Kitabı oku: «Берегиня Чёрной Поляны», sayfa 18

Изнанка

Дедушка Водяной сидел в бане. Он давно не бывал здесь, и кум Банник на него дулся.

– Эта стройка, понимаешь, совсем меня вымотала. То одно, то другое не так. Уж и не рад, что связался, – Водяной чистил рыбу от косточек и кусок за куском отправлял в рот. Банник тоже жевал, но как-то уныло, без особого энтузиазма.

– Ты не думай, что я тебя забыл, – продолжал Хозяин Чернушки. – Просто навалилось как-то всё сразу.

– А теперь, что же? Вывалилось? – Банник вытер усы и хлебнул кваса. – Ты, кум Донник, честно скажи зачем пришёл? Если надо чего помочь, так я с радостью. Только кругами не ходи. Некогда мне. Хозяйка скоро баню топить будет. Дед Егор с этой вашей стройки тоже поздно приходит. По ночам теперь моемся.

Водяной тоже квасу налил, припал к кружке губами и в три глотка выхлебал.

– Так вот я и хотел с хозяином твоим поговорить. Неприятность у нас там одна вышла, и я теперь не знаю, как дальше мне быть. Может спросишь его, когда придёт, не сочтёт ли он моё общество навязчивым.

– Отчего не спросить, спрошу. Худой мир лучше доброй ссоры. Только ты мне одно пообещай: если в гнев впадёшь, уходи на дно сразу. Моя банька мне как память дорога. Я здесь прожил много лет и собирать её по щепочкам совсем не хочу.

– Ну, кум Банник, что ты такое говоришь?

– Что я говорю? Вся округа говорит, кум Донник. Про вашу неприятность, три дня судачат.

– И что говорят?

Банник пожал плечами.

– Разное говорят, я особо не слушаю. Да только, если ты в оконце глянешь, сразу поймёшь, отчего я за жильё беспокоюсь. У богатых свои причуды: хотят строят дворцы, хотят – ломают. Только лёд на реке причём. Зачем его крушить было?

– Ну, ладно тебе, кум Банник. Я и сам вижу теперь, что погорячился тогда. Только ты меня тоже пойми, мою внучку при мне обидели. Я такое стерпеть не мог. Да я за моих девочек любого порву.

Они на время замолчали. Грызли ракушки, пили квас пенный.

– Я ещё вот что подумал, кум, ты поди обижаешься, что я тебя в новый дом в гости не звал, – Водяной глянул на Банника, – Так ты прямо скажи. А я покаюсь. Виноват. Дурак был, позабыл, что старый друг лучше новых двух. Но я слово даю тебе, как наладится всё у нас, праздник будет. Первым в гости тебя позову. Рядом с собой посажу. Простишь?

– Так прям и рядом с собой, – усомнился усадебный дух.

– Так прям и рядом. А хочешь, посватайся за мою дочку. Любую выбирай. Они у меня хозяйки добрые. И в мозгах уже ветер не поёт. Это только от внучек у меня беды одни.

– Нет, кум Донник, это не по мне. Я всю жизнь бобылём жил, бобылём и останусь. А за приглашение спасибо, приду на праздник.

– Ну тогда я пойду сейчас. А ты спроси хозяина, можно мне с ним потолковать.

– Ладно, чего уж там. По-соседски, по-родственному помогу вам концы с концами свести.

Через час, когда банька истопилась и Егор Гаврилович пришёл после дороги погреться, Банник выложил ему как есть прошение Владыки Донного. Дескать капитулировал старик под натиском весомых аргументов. Просит аудиенции.

Лесник обрадовался, как-то и про баню забыл. Велел звать Дедушку Водяного немедля. Сам назад в дом побежал. Вернулся с чугунком каши с мясом, грибочков принёс солёных, пирожков тёпленьких. До пол ночи сидели компаньоны, замирялись. Друг у друга прощенья просили, Банника лобзали в обе щёки. Вот только о деле разговор никак не шёл.

– Ну, а как племянник мой? – Наконец не выдержав политеса спросил хозяина банный дух. – Поправился? Не легче ему?

– Нет, не легче.

В баньке холодком повеяло. Водяной уткнулся носом в кружку.

– Изабелла его лечит, но пока нет результата.

– Жалко парня. Ловкий бы дух из него вышел усадебный. Но видать судьба его другая.

– Что значит другая? Ты на что намекаешь, старый? Он поправится. Когда не знаю, но поправится. – Егор Гаврилович бросил ложку. – Я, наверное, пойду, завтра вставать рано. Вам спасибо за общение. Рад был приятной компании…

– Подожди, Егор Гаврилович, постой. Скажи толком, что там с Хранителем?

– Да не знаю. Пропал куда-то той ночью. И в Изнанке его нет, и в Реальность не вышел. Тело кошачье в Ольховке сейчас, еле дышит. Изабелла Львовна его зовёт, Елена Николаевна лечит.

