Kitabı oku: «Про материнство честно и смешно. Сборник историй от проекта», sayfa 5

Людмила Веселова «Как я сама себе радость материнства омрачаю»

Факапы материнства… Ни одной мысли в голове! Ну что может быть серьезным провалом в «профессии» мамы?

Начинаю перебирать в голове анекдотичные ситуации, о которых читала или слышала: забыли забрать ребенка из садика, отправили в сад в колготках без юбки, не усмотрели и потом вытаскивали песок/червячка/бычок изо рта у ребенка. Все не то, ну не было такого в моей биографии мамы за пять лет. Забирать не забывала, видимо, потому что Настя еще не так много в садик ходила, одевала всегда в сознании и вроде без огрехов, вот песок выплевывать заставляла, но какой же это факап? Это ж просто изучение мира вокруг. Да, не самый гигиеничный способ, но как есть.

Ой, сама себе не верю, что почти за пять лет материнства я в белом пальто!..

А нет, все-таки не в белом! Каюсь, вешаю свое пальтишко аккуратно на вешалку и делюсь: своим самым большим провалом считаю, что не готовилась к роли мамы до родов. В беременность рекомендации соблюдала, к родам готовилась, а вот к тому, что будет после, я оказалась совершенно не готова.

Моя жизнь в буквальном смысле разделилась на «до» и «после». Я думала, что рожу и все как-то само собой войдет в привычную колею, все будет как раньше. Не учла того, что я больше не буду принадлежать себе на 100%. Я буду принадлежать маленькому беспомощному малышу (а ведь они и правда ничего не могут без взрослых в начале своего пути) на все 200%. Я буду нести ответственность не только за себя, но и за своего ребенка, пока ему не исполнится как минимум 18.

Я оказалась не готова психологически к тому, что первые месяцы налаживается режим, что дочка постоянно на руках, что спит она по 15-20 минут каждые час-полтора, а я не сплю по ночам, потому что просыпаюсь от каждого шороха; что будут трудности с ГВ; что я не смогу просто взять и выйти куда-то, потому что мне надо прямо сейчас. А-а-а, мой мозг взрывался от всего этого, а поделиться было не с кем, и помочь некому.

А еще с рождением дочки во мне проснулись внутренние тараканы – нет, даже не так, это были демоны – вылезли детские обиды и миллион страхов. Все это рвало на части мою неокрепшую психику молодой мамы, у которой бушуют гормоны. Я плакала от бессилия, потому что не могла что-либо изменить, я злилась, кричала, жалела о том, что зашла в этот опыт.

В тот момент мне казалось, что я ужасная мать, что я не люблю свою дочь, потому что я срывалась; мне казалось, что она виновата в том, что я не могу пойти, куда хочу, тогда, когда хочу, не могу позволить, не могу сделать… Я чувствовала себя будто привязанной к дому, и шаг влево, шаг вправо приравнивался к попытке бегства, будто я только должна, должна, должна… Самое страшное во всей этой истории, что я срывалась на дочь, на маленького, беззащитного, зависящего от меня целиком и полностью ребенка. Я дошла до точки кипения.

В один прекрасный (или ужасный?) момент я наконец призналась самой себе, что не вывожу, что дальше хуже, и я так больше не могу и не хочу, мне нужна помощь не просто родственников или подруг, мне нужна помощь специалиста. Так началась моя история личной терапии и принятия себя, принятия факта материнства, принятия того, что это навсегда, а также процесс горевания по моей «холостой» жизни.

Как я вылезла из этой ямы, в которую улетела, даже не успев оглянуться? С поддержкой мужа, с обучением коучингу, которое перевернуло мой мир, с помощью личной терапии, которая помогла мне посмотреть в глаза своим страхам, обидам, тревожности, и признать, что я такая. Я поняла: невозможно изменить то, что было, но возможно это принять, поменять свое отношение; возможно изменить свои реакции, свои привычные мысли и действия, и я готова меняться, я готова учиться действовать по-другому. Процесс небыстрый, потому что нельзя взять и за секунду (да даже за месяц, а иногда и год) изменить то, что копилось десятилетиями. Да и материнство – это уже навсегда, это не результат, как мне когда-то казалось, а процесс длиною в жизнь, с момента, когда в тебе зародилась жизнь, и до смерти.

