Kitabı oku: «Не стреляйте в партизан…», sayfa 14
После 1945 года отношения между людьми были проще, честнее. Это были открытые отношения. Особенно в провинции, где я жил. Потом убедился, чем ближе к столицам, тем сложнее отношения между людьми. Быт, конечно, в большом городе лучше, чем в глубинке, жилье комфортнее, за водой не надо ходить к колодцу, удобства не во дворе. А вот отношения между людьми, чиновниками…
Провинциальная простота, открытость здесь наталкиваются на карьеризм, интриганство, лицемерие, хитросплетение связей. Всегда ненавидел зависть – отвратительное качество. В столицах она изощреннее. В Минске сложнее, чем в Пинске, в Москве сложнее, чем в Минске, а в Ташкенте – чем в Ставрополе. Как-то А.В.Суворов в присущей ему манере сказал, что был ранен десять раз: пять раз в боях и пять раз в высших кругах при дворе. Все пять последних ранений – смертельные. За свою долгую жизнь я убедился в обоснованности этих слов.
В 1958 году за три месяца до государственных экзаменов в Московскую ВПШ, куда я поступил с должности первого секретаря Телеханского райкома партии, меня пригласил секретарь ЦК КПБ Т.Я. Киселев в номер гостиницы «Москва» на беседу. Сообщил без долгих вступлений:
– Собирайся, поедешь в Пинск первым секретарем горкома партии. Есть возражения?
– Есть. Первое – дайте закончить учебу, сдать госэкзамены. Второе – я на Пинщине 19 лет. Только что ликвидировали Логишинский, Жабчицкий, Пинский районы и саму Пинскую область. Многие работники аппарата лишились работы. Вопрос трудоустройства – самый больной для них. Не надо меня посылать в Пинск. Будут обиды.
Киселев позвонил на второй день:
– Продолжай учебу.
После завершения учебы я прибыл в Минск, в ЦК. Предложили ехать в Лунинецкий район. Подключился к уговорам тогдашний первый секретарь Брестского обкома П.М. Машеров:
– Ты мелиорацию знаешь. У тебя в Телеханах неплохо получалось. Перспективный район. А пока езжай в отпуск.
Провел три недели в Друскениках в Литве. После отпуска зашел в ЦК партии к заведующему орготделом А.А. Смирнову. А тот сообщил:
– Вчера на секретариате ЦК решили: пойдешь работать к Александру Ивановичу.
– Кто такой Александр Иванович?
– Председатель КГБ республики Перепелицин.
– А что я там буду делать?
–Это тебе объяснят в Комитете.
В считанные минуты приехал заместитель председателя КГБ по кадрам Малин, и вот я уже в кабинете Перепелицина. Тот курит беспрерывно, расхаживая по большому кабинету:
– ЦК рекомендует тебя членом коллегии Комитета госбезопасности и начальником управления.
–Я ведь не знаю работы. Чем я буду заниматься? Провалю дело.
– Когда зачислим в кадры, тогда и объясним суть дела. Тебя давно и хорошо знают в республике. Участок предстоящей работы по тебе.
После бессонной ночи звоню в ЦК А.А. Смирнову:
– Может, не надо в КГБ?
– Не надо тех, кто просится, рвется туда.
Да, задачка! За всю жизнь не было такого, чтобы отказывался от назначения. Шел работать туда, где надо было. Вспомнил, что еще в 1950 году меня «сватали» в областное управление МГБ начальником отдела по борьбе с бандитизмом. Когда я спросил совета у Мазурова (в ту пору секретаря Минского обкома), как быть, он ответил: «Ты уже взрослый, решай сам. Но знаешь, у меня на днях был полковник госбезопасности и слезно просил: помогите уйти из органов, не могу».
А первый секретарь Пинского обкома партии Петр Алексеевич Тетюшев был категоричен:
– Я слышал, что тебя «сватают» в МГБ. Не даю согласия. Уцелел в войну, а теперь подставлять голову под пули бандитов? Не пущу.
