Kitabı oku: «Самбхала», sayfa 4

21

Полковник ГРУ Иван Викторович Колесович родился в 1979 году в городе Москва.

Отец Ивана Викторовича служил в ГРУ, дед Ивана Викторовича служил в ГРУ, и не было у Ивана Викторовича никакой другой судьбы, кроме как поступить в московскую Военную академию Минобороны на улице Народного Ополчения, 50, больше известную москвичам под названием «Консерватория».

Обычно обучение в Академии длится пять лет.

Однако Колесович проучился там всего три года.

Первый курс – иностранные языки, вождение спецтехники, страноведение, шифрование и дешифрование. Знания о том, как придумывать «легенду» или уходить от слежки. Сотни, тысячи часов на развитие внимания, запоминания, сообразительности, помехоустойчивости и информационной выносливости.

На втором курсе Колесовичу выделили сектор Москвы, за который он отвечал. Там он должен был проработать маршруты для встречи с агентами, продумать пути отхода, определить места для закладок. Там же должен был обучиться засекать за собой наружное наблюдение, которое обычно изображали сотрудники ФСБ.

Часть третьего года обучения ушла на работу по проникновению на режимный объект в своем секторе. Будущий разведчик должен был попасть туда официально: например, получить пропуск через заведенных с этой целью знакомых.

Колесович готовился стать «нелегалом» – сотрудником ГРУ, который живет под чужим именем в другом государстве.

Но тут Родина отдала совсем другое распоряжение.

И по этому распоряжению для дальнейшего обучения Иван Викторович Колесович отправился в Малый Трианон.

22

Я проснулся в своей маленькой комнате в казарме на планете Дэвов и сразу же почувствовал, как я голоден.

Ничего удивительного в этом не было – с момента моего появления здесь, на планете Дэвов, прошли уже, кажется, сутки. А тело богатыря, которым я сейчас обладал, явно требовало калорий для поддержания жизни – и калорий этих оно требовало много.

Я встал и потянулся.

С наслаждением снова я ощутил сейчас полноту и силу своих мышц. Снова захотелось найти им какое-то применение. Однако даже ничего похожего на турник, чтобы подтянуться на нём и почувствовать свою силищу, в комнате не было. Я потрогал свои напряжённые бицепсы. Казался себе я сейчас минимум Арнольдом Шварценеггером.

В коридоре явно был какой-то движ. Я вышел туда. Напротив моей комнаты – там, где вчера горел индикатор «свободно – занято», мигала стрелка «направо». Очевидно, меня приглашали в холл.

Из других комнат в коридор, так же как и я, выходили мои близнецы.

Каждый из них видел стрелку, указывающую то же направление, что и мне. Почти все бородачи соображали, что сейчас нужно идти в холл. Те же, кто самостоятельно на такое умственное усилие способен не был, просто следовали за остальными.

В холле нас ожидало два Асура. Они расслабленно стояли на чём-то вроде небольшого балкона и беседовали.

Когда Асуры решили, что в холл нас набилось уже достаточно, они прекратили свой разговор, один из них вышел вперёд и поднял руку, призывая к вниманию.

– Паладины! – сказал он. – Сейчас мы идём принимать пищу. Выходить нужно по двое и на улице строиться в шеренгу.

Бородачи вокруг меня согласно загалдели.

Асуры сошли со своего балкончика и вышли первыми на улицу.

За ними следом стала вытягиваться по два человека длинная кишка колонны Паладинов. К моему удивлению, приказ поняли почти все – видимо, желание жрать сильно обостряет умственные способности.

Когда все вышли и колонна приняла подобие строя, мы пошли следом за Асурами. Сначала мы прошествовали мимо здания конюшен. Оно было небольшим – лошади, очевидно, полагались здесь только командному составу. Сразу за конюшнями была наша столовая. На входе в столовую нас встречали два Асура, которые руководили входящим потоком людей и рассаживали нас за столы – каждый стол был рассчитан на шесть человек.

Почти сразу после того, как мы расселись, к столу неслышно и не очень-то понятно, на чём, подкатился белый металлический шкаф размером с большой сейф. Шкаф недолго пожужжал и стал выставлять откуда-то из своей глубины на стол тарелки с едой. Делал это он механизмами, похожими на человеческие руки.

