Kitabı oku: «Тебя зовут Макс», sayfa 6
– Да уж, история, – задумчиво сказал Андрей Иванович.
Егор молчал дольше других. В его глазах больше не было недоверия или сомнения, относительно меня. Он был таким задумчивым, каким я раньше никогда его не видел. Капитан Михайлюк обратился в Семену Петровичу:
– Кажется, все встает на свои места. Макс поможет нам отыскать клинику. Думаю, половину вопросов мы сможем там закрыть. Хотя…Думаю, я знаю, где она. Психиатра мы нашли с перерезанным горлом. Вряд ли совпадение. Его эта клиника. Почти уверен.
– Согласен с тобой, Егор. Проверяй свою версию. Только аккуратно. Никто не должен знать, что Макс все вспомнил. Он теперь очень опасен для Говорова. Одно не понятно – какой мотив? И еще. Нужно каким-то образом заполучить генетический материал Говорова, чтобы сравнить его с материалом матери. Без этого теста нам будет сложно что-либо ему предъявить.
Я слушал разговор, но меня мучило совсем другое: Говоров находится сейчас в одном доме с моей Светланой, а сын вообще неизвестно где. Я должен был защитить их обоих. Лежать на кровати и бездействовать я больше не имел права.
– Андрей Иванович, выпиши меня, очень надо.
– Даже не думай, – ответил за него Егор, – всю операцию нам провалишь. Если Говоров узнает, что ты не просто жив, а все вспомнил – он не пожалеет ни твою жену, ни твоего ребенка, если он еще жив…Извини…
– Арсений жив. Я уверен. Наверное, ты прав, капитан. Но, пойми: не могу я тут сидеть и ничего не делать.
Андрей Иванович сидел и ничего не говорил, задумавшись о чем-то своем. Вдруг он встал, чтобы все присутствующие обратили на него внимание.
– Макс прав в том, что его нужно выписывать. Здесь ему оставаться опасно. Я могу его забрать к себе.
– Нет, это исключено, – возразил Егор, – заберем его в СИЗО.
– Егор Александрович, ты не знаешь, что в СИЗО иногда случается? Да там проще всего Говорову Макса достать, если, конечно, связи имеются, о которых мы пока ничего не знаем, – ответил ему Андрей Иванович. Вот ты, лично ты – за каждого служащего можешь поручиться?
– Нет, конечно…Я и половины не знаю из тех, кто в СИЗО работает.
– Вот, вот, – снова вступил в разговор Андрей Иванович, – так что решено: Макса я заберу к себе. Только подумайте, как лучше сделать, чтобы по-тихому…Уж очень мне не нравится, что слухи по городу быстро расползлись, когда Макс к нам попал.
– Хорошо, – согласился после минуты раздумий Егор, – выписывай его. Я Макса заберу на служебной машине на допрос. Никто ничего не заподозрит. Посидит у меня в кабинете до вечера, а потом придумаем, как его к тебе доставить.
Семен Петрович одобрительно кивнул, пожал руки всем присутствующим и вышел. Егору поступил телефонный звонок, и он вышел вслед за своим начальником в коридор. Звонил Алексей из Клина.
– Егор, приветствую. Как жизнь?
– Привет. Бьет ключом, но чаще по голове. Новости есть?
– И да, и нет – поэтому звоню. Машина твоя у нас не зарегистрирована. Да и вообще номеров в базе нет. Мои эксперты посмотрели видео, которое ты мне прислал и пришли к единогласному решению, что номера – самодельная фикция. Так что здесь помочь не могу, но ориентировку я разослал. Ждем. И, кстати, генетический материал Говоровой уже к тебе приехал, пользуйся.
– Ну что же, отсутствие результата – тоже результат. У меня тоже для тебя информация есть. Я бы поделился, но не по телефону. Ты в нашу сторону не собираешься?
– Вряд ли. Здесь работы до зарезу. Домой только ночевать прихожу, причем не каждый день.
– Ладно, я сам, думаю. Скоро приеду, тогда увидимся. Алексей, у меня к тебе еще одна просьба. Поверь на слово, она и для твоего расследования полезной будет.
– Говори.
– Не спрашивай пока «зачем». Просто помоги, ладно? Очень нужно достать генетический материал отца пропавшего мальчика, Костенко, помнишь? Только сделать это нужно тихо, чтобы он ничего не заподозрил.