Мой главный провал в то же время стал и огромным толчком к переменам: я стала более терпимой и, если срываюсь, кричу (каюсь, до сих пор грешу), то потом объясняю, проговариваю, почему так, а не иначе, на своем примере показываю, а как еще можно. Я смирилась, что моя жизнь никогда не будет прежней (а я уже даже и не представляю, а как иначе); я стала менее тревожной (перестала в голове представлять самые страшные сценарии развития событий и по каждому чиху или «мама, у меня болит живот» стрессовать до паники). Мне не стыдно признаться, что при всей моей любви к дочке, мне нужен отдых от нее, чтобы потом быть в ресурсе и состоянии выдержать ее истерики и в сотый раз спокойно объяснить, почему «нет».

Оборачиваясь назад, могу сказать, что это мой путь, путь наших с дочкой отношений (пусть они еще в самом начале своего развития), и нам обеим нужен был именно такой опыт, и я, возможно, не стала бы ничего менять, даже если выдалась бы такая возможность. Ведь я была бы уже не я, а дочка, возможно, была бы совсем другой.

Единственное… Может быть, себе той, которая только собиралась стать мамой, я посоветовала бы сразу пойти к психологу и рассадить тараканов в своей голове по местам!..

ПЕРВЫЙ РАЗ

Нина Менухова «Первая шутка»

Что мне помогает в сложных ситуациях, в том числе и в материнской жизни, так это дерзкое чувство юмора. Обнаружилось оно у меня, застенчивой краснеющей тургеневской барышни, когда я влюбилась в юности в одного кавалера, душу компании, а он не выделял меня из толпы своих поклонниц. Внезапно я начала дерзить в ответ на его шутки, да так ловко, что над этим все смеялись.

За все мое еще недолгое материнство юмор меня спасал не раз. Когда руки совсем опускались, на помощь неизменно приходила улыбка. Ситуаций разных было немало, так что улыбалась я частенько.

Дочка, пользуясь случаем, изучала мой прикус. Я удивлялась ее желанию запустить руку мне в рот при любом удобном случае. Потом я узнала, что таким способом дети дополняют свою реальность: ощупывают окружающих и сравнивают с собой. «Раз у папы есть нос и у меня есть нос, значит, я в порядке, я как папа», – так мыслит мозг маленького человека.

Однажды были мы с дочкой вдвоем. Она недавно проснулась и выглядела как милый сонный взъерошенный воробушек. Ей шел одиннадцатый месяц, на подходе был пятый зуб, и она активно познавала мир, в том числе мой «внутренний». И вот сидит она с рукой по локоть у меня во рту, исследует. Закончила вроде, улыбается.

А мне не терпелось рассмотреть ее новенький зубик, который столько ночей лишал меня сна. И я под шумок, так сказать, говорю, мол, ты мамины зубки посмотрела, давай теперь мама твои посмотрит. И тянусь рукой к ней, чтобы немного приподнять пухленькую губешку. А малышка хвать меня за руку и решительно так мне мою же руку в мой рот направляет. При этом смотрит выразительным взглядом, будто говоря: «У тебя же, мама, есть свои зубы, вот их и смотри». Ну правда, смешно?

Кажется, так просто, а сколько за этим интеллектуальной работы младенческого мозга: анализ, сравнение, логический перенос… Мы с ней обе тогда от души посмеялись. И я еще долго буду эту историю всем пересказывать. Вот такой дерзкой была первая шутка моей доченьки.