В каждый комплект еды входили: одна тарелка с жидким варевом, вторая тарелка с какой-то субстанцией, похожей на гарнир, на третьей находился большущий кусок чего-то очень вкусно пахнущего. Этот запах можно было назвать запахом мяса, но такого запаха у мяса на Земле я никогда не встречал. Все порции были внушительными – очевидно, что на жратву здесь не скупились. К тарелкам полагались ложка и вилка, нож в комплект приборов не входил. Я смотрел, как белый шкаф выгружает из себя всё это, и понимал, что ни при каких условиях всего этого разнообразия в белом шкафу разместиться не могло. Магия, очевидно, была в том, что шкаф генерировал еду прямо на месте. Но даже материала, который бы загружался для этого, я не видел.

После того, как 18 тарелок разошлись по владельцам, аппарат выставил на стол огромное блюдо, в которое аккуратно положил высокую стопку чего-то, похожего на хлеб и пахнущего, как наши лаваши. Я аккуратно потянулся, взял себе один кусочек с этой тарелки и откусил. Да, это был хлеб. И это был чертовский хороший хлеб.

– Очень вкусная еда, – сказал мой сосед справа, когда начал есть. Начал он сразу с куска мяса и ел его безо всяких приборов, руками. – Никогда не ел такую вкусную еду.

Я взял ложку, попробовал варево, которое было похоже на суп, и мысленно согласился с соседом. В диалог с ним вступать не тянуло. То, как он строил свои фразы для разговора, вызывало большие подозрения. Кажется, текущую ситуацию с ним обсуждать будет сложно. К своей радости, я заметил, что двое из нашей компании взяли ложки и так же, как и я, принялись сначала за первое. Может быть, с ними удастся поговорить о том, что здесь происходит? Пока же мне хотелось просто поесть.

– Да, – согласился сосед напротив. Он тоже сейчас ел руками то, что пахло мясом. Мне захотелось подсказать этому бородачу, что мясо можно хотя бы положить на лаваш. Но делать этого я не стал. Пусть едят, как им удобно.

– Вкусная еда, – повторил он. – Очень вкусная.

– Я такой вкусной еды никогда не ел, – сказал на это первый бородач.

Тут ещё один из моих соседей по столу одобрительно загалдел. Все они ели и говорили одно и то же – как хорошо и вкусно сейчас едят. Молчали только те двое, что ели ложками. Лексикон бородачей меня потряс. По-моему, ни один из них не сказал ничего нового и не добавил в свою речь даже самых примитивных эпитетов – все говорили одно и то же – «вкусная еда» и «никогда такого не ел до этого». Куда это, интересно, я попал? Больше всего интеллектом эти люди мне напоминали обезьян, которых кто-то зачем-то научил говорить. Так, скорее всего, выглядели неандертальцы. Даже шумеры, мне кажется, в своём обсуждении кухни были бы более изысканными.

Харчи, надо отдать им должное, действительно были такими, что я – хоть и другими всё же словами – целиком разделял царившее за столом мнение и ел свои блюда с большим аппетитом.

Сосед напротив доел своё мясо, облизал пальцы.

Потом посмотрел, как я орудую ложкой, взял свой столовый прибор и стал не очень-то ловко повторять мои движения. Я наблюдал за ним исподтишка. Внезапно за одним из столов недалеко от нашего раздался шум, и я понял, что там вспыхнула драка.

Очевидно, за этим столом кто-то решил, что он борзее всех – и решил полакомиться порцией соседа. То, что все мы здесь были сложены одинаково, и это будет очень непростой бой для обоих, его не остановило. Гиганты сначала начали обмениваться ударами сидя, потом поднялись с лавок, и принялись месить друг друга уже стоя.

С обеих сторон зала к ним тотчас же подлетели два Асура, вырубили обоих чем-то похожим на электрошокеры, и оба гиганта с шумом повалились на пол.

Один из Асуров громко – очевидно, чтобы слышало как можно больше Паладинов – спросил:

– Кто у кого хотел отобрать еду? – Асур обращался к соседям по столу тех, кто только что дрался.

За столом сразу же нашлись свидетели этого преступления, и дело было тут же раскрыто.

Между тем, оба дравшихся бородача пришли в сознание.

Тому, кто был не прав, заломили руки сзади и чем-то их там зафиксировали. Второму показали на его место.

– Продолжай есть, – сказал ему Асур.

Провинившегося же бородача вывели из столовой.

Я думаю, многих из присутствующих заинтересовала его судьба.

