Kitabı oku: «Про материнство честно и смешно. Сборник историй от проекта», sayfa 6

Людмила Веселова «Кто сказал, что девочки не ругаются?»

Ой, что сейчас расскажу!

История из серии «и смешно, и стыдно», и никуда от этого не денешься, ибо оно уже сказано и обратно не вернешь. А раз это еще и услышано кем-то со стороны – пиши пропало! Припомнят, и не раз.

Когда вспоминаешь что-то первое в жизни своего ребенка, обычно наворачиваются слезы умиления и память рисует такие мимимишные картинки: первый зубик, первый шажок, первое слово, первый рисунок… И в моем материнстве это все было, и глаза сразу на мокром месте, когда вспоминаю все эти приятности.

Но сегодня я хочу рассказать совсем о другом: про первое нецензурное слово, произнесенное моей принцессой. Да-да, представьте себе, и девочки тоже выдают, особенно, если пример есть.

Дело было летом, когда мы гостили у моих родителей в деревне. Там же отпуск проводил и мой брат со своими детьми, а их у него трое. Они уже школьники, в отличие от моей Настены, но это не мешает этой шебутной четверке дружно переворачивать дом с ног на голову и обратно, и дружно играть в совместные игры.

И вот одним летним днем дети играли в зале. Мальчишки зависли в гаджетах, а у девочек ролевые игры в «дочки-матери» с игрушками. Брат что-то делает в соседней комнате, я на кухне, родители где-то в огороде. Идиллия. Ага, как же! Я краем уха слышу разговор «игрушек», и тут, среди всяких прочих фраз, сказанных племянницей и дочкой, доносится что-то не очень приличное. Я остановилась, прислушалась – тишина. Думаю, показалось, наверное.

Секунду спустя, я во второй раз отчетливо слышу: «Иди на х…». Ан нет – не показалось. Оставляю свои дела и иду в комнату, где мой ребенок сидит на полу и продолжает как ни в чем не бывало играть, а мои племянники сидят в ступоре с круглыми глазами и переглядываются.

Спрашиваю: «А что это, собственно, было? И почему ты так выражаешься?»

Брат выглядывает из соседней комнаты с замечанием: «Я думал, мне показалось. А откуда она знает такие слова?»

«Догадайся с трех раз», – витиевато парирую я. А самой становится настолько стыдно, что я чувствую, как заливаюсь румянцем и превращаюсь в спелый помидор.

Он в ответ: «Ну ладно, Настя от тебя слышала, а вот мне интересно, откуда мои такие слова знают?!»

Мне стало смешно, потому что дети же не в вакууме живут, смотрят ютуб и ТВ, ходят в школу, а там и не такое можно услышать.

Ладно, с этим разобрались, теперь надо с дочкой поговорить. Зову ее с собой, усаживаю на колени и начинаю объяснять, что это нехорошее слово, что даже если я так сказала, то не нужно это повторять. Дочь при этом при всем брыкается, начинает плакать и говорить, что я ничего не понимаю, что они так играют и что это говорит злая мама своему ребенку. Объясняю, что мама так ребенку не должна говорить и что нехорошо такие слова повторять, а самой становится невыносимо стыдно, и я мысленно себя ругаю и в который раз обещаю себе следить за языком и не выражаться при дочке.

И это еще один мой материнский провал и не идеальность. Я бываю очень эмоциональной и взрывной и в такие моменты не выбираю выражений. Да, это очень плохо, учитывая тот факт, что из нас двоих взрослая я и пример для подражания тоже я.

Фух, вроде объяснила, вроде договорились… Дети дальше играют, мы дальше разошлись заниматься каждый своими делами.