Теперь, как выяснилось, на работу в КГБ меня рекомендовал тот самый Кирилл Трофимович Мазуров. Для меня его рекомендация значила весьма много. И не только потому, что он первый секретарь ЦК. Просто я всегда глубоко уважал его мнение.
В КГБ, как и в любой спецслужбе, важен всякий опыт, касающийся знания людей, знания жизни. У меня была возможность убедиться, что пригодилось все накопленное в моем жизненном багаже до прихода в госбезопасность. А набирался я жизненного опыта, работая на различных должностях в партийных органах Пинщины.
В первую очередь, многое взял у Петра Алексеевича Тетюшева. Мудрый был человек. Основательно обучал молодые кадры. Поручил мне осенью 1948 года подготовить на рассмотрение бюро вопрос «О руководстве Ивановского райкома партии комсомольскими организациями».
Обошел я пешком и объездил (не на автомашине, конечно, как в более позднее время) десятки деревень. Побывал за Днепровско-Бугским каналом, в зоне существенного влияния бандеровцев. Встретился со многими людьми, знакомыми по партизанской борьбе. Подготовил проект постановления бюро обкома и обстоятельную справку.
Вскоре пригласил на беседу П.А.Тетюшев и давай расспрашивать:
– Расскажите, в каких сельсоветах района побывали? С кем ездили в зону за Днепровско-Бугским каналом?
– Один.
– Как один? Туда чекисты ездят в сопровождении бронеавтомобиля.
– Петр Алексеевич, за каналом я – хозяин. Знаю там людей, каждую стежку-дорожку. Поужинаю на одном хуторе, скажу, что иду ночевать на другой, а ухожу к надежному человеку на третий и сплю на сеновале.
– В сельских магазинах были?
– Был. Купил десяток яиц на яичницу.
– А кирзовые сапоги есть?
– Да.
– А каких размеров? Небольшие женские и детские размеры есть?
– Не знаю. Лежит на прилавках много.
– А фуфайки?
Спросил секретарь обкома и о том, сколько стоит на рынке килограмм муки, мяса, свежей рыбы.
– Не знаю, не интересовался.
– Плохо. Надо интересоваться. Мы с вами получаем хлеб, другие продукты по продовольственным карточкам. А люди живут с рынка. Там формируются их настроения, если хотите, политика. Эти настроения и надо знать. Вы же политический работник – инструктор обкома партии.
Вот такие уроки жизни и отношения к работе я получал у первого секретаря обкома. Уроки на всю жизнь. И на каких бы должностях я ни был в последние пятьдесят лет, всегда заходил в сельские магазины, на рынки. Помню, работая в Узбекистане, был в командировке в Андижане. Поселили в гостевом коттедже. Утром пришли руководители области вместе позавтракать, а председателя КГБ республики, то есть меня, нет. Ушел в шесть утра на рынок интересоваться, по какой цене продают фрукты, овощи, мясо.
– Вы бы сказали, что вам надо,– заметили мне потом с явным оттенком укоризны.
– Ничего мне не надо…
И рассказал, как меня, молодого работника, учили уму-разуму на Пинщине. Мы, говорю, вчера были в колхозах. Урюк, яблоки устилают землю. Жаловались люди, что плодоовощные заводы не принимают фрукты даже по 10 копеек за килограмм, отправляют автомашины обратно. Все приходится скармливать скоту. На рынке же «кучка» абрикосов стоит рубль. Менять надо ситуацию. В Белоруссии после войны колхозы и совхозы каждое воскресенье отправляли в город овощи, фрукты, муку, мясо и другие продукты. Сбивали цены. Сам этим занимался.
В 1951 году меня рекомендовали первым секретарем Телеханского райкома Пинской области (теперь – Брестская). Это Полесье, глубинка, бездорожье. Песок да болото. Бедные села. Как шутили полешуки: «Бедный, аж пуп синий». Урожаи – по семь-восемь центнеров зерна с гектара, не более. Рожь, овес, картофель. Две трети территории заняты лесом.