– Вот беда, – Водяной ахнул.

– Ты ж его сам прибить хотел, – лесник хмыкнул и выжидательно на Донника уставился.

– Так я так, любя. Я ж знаю, я понимаю всё. Но и ты пойми, Егор Гаврилович…

– Да, ладно. Понятно всё. Нервы.

Лесник поднялся, подошёл к бадье с водой и макнул в неё голову по самые плечи. Вынырнул, отфыркался и опять нырнул.

– Эх жалко, нельзя теперь в прорубь сигануть. Весь лед переломал ты у берега Владыка. Уж тогда открывай совсем Чернушку.

– Не могу. Не имею права раньше времени. График у нас есть, понимаешь?

– А что там по графику? Когда нам ледохода ждать?

– До равноденствия никак. Вот Жаворонки пройдут, тогда лёд тронется.

– Ладно, пусть так. Артемий со своими умельцами как раз колесо сообразит. Лишь бы опять чего не приключилось. Не спокойно мне как-то. Один он там остался. Третью ночь не спит, воров караулит.

– Ну так может помочь надо? Я Анчиблов пошлю. Они глупые, конечно, но страшные.

– Нет. Анчиблов не надо. Берегинь лучше. Если всё как ты говоришь было, то одна Берегиня трёх Анчиблов стоит.

– Так то не каждая берегиня, силу такую имеет. Но если ты просишь, Егор Гаврилович, то я внучек пошлю.

– Прошу. Очень прошу, помоги Дедушка Водяной. Надо этого злодея поймать.

На том и расстались.

Глава 10

Реальность

Я очнулся. Ненадолго открыл глаза. Темно, мягко и пахнет вокруг так вкусно и уютно. Веки тяжёлые опять закрылись, но я больше не спал. Я принюхивался и прислушивался. Это был точно не тесный вагончик сторожки, где я уснул. И на дом наш совсем не похоже, да и Избушкой Яги здесь не пахло. Куда это меня занесло?

Мой трепещущий нос осторожно лизнули. Подскочить я не смог, но глаза распахнулись и уткнулись в других два кошачьих глаза. Голубые, бездонные глаза крёстной Бьянки блестели в темноте как огромные лунные камни.

– С днём рожденья, – сказала она. – Я так рада тебе, так рада. Даже когда ты впервые родился, я так не радовалась. Ты нас испугал очень. Но теперь всё хорошо будет. Спи. Или нет, подожди немного. Я Елену порадую и постель постелю тебе. Человеческую.

Она засмеялась и обернулась высокой светловолосой женщиной. Очень красивой. Я давно не видел её и успел забыть. Изабелла Львовна неслышно ушла. Я закрыл глаза и тихонько вздохнул. Здесь у крёстных в доме я раньше не был, но всегда чувствовал, мне понравится тут. И зачем мне какая-то ещё постель? Мне и так хорошо. Мягко.

Послышались шаги. Комнату осветил ночничок. Изабелла Львовна несла его, прикрывая его ладошкой. Следом за ней появилась с подносом ещё одна крёстная. Да. Вот такой я счастливчик – у меня две феи-крёстные. Елена Николаевна бережно достала меня из корзинки. Я пытался сказать, что не надо этого делать, но язык тоже слушался меня плохо.

– Лежи смирно, Вася, – сказала она. – Я тебе дам лекарство сейчас. Это надо выпить.

Она открыла мне рот и стала с ложечки вливать мне в горло какую-то жидкость. Я глотнул и почувствовал, что такую гадость пить не хочу. Когти мои высунулись, но бороться сил не было, так что она сумела реализовать свою идею и набухала мне в глотку столько снадобья, сколько хотела. Потом она милостиво разрешила попить мне простой воды и куда-то понесла.

– Будешь спать здесь. Никаких прогулок никуда, пока полностью не поправишься.

Она положила меня на прохладную простыню и укрыла сверху. Изабелла Львовна села рядом со мной.

– Если хочешь, я опять стану кошкой и спою тебе песенку?

Я, конечно, хотел, но сказать это тоже не мог. Мои глазки закрылись, и я тут же уснул.

Изнанка

Базиль открыл глаза и подвинулся. Его колени упирались в спину крёстной, от чего он почувствовал себя жутко неловко. Изабелла встала.

– Отдыхай крестник. Ты большой молодец. Вишь как быстро уснул. Трое суток бродил где-то, а теперь раз и уснул.

– Может тебе надо чего, Базиль? – Елена Николаевна снова взяла в руки поднос и Хранитель затряс головой.

– Нет спасибо, – удалось ему выдавить из себя. – А почему я здесь?

– Все вопросы потом. Утром. Сейчас надо спать.

Вилла взялась за сапог на его ноге и потянула. Потом так же ловко сняла второй.