Время обеда, сидим с братом и родителями за столом, (дети уже поели и мирно смотрят мультик) и тут мама спрашивает, что за шум был и почему Настя плакала. Пришлось сказать, как есть. Папа усмехнулся, а мама включила нравоучителя и стала меня стыдить: «Как же так? Как ты можешь?» и пошло-поехало…

И главный аргумент во всей этой тираде: «Ты же девочка!» Где этот прекрасный смайл «рука-лицо»? Кто сказал, что девочки не ругаются, носят только розовое, пукают с запахом розочек? Оправдываться и что-то объяснять в такой ситуации было бесполезно, да и не нужно, поэтому просто: да, так иногда бывает, да, я не права, да, каюсь, да, постараюсь исправиться. На этом инцидент посчитали исчерпанным, и вопрос закрыли. Но осадочек остался.

Вот такой получился первый раз…

УРОКИ МАТЕРИНСТВА

Людмила Веселова «Учиться, учиться и еще раз учиться»

Наверное, каждый, кто становится родителем, хоть раз слышал эту фразу: дети – наши самые главные учителя в жизни. Я не исключение. До меня сначала не доходило, как это так, ребенок (он же маленький!), а еще и учитель. И только став мамой, поняла, о чем это для меня.

Мне оказалось непросто принять, что мой собственный ребенок учит меня тому, чему не учат в школе, о чем умалчивают взрослые и что каждый родитель постигает сам путем проб и ошибок…

Как бы это странно ни звучало, но самый классный и самый строгий учитель – отнюдь не жизнь, а именно собственный ребенок. Порой смотришь в глаза своего чада и видишь собственное отражение, это и радует, и пугает одновременно. Я будто смотрюсь в зеркало и иногда думаю: «Неужели это все я? Неужели мне пора исправлять и то, и это? О! А тут можно за себя порадоваться, ведь урок усвоен!»

Моя дочка учит меня выбирать себя, любить себя несмотря ни на что, проявлять нежность и чувства по отношению к близким. Я слышу от нее «Мамочка, я тебя очень-очень люблю» несчетное количество раз за день, и мое сердце тает каждый раз. Дети любят безусловно, пока их не успели испортить общество, догмы и правила, просто потому что ты есть, потому что ты мама этого самого ребенка. А он так искренне смотрит тебе в глаза и прижимается к тебе всем тельцем. И мы, взрослые, учимся у детей любить без условий. Далеко не всегда это получается, особенно если в голове слишком много мусора и чужих голосов: так и слышно, что ребенок должен быть послушным, аккуратным, не отсвечивать, что мальчики не плачут, а девочки не ругаются. Если среди всего этого мракобесия удается услышать тоненький голосок сердца, то все условности рушатся, как карточный домик. Вот и я учусь слышать этот голос. И своей принцессе повторяю из раза в раз, что люблю ее любую: и радостную, и в слезах, и спокойную, и сносящую все на своем пути, как маленький ураган. Даже если злится, даже если дерется, я ее все равно люблю, просто потому что она есть.

Я учусь у своей дочки быть «в моменте» и радоваться мелочам, как будто вижу это впервые. Божья коровка прилетела и села на пальчик, белочка взяла орешек с руки, на автобусе проехались, домик получилось нарисовать – для взрослых это все такие мелочи и где-то даже глупости, на которые не стоит обращать внимания, а для маленького человека – это целый мир, это множество новых открытий ежедневно. Это же просто вау!

А еще моя дочь – самый главный мотиватор к изменениям. Не вывозишь? – иди к специалисту, он тебе поможет. Чего-то не знаешь? – иди почитай умную книгу или статью. Не знаешь, как можно по-другому? – иди учись. Работай с собой, работай над собой! Все возможно, ты просто верь. И если раньше я думала, что дочка мне мешает, что из-за нее я не могу чего-то себе большего позволить, и чувствовала себя как в клетке (шаг влево, шаг вправо – попытка к бегству), то теперь я уверена, что если бы не она, то я осталась бы такой же зажатой.

И я точно знаю, кому я благодарна за все изменения, за жизненные уроки! Тебе, такая маленькая и такая взрослая моя дочь! Я благодарю тебя и очень-очень люблю тебя!