В колхозных кассах денег нет даже на покупку сбруи для лошадей. На трудодень выдали в 1951 году по две копейки. Вот такое хозяйство досталось мне. Когда на Бюро ЦК Компартии утверждали меня в должности, резко возразил против назначения председатель Совета БССР А.Е. Клещев.
– Что мы делаем? Кого утверждаем? Зеленого мальчишку! (Мне было 29 лет.) Завалит район, а он входит в десятку самых «лежачих» в республике.
Первый секретарь ЦК Компартии республики Н.С. Патоличев, очевидно, был заранее проинформирован, кто будет возражать против моей кандидатуры, потому парировал довольно остро:
– Когда мне было 29 лет, товарищ Сталин направил первым секретарем Ярославского обкома партии. Молодость – это недостаток, который проходит быстро. Давайте утвердим. Будет в республике самый молодой первый секретарь райкома.
Думаю, что это был для моего самолюбия своеобразный допинг. Работал сутками. Искали пути, как вырваться из нищеты. И выход нашелся: осушать болота и сеять технические культуры. А мелиорация – дело нелегкое. По агротехническим канонам болото надо не только осушить, но и глубоко вспахать торфяник, окультурить, засеяв многолетними травами, и только через два-три года занимать зерновыми, картофелем, кормовой свеклой.
Нашлись в районе энтузиасты-практики. Вспомнили, что в 1930-е годы местный помещик выращивал на осушенных землях хорошие урожаи. Поддержал нас Роман Наумович Мачульский – председатель Брестского облисполкома. Выделил из МТС три мощных трактора С-80, канавокопатели, тяжелые дисковые бороны, сеялки и 20 тонн семян конопли маньчжурской и среднерусской. Эта культура была новой для области. Никто не хотел браться за новое дело. Да и в нашем районе новшество многие встретили без восторга.
Через несколько лет наш Телеханский район и восемь хозяйств были представлены на Всесоюзной выставке достижений народного хозяйства в Москве – знаменитой ВДНХ. И сразу в двух павильонах: «Мелиорация» и «Лен и конопля». До сих пор горжусь этим.
И этот опыт тоже пригодился в КГБ для оценки общей ситуации в тех регионах, где приходилось работать. Познания в других сферах жизни всегда помогут «ухватить» положение в целом. Но это только одна сторона дела. Такой опыт еще позволяет посмотреть и на свою работу в спецслужбе как бы со стороны, глазами другого человека. А это очень важно и для оценки ситуации, и для самооценки.
Если прямо отвечать на вопрос, есть ли что-то общее, сходное между партизанами и чекистами, то скажу так. И в партизанской, и в чекистской жизни помимо преданности Родине, готовности жертвовать жизнью ради нее абсолютно необходимы глубокое знание и понимание самой жизни. А также умение находить выход из самых сложных ситуаций. С наименьшими потерями. Через «не могу», через «не хочу». Впрочем, о «не хочу» и речи не было.
Мозг партизана и чекиста всегда должен трудиться. Без выходных. Как победить противника, который сильнее тебя? Думай, партизан, шевели извилинами. Плюс смелость, трезвый, рассчитанный риск, обостренная интуиция.
У оперативного работника главное оружие – тоже его мозг. Если он затеял оперативную игру с противником, то размышляет о ней не только в кабинете. Она его и во сне не оставит. Разве не от этого у генералов случаются инфаркты? Меня они тоже не обошли. Это только в шуточной песне «хорошо быть генералом…».
Кстати, на сей счет есть хорошая картинка у Шолохова в романе «Они сражались за Родину». Там боец Лопахин по-своему объясняет своему товарищу, почему он не хотел бы быть генералом. Вот мы, говорит, пошли в атаку, попали под плотный огонь немца и попятились в свои траншеи.
А наш генерал стоит сейчас навытяжку с телефонной трубкой в руке и отчитывается перед Москвой, почему Лопахин с товарищами не довел атаку до конца. И по спине у этого генерала ручейками холодный пот стекает… Это не жалоба с моей стороны, а констатация.