– Я разденусь сам, не надо мне помогать, – промямлил Базиль. Но крёстная не слушала его. Подхватив за плечи, она заставила его подняться, затем снять сюртук и рубашку, хотела расстегнуть пояс, но Хранитель перехватил её руки.

– Он мне нужен. Я не снимаю его. Там пентакль и вообще.

Изабелла поджала губы, но уступила. Уложив его на подушки, она вынула одеяло.

– Сладких снов, крестник, – прошептала волшебница укрывая его.

Как и всё в этой постели одеяло было мягким и прохладным, пододеяльник ласкал кожу словно ветерок майской ночью.

– И тебе крёстная, – прошептал Кот в ответ, засыпая совсем.

– «Утро новой жизни» – так и запиши в своём дневнике, Майя, чтобы мы никогда не забыли этот дурдом, – Ника заплела косу и перекинула за спину. – Почему Дедушке в голову все грандиозные идеи приходят так рано? Почему просто не дать нам спокойно выспаться, а потом сообщить о случившемся: «Пока вы спали началась новая жизнь, веселитесь и радуйтесь».

– Потому что новая жизнь начинается рано, – Влада бросила Нике на постель свою подушку. Берегиня застелила кровать и была уже полностью готова покинуть спальню, хотя сестры её ещё одежу выбирали. – Я пойду, наверное, а вы догоните.

Дверь за Владой закрылась и Майя с Никой остались одни.

– Как ты думаешь, что он хочет от нас в такую рань? – голос Ники был наполнен тоской и обидой. Как капризный ребёнок она надувала губки и строила глазки перед огромным зеркалом. Майя обняла сестру крепко за талию и взглянула через плечо на её отражение. Она скорчила ту же обиженную рожицу, что и Ника. На минутку они прижались друг к другу щеками, а потом разбежались, стали кружиться, бросать вверх подушки и смеяться как сумасшедшие. Повалившись вдвоём на постель Ники, берегини пялились в потолок и счастливые улыбки не сходили с их лиц.

– Утро новой жизни началось классно. Мы бесились в спальне как малолетки, а потом не пошли на семейный совет.

– Нет, нет, нет. Пошли, – Майя потянула подругу за руку. – Надо сходить и узнать, что там будет.

– Ну если ты настаиваешь, – Ника поднялась. Поправляя на ходу растрепавшиеся косы и платье они лёгкие как ласточки-береговушки понеслись в большой зал.

– За дверями их встретил нестройный шум голосов. Тётки, дядьки, сестрицы и братья. Словом, все от мала до велика были уже здесь. Дедушка тоже сидел на своём обычном месте. Казалось, он ждёт только их, чтобы начать свою речь. Берегини присели в поклоне и шмыгнули быстро за спины пришедших раньше.

Водяной встал и откашлялся. Это был дурной знак.

– Неужели изменения будут столь радикальны, что Хозяин Чернушки решил огласить их стоя. Раньше дедушка не утруждал себя так.

– Тише, – шикнула на Нику соседка. Майя подмигнула сестре, и они перешли в другой угол. С этой точки совсем уже ничего не было видно, но они же должны были слушать, а не смотреть. И соседи здесь были куда приятнее.

– Я просил вас собраться сегодня так рано для того, чтобы сообщить одну важную вещь, – начал глава семьи. – Мы, водные духи, живём обособленно. У нас свой уклад жизни и свои обычаи и привычки. Но бывают моменты, когда мы меняем их. И сейчас именно такой случай. С этого дня мы прерываем зимовку. Лёд ещё не сошёл, но природа проснулась и повсюду полно талой воды. Так что наша задача организовать круглосуточное наблюдение по всему мельничному лугу. Смотреть и слушать, оставаясь незаметными для простых людей и для знающих, для других духов тоже. Словом, нас никто не должен видеть, но мы должны видеть и знать абсолютно всё, что касается этого места. Кроме нас больше некому обнаружить преступника, злоумышленника, который своими поступками бросил тень на нас.

– Ты кого-то подозреваешь, Дедушка? – голос Ники откликнулся эхом шёпотка среди водяных дев.

– Неприлично вот так перебивать старших, – цыкнули на неё, но она не смутилась.

– Почему? У нас новая жизнь и возможно пришло время на семейном совете давать слово всем, кому есть, что сказать. Я считаю, что если уж прятаться в грязной луже, то хотя бы примерно надо знать, что оттуда высматривать.

Пока Ника говорила толпа родственников, что стояли между ней и дедом каким-то образом рассосалась, и дерзкая девчонка оказалась лицом к лицу с Повелителем всех рек, ручьёв и озёр Чёрной Поляны. Дед хмурился.

– Уймись, – шепнула Майя сестре. Та лишь дёрнула в ответ плечом.

– Совершенно верно говоришь, внучка. Только прежде, чем сказать нужно выйти в центр. Из угла кричать, как это по-французски…

– Моветон, Дедушка. Я исправлюсь, – Ника вздёрнула подбородок и пошла по образовавшемуