Kitabı oku: «Пьесы. Для детей и подростков», sayfa 5

На серебряной свадьбе у Шульца

«Тесная квартирка Шульца наполнена гостями, большей частью немцами-ремесленниками, с их жёнами и подмастерьями».

Хозяева: Шульц, его жена Луиза, их дочь Лотхен,

Из гостей один русский – Юрко (будочник-охранник у Никитских ворот).

Праздник в формате фуршета. Стулья отсутствуют. Стол немного в глубине. Возле него, или за ним, возможно некое возвышение, с которого будут объявляться тосты.

Общий гомон преимущественно на немецком языке. Отдельные диалоги происходят на переднем плане, в стороне от стола.

Луиза и Лотхен в дальнейшем дежурят у стола по очереди, либо одновременно.

Шульц и Луиза приглашают шумную компанию к столу. Лотхен у стола разливает вино по бокалам.

ШУЛЬЦ. Willkommen! Willkommen, teuere Gaste! Проходите, гости дорогие! Проходите, не стесняйтесь.

Гости направляются к столу. Юрко немного в стороне ото всех.

Входит Булочник Иоган.

БУЛОЧНИК. Meine Achtung! Guten Tag!

ШУЛЬЦ. Guten Tag, Johann!

ЛУИЗА. Guten Tag! Sie gehen, bitte. (Зи гейн битте.)

Шульц и Луиза отходят к столу.

ЮРКО. О-о, Ёхан! Здорова, брат! Давненько тебя не видел!

БУЛОЧНИК. Ja! Много дела стало! Время совсем нету.

ЮРКО. А меня, вишь, тоже позвали. Очень приятно, знаешь ли. Только вот хожу теперь средь вашего брата и ни черта не понимаю…

ЛОТХЕН (подходит к ним). Ich bitte zum Tisch.

ЮРКО. Ага…

БУЛОЧНИК. Danke!

ЮРКО. Что говорит? Пора, что ль? Это гуд!.. А дочка-то у них подросла! Смотрю, невеста уже!

БУЛОЧНИК. Да, так. Верно, скоро так будет. Ja.

Отходят к столу.

Входит гробовщик с дочерьми Дарьей и Акулиной. Дочери Адрияна наряжены в «европейские наряды», в жёлтых шляпках и красных башмаках. Сам Адриян в русском кафтане.

Шульц и Луиза устремляются навстречу.

ШУЛЬЦ. О! Любезный сосед! Добро пожаловать!.. Дамы, прошу… Моё имя Готлиб Шульц. Это моя супруга Луиза. Прошу, знакомиться.

Дамы делают книксены.

АДРИЯН. Адриян Прохоров. Это мои дочери – Дарья и Акулина.

ЛУИЗА. Очень приятно. Ви будете хороший компания нашей Лотхен.

ШУЛЬЦ (громко). Господа, позвольте представить. Это Адриян, наш новый сосед. Гробовой мастер. Sehr nõ̃tiger Mensch! (Адрияну.) Прошу! Willkommen!

Адриян с Шульцем идут к столу.

Луиза и Дарья с Акулиной остаются в стороне. К ним подходит Лотхен, повинуясь жесту Луизы.

ЛУИЗА. Позвольте представлять. Майн дочь Лотхен.

АКУЛИНА. Акулина.

ДАРЬЯ. Дарья.

ЛОТХЕН. Es ist sehr angenehm!

Луиза отходит к столу.

ДАРЬЯ. Сегодня замечательная погода, не правда ли?

ЛОТХЕН. Ohh, ja! Naturlich! Осень – это хорошо! Я есть большой любитель!

АКУЛИНА. О, я тоже люблю поесть! Иногда, знаете, так тянет на сладкое…

ШУЛЬЦ. Дамы и господа! Прошу внимания! Предлагаю тост за здоровье моей доброй Луизы!

Шульц целует Луизу. Все шумно аплодируют и выпивают.

ЛОТХЕН. Хм… Сладкое… Что есть «сладкое»?

АКУЛИНА. А чего его не есть-то, ежли вкусно!