А еще из партизанской жизни я вынес несколько принципов, которые исповедую всю жизнь. Береги людей. Цени искренность и принципиальность, цени бескорыстие, умение и желание помочь другим. Не дергай сотрудников, не мешай работать толковым, умным, замечай хороших, уважай их труд. Если ты начальник, то не думай, что ты самый умный. И обязательно гони от себя завистников, сплетников, интриганов.
Уверен, борьба в тылу врага, которая потребовала особого напряжения сил и особых взаимоотношений между людьми, особой доверительности, обязательности, взаимовыручки, сформировала и укрепила такие же принципы у многих. Возможно, в первую очередь у тех, кто в послевоенное время возглавил восстановление народного хозяйства и дальнейшее развитие экономики и культуры республики. Эти принципы работали и в послевоенное время. Потому все получилось.
Я не социолог, специальных исследований на эту тему не проводил, просто знаю, что Белоруссия «при партизанском руководстве» стала в СССР самой обустроенной и динамично развивающейся из советских республик. И новому поколению руководителей передана Беларусь в прекрасном состоянии. Слава Богу, новые руководители не растранжирили доставшееся им наследие. Нынешняя Беларусь вырастает на прочных фундаментах.
Не скрываю, я люблю Беларусь. Где бы ни работал, ни жил, будь то Москва, Ставрополь, Ташкент, Берлин, всегда тянуло приехать в Минск, в Пинск, пообщаться, полюбоваться.
Мне тепло в этих городах. До сих пор являюсь почетным председателем Пинского городского совета ветеранов войны и труда. Регулярно приезжаю. Стараюсь принимать участие в делах и заботах ветеранов. И не только ветеранов.
Радуюсь, что в Беларуси свято чтят память и честь тех, кто защитил Родину от гитлеровского нашествия. В дни празднования 60-летия Победы в Великой Отечественной войне я приезжал в белорусскую столицу на открытие прекрасного памятника, посвященного партизанам всей республики.
В Пинске по инициативе и при непосредственном участии нашего совета ветеранов войны и труда сооружен мемориал, посвященный партизанам Пинщины, – «Поляна партизанской славы». Тысячи людей внесли свой вклад в его возведение. Главный архитектор города О.Б.Василенко безвозмездно разработала проект. Директор ОАО «Полесье» С.Е. Дорофеев его строил.
На «Поляне партизанской славы» в мраморе выбиты названия всех бригад, отрядов, фамилии их командиров, комиссаров. Чтобы все знали и помнили. Кстати, названы там и украинские партизанские формирования, с которыми мы и воевали бок о бок, делили хлеб и патроны, удачи и неудачи. Но не делили Родину. Она у нас была одна на всех, как и наша Победа.
Я прожил долгую жизнь. У нас с Ольгой Александровной большая и работящая семья. Дочь Светлана – биолог, дочь Галина – кардиолог, врач от Бога. Они уже заслужили свои пенсии. Внуки – Илья и Александр – хирурги, оба защитили диссертации, внучка Катя – искусствовед, Нана – студентка.
Растут любимцы семьи внуки Георгий, Александр, Алина. Их я считаю своей главной наградой. Так и говорю всем: высшая награда за войну – то, что остался жив, высшая награда за прожитые годы – моя сплоченная семья. А с нее для меня, как и для всех, начинается Родина, для которой мы ничего не пожалели.
Добра вам всем!
Об авторе
НЕ ОСТАВИВШИЙ ДОЛГОВ
Десять лет назад в тогдашнем моем кабинете в Белорусском телеграфном агентстве (БЕЛТА) в Минске раздался звонок. Сняв трубку, я услышал незнакомый голос:
– Вы меня не знаете, но мне хотелось встретиться и поговорить. Моя фамилия Нордман.
И хотя до этого с Эдуардом Болеславовичем мы и вправду никогда не встречались, я запротестовал автоматически:
– Нет, я Вас знаю, и знаю очень давно!
Дело в том, что в своей юности – в шестидесятые и семидесятые годы – я работал в редакции районной газеты «Чырвоная звязда» в Ивановском районе Брестской области. В то время ветеранам Великой Отечественной было по сорок пять – пятьдесят лет.
Разговоры о войне заходили часто, а меня, молодого журналиста, жаждущего ярких очерков, эти воспоминания всегда привлекали. И всегда удивляло то, что в них не было ни малейшей тени геройствования, патетики, рисовки, а тем более хвастовства. Рассказывали ветераны о войне как-то буднично, просто вспоминали о выпавших на их долю жизненных испытаниях, ситуациях, часто трагических, часто поучительных, бывало комических, случавшихся на фронте и в партизанах. Услышав вопрос молодых, за какой подвиг вручен орден, как правило, отвечали одинаково: за такой-то бой, за такой-то поход, переход, форсирование, штурм.
Тогда-то я впервые услышал фамилию Нордман. Знал этого человека и мой первый редактор Алексей Трофимович Кавко – умница и прекрасный профессионал, который вывел на твердую дорогу не один десяток журналистов. Во время войны он пришел на наше Полесье вместе с 208-м партизанским полком, был награжден орденом Боевого Красного Знамени, а после войны остался работать в местной прессе и много раз встречался с первым секретарем Пинского горкома комсомола, а потом партийным работником Эдуардом Нордманом. Часто и по-доброму о нем рассказывал.
С тех пор я навсегда запомнил эту фамилию, тем более что не запомнить ее было просто нельзя, ибо каждый раз, когда кто-нибудь ее произносил, раздавалось восхищенное: «О, Эдик!»
К тому времени Эдуард Болеславович работал уже в Москве, в центральном аппарате КГБ, затем возглавлял управление КГБ по Ставропольскому краю, затем КГБ Узбекистана.
Мы, на Брестчине, особенно те, что постарше, естественно, следили за судьбой своего земляка, по-доброму гордились им. Как-никак, занимал он должности весьма ответственные. Кроме того, многие знали, что Нордман часто наведывается в места своей молодости, охотно встречается со всеми, что он не возгордился от генеральских погон и высокого положения, с готовностью помогает всем, чем может.
Пройдут годы, и то восхищенное «О, Эдик!» для меня станет значить больше, чем многочисленные награды и высокое воинское звание Эдуарда Болеславовича. По крайней мере, не меньше. И не вижу в том никакого противоречия. Наоборот, считаю, что одно дополняет другое, притом очень существенно. Стоило только увидеть, как встречают Эдуарда Болеславовича в Пинске, Старобине, Лунинце, Телеханах, Иваново, Парохонске, Хоростове, Поречье, в других местах, где он партизанил.
В последний раз мне довелось сопровождать его в такой поездке перед 60-летием Великой Победы. А в дни самого празднования юбилея этой немеркнущей Победы, услышав, что ведущий московского телеканала ТВЦ Алексей Пушков назвал поколение победителей людьми, не оставившими долгов, я сразу подумал: «К Эдуарду Болеславовичу Нордману сказанное относится в первую очередь».
Очень хорошо о нем отозвалась журналистка из «Известий» Ядвига Юферова:
«Самый заслуженный белорус в Москве и самый авторитетный москвич в Беларуси. Человек потрясающей судьбы и обнаженной совести. Вечный часовой долга. Он знал, как должно быть. Он жил, как должно быть».
В самом деле, редко встречаются люди, в которых незаурядный ум сочетается со столь же незаурядными нравственными качествами. Об Эдуарде Болеславовиче полушутя говорили, что у него есть только одна слабость – обязательность. Если у кого проблема – откликался немедленно.
В то время, когда мы встретились впервые, Эдуард Болеславович работал над своей книгой «Штрихи к портретам», которая была издана сначала в Минске, затем в Минводах, потом в Ростове-на-Дону. Все три тиража разошлись очень быстро.
А рассказывал он о А.Н. Косыгине, Ю.В. Андропове, особым доверием которого пользовался долгое время, о М.В. Зимянине, К.Т. Мазурове, П.М.Машерове, которых знал с военных лет, о М.С. Горбачеве, с которым судьба свела на Ставрополье, о Ш.Р. Рашидове, с которым встречался в Узбекистане. Его портреты получились лаконичными и точными, потому что в каждом из названных высоких руководителей Эдуард Болеславович старался рассмотреть прежде всего человека, а не упакованную в вицмундир государственную функцию.
В последние годы Нордман жил двумя важнейшими для него заботами. Одна из них – строительство мемориала «Поляна партизанской славы» в Пинске. В своих записках Эдуард Болеславович вспоминает, что на эту идею откликнулись тысячи людей в Беларуси и России. Но это была, прежде всего, его идея.
Это он, последний оставшийся на этом свете участник первого во второй мировой войне партизанского боя, задумал создать рукотворный и неповторимый доселе памятник всем своим товарищам и командирам. Тем, с которыми подбил первый немецкий танк около Рябого моста 28 июня 1941 года, а также тем, кто последовал за ними, превратив борьбу с оккупантами во всенародную. Он был генератором, мотором и финансистом идеи мемориала от проекта до воплощения. По его инициативе была создана также партизанская фотогалерея в одном из музеев Пинска.
Второй заботой была рукопись книги «1119 дней в тылу врага». Так она называлась первоначально. Эдуард Болеславович работал над этой книгой несколько лет, но отнюдь не собирался подготовить еще одни генеральские мемуары. Он писал не столько книгу-итог, сколько книгу-размышление, книгу-понимание, книгу-ответ тем, которые стали посягать даже на то, на что покушаться просто неприлично.
Нордман был благодарен всем боевым друзьям-партизанам, комсомольцам-подпольщикам, живущим ныне в Беларуси, России, Украине, в других республиках, поделившимся с ним воспоминаниями, фотоснимками, другими документами военных лет. Особенную признательность высказывал сотрудникам музеев Пинска, Бреста, Минска, которые посвятили жизнь сохранению истории родной земли и людей, ее творивших.
Он все понимал, поэтому торопился. На всякий случай составил список людей, кому должны были позвонить «в случае чего». И успел, в основном, закончить свою книгу. Но в изданном виде ее не увидит. Эдуард Болеславович покоится на Троекуровском кладбище Москвы.
Печальную весть о его кончине я узнал по мобильному телефону, подходя к Главпочтамту г. Минска, где предстояло получить рукопись, а также кассету с его голосом, на которую он надиктовал свои соображения, касающиеся возможных поправок. Эдуард Болеславович скончался 13 июня 2006 года, в день святого Федора Тирона – покровителя Пинска. Того самого Пинска, столь дорогого его сердцу города.
Солдата убивают не тогда, когда убивают, а когда о нем забывают, – это одна из пометок автора на полях рукописи. В книге Э.Б. Нордман сказал о том, о чем забывать нельзя ни при каких обстоятельствах. Будем помнить его напутствие. Будем помнить и о нем. Он заслужил нашу долгую память всем, что делал в своей жизни.
В Пинске память Эдуарда Болеславовича Нордмана уже увековечена. Его именем названа одна из улиц города. Еще одним памятным знаком пусть станет эта книга.
ЯКОВ АЛЕКСЕЙЧИК, главный редактор издательства «Беларусь»
Рядовой, командир отделения разведки, помощник комиссара отряда, потом бригады по комсомолу. Секретарь Пинского подпольного горкома и Пинского подпольного обкома ЛКСМБ. На боевом счету – бронепоезд и 9 вражеских эшелонов, пущенных под откос, десятки боев и дерзких партизанских операций, о которых ходили легенды.
Работал начальником Минского областного, Ставропольского краевого управлений КГБ, председателем КГБ Узбекистана, в центральном аппарате КГБ СССР.
Почетный гражданин города Пинска, почетный сотрудник госбезопасности.