Екатерина Чижикова «Шиповник»

Тяжелый, сладкий аромат цветов шиповника погружал в сонное, медитативное состояние. Кремово-белые шелковые лепестки, нагретые на вечернем июньском солнце, ласково грели уставшие руки Катерины. Ветер почти стих, и тяжелые раскидистые ветви спокойно клонились к земле, даря и ей нежность своих прикосновений, и Катерина ревниво поднимала эти ветви, прижимала их к себе, как бы боясь упустить хоть одно мгновение блаженства.

Глоток свободы. После рождения дочки жизнь изменилась. Катерина остро чувствовала, как ей не хватает привычной медленной красоты: спокойного утра с ежедневником в руке или неторопливого вечера с шелестом раскрытой книги и плиткой шоколада.

Окна квартиры, которую она начала снимать в начале прошлого месяца, выходили во двор, окруженный такими же старыми двухэтажными домами с потрескавшимися стенами, перекошенными балконными плитами, на которых беззастенчиво рос мох, и черными чердачными окошечками, скрывающими маленькие голубиные семейства. Отличались дома друг от друга только растущими рядом с ними зарослями кустарника: около дома Катерины цвела акация, рядом с соседним домом рос куст белого шиповника, а чуть дальше, в доме, вечно стоявшем в северной тени, было высажено несколько кустов сирени.

Катерина в последнее время увлеклась фотографией. Больше всего ей нравилось фотографировать цветы и людей. И то, и то она называла портретом. Сейчас было идеальное время для съемки. Закатное солнце всегда делает прекрасным любой предмет. Самое главное – свет, Катерина это давно поняла.

– Вы любите все красивое, – утвердительно сказал незнакомый голос.

Катерина вздрогнула, обернулась и увидела в нескольких шагах от себя немолодого уже мужчину, несмотря на возраст сохранившего удивительную красоту, почти божественную.

– Я тоже. Пойдем.

Катерина отпустила наконец ветви шиповника и снова вздрогнула, на этот раз увидев алые капли у себя на руках. Кажется, она была неосторожна и задела мелкие, тонкие колючки, которые и шипами-то сложно назвать. Почему шипы? Почему люди назвали это шипами?

На минуту она забылась, задумавшись о белых теплых лепестках и своей молодости. Каждый день она чувствовала, как становится старше, спокойнее, требовательнее к другим, что смирение уступает место страху неизвестности. Катерина знала, что она уже не будет так молода и так прекрасна, как ранее. Менялось ее тело, менялась кожа, менялись ожидания.

Они оказались в прохладе деревянной постройки в центре двора, которую Катерина раньше не замечала, а если и замечала, то не задумывалась, кому она принадлежит и что там может находиться.

Незнакомец взял ее за руку, и они вошли в маленькую мастерскую, пахнущую свежестью распиленного дерева. Катерина с детства любила этот запах больше всего на свете.

В мастерской лежали шершавые доски, стояли ящики с непонятными инструментами, а на одной из стен висел красно-черный ковер из чистой шерсти.

– Его ткала моя мама, – тихо сказал незнакомец, заметив, что Катерина разглядывает ковер.

Как они все успевали, эти прекрасные женщины из прошлого? Катерина сама не так давно стала мамой, и единственное, на что хватало времени, – это забота о малышке. Конечно, Катерина, листая социальные сети, часто видела «идеальных мам троих детей», которые построили бизнес с нуля, находясь в декрете, а в свободное время пекут самые вкусные торты красавчику-мужу и занимаются духовными практиками на природе, непременно в окружении таких же идеальных женщин в белых муслиновых платьях. Все это казалось иллюзией.

А тут – соткать ковер! И это не картинка в инстаграме, это реальность.

– Для нее это было настоящим увлечением. Глотком свободы в обыденности жизни, – продолжал мужчина.

Вот оно что… Катерина начала понимать. Она тоже часто чувствовала необходимость выразить себя и выплескивала эмоции в картинах. Она вышивала цветы.

На следующей картине обязательно расцветет белый шиповник.