ДАРЬЯ. Акулина, помолчи. Лотхен, моя сестра хочет сказать, что у вас очень мило. Хорошо!

ЛОТХЕН. Ohh, хорошо! Danke! Хорошо! Я прошу проходить угощаться!

Дамы идут к столу.

ШУЛЬЦ. А теперь – За здоровье любезных гостей моих!

Адриян отходит от стола. В одной руке у него графинчик с водкой, в другой рюмка.

К нему подходит Юрко с рюмкой.

В процессе разговора, графинчик нещадно опустошается независимо от тостов.

Позже к ним ненадолго присоединяется Булочник.

ЮРКО. Адриян? Их, это, бин Юрко.

АДРИЯН. А… Гуд… Юрко, ага. А я, это… Адриян я.

ЮРКО. Я-а-а! Я понял! Ты это… как его… (Изображает руками прямоугольник и крестится.)

АДРИЯН. Чего? Не… я – это… (Изображает, что держит тяжесть на плече.) …гробовщик.

ЮРКО. Да ты русский, что ли?

АДРИЯН. Да.

ЮРКО. Тьфу! То-то я смотрю, вроде, одет по-нашему! А я – Юрко, будочник. У Никитских ворот в будке охраняю. Может, видал?..

О, а это мой приятель – Ёхан. Знакомься. Ёхан – легко запомнить. У него булочная тут на Никитской.

АДРИЯН. О! Булочная? Рад познакомиться!

БУЛОЧНИК. Иоган.

АДРИЯН. Очень приятно, господин Ёхан. Адриян.

БУЛОЧНИК. До́ннэр вэ́ттэр…

АДРИЯН. Чего?

БУЛОЧНИК. И-о-ганн!

АДРИЯН. Ну да, Ё-ханн. А я – А-дри-янн.

БУЛОЧНИК. Доннэр вэттэр.

Булочник, недовольно кивнув, отходит.

ЮРКО. Не обращай внимания – ворчит чего-то, да и пусть его ворчит. Ты, Адриян, когда будешь проходить у Никитских ворот, так заглядывай теперь. По-приятельски. Поболтаем.

АДРИЯН. Всенепременно! Только, ежли с похоронами мимо пойду, дак не обессудь – уж останавливаться не буду. Работа.

ЮРКО. Понимаю, брат.

ОДИН ИЗ ГОСТЕЙ. Дамы и господа! Я поднимаю этот бокал за здоровье всей Москвы! Ура!

Все кричат «ура». Адриян и Юрко идут к столу.

Их место занимают Булочник и Дарья.

БУЛОЧНИК. У вас чудесное платье, фройляйн!

ДАРЬЯ. Благодарю.

БУЛОЧНИК. Я могу просить мой друг-портной. Он сделает вам ещё лучше! Он очень хороший портной.

ДАРЬЯ. Я, право, не знаю. Мне надо посоветоваться с батюшкой.

БУЛОЧНИК. Я могу просить мой друг шить бесплатно. Это я хочу дарить вам.

ДАРЬЯ. Вот ещё! С чего вдруг? Я бесплатно не возьму!

БУЛОЧНИК. Почему? У вас так много денег?

ДАРЬЯ. Да. Много… Акулина! Акулина, поди сюда! Это моя сестра, Акулина.

АКУЛИНА (подходит). Что?

ДАРЬЯ. Ничего. Сколько можно есть?.. Вот, знакомься. Это булочник.

АКУЛИНА. Ой! Булочник! Как я рада!

БУЛОЧНИК. И-о-ганн.

АКУЛИНА (протягивая руку). И-о… как?

ДАРЬЯ. Иоган!

БУЛОЧНИК. Очень приятно! (Целует руку Дарье.) Данке! Так вы подумайте о платье, фройляйн Дарья. Подумайте.

Отходит.

Акулина остаётся с протянутой рукой для поцелуя.

АКУЛИНА. Странный какой-то. Он с кем знакомился-то?

ДАРЬЯ. Да что с них взять… Иностранцы…

АДРИЯН. Господа! Предлагаю выпить за здоровье всех мастеров!

Все радостно принимают тост и начинают друг другу клянятся, чокаясь.