– Хм. Помню, конечно. А какое он имеет отношение?.. Думаешь, Костенко Говорову?.. Ладно, не отвечай, попробую что-то придумать.
– Спасибо, друг. Как можно быстрее. От результата зависит жизнь, в буквальном смысле. Это, если подумаешь, что я в лирику ударился.
– Понял тебя. Постараюсь. Дам знать.
Егор машинально сел на стул в больничном коридоре, ожидая моей выписки. Потом очнулся от своих мыслей и огляделся в поисках Марины. Ее нигде не было. Капитан Михайлюк вздохнул. На улице жалобно подвывал Тимур, надолго оставленный хозяином во дворе. Егор совсем забыл про него и, вот сейчас, выбежал на улицу, чтобы успокоить собаку.
Рядом с Тимуром на корточках сидела Марина и привычно кормила его столовскими котлетами. Егор остановился в дверях, сердце его, то колотилось, как после длительного бега, то замирало на несколько секунд. «Егор, а ты кажется влюбился», – обреченно подумал капитан Михайлюк и начал неуверенное движение в сторону предмета своего обожания.
Тимур, который при появлении хозяина перевернулся на спину и подставил живот, как обычная дворняжка. Егор засмеялся:
– Заждался меня, бродяга? Ну, извини, брат, работа. Ты должен понимать.
Марина тоже смеялась, наглаживая сытые бока Тимура. В какой-то момент она нечаянно коснулась руки Егора и, буквально, сбежала, сославшись на какую-то срочную работу. Я с Василичем наблюдал за происходящим из больничного окна нашей палаты и улыбался.
– Макс, меня сегодня выписывают. Ты как? Увидимся еще?
– Конечно, увидимся. Я тебя теперь не потеряю. Тимура к себе заберешь?
– Да вот, не знаю…Привык я к нему очень, аж тоска берет, когда с Егором его вижу. Забрать бы. С другой стороны, Егор мужик надежный, а собака работать должна. Вон Тимур какой счастливый.
Василич открыл окно и позвал к себе Тимуру знакомым мне тонким коротким свистом. Собака тут же оказалась рядом, внимательно вглядываясь в глаза Василичу, который привычно перегнулся через подоконник: не случилось ли чего. Сердце мое сжималось, когда я наблюдал за немым общением старика, волка и Егора, стоявшего в стороне от окна.
– Ну что, друг, со мной пойдешь или с Егором Александровичем останешься? Без обид. Тебе решать.
Тимур жалобно заскулил. Решение давалось ему с трудом. Потом он встал на задние лапы, вытянулся в струну и лизнул Василича в щеку, который, в свою очередь, погладил его и поцеловал в нос:
– Иди. Я понял.
Тимур медленно отошел от окна, а потом сел рядом с Егором.
– Егор Александрович, он тебя выбрал. Ты береги его, пожалуйста. С такой собакой и люди рядом не нужны…
– Буду беречь, Данила Васильевич, – ответил счастливый Егор.
В нашей палате появился Андрей Иванович с двумя выписками в руках.
– Ну, что, бойцы? Готовы выписываться? Век вас не забуду, – улыбнулся он.
– Готовы, док, – ответил я за нас обоих, – конечно готовы.
Я должен был уходить. Во дворе меня уже ждала машина, вызванная Егором. Я крепко обнял Василича и посмотрел ему в глаза.
– Спасибо тебе.
– Да я ничего и не сделал… Если бы не ты, умер бы наверное уже. Я и не мечтал с дочкой помириться, внучку увидеть, а тут такой подарок на старости лет. Так что, это не меня, а я тебя благодарить должен.
– Слушай, Василич, если тебе нужно будет меня найти, дай знать Андрею Ивановичу, он мне все передаст. Я пока без телефона. Так что…сам понимаешь.
– Езжай с богом. Все будет хорошо, я знаю.
Я вышел на улицу. Егор и Тимур уже загрузились в машину и ждали меня. В больничном окне появился силуэт Василича, который привычным жестом перекрестил нам дорогу. Сердце сжалось, но сейчас, когда память ко мне вернулась, я должен был спасти сына и жену, которая тоже была в опасности.
ГЛАВА 26
К отделению полиции, куда мы приехали, Егор демонстративно подвел меня в наручниках, как говорится, «чтобы усыпить бдительность врага». Тимур мастерски подыгрывал своему молодому хозяину, порыкивая на меня и толкая носом в спину. Я двигался, низко опустив голову, сквозь толпу зевак, неизвестно каким образом оказавшихся у дверей полиции.
Отовсюду слышались перешептывания примерно такого плана: «смотри, это же он», «поймали», «ребенка убил, изверг». При этом люди тыкали пальцами в мою сторону, а один дед даже плюнул из толпы. Странно, но я был им благодарен. Даже этому деду. Ведь это моего сына похитили. Я видел, что всем им не безразлична эта история. Хотя, возможно я ошибался. Но, наверное, в тот момент мне просто не хотелось думать как-то иначе…
Егор прикрикнул на толпу, дал наставление сержанту, который дежурил на проходной и провел меня в свой кабинет. Можно было немного расслабиться. Тимур лизнул мне руку и лег у моих ног, как бы прося прощение за то, что так бесцеремонно вел себя со мной на улице. Я улыбнулся и погладил его между ушей. Тимур от удовольствия прищурился и положил голову мне на колено. Я только сейчас, кажется, обратил внимание на то, какая жесткая у него шерсть и насколько густой подшерсток: в такой шубе ни одна зима не страшна.
Егор поставил чайник, достал откуда-то пачку печенья и кружки.
– Чай или кофе? – спросил он, обратившись ко мне.
– Чай. Покрепче, если можно. Голова гудит.
Егор кивнул и положил в мою кружку два довольно объемных пакетика, а в свою – ложку растворимого кофе.
– Слушай, Макс…Миш…Как лучше?
– Да все равно. Называй, как удобно. Меня сейчас это совсем не заботит.
– Понимаю. О сыне думаешь?
– Постоянно. И о жене. Егор, он ведь сейчас с ней, понимаешь? А я даже просчитать его не могу. Сейчас бы домой. Убил бы гада…
– А чем тогда ты будешь лучше, чем он? Давай мне без самодеятельности. Сдается мне, что Говоров очень долго готовился к своему преступлению, все продумал. Однако сейчас он понимает, что все идет не по задуманному, а, значит, нервничает и готов к нападению. Это психология, старик… Вот сейчас, например, я тебя специально через толпу провел, чтобы слухи по городу пошли о твоем задержании. Пусть немного расслабится.
Я задумался над словами Егора. Без сомнения, он был прав. Мозгом я это прекрасно понимал, но сердце болело за моих родных людей. Меня бесило чувство собственной беспомощности.
– Егор, надо же что-то делать…Я все понимаю, но бездействие меня убивает.
– Обижаешь. Мы не бездействуем. Потерпи день-два, и мы его возьмем. Мне основания нужны для задержания. Я тебе верю, Макс, но твоих слов недостаточно, чтобы предъявить Говорову обвинение. Кстати, сейчас придет лаборант. Мне нужен твой генетический материал для сравнения с образцами Анастасии Марковны, чтобы исключить кровное родство между вами. Такой же тест я планирую провести с образцами самого Говорова. И, как говорят французы, «voi la».
Я кивнул головой. Все, что говорил Егор, было разумным. Бросаться сейчас спасать жену, очертя голову, не правильно и опасно для нее же самой. И для сына, которого Говоров, играя с нами в какую-то, одному ему понятную игру, припрятал, как козырь в рукаве…
Я допил свой час и съел пару печений, заботливо придвинутых ко мне Егором. Голова немного просветлела. Лаборантка, молодая худенькая девчонка, которой едва ли исполнилось лет двадцать, не заставила себя ждать. Быстро взяв у меня необходимые анализы, она убежала с ними в лабораторию. Егор с кем-то поговорил по телефону и снова обратился ко мне.
– Макс…Давно хотел тебе сказать. Ты прости меня за нашу первую встречу. Ну, за то, что я тебя тогда мразью назвал. Вырвалось как-то само собой. У меня своих детей нет, но я за каждого ребенка болею. Сейчас я вижу, что ты мужик настоящий, а тогда…Сам подумай.