Екатерина Чижикова «Уроки любви»

«Ну до чего же жестокие выучит здесь каждый свои уроки любви», – поется в одной надрывно-искренней песне. Поется, в первую очередь, про ошибки человечества в целом, про политику. А мне кажется, в этих строчках что-то про материнство, потому что оно учит нас абсолютной, безусловной любви.

Однажды моя четырехмесячная дочка семь ночей спала только у меня на руках. Она легко засыпала, крепко, а потом, при моих попытках переложить ее на кровать, начинала кричать во сне, но моментально затихала, как только я снова брала ее на руки. Поскольку это длилось неделю, мой организм был очень вымотан бессонными ночами и непростыми днями наедине с малышкой.

Я задавала себе миллион вопросов. Что это такое? Почему ты не спишь без моих рук? Ты настолько вредное и избалованное маленькое сознание? Ты меня не любишь и не ценишь мой труд? Не можешь мне дать отдохнуть ни минуты, когда я так устала? Я же все делаю, чтобы тебе было хорошо!

Я плакала от бессилия, а к концу недели даже накричала на дочь, когда она в очередной раз захныкала, соскользнув с ручек в кровать. За что ты так со мной? Чем я заслужила такие мучения?

А на восьмой день, точнее, утро, играя с Марьей на детском коврике, я впервые увидела две крошечные полупрозрачные полосочки – два первых зубика моей крошки. До этого момента я все пыталась представить ее с зубами, но не получалось, а теперь вот они, на месте, как будто и всегда тут были… Я сразу поняла причину предшествующих беспокойных ночей, и мне стало тяжело на душе.

То, что мне казалось странной прихотью незрелого маленького существа, на деле имело очень серьезные основания. Ей было больно.

Вот так я и получила первый «зубастый урок» от маленькой Марьи: не бывает ночных пробуждений и беспокойства без серьезных причин. У каждой слезинки и каждого крика есть причина. Еще раз: причина есть всегда! И это не вредность, не желание ребенка потрепать нервы своей маме, не избалованность.

Мне было нелегко принять тот факт, что я настолько нужна маленькому человеку, что иногда приходится не спать много ночей подряд. Это и есть та самая жертва материнства, о которой столько говорят, но которую почувствовала я лишь тогда, когда сама стала мамой. Когда смогла смириться с тем, что любовь – это история не только про милые фотографии и первые шажочки, бодики с мишками и улыбки сквозь сон. Любовь – это еще и разделять чью-то боль.

Ирина Шевдина «Выбор есть»

Прошел первый час капельниц. Алиса спит.

Пока до сих пор раздаются споры, а что же собственно такое иммунитет, где он живет и правда ли стоит надевать шапку, когда это требует мама, иммунитет моих девочек довольно понятный. Прозрачный такой. Жидкий. Разлит по маленьким баночкам и подается сразу в вены со скоростью девять капель в минуту.

У моих дочерей с рождения первичный иммунодефицит. Защитных сил их маленьких организмов не хватит даже на борьбу с элементарным насморком, поэтому раз в четыре недели мы неизменно возвращаемся в отделение больницы, где им выдают драгоценный препарат.

Алисе пять лет. Больше половины своей короткой жизни она каждый месяц вынуждена терпеть толстые иглы катетеров, которые в поисках тоненьких неуловимых вен разрывают кожу. А мамины руки почему-то не уносят ее прочь от жестоких врачей, а наоборот, раз за разом возвращают в больницу и крепко держат в кабинете.

Сейчас она спит. Вернее сказать, напрочь измученная Алиса наконец-то смогла уйти от этого жестокого больного мира в сон и теперь тихонько посапывает, и временами постанывает на соседней кровати. Но слишком уж это драматично звучит.