ДАРЬЯ. Вот! Видала? Экий тост батюшка высказал – знай наших!

АКУЛИНА. Да. Видать, всем понравилось. Только, не много ли батюшка водочки принял? Боюсь, как бы не разбушевался.

ДАРЬЯ. Это верно. За вами обоими глаз да глаз нужен.

АКУЛИНА. А я-то причём?

ДАРЬЯ. Да тебе только дай волю – будешь есть, покуда не лопнешь… Ладно, идём. Попробуем его от стола отвести.

Идут к столу. На место объявления тостов тем временем взбирается булочник.

БУЛОЧНИК. Господа мастера и подмастерья! Хочу поднимать бокал за здоровье тех, на кого мы работаем, unserer Kundleute!

Очередной тост воспринимается публикой также радостно, как и все предыдущие.

От стола дочери отводят уже довольно выпившего Адрияна. С ними, держась за Адрияна, такой же Юрко. Оба с рюмками.

ЮРКО. Адриян, ты слыхал, что Ёхан сказал? За здоровье наших клиентов!

АДРИЯН (повторяет с готовностью, не задумываясь). За здоровье наших клиентов!

Чокаются. Юрко вдруг начинает давиться от смеха. Сперва его поддерживают и Адриян с дочерьми, не понимая причину смеха.

ЮРКО (сквозь смех). Ёханный… Ёхан…

(Громко всем.) Господа! Однако премилый анекдот вышел! Наш Адриян-то пьёт за здоровье своих мертвецов! А?

Ну, что же ты, батюшка, стал? Пей!!!

Все весело смеются. Кроме Адрияна и его дочерей. Юрко чокается с неподвижным Адрияном, весело выпивает, запрокинув голову, отчего тут же теряет равновесие и падает на руки подоспевших гостей. Юрко окружают, поднимают, ведут под руки к столу. В этой суете никто не замечает Адрияна, абсолютно застывшего с грустной миной на лице и с рюмкой в руке.

Дочери также стоят парочкой отдельно, со страхом глазея то на Адрияна, то на всех остальных.

Адриян начинает говорить. В процессе его монолога картина меняется, гости исчезают.

В финале монолога Адриян оказывается у себя дома. Аксинья помогает ему снять праздничный кафтан, сапоги и проч. (Возможно, Адриян пару раз неожиданно прерывается и засыпает на несколько секунд в разных местах и позах, затем резко приходит в себя и продолжает говорить порой даже чересчур бодро, до следующей неожиданной остановки на короткий сон.)

АДРИЯН. Что ж это, в самом деле? Чем ремесло моё нечестнее прочих? Разве гробовщик брат палачу? Чему смеются басурмане?!!

Сперва на себя оборотились бы лучше! Кто вы, да что вы сами-то?! Чего ради суетитеся на белом свете?

Вечно мните из себя невесть что. Мол, дела́ у всех важные, не дай бог! А как срок придёт, так и все дела выходят ни к чему.

Всего-то и дел, что один в сатине, другой в бархате – велика разница! Смех. Вот уж смех, да и только!..

Я бы и сам посмеялся, кабы злодеем был.

Да вам того не понять. Вы ж предо мной словно дети малые, так и сто́ит ли вам объяснять чего? Когда поймёте – ко мне придёте, да уж поздно будет…

Что ж это, люди, творится-то! Чем ремесло моё вам неугодно? Разве гробовщик вам злодей какой? Или вам гробовщик – гаер святочный? Чему, чему смеётеся?

Хотелось было мне позвать всех на новоселье, задать вам пир горой: ин не бывать же тому! Не бывать! Маловаты вы, детки, для праздников. Сидите тут? – вот и сидите далее, смейтесь вздорным пустякам своим.

А созову я тех, кто теперь меня ценит! Кто меня понимает! Своих созову! Тех, на кого я работаю! Созову мертвецов православных! Вот!

К этому моменту гробовщик уже дома. Сидит у стола с ночным колпаком в руках. Аксинья стягивает с него второй сапог.

АКСИНЬЯ. Что ты, батюшка! Что ты это городишь? Перекрестись! Созывать мёртвых на новоселье! Экая страсть!

АДРИЯН. Ей богу созову! И на завтрашний же день. Милости просим, мои благодетели, завтра вечером у меня попировать; угощу, чем бог послал.

Адриян натягивает на глаза колпак и тут же, сидя за столом, засыпает. Аксинья пытается его разбудить или сдвинуть с места – бесполезно.

АКСИНЬЯ. Вот, нагрузился-то батюшка… То годами без праздников сидим, то на тебе – повеселилися. Уж не знаешь чего и лучше.

Махнув рукой, уходит, ворча, с Адрияновым кафтаном и сапогами.

Похороны купчихи Трюхиной

С уходом Аксиньи быстро темнеет. Адриян спит. За окном воет ветер. Раздаётся настойчивый стук в дверь. Адриян ворчит что-то невнятное, стук повторяется, Адриян с трудом поднимается, в это время входит почти спиной Аксинья, пытаясь не пустить гостя, за ней денщик племянника Трюхиной.

АКСИНЬЯ. Нельзя, нельзя. Хозяин почивать изволит.

ДЕНЩИК. Велено разбудить.

АКСИНЬЯ. Да куды ж ты… Нельзя, говорю…

АДРИЯН. Что вам угодно?

ДЕНЩИК. Вы Адриян Прохоров? Я послан к вам по важному делу от Петра Савельича.

АДРИЯН (пытается вспомнить, кто это). Петра… Савельича?

ДЕНЩИК. От него са́мого. Он просил вас ехать со мной сейчас.

АДРИЯН. Да что ж за дело-то такое?

ДЕНЩИК. Дак, известное дело… Тётушка его, Лизавета Егоровна Трюхина, вчерась померла же…

АКСИНЬЯ. Купчиха?.. Господи, да как же это? А батюшка к ней только вчера ездил!

ДЕНЩИК. Я про то не ведаю. Может и ездил. Только к вечеру померла.

АКСИНЬЯ. Батюшки-святы! Как же это?..

АДРИЯН. Полно причитать, Аксинья, сапоги давай! (Денщику.) А ты ступай, передай барину, что я скоро буду сам на извозчике. Скажи, что гроб, свечи, покров и все, что надо доставлю в исправности. Все будет улажено как надо, и лишнего я не возьму, пущай за то не волнуется… И на вот от меня тебе на водку. Ступай.

Денщик уходит. Аксинья приносит сапоги. Адриян обувается.

Вот ведь как чувствовал! Ну, Трюхина… ведь и слушать не хотела! Вон прогнала! А у меня-то глаз намётанный. Я ж тут не просто так!.. Хорошо, хоть запас имеется.

АКСИНЬЯ. Дак, что ж теперь? Дочерей будить?

АДРИЯН. Не надо. Сам управлюсь. Иди извозчика найми. Тут легко теперь – за углом на площади стоят.

АКСИНЬЯ. Ага. Я мигом! Ой, господи, это ж надо…

Аксинья уходит.

АДРИЯН. И чего распричиталась? Словно родню хоронит.

Аксинья возвращается.

АКСИНЬЯ. Вы, батюшка, только не это… держитесь. Ничего не поделаешь. Всяко бывает.

АДРИЯН. Помилуй, Аксинья! Что такого стряслось-то?

АКСИНЬЯ. Я ж понимаю. Я всё понимаю, батюшка. Любимая женщина… Но бог – он же видит! Право, грех говорить – но, может, оно и к лучшему…

АДРИЯН. Какая ещё женщина, дура! Что ты себе придумала? Ступай за извозчиком быстрее! Скажи, на целый день беру, да сторгуйся недорого. И выкини глупости из головы!

Аксинья уходит.

АДРИЯН. Вот, бабы! Что в голову втемяшится – ничем потом не выбьешь…

Адриян берёт гроб (возможно, тот же, который ранее называл «браком»), взваливает его на себя, и с ним уходит вслед за Аксиньей.

Похоронная процессия у могилы. Почти также как вначале пьесы, только без дождя.

СВЯЩЕННИК. Господня земля, и исполнение ея, вселенная и вси живущий на ней. Той на морях основал ю есть, и на реках уготовал ю есть. Кто взыдет на гору Господню? Или кто станет на месте святем Его?..

Адриян устало усаживается на ящик, камень и т. п. (либо прислоняется к чему-нибудь и дремлет стоя). Священник прерывается, удивлённо глядя на него.

АДРИЯН (бодро). Продолжай, отец, я ничего. Я не мешаю.

СВЯЩЕННИК. …Неповинен рукама и чист сердцем, иже не прият всуе душу свою, и не клятся лестию искреннему своему. Сей приимет благословение от Господа, и милостыню от Бога, Спаса своего. Сей род ищущих Господа, ищущих лице Бога Иаковля…

Адриян храпит.

СВЯЩЕННИК (громче). Возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная, и внидет Царь славы. Кто есть сей Царь славы? Господь крепок и силен. Господь силен в брани…

Адриян храпит. Священник прерывается. Адриян замолкает. В толпе недовольный шёпот.

СВЯЩЕННИК (осторожно, поглядывая на Адрияна). Возмите врата князи ваша, и возмитеся…

АДРИЯН (не открывая глаз, покачиваясь, но громко). Возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная, и внидет Царь славы.

СВЯЩЕННИК И АДРИЯН (вместе). Кто есть сей Царь славы? Господь сил, Той есть Царь славы. Господи, помилуй. Господи, помилуй. Господи, поми-и-и-луй.

Народ повторяет последнюю строку.

Слава Отцу, и Сыну, и Святому Ду-у-уху.

Народ повторяет.

И ныне, и присно, и во веки веков. Ами-и-инь.

Народ расходится, поглядывая на спящего Адрияна и покачивая головами.

НАРОД. Притомился, сердечный.

Намаялся…

Видать, что притомился…

Священник остаётся. Будит Адрияна.

СВЯЩЕННИК. Эй, Адриян. Полно уже. Иди домой.

АДРИЯН. А… всё, что ли? Устал я нынче чего-то.

СВЯЩЕННИК. Оно и видно, как устал… Сам-то до дому дойдёшь?

АДРИЯН. А чего не дойти? У меня, вон, извозчик. На целый день. Могу и тебя подвезти, святой отец.

СВЯЩЕННИК. Да мне тут рядом. Ты лучше сам поезжай. Дочери, чай, заждались.

АДРИЯН. Извозчик!!!

Благодарствую, святой отец.

СВЯЩЕННИК. С богом, сын мой.

Расходятся.

Мертвецы

Гробовщик входит к себе домой. Разувается.

АДРИЯН. Аксинья! Аксинья! Уснула, что ль? Вот тетеря… И пушкой не разбудишь…

Подходит к столу. Достаёт шкатулку. Достаёт из кармана пачку денег. Начинает пересчитывать (в руках).

Вот тебе, батюшка, и Юрьев день… А племянничек-то у Трюхиной не жадный оказался… хороший племянничек…

Скрип двери.

Адриян быстро прячет деньги в карман, а шкатулку в стол.

АДРИЯН (поворачиваясь). Ну, чего там прячешься? Проснулась, так заходи. Я чаю хочу!

Входит отставной Бригадир. В мокрой одежде.

АДРИЯН. Вы… ко мне? Прошу… я, кажется, забыл закрыть дверь?

БРИГАДИР. Не церемонься, Прохоров. Свои люди. Аль, не узнаёшь?

АДРИЯН. Бригадир? Господи! Да как же мне вас не узнать-то! Какими судьбами? Раздевайтесь же… Где вы изволили так сильно промокнуть?

БРИГАДИР. Забыл, что ли? На похоронах. Мы ж вместе под ливень попали.

АДРИЯН. А! Ну конечно! Такое, батюшка, не забывается. Кого, бишь, мы тогда хоронили-то… погоди-ка… так ведь… как же это?..

БРИГАДИР. Что, братец, засмущался? Иль думаешь, что я на тебя в обиде за мокрый гроб? Нисколько. Это, право, пустяки. А вот за приглашение спасибо. Это мы все приняли с радостью.