– Да не извиняйся, Егор, все я понимаю. Сам бы, наверное, на твоем месте не сдержался и морду мне набил, – улыбнулся я, – а ты только словом слегка стеганул.
Егор посмотрел мне в глаза и улыбнулся в ответ какой-то открытой, мальчишечьей улыбкой. Я еще раз подумал о том, что есть на свете хорошие люди. А, что до плохих, так бог им судья. Тем временем Егор достал из ящика стола большую карту Московской области и подвинул ее ко мне.
– Вот, посмотри. Давай попробуем твой маршрут в клинику восстановить.
Я стал внимательно разглядывать дорогу от Клина в разных направлениях и остановился на одном из них, которое показалось мне наиболее вероятным.
– Думаю, это здесь, но стопроцентной гарантии дать не могу.
Егор подпрыгнул на стуле и снова улыбнулся.
– Молодчина. Ты подтвердил сейчас мою версию. В этом районе как раз находится клиника твоего психиатра, которого за ненадобностью на свалку выбросили. Предположительно по заказу Говорова.
Егор выглянул в коридор и крикнул:
– Леший, пулей ко мне в кабинет!
Через минуту в кабинете капитана Михайлюка уже стоял Алексей, которого я видел, когда приезжал со «скорой» за Василичем на свалку.
– Алексей, бери ребят и сейчас же поезжай в клинику. Здесь работал один из наших найденышей. Твоя задача все очень тихо осмотреть под предлогом смерти их врача. Проблем возникнуть не должно. Только лишнего не сболтни. Про Макса ни слова.
– Понял, товарищ капитан. Могу идти?
– Ты можешь даже бежать. Сказал же – срочно.
Я умоляюще смотрел на Егора в надежде, что он отпустит меня с ними. Он перехватил мой взгляд и мгновенно отреагировал:
– Даже не думай. Тебе там светиться сейчас никак нельзя.
Я вздохнул и промолчал. Для возражений на слова Егора нужны были веские аргументы, которых у меня не имелось. Тимур встал и пошел к двери за Алексеем, вопросительно посмотрев на хозяина.
– А вот в этом смысл есть…Леший, бери Тимура с собой. Головой за него отвечаешь.
– Да он же меня сожрет, Егор Александрович, – возразил Алексей и опасливо посмотрел на собаку.
– Не сожрет, если будешь себя хорошо вести, – засмеялся Егор, – ты только смотри за ним. Он поисковик отменный. Не игнорируй, если куда тебя потащит.
– Есть, товарищ капитан…Пошли, напарник, – обреченно вздохнул Леший и открыл перед Тимуром дверь.
ГЛАВА 27
Тимур быстрее Лешего добрался до знакомой ему машины, за рулем которой сидел Михаил, и остановился у задней двери, ожидая приглашения на посадку.
– Товарищ начальник, у меня маленькая карета, ты сегодня на другой поедешь с ребятами, – засмеялся Михаил и обратился к Алексею, – как это тебе Егор свою собаку доверил?
– Ой, Миша! Не знаю, что тебе ответить. У меня такое чувство, что это меня Егор Александрович Тимуру доверил. Вон даже ты к нему «товарищ начальник» обращаешься.
Михаил хохотал от души, слушая Лешего и глядя на то, на каком почтительном расстоянии держится он от Тимура.
– Да ты его не бойся, – сказал он сквозь слезы, – эта собака поумнее нас с тобой будет. Ты думаешь, ему какой интерес с тобой воевать? Он на задание едет, а там работать надо. Правда, Тимур?
Тимур одобрительно залаял, подошел к Алексею и потянул его за рукав в сторону служебной машины, в которой уже сидели другие ребята из опергруппы.
– Да иду я, иду, – сказал Леший, в голосе которого звучали явные нотки обреченности, – не тащи, куртку порвешь.
Тимур привычно запрыгнул в машину, улегся на пол, не обращая внимания на уважительные взгляды своих попутчиков и однократным лаем объявил, что можно ехать. Все засмеялись. Алексей старался держаться на расстоянии от собаки, но тоже улыбнулся и обратился к водителю:
– Поехали.
Примерно через час группа добралась до места назначения. Леший и Тимур выбрались из машины и отправились в сторону довольно мрачного двухэтажного здания, двор вокруг которого был обнесен высоким забором из металлических прутьев. Ворота оказались закрыты, но к ним быстрым шагом подошел местный охранник.
– Что надо? – грубо бросил он, не глядя в глаза.
Леший протянул ему служебное удостоверение и объяснил цель своего визита. Однако охранник не торопился впускать его и Тимура на территорию.
– Нет никого. Завтра приезжайте.
Тимур тихо зарычал. Леший посмотрел на него. Так просто сдаваться они не собирались.
– Слушай сюда. Пока мы приехали с неофициальным визитом. Если потребуется, то через два часа у нас будет санкция прокурора и группа ОМОНа. Тебе лично нужны неприятности? Звони своему начальству. Мы все равно попадем на территорию, хочешь ты этого или нет.
Охранник замешкался у ворот, видимо решая, стоит ли беспокоить руководство клиники. Он понимал, что Леший не блефует, но исполнял приказ, не впуская в клинику посторонних. Со словами «ждите», он удалился в сторожевую будку и вернулся оттуда с телефоном в руке, предварительно совершив звонок.
– Проходите, – сказал он, открывая ворота, – на входе вас встретят.
Леший и Тимур зашли во двор и направились к зданию клиники. Они слышали, как лязгнули за их спинами тяжелые ворота, но не стали оборачиваться. Алексей отметил про себя, что благодарен Тимуру за сопровождение: уж очень неуютно ему было в этом мрачном месте. У входа в здание Лешего уже ждала женщина в белом халате, которая довольно неуверенно попросила Алексея оставить Тимура снаружи. Леший категорически отказался, и женщина не стала спорить. Она, молча, вела нас по коридору и вдруг расплакалась:
– У нас тут такое творится после смерти Олега Станиславовича, такое творится!
– Что случилось, – настороженно поинтересовался Алексей.
– Бандиты приезжали. Морды – во! – продемонстрировала она широким жестом для большей убедительности, – всех напугали, одному санитару руку порезали. Мы больных из палат третий день не выводим.
– А что им нужно было? Бандитам, – поинтересовался Алексей.
– Да черт их знает, что хотели. Искали вроде кого-то. Сказали, что еще вернутся…
Леший задумался. Тимур нюхал воздух возле каждой двери и, вдруг, стремительно побежал к лестнице.
– Туда нельзя, – истерично закричала сопровождавшая нас женщина, – там буйные, их нельзя волновать лишний раз!
Алексей, помня слова Егора о том, что нужно доверять Тимуру в поиске, последовал за собакой наверх. Женщина всплеснула руками:
– Мне-то это все зачем на старости лет?
Тимур подошел к одной из дверей и сел рядом, показывая Алексею, что нашел то, что искал. Леший дернул ручку, но безрезультатно. Прислушался. За дверью была полная тишина. Наверное. Тимур ошибся.
– Пошли, Тимур, нет там никого.
Тимур зарычал и остался сидеть на месте. Леший обратился к женщине с просьбой открыть эту дверь. Она ушла за ключами, однако через минуту вернулась с главврачом, который сообщил, что откроет для нас любую дверь, если мы привезем санкцию прокурора, ссылаясь на то, что клиника частная и пребывание в ней пациентов строго-конфиденциальное.
Возражать что-либо на это было бессмысленно, и Алексей с Тимуром вышли на улицу, пообещав скоро вернуться с необходимым разрешением. Леший задумчиво брел в сторону ворот, когда Тимур залаял, подзывая его к себе. Алексей повернулся и проследил за взглядом собаки, который явно увидел что-то интересно на втором этаже, примерно в том месте, где находилась закрытая палата. Все окна были закрыты решетками. За одной из них появился и быстро пропал силуэт ребенка.
ГЛАВА 28
Я бродил по кабинету Егора и в буквальном смысле сходил с ума от того, что вынужден отсиживаться здесь в бездействии. Капитан Михайлюк, конечно, все понимал и сочувствовал, но вслух старался не затрагивать эту тему.
– Расскажи мне о своем сыне. Какой он?
Я улыбнулся своим воспоминаниям, когда постоянно был рядом с Арсением. Даже на работу иногда его брал с собой. Не мог расстаться с ним ни на одну минуту. Вот, говорят, что материнская любовь такой бывает, а отцы любят как-то иначе…Не знаю.
– Он замечательный, – начал я, – серьезный, вдумчивый, но, в то же время, непосредственный и забавный, каким и должен быть ребенок. Друзей у Арсения не много, но те, которые есть – настоящие пацаны. Такие, знаешь, мужики, только маленькие еще. Друг за друга горой. Однажды мне соседи сказали, что мой сын к какой-то нехорошей компании прибился. Я, естественно, начал переживать, но сына ни о чем не расспрашивал – наблюдать за ним начал. Смотрю, а он обед свой потихоньку в целлофановый пакет складывает и бегом на улицу. Я за ним…Оказалось, что он с друзьями организовал дворовый фонд помощи нищим и обездоленным. Услышал где-то про бесплатные обеды для бомжей и тоже решил людям помогать. Я издалека смотрел, как Арсений и его друзья бездомных детей кормят. Потом расплакался и ушел домой. В этой компании, видимо, соседи сына видели. Только люди, в большинстве своем, злые. О хорошем мало, кто думает.
– Ничего себе, история, – улыбнулся Егор, – так ты с сыном не говорил потом на эту тему?
– Как не говорил? Поговорить надо было. Дождался, когда сын с улицы домой придет, посадил его на колени, сказал, что он молодец, что нужно помогать тем, кому хуже, чем ему самому. А на следующий день пошли с ним в магазин, купили еды и вместе отправились сирот кормить. Они, как меня увидели, разбежались в разные стороны, но потом подошли, когда я контейнеры с едой достал. Пять человек, все из детского дома. Говорят, плохо им там, сбегают постоянно.
– Да, это знакомо очень. Сколько раз мои ребята их ловили, обратно возвращали. Жалко, а что поделать? На улице совсем пропадут…
– Согласен.
– А сын у тебя молодец. Подрастет – возьмем его к себе в отдел. Нам такие ребята нужны. Я ведь и сам рос, как перекати поле. Нет, ты не думай, у меня самые лучшие родители, но отец постоянно был в военных командировках, а мама много работала. Вот меня улица и воспитывала. Было время, когда я у Семена Петровича, начальника убойного, яблоки воровал. До сих пор мне это вспоминает. Но он меня на путь-дорожку направил, за что благодарен ему по гроб.
Нашу задушевную беседу прервал телефонный звонок. Я ждал новостей, поэтому напрягся и замер. Егор не заставил ждать звонившего и моментально ответил:
– Слушаю.
– Егор Александрович, тут такое дело, – начал Леший, – мутная эта клиника. Женщина одна рассказывает, бандиты к ним наведывались после убийства Пушкова, вели себя по-хамски, одного санитара пером зацепили. Вроде как должны вернуться на днях. Когда именно, естественно, никто не знает.
– Бандиты, говоришь? – задумчиво проговорил Егор и посмотрел на меня, – оставайтесь на месте, никуда не уезжайте. Сейчас еще к вам людей попробую подтянуть.
– Товарищ капитан, это еще не все. Тимур нашел на втором этаже комнату, но нас туда не пустили. Лично главврач отказал с пометкой на конфиденциальность информации о пациентах. Сказал, пустит только с ордером.
– Ордер сам привезу через пару часов. Еще что-то?
– Да. Мы когда на улицу вышли, на втором этаже в окне я ребенка видел. Кажется…Очень быстро спрятался.
– Хм. Ничего не предпринимай. Наблюдайте за входящими и выходящими, а особенно за транспортом. Кто, что, откуда…в общем ты меня понял.
– Понял, Егор Александрович, сделаем.
Егор отключил звонок. Я вопросительно смотрел на него и ждал хоть каких-нибудь пояснений. Однако капитан Михайлюк не спешил с рассказом. Он снова взял в руку телефон.
– Алексей, приветствую. Капитан Михайлюк тебя беспокоит. Что по материалу Костенко? Есть новости?
– Да, Егор, привет. Думаю, что через час, максимум через два, все будет.
– Слушай, мои бойцы, кажется, ребенка нашли. В психиатрической клинике. Я их оставил пока на месте, но еще люди нужны. Можешь своих дать?
– Ради такого дела – конечно. Сам заинтересован. Диктуй адрес.