Я перешла к Ксюшке. За пять лет ее опыта капельниц мне удалось объяснить всю их пользу и необходимость. В свои тринадцать Ксюшка уже не переносит обиду за боль на меня.

Устраиваюсь к ней под бочок.

– Мама, а помнишь, как мы купили мой телефон?

Конечно! Попробуй такое забыть.

…Мы вернулись с моря, поехали на капельницу. И медсестре никак не удавалось попасть в ее измученные вены. Раз попытка, два, три, четыре…

После третьего пробующего человека и пятого прокола нас на скорой отправили в отделение реанимации.

Там я успела только положить Ксюшку на кушетку, как ее окружили со всех сторон человек пять. Каждый рассматривал ее остатки вен на руках, ногах, хлопали, подносили вату, воняли спиртом, распаковывали иглы…

Меня выставили из кабинета.

Я сидела в коридоре и проклинала весь мир, который даже не дал шанса моим детям насладиться детством. Я ненавидела природу за ее генетические шутки, за неведомую и беспощадную лотерею, которая решила, что именно моим девочкам достались эти диагнозы и синдромы. Я мучалась от невозможности что-то изменить.

Ксюша кричала.

Звала меня…

Я не отозвалась на ее зов, не ворвалась в кабинет через закрытые двери, не сгребла ее в объятья, не защитила, не помогла.

Я сидела в коридоре.

И тихо умирала, проживая каждое мгновение боли своего ребенка…

Капельницу ей установили в итоге. (И это был последний раз, когда ей ставили катетер в вену. Через месяц в Москве я настою, чтобы вшили порт).

Сразу после больницы мы поехали в магазин и купили Ксюшке новый телефон. Не знаю, удалось ли мне привнести хоть немного радости в тот ее день, но мне самой было необходимо чувство, что я хотя бы старалась.

– Конечно, помню, детка.

– Мне тогда так не понравилось, что телефон голубой. Я даже не хотела его покупать. А потом подумала, можно же чехлы разные взять, и он будет хоть какого цвета…

Я смотрела на нее. Она искренне улыбалась и делилась своими воспоминаниями о голубой крышке телефона. Подозрительно, практически с киношным прищуром вглядываюсь в ее лицо, пытаясь уловить тень других (схожих с моими!) воспоминаний.

Искренняя улыбка, смеющиеся глаза: она действительно помнила только то, что озвучила.

В моем внутреннем календаре эта дата обозначена болью, страхом, внутренним ревом загнанного зверя: ты не можешь, не хочешь, тебя принуждает твое внутреннее «надо». А у моего детеныша – голубая крышка телефона!

И нет, не подумайте, что она не помнит, вытеснила, захотела забыть. Я много раз убеждалась, что память у нее отличная.

А вот фокус внимания свой. Особый. Видеть то же самое, но с другой стороны.

Я поразилась этому. Засомневалась. Подыскивала объяснения и противоречия. Задумалась.

И когда решила попробовать ее способ проживать сложности этого мира, то оказалось, что да, привычно и так понятно, до растерзанных губ стенать, мол, капельницы для моих дочек – это больно и жестоко. И это выглядит так правильно. Бесспорно логично.

Но можно иначе.

Я могу выбрать другой угол зрения, например, увидеть, что эти вливания лекарств есть счастье, добро и настоящий дар. И искренне радоваться им, потому что они несут здоровье детям и спокойствие мне.

А еще можно оставлять воспоминания о мучениях за скобками. Можно забирать от них все свои чувства, эмоции, энергию и выбрать помнить только то, как мы лежали рядом, в окно грело солнце, и мы болтали, смеялись и были так беззастенчиво счастливы рядом.

Ксюшка не переписывала себя в психотерапии, не мучила коучей запросами, не соединялась со Вселенной в бесконечных медитациях, не искала смысл в жизни, но именно она подсказала мне: только я решаю, что видеть в каждой ситуации, на что направить свое внимание, и именно я выбираю, из чего состоит мой мир!