АДРИЯН (отступая от бригадира). Вы?.. Все?!.

Адриян оглядывается. Отовсюду (из мебели, из окна, из стен) выходят мертвецы с поклонами и приветствиями.

«…все одеты были благопристойно: покойницы в чепцах и лентах, мертвецы чиновные в мундирах, но с бородами небритыми, купцы в праздничных кафтанах.»

«кроме одного бедняка, недавно даром похороненного, который, совестясь и стыдясь своего рубища, …стоял смиренно в углу.»

Адриян, отбегая то от одного, то от другого, натыкается на этого бедняка.

БЕДНЯК. Позвольте представиться. Шабашкин Антон Панфутьич. Тот самый, которого вы изволили похоронить бесплатно. Пришёл поблагодарить. Я, верно, не имел права…

Адриян уже отбежал к выходу. Но тут ему навстречу входит купчиха Трюхина.

КУПЧИХА. Адриян, голубчик, вы уже начали? Я еле успела выбраться! Надеюсь, в этот раз ты пригласил меня на праздник?

Адриян снова оказывается в центре.

БРИГАДИР. Видишь ли, Прохоров, все мы поднялись на твоё приглашение; остались дома только те, которым уже не в мочь, которые совсем развалились, да у кого остались одни кости без кожи. Но и тут один не утерпел – так хотелось ему побывать у тебя.

Из-под пола торжественно вырастает перед Адрияном трясущийся скелет в больших ботфортах и обрывках истлевшей одежды.

КУРИЛКИН (он же скелет). Ты не узнал меня, Прохоров? Помнишь ли отставного сержанта гвардии Петра Петровича Курилкина, того самого, которому в 99-ом году ты продал первый свой гроб – и ещё сосновый за дубовый? Помнишь, братец?! Ну, дай же мне обнять тебя!

Адриян с криком отталкивает скелета, тот падает. Мертвецы вокруг выражают недовольство. Наступают на Адрияна со всех сторон.

МЕРТВЕЦЫ. Позвольте!

По какому праву!

Это не порядок!

Так ли порядочные люди встречают гостей!

Ты за это ответишь, Прохоров!

Сатисфакции! Требую сатисфакции!

Я всегда знала, что он подлец!

Врёшь, братец, ты неправ!

Экий злодей! Вестимо, злодей!

Стало быть, супротив пошёл? Это ты зря…

Мертвецы кружатся хороводом вокруг Адрияна, сжимая кольцо.

Темнеет. Голоса сливаются в единый гомон, из которого всё явственней звучит голос священника. Голос звучит нереально, становясь всё громче, словно заполняя собой пространство.

ГОЛОС. Возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная, и внидет Царь славы. Кто есть сей Царь славы? Господь крепок и силен. Господь силен в брани. Возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная, и внидет Царь славы. Кто есть сей Царь славы? Господь сил, Той есть Царь славы.

Господи, помилуй. Господи, помилуй. Господи, поми-и-и-луй.

Голос резко обрывается в полной темноте.

Наступает рассвет.

Финал

Адриян лежит на полу босой, с надвинутым на лицо ночным колпаком, в неестественной позе. Недалеко от стола, сидя за которым он заснул. Положение его тела может вызывать предположение, что он во сне упал со стула, и возможно пытался стянуть с себя колпак и кафтан.

Входит Аксинья. Недовольно качает головой при виде Адрияна. Если есть окно, то открывает его. Затем будит Адрияна.

АКСИНЬЯ. Нет, ну это ж надо так?.. Уж на что наш покойный барин был пресвятителем, а такого себе не позволял. То ж культура! А тут – поди ж ты – до кровати не добраться.

Зато, хлебом не корми, дай на заборе гроб повесить – вот и вся тебе культура…

Стягивает с Адрияна колпак.

Ну что, батюшка, слышишь, нет? Чай, проспался уже?

Или хоть в кроватку лечь изволь! Чего на полу-то лежать? Страм, да и только!

Адриян приходит в себя.

АДРИЯН. Аксинья?.. А что, уже утро?

