. Всё это время она заставляла себя поменьше думать о Рее, но сейчас дала бы дорого, чтобы увидеть его. Где-то он бродит? Кому поёт песни?
Он говорил что-то про Эмир – возможно, он уже там. Наверняка зиму он провёл в какой-нибудь людной корчме или в фургончике бродячих артистов – в тепле, среди добрых и отзывчивых людей. Но с первыми лучами весеннего солнца двинулся снова в дорогу, закинув на плечо любимую цитру и поплотнее застегнув малиновый дублет.
Понимая, что, если продолжит думать о Рее, позорно разревётся, Мэгг надела домашнее платье поверх ночной рубахи и решительно вышла из комнаты, прошла по полутёмным коридорам и спустилась в малую гостиную, где никогда не тушили камина, в надежде, что его свет и жар развеют лихорадку.
Толкнула дверь, сделала шаг вперёд – и, ойкнув, отскочила назад.
В гостиной на диванчике сидел с бокалом вина милорд Эскот. Услышав вскрик Мэгг, он поднялся на ноги, обернулся и замер. Мэгг осторожно выглянула из-за двери.
Эскот выглядел растерянным.
– Леди Магарет, – пробормотал он.
– Милорд, – ответила Мэгг, почему-то не в силах развернуться и уйти, – я не думала встретить вас здесь.
Время было уже позднее, дело шло за полночь.
– Я… – проговорил Эскот, – только вышел от лорда Кэнта, он предложил мне выпить вина перед отъездом, а сам пошёл спать. Простите…
По всем правилам приличия Мэгг должна была немедленно вернуться в спальню – ей не следовало оставаться наедине с женихом. Но она не могла этого сделать. Осторожно вошла в гостиную и призналась:
– Я не могла уснуть.
Эскот улыбнулся ей очень тепло:
– Все девушки нервничают перед свадьбой. Матушка упоминала, что за неделю до бракосочетания с моим отцом не могла ни есть, ни спать, – он хмыкнул, – поэтому упала в обморок прямо на церемонии.
То, с какой нежностью он произнёс это «матушка», тронуло Мэгг и заставило сказать:
– Мои родители умерли так давно, что я совсем их не помню.
Эскот опустил голову:
– Мне жаль… – он сглотнул и облизнул губы.
Осторожно поднял взгляд и спросил:
– Леди Магарет, как вас зовут дома?
– Мэгг.
– Мэгг, – повторил он, как будто пробуя её имя на вкус, – вам идёт.
– А вас, милорд?
Её сердце бешено стучало в горле, и голос едва не сорвался.
– Тео, – сказал он, – просто Тео. У меня короткое имя.
– Тео, – сказала она медленно. Это имя подходило ему. Оно было благородным, как он, достойным, стремительным, изящным. – Мне стоит уйти.
– Стоит, – согласился он, но Мэгг не двинулась с места, и тогда Тео сделал несколько шагов к ней, остановился совсем близко, ближе, чем подходил во время танцев.
Мэгг резко вдохнула, но не сумела выдохнуть: его запах, не похожий ни на какой другой, ошеломил и парализовал её.
– Время позднее, – сказал Тео низким, словно бы охрипшим голосом.
Мэгг могла разглядеть даже крапинки в его светлых зелёных глазах, чуть пробивающуюся на гладком подбородке щетину, капельки пота под чёрными усами. Она слышала его сбитое, неровное дыхание. Мгновение – и Тео, наклонившись, прижался губами к её губам, но тут же отстранился, словно испуганный. Мэгг отступила назад и дотронулась кончиками пальцев до губ, охнула и слабо улыбнулась.
– Спокойной ночи, леди Магарет, – проговорил Эскот, отводя глаза, и прибавил: – Спокойной ночи, Мэгг.
– Спокойной ночи, – Мэгг задержала дыхание, как будто собралась прыгать в воду, – Тео.
И постыдно сбежала из гостиной.
Удивительно, но все сомнения развеялись, и она заснула, едва её голова коснулась подушки.
Оставшиеся дни пролетели незаметно, и свадьба из чего-то отдалённого, хотя и ожидаемого, превратилась в реальность. Вечером накануне Фанни под наблюдением госпожи Сиан как следует оттёрла Мэгг мочалкой, а потом, игнорируя протесты, маленькими щипчиками вырвала все волоски с её тела, даже из промежности. Было больно и невыносимо стыдно, но Сиан только сообщила:
– Негоже леди выглядеть крестьянкой, – и позвала на помощь Фанни ещё двух горничных.
Волосы Мэгг тщательно вымыли в трёх водах и надушили, тело вымазали пахучим маслом, ногти отполировали до блеска, зубы отбелили соком кислицы, а наутро подняли почти на рассвете и облачили в платье.
– Вы красавица, моя дорогая, – ласково сказала госпожа Сиан, расправляя жемчужные нити в волосах Мэгг, пока она сама разглядывала отражение в зеркале. – Милорду Эскоту повезло, что он берёт вас в жёны. А какие у вас выйдут красивые детки!
Мэгг обернулась к госпоже Сиан и вдруг вспомнила, что в этот момент они расстаются. Дуэнья ещё будет на свадьбе, но уже завтра её обязанности закончатся, и она уедет в какой-нибудь другой дом, к другой девице. Стало грустно – толстая ворчливая женщина сделалась ей за эти месяцы близкой и почти родной.
Кажется, она угадала её мысли, потому что едва ощутимо потрепала за подбородок и сказала с улыбкой:
– Будет вам, дорогая. Кто грустит в день свадьбы?
– Если у меня родится девочка, – сказала Мэгг робко, – вы станете её воспитывать и учить?
Госпожа Сиан прижала руки к объёмной груди и прослезилась:
– Ох, дорогая, вы меня так тронули! Конечно, только напишите – ваш почтенный дедушка знает, как меня найти, и вам скажу: письма мне шлют на улицу Эльзы в Шеане, дом четырнадцать.
Мэгг пожала ей руку и пообещала:
– Обязательно напишу!
Постучали, Фанни открыла и впустила в комнату лорда Кэнта – он был в синем камзоле с лиловыми, в цвет герба Кэнтов, вставками, белоснежные волосы ему зачесали назад, в руках он держал увитую серебром деревянную трость. К сожалению, без неё он ходил последнее время с большим трудом.
Оглядев Мэгги с ног до головы, он объявил:
– Дорогая внучка, вы выглядите прекрасно, как и подобает наследнице благородного дома Кэнтов.
– Спасибо, дедушка, – Мэгг сделала реверанс, а старик приблизился, наклонился, поцеловал её в лоб сухими губами и сказал тихо:
– Вы – надежда моего рода, в вашем браке с Эскотом – спасение нашего имени, счастливое будущее для всего Юга. Будьте достойны его.
– Буду, дедушка, – пообещала Мэгг, и Кэнт предложил ей руку.
Фанни набросила на голову и плечи девушки белый покров, настолько плотный и длинный, что он скрыл её полностью. Вместе они спустились вниз и вышли к карете, которую уже окружали многочисленные гости. Не приветствуя никого и как будто никого не видя, Мэгг и Кэнт сели в карету, опустили шторы. Кэнт стукнул тростью в потолок. Кучер засвистел и пустил коней вперёд. Зазвенели колокольчики, затрещали трещотки, загудели в рожки слуги на козлах – по поверьям, шум отпугивал злые силы и не позволял им коснуться невесты.
***
В этот день Всевышний благословил Шеан теплом и безоблачным небом. Безо всяких усилий ведьм с самого утра светило яркое и неожиданно жаркое для ранней весны солнце. Под его лучами таяли остатки снега и уже начинали зеленеть первые былинки молодой травы.
Главный храм внутри старого города сиял в лучах солнца особенно ярко – золото шпилей отбрасывало тысячи бликов на окрестные дома, а увитые волшебными цветами, не боящимися ни снега, ни холодов, колонны придавали ему сходство с весенним садом Всевышнего – тем самым, в котором души обретают счастье за гранью этого мира. Вокруг храма теснились кареты и паланкины, знатные лорды и леди пёстрыми стайками влетали под цветочную сень и располагались на подготовленных скамьях. Шептались, что даже его величество собирается заглянуть.
Это была самая ожидаемая свадьба сезона, та, о которой больше всего говорили в коридорах дворца, в гостиных и спальнях. Сегодня не девчонка Кэнт становится женой щёголя Эскота – сегодня старый Юг заключает союз с молодым. И когда будущая миледи Эскот родит сына, милорд Эскот сможет потягаться во влиятельности с самим королём.
Святейший дом наполняли звуки сакральных мелодий.
Сидя в карете, Мэгг вслушивалась в оглушительный звон колокольчиков, сопровождавший их всю дорогу. Вдруг звон смолк. Карета остановилась.
Лорд Кэнт протянул Мэгги руку и, пока ещё они не оказались перед любопытными взорами, ободряюще сжал её пальцы. Даже в полутьме она видела, какой гордостью горят его глаза. Он смотрел на неё так, словно она действительно была его внучкой, самым близким человеком в мире, воплощением его чаяний и надежд.
Мгновение – и лорд снова посуровел и стукнул тростью в потолок. Тут же слуги распахнули дверцы и помогли выйти Кэнту, а уже он протянул руку Мэгги.
Она тихонько охнула, увидев, сколько человек собралось на её свадьбу. Знать уже была внутри, но вокруг мельтешили, создавая длинный живой коридор от кареты до громадных дверей, купцы, горожане и прочий люд в светлых, праздничных нарядах. Сотни ртов что-то кричали, сотни рук ей махали, в воздух то и дело взлетали шляпы. Мэгг ступила на золотую ковровую дорожку и ровнее выпрямила спину. От волнения стало трудно дышать, платье показалось тесным в груди, а слабая дрожащая рука Кэнта, на которую она опиралась, ощущалась совсем ненадёжной опорой. Сколько-то шагов – и они ступили под своды храма.
В тот же миг разговоры и восклицания и вторивший им гул труб и рожков затихли. Над огромной площадью и по всему храму наступила тишина, но она была недолгой.
Из-под сводов нежно запела одинокая свирель, и в её голосе слышались и птичий щебет, и девичьи напевы. Она рассказывала свою историю: это была история любви и радости. Вот к ней прибавила свой голос задумчивая виола, она соглашалась со свирелью, но при этом твердила: «Подожди, ты ещё не знаешь настоящего счастья, оно ожидает тебя, но ещё не наступило». Свирель сомневалась, а виола насмешливо убеждала её и пророчила радость, которой ещё не было на свете. Несколько тактов – и к их разговору присоединилась труба, но не одна из тех грубиянок, которые оглушали собравшихся ещё недавно, а музыкальная, нежная. Её голос – скорее мужской – вторил свирели и тоже пел о радостях, но уже о других. В нём не было легкомыслия или кокетства, только искренняя прямота и сила. Виола стала умолкать, и, когда она почти пропала, из последних звуков её полушёпота возникла флейта. И виола вернулась, и четыре голоса запели хором. Все они пели о ней, о Мэгг. О её любви и её счастье.
Мэгг чувствовала, что её сердце в груди готово остановиться от восторга, на глаза навернулись слёзы, и она не пошла, а почти полетела вперёд по зелёной с золотом дорожке навстречу сияющему Всевидящему Оку.
Святейший отец в белой сутане и с белой длинной бородой ждал её и протягивал к ней руку, приглашая. Мэгг остановилась, не видя, но чувствуя, что гости последовали за ней и заполнили собой весь просторный зал. Её взгляд метнулся в левую часть храма, ко второй двери, тоже открытой, и она уже не сумела отвести его.
Дорожка от этой двери была красной, и всю её покрывали металлические шипы, гвозди, а кое-где между рядами сидений натянули грубые веревки. Музыка оборвалась. На пороге этой негостеприимной двери появился милорд Эскот.
Он был одет в жемчужно-серебристый костюм, казавшийся издалека белым, его чёрные смоляные волосы спускались на гордо развёрнутые плечи. Не оглядываясь, он лёгким шагом направился вперед, словно не замечая преград и насыпанного на дорожке сора, с ловкостью перешагнул через все верёвки – и оказался перед алтарём.
Кэнт крепче сжал локоть Мэгги, и рядом заговорил святейший отец:
– Дети Всевышнего, – произнёс он ласково, как будто Эскот и Мэгг были его собственными, горячо любимыми детьми, – вы стоите перед Оком Его, которое всё видит и всё замечает, которое читает истину в ваших сердцах, как строчки в раскрытых книгах. Пусть истина будет и на языках ваших, – Святейшая книга лежала перед ним, но он не опускал в неё глаз. – Кто эта женщина и в чьих она руках?
– В моих, – в гулкой тишине храма голос Кэнта прозвучал слабо и со старческим дребезжанием, – я, лорд Рион Кэнт, привёл в храм Всевышнего свою внучатую племянницу, леди Магарет Кэнт, мою законную наследницу.
– Кто ты, стоящий здесь мужчина?
– Тео, милорд Эскот, законный властитель земель Эскот.
Святейший отец посмотрел сначала на Мэгг (его заботливый, проницательный взгляд смутил её), потом на Эскота, и взял их обоих за руки.
– Тео и Магарет, – заговорил он, – мужчина и женщина, ваш грядущий союз освящён Всевышним в день творения и благословляем им.
Мэгг задрожала – в голове закружились роем глупые мысли о том, что она совсем не ожидала выйти замуж так скоро, сомнения, достаточно ли она красива, чтобы стоять здесь, страхи, что вдруг откроется правда. Милорд Эскот, наверное, заметив её волнение, чуть повернулся к ней и, не нарушая хода церемонии, ободряюще улыбнулся.
Уже сегодня, подумала Мэгг, она будет принадлежать этому мужчине, он станет её защитником и опорой, а она посвятит всю себя, все свои помыслы и стремления, его благополучию. Страх пропал. Вот-вот её назовут «миледи Эскот». Она была этому рада.
– Мужчина суть есть огонь, – продолжал между тем святейший отец, – женщина суть есть вода. Союз их может быть губителен, когда он неразумен, а может…