Егор продиктовал адрес и убрал телефон. Я не сводил с него взгляд. В голове стучало только одно: сына нашли. Если бы я тогда знал, что Арсений так близко от меня, никуда бы не побежал. Хотя…Неизвестно, что бы в таком случае со мной было. Уж точно, не сидел бы сейчас в кабинете Егора.
– Егор Александрович, говори, – не выдержал я.
– Пока только предположения. Леший не уверен. Но мы обязательно все проверим.
– Ты же сейчас туда едешь? Возьми меня с собой. Егор, пожалуйста. Там мой сын.
– Исключено, – Егор был непреклонен, – действуем, как договорились. Я тебе обещаю, если сын твой там, я его вытащу.
Я готов был выть. Но делать было нечего. На кону стояла жизнь моего ребенка, которую я мог поставить под удар своим присутствием. Егор наблюдал за моими терзаниями с пониманием, но молчал. Отступаться от своих слов он был не намерен.
ГЛАВА 29
В доме кардиохирурга Костенко царил хаос. Светлана до сих пор не могла понять, с чем связаны кардинальные перемены в поведении ее мужа Михаила. Он всегда, во всех ситуациях, был для нее опорой и поддержкой. Никогда не срывался. До своего отъезда на симпозиум активно занимался поисками сына и убеждал ее, Светлану, что все будет хорошо.
Вернулся Михаил через три дня совсем другим человеком. Причем изменения коснулись всей его личности. Он стал злым и раздражительным. Изменились его речь и походка. А еще, человек, который никогда не пил больше ста грамм по праздникам, в последнее время буквально упивался всем, что способно было его одурманить. Светлане казалось, что она сходит с ума. Она готова была поклясться, что рядом с ней не Миша, а совершенно посторонний ей человек. Как-то Светлана попыталась поговорить с мужем на эту тему, но в ответ Михаил больно ударил ее в плечо, которое до сих пор ныло.
Уже несколько недель Светлана не ходила на работу, поскольку муж ей категорически это запретил, угрожая изувеченьем. Она, такая хрупкая и смелая, кажется, сломалась, не находя в себе сил для дальнейшей борьбы. На этом свете ее держали только мысли о сыне. Неожиданно в ворота дома кто-то позвонил. Светлана подошла к видеофону и увидела старика в нищенской одежде с авоськой в руке.
– Что вам нужно? – поинтересовалась она.
– Девушка, милая, я вот в щелочку вижу, у вас бутылки во дворе валяются. Разрешите забрать? И у вас чище будет, и мне, старику, польза. Сдам бутылки, хлеба себе куплю.
Светлана задумалась. Такого визитера она точно не ждала. Да и позор какой на всю улицу. Могла ли она подумать еще пару месяцев назад, что в их дворе, за которым они так ухаживали всей дружной семьей, какой-то нищий будет собирать тару из-под спиртных напитков. Она заглянула в комнату, из которой раздавался пьяный храп, и до тошноты несло перегаром, а потом нажала кнопку видеофона:
– Заходите. Только быстрее, пожалуйста, пока муж спит.
Старик нырнул во двор и стал проворно складывать бутылки в свою сумку. Светлана вышла к нему и протянула тысячу рублей.
– Возьмите, дедушка.
Нищий заглянул ей в глаза, категорически отказавшись от денег, и побрел к калитке. Потом обернулся и с улыбкой сказал:
– Добрая ты. Вижу, плохо тебе сейчас, но все хорошо будет, увидишь.
Светлана осталась стоять во дворе, машинально теребя тысячу в руках, не совсем осознавая, что сейчас было, но чувствуя благодарность деду за его слова, сказанные на прощание. Она вернулась в дом и посмотрела в зеркало: на нее смотрело отражение старой, почти полностью седой, женщины с морщинами и потухшим взглядом. Но Светлане было плевать на то, как она сейчас выглядит. Если ее сын не найдется, то остальное в жизни не имеет никакого смысла.
Егор заходил в свой кабинет, держа оформленный ордер в руках, когда у него вновь затрещал телефон:
– Да, Алексей! Новости?
– Ага. С тебя причитается. Как и обещал – материал Костенко у меня. Тебя когда ждать?
– Я в тебе не сомневался. Спасибо, дружище. Буду через час. Как тебе это удалось?
– Да у меня ребята, все, как один, через школу Станиславского прошли. Условно, конечно. Мастера импровизации.