АКСИНЬЯ. Уж заполдень! Заспался ты, Адриян Прохорович. К тебе заходил сосед портной, и здешний буточник забегал с объявлением, что сегодня частный именинник, да я никого не пустила. Ты изволил почивать прямо на полу, и мне было не добудиться.

АДРИЯН. Буточник? Это Юрко, стало быть… А…

АКСИНЬЯ. Что?

АДРИЯН. Да нет, ничего. Стало быть, Юрко приходил… И сосед?

АКСИНЬЯ. И сосед. Портной.

АДРИЯН. Ага. Немец. Этого помню, да… А… А не приходили ко мне от покойницы… Трюхиной?

АКСИНЬЯ. Покойницы? Да разве она умерла?

АДРИЯН. Эка дура! Да не ты ли пособляла мне вчера улаживать её похороны?

АКСИНЬЯ. Что ты, батюшка? Не с ума ли спятил, али хмель вчерашний ещё у тя не прошёл? Какие были вчера похороны? Ты ж целый день пировал у немца, воротился пьян, завалился на стол, да и спал до сего часа, как уж к обедне отблаговестили.

АДРИЯН. Ой ли?!

АКСИНЬЯ. Вестимо так!

Адриян начинает нервно смеяться. Аксинья подхватывает.

АДРИЯН. Стало быть, спал?

АКСИНЬЯ. Вестимо так. На полу, батюшка. Видать, свалиться изволил со стулу…

АДРИЯН. Ну, коли так, давай скорее чаю, да позови дочерей!

Аксинья уходит. Адриян резко прекращает смеяться. Шарит у себя по карманам в поисках пачки денег. Находит только носовой платок.

АДРИЯН. Стало быть… купчиха не умерла.

Ещё не веря, бросается к столу, достаёт шкатулку, заглядывает туда. Достаёт оттуда пару купюр, отложенных на новоселье. Пачки денег нет.

Входят дочери и Аксинья с самоваром.

ДОЧКИ ПО ОЧЕРЕДИ. Добрый день, батюшка. Добрый день, батюшка.

Адриян задумчиво кивает. В одной руке у него раскрытая шкатулка, в другой деньги.

Аксинья ставит самовар, и обращает внимание на знакомую шкатулку.

АКСИНЬЯ. Ой, барышни, чую, батюшка приготовил вам сюрприз!.. Ась?.. Адриян Прохорович?.. Новоселье-то справлять будем, или как?

Адриян медленно поднимает руку с деньгами вверх. Дочери радостно замирают в предвкушении счастья.

АДРИЯН. Аксинья! Вот… возьми эти деньги и… отвези их купчихе Трюхиной.

АКСИНЬЯ (изумлённо). Как Трюхиной?!!

АДРИЯН. Да. Скажи, это от меня ей… на лекарства… Да смотри, передай лично в руки. Я проверю!

Адриян бросает деньги на стол и резко выходит.

У Аксиньи и дочерей немая сцена.

Аксинья берёт деньги. Медленно идёт к выходу. Останавливается.

АКСИНЬЯ (кричит, чуть не плача). Ну что вы стоите?! Идите чай пить! А я не могу, у меня теперь дело, видите?! Сами пейте! А у меня… у меня… пущай судьба рушится! Вот!..

Уходит в слезах.

Пауза.

Дочери говорят, глядя во след ушедшей.

ДАРЬЯ. Хорошенький сюрприз!

АКУЛИНА. А что случилось? Новоселья не будет?

Дарья задумчиво пожимает плечами.

ДАРЬЯ. И гроб куда-то делся… (Выглядывает в окно.) Ничего не понимаю…

АКУЛИНА. Так, может, тогда сами чайку́ попьём?

ДАРЬЯ (взволнованно). А и попьём. Веришь ли, сегодня с самого утра никак не могу напиться…

АКУЛИНА. Ой, и я тоже! (Обнаруживает в углу большую кость, поднимает её и с удивлением рассматривает.) Видать, погода нынче такая…

ДАРЬЯ (испуганно). Брось это… Пойдём, пойдём… И то правда – не иначе как погода, что же ещё…

Поспешно уходят.

ЗАНАВЕС