Но пояснений об этом никто, кажется, давать не собирался, и все снова принялись за пищу.

Через некоторое время белый шкаф, которых я насчитал с десяток, приехал снова к нашему столу и замерцал красным на верхней своей плоскости. Очевидно, туда нужно было складывать тарелки после еды. Один из Асуров, видимо, не очень рассчитывая на нашу сообразительность, подошёл к нам и действиями показал, что надо делать с грязной посудой. Тот бородач, что находился к Асуру ближе всех, согласно закивал и осклабился.

– Очень вкусная еда.

– Поел – тарелку сюда, ясно? – сказал на это Асур.

– Да, ясно, – сказал бородач и продемонстрировал, что сказанное ему действительно ясно – поставил тарелку на металлическую поверхность.

После того, как вся грязная посуда перекочевала на сейф, тот вынул из своих недр и поставил нам на стол кувшин с питьём ярко-красного цвета. Затем шкаф достал шесть чаш. Поставил их на стол, а потом убыл так же бесшумно, как подъехал.

Кувшин был с таким широким горлом, что чашами можно было запросто зачерпывать из кувшина. Именно так и произошло – первые два бородача зачерпнули из кувшина своими пиалами и стали пить.

С мыслью о том, что иду против общества, я вздохнул, поднял кувшин со стола и налил себе из него в свою чашку.

– Ты странный, – сказал мой сосед напротив. Сейчас была его очередь наполнять свою емкость. Он взял кувшин, тоже попробовал налить в свою пиалу, тут же перелил через края, поставил кувшин на место и зло мне повторил:

– Ты странный.

И добавил ещё какое-то слово, которое система перевести для меня не смогла. Видимо оттого, что аналогов этому слову в моём языке не было.

В столовой был точно такой же балкон, что мы видели в холле. Там сейчас появился Асур.

– Паладины, – сказал он, и все лица в столовой обратились на него. – После еды вы снова отправляетесь в казармы!

Асур убедился, что все его поняли, или уж по крайней мере услышали, и убрался с балкона вон.

После того, как все поели, мы проделали тот же путь, которым шли от казарм к столовой. Я шёл и думал о том, что же мы будем делать в казармах, где сложно было представить себе хоть какие-то развлечения или, предположим, обучение. Ответ на свой вопрос я получил, когда дошёл до своего номера и снова присел на кровать в комнатке. Опять после этого заиграла музыка и я захотел спать. Закрывая глаза и устраиваясь в кровати, я думал о том, что, в сущности, этого и надо было ожидать. Для чего нужны юниты в Играх? Драться или перемещаться. Чем их занимать остальное время? Только сном.

23

Большой или Мраморный Трианон – это такой дворец во Франции времен короля Людовика XIV. Известен он широкой публике меньше, чем Версаль, но по богатству уступает мало.

Малым же Трианоном стали называть заброшенный дворцовый комплекс князей Юсуповых, который передали в ГРУ в конце 80х годов.

На восстановление этого дворцового комплекса ГРУ запросило у Минфина такую сумму, что тогдашний министр финансов – очень образованный и интеллигентный Борис Иванович Гостев – отреагировал на запрос шумной длинной речью, в которой назвал проект ГРУ новым Трианоном. Замок Трианон был печально известен тем, что в свое время до безобразия разорил французскую казну.

В ГРУ с определением не спорили. Разве что добавили к названию Трианон слово «малый», чтобы не было путаницы. Но смету на реконструкцию замка не уменьшили – а впоследствии, как это бывает почти всегда со строительными объектами в России, ещё и увеличили.

Чем занимались другие группы курсантов в Малом Трианоне, Колесович не узнал за весь последующий год, что он там провёл.

Его же группа, состоящая из таких же, как Иван Колесович, мальчишек девятнадцати-двадцати лет, занималась весь этот год чем-то странным.

Стандартную программу обучения курсантов ГРУ уполовинили, а освободившееся время они занимались сначала буддологией, где основное внимание было обращено к Тхераваде, Палийскому канону и изучению Ламрима.

Потом вся группа Колесовича «приняла убежище» – что, говоря по-русски, означало обращению в буддизм.

Иван Викторович удивился такому повороту дел, но приказы Родины он уже был научен не обсуждать.

Затем у слушателей начались лекции по различным видам медитаций, которые читали восточные лысые монахи в красных и жёлтых одеждах.

Медитация звука, тантра, пранаяма, динамические медитации, Випассана, дзен-медитация – у Колесовича сразу голова пошла кругом от того количества техник, которые нужно было освоить. Число их с течением времени постоянно росло. Иван Викторович ознакомился с ведическими медитациями, с йогой, с кундалили и с чакра-медитацией.

Конечно, курсанты обсуждали между собой то, к чему всё это их превращение должно в итоге привести.

Версии были очень разные. В основном они строились вокруг того, что в Малом Трианоне готовят агентов для внедрения в разнообразные буддистские центры, ретриты, монастыри и школы. Это очень походило на правду.

Курсанты даже уже стали делать ставки на то, где они должны оказаться после Малого Трианона, но ни одна из этих ставок не сыграла.

Всё оказалось много неожиданней, чем любые предположения. И сводилось к следующему.

В знаниях, полученных курсантами, большой раздел был отведен под изучение миров для разных сущностей, наличие которых предполагает буддизм. Миров этих, как они узнали, было всего шесть: два мира адов, мир животных, мир людей, мир Асуров и мир богов, который в буддизме проходил под названием «мира Дэвов».

И вот, когда знания о буддизме и его основных аспектах уже переполняли курсантов. Когда эти знания уже даже выливались через край и просто просили найти область для их применения – именно тогда лекции людей в красных и жёлтых одеждах закончились, и один из кураторов объявил цель всего обучения.

С помощью освоенных медитационных техник группе Колесовича следовало проникнуть в шестой, высший в иерархии буддизма мир – мир богов. Который в буддизме носит название мира Дэвов.

Цели, с которыми туда следовало попасть, пока были очерчены мутно и неясно. Куратор в своём выступлении сказал о том, что остальные направляющие косинусы будут заданы позже – после того, как проникновение в мир Дэвов будет осуществлено.

Новообращённые же буддисты после сообщения куратора должны были сосредоточиться сейчас только на одном.

На том, чтобы преодолеть расстояние в миллионы километров.

24

Дома почти каждое утро самым первым делом я проверял телефон на наличие сообщений.

Оттуда я узнавал, что там написали мои френды под своими и моими постами, нет ли вестей от Юли, ну и остальное, по мелочи – мессенджеры и почта.

Когда я вставал с постели, я садился за свой ноутбук.

Все мои игры (включая шахматы) были в нём. Там же я время от времени читал новости, развлекался в комментах лент соцсетей, которых у меня было аж три: две в Живом Журнале и одна в Фейсбуке, слушал музыку, которую хотел, качал на вечер фильмы.

Если разобраться, вставал я со своего удобного компьютерного кресла в течение дня только для того, чтобы поесть или сходить в туалет. Конечно, были три раза в неделю мои уроки в «Шахматном доме», на которые с кресла мне также приходилось вставать. Но большая часть моей жизни всё же проходила там, в ноуте, а точнее в сети интернет.

Когда вчера Щербаков уведомил меня о том, что интернетом пользоваться будет нельзя, я был обескуражен, но не сильно. Видимо, я просто до конца ещё не понимал роль интернета в своей жизни.

– А компьютера здесь нет? – я надеялся хотя бы на какие – то игры. Понятно было, что игры там будут совершенно дурацкие – но это было бы хоть каким-то времяпрепровождением. Я и впрямь был игроманом – тесты, что делали мне в «Каскаде», не обманывали.

– Нет, компьютера нет, – сказал Андрей, – извините. Завтра я привезу вам телефон, но это пока только для связи со мной.

– Нокия 3310? – спросил я.

– Нет, – Щербаков улыбнулся.

Только этим утром я ясно представил себе свой жизненный распорядок и понял, что большая часть моей жизни была там, в www.

Я послонялся по квартире, включил электрочайник, нашёл себе чай и, пока ждал, когда он заварится, стал вспоминать, как так получилось, что я вчера сообщил Щербакову то, чего сообщать вовсе и не собирался.

Разговаривали мы с ним по приезду в служебную квартиру что-то около часа.

Мой крытый грузовик ехал по Москве как-то чересчур долго. Скорее всего – крюками к тому адресу, который указал Щербаков. Когда прибыли, меня высадили у подъезда ничем не примечательного дома. Номер квартиры, куда идти, я знал. Позвонил в дверь, Щербаков мне открыл.

Поговорили мы с Андреем за вечерним чаем не то чтобы душевно.

Но поговорили как-то очень ненапряжно, я бы сказал так.

Он не наседал с расспросами, хоть и не был я щедр на информацию о том, чем занимался в ООО «Каскад» на протяжении предыдущих шести месяцев. Да, он спрашивал что-то во время моего рассказа. Но мне казалось, все эти вопросы были о чём-то несущественном. Отвечать на эти его вопросы было легко и просто.

И знаете… В какой-то момент нашего разговора мне самому захотелось рассказать АЩу о том, что у меня получилось попасть в инопланетный мир.

И я рассказал.

Не знаю, может быть, чекисты умеют всё это подстраивать, но я почему-то думаю, что начал всё рассказывать совершенно добровольно. Ну и, кажется, двигало мной ещё то, что ФСБ для меня оказались вроде как «наши», а ГРУ – вроде как «фашисты». Как всё так расставилось в моей голове, я понимал очень смутно. Эти две службы я почти не различал ещё две недели назад – были они мне в одинаковой степени отвратительны. Но, видимо, человек не зря самое приспособляющееся существо на планете – я просто стал подстраиваться под ситуацию. Когда речь зашла о моей шкуре, эти либеральные идеалы, которых я вроде бы придерживался всю жизнь – они сильно побледнели. И потому мне стал мил ФСБ. Хоть ничего он для меня ещё не сделал и совсем не было понятно, собирается ли сделать. В самом конце нашего диалога Щербаков спросил:

– А вам не нужно было стать буддистом, чтобы делать попытки проникновения в мир Дэвов? Принимать Прибежище, уверовать в учение Будды, в сангху вступить?

– Будете смеяться, но я даже не знаю, что такое сангха, – ответил я.

– Сангха – это община буддистов, – пояснил Андрей.

– Да нет, – ответил я. – Ничего такого от нас не требовалось.

– Интересно, почему? – сказал Щербаков.

– Я думаю, что дело тут сразу в нескольких вещах. Во-первых, настоящих игроманов не так-то много, чтобы ещё пытаться найти среди них тех, кто согласился бы принять Прибежище или вступить в эту самую… Эээ…

– Сангху.

– Да. Ну а во-вторых, за это же, определённо, пришлось бы доплачивать. И доплачивать немало.

– А вы? – спросил Андрей Юрьевич. – Вы бы могли стать буддистом?

– Я думаю, нет, Андрей, – ответил я.

– Отчего же?

– Понимаете, однажды я понял, что буддисты рассматривают всё человечество как наркоманов, у которых есть одна зависимость – сама жизнь. Ну, как бы прёт людей от этого наркотика. От жизни.

– В какой-то мере они правы, – сказал АЩ. – Редко кого от этого наркотика не прёт.

– Верно. Но точно так же, как вы не считаете нормальным любого наркомана, буддисты считают всё человечество – нездоровым. И призывают от этой зависимости избавиться. При этом, сколько я не пытался найти ответ на вопрос – а что же вы предлагаете вместо? Ну то есть как всё должно выглядеть с точки зрения здорового человека? Ничего у меня не получалось. Может быть, конечно, мне и сообщали ответ, но тогда, видимо, уровень моего сознания не позволил мне этот ответ понять. Или ещё там что. Но мне нравится этот наркотик – жизнь. И я не услышал убедительных доводов для того, чтобы от него отказываться.

– Но от вас хотя бы требовалось верить в существование шести миров?

– Вы знаете, в это я как раз верю охотно. Модель шести миров мне подходит больше, чем, скажем, Православие с его адом и раем.

– Наверное о Православии вы знаете совсем немного, – улыбнулся Линкси.

– Совсем, – согласился я.

На этом наш разговор вчера закончился.

Сегодняшним же утром у меня выдалась прекрасная возможность записать всё то, что со мной происходило. Потому что в отсутствие интернета делать было ну совершенно нечего.

Я посмотрел на часы – на Самбхале я спал уже какое-то огромное количество времени. Потом я вспомнил, что юнитов в игре никто развлекать не собирается, так что проспать я мог сейчас сколько угодно. К примеру, пока не нужно будет меня снова покормить.

Я открыл тетрадь и подумал о том, что получается какой-то «стрим» – выходит так, будто я записываю свой текущий репортаж. Только вот выложить мне все свои записи пока некуда))). И носитель у моих записей не цифровой, а аналоговый – я пишу всё это в тетрадку от руки.