– Ты пока запусти проверку на генетическое совпадение с Говоровой.
– Обижаешь, уже делаем. Приезжай, давай, не задерживайся. Да, кстати, мои ребята уже на месте возле клиники.
– Спасибо. Я твой должник.
– А как же? Конечно, должник, – засмеялся Алексей и положил трубку.
Егору нужно было уезжать, время поджимало. Однако оставался открытым вопрос с моим перемещением к Андрею Ивановичу. Он коротко сказал мне «собирайся» и снова куда-то вышел. Минут через пять Егор вернулся и повел меня во двор через черный ход, где нас уже ждала машина.
Я сел на заднее сиденье, прячась за тонированными стеклами от возможных любопытных взглядов, и мы поехали. Водитель Михаил с интересом меня разглядывал в салонном зеркале и ухмылялся каким-то своим мыслям. Егор перехватил его взгляд и довольно хмуро заметил:
– Миша, ты лучше бы на дорогу поглядывал, нам с тобой еще в Клин ехать. Кстати, жену предупреди, что с ночевкой…
– Может, тогда перед дорогой ко мне заедем? У меня Ксюха котлет нажарила. А, товарищ капитан Егор Александрович?
– Некогда, Миш. Работа.
Михаил демонстративно вздохнул, нахмурился, а потом снова посмотрел в салонное зеркало и подмигнул мне:
– Все будет путем, раз Егор Александрович на личном контроле все держит!
Минут через десять мы уже стояли возле дома Андрея Ивановича. Док встретил нас у подъезда. Я пожал руку Егору на прощание:
– Егор, я на тебя очень надеюсь. Помоги. Спаси сына. Навек твоим должником останусь.
– Иди, отдыхай. Все будет хорошо. И из дома ни ногой. Слышишь?
– Слышу. Ни ногой.
ГЛАВА 30
В квартире Андрея Ивановича было тепло и уютно. Толи от того, что я давно не был в домашней обстановке, толи от манящего запаха горячего ужина, доносившегося с кухни, толи от идеального, практически музейного, порядка вокруг. Навстречу нам вышла супруга Андрея Ивановича – приветливая женщина небольшого роста – и сразу взяла нас в оборот:
– Оба в ванную, мыть руки и за стол. Второй раз ужин сам себя не разогреет, а у меня все по часам.
Андрей Иванович поцеловал жену и улыбнулся:
– Ну, вот чего ты ругаешься? Мы мигом. Да. Макс?
– Конечно, – улыбнулся я в ответ.
Мы сели за стол, накрытый, как на большой праздник. Я посчитал приборы на столе, которых оказалось четыре комплекта. Значит, будет кто-то еще. Андрей Иванович, словно читая мои мысли, пояснил мне, что у него есть дочь-подросток, четырнадцатилетняя Юлька.
– Ань, а Юлька где?
– Опять, наверное, в своих наушниках ничего не слышит, – ответила Аня и громко крикнула в коридор, – Юля, тебя долго ждать?
Из комнаты появилось недовольное лицо дочери Андрея Ивановича. По роду своей деятельности я был довольно хорошо знаком с детьми, в том числе подросткового возраста, поэтому меня не удивил и нисколько не расстроил Юлькин взгляд, брошенный на меня, и ее бесцеремонный вопрос:
– Дядя, а вы кто? Папин пациент? – спросила она меня и, не дожидаясь моего ответа, обратилась к отцу, – Пап, ты теперь работу домой таскаешь? А почему тогда мне собаку нельзя?
Андрею Ивановичу и Ане было стыдно за поведение дочери, но они вели себя довольно сдержанно.
– Юль, ты что себе позволяешь? – спросил док, – Какая муха тебя укусила? Садись, ешь, сразу добреть начнешь.
Юлька недовольно просквозила мимо меня, села за стол и начала демонстративно возить котлету по тарелке из стороны в сторону. Я решил ее поддержать. Трудно быть подростком и почему-то взрослые про это часто забывают.
– Юль, знаешь, – начал я, – у меня есть знакомая собака, почти волк, Тимуром зовут. Он мне жизнь спас.
– А мне-то что до этого? – пренебрежительно ответила Юлька и начала жевать котлету, – я его не знаю, Тимура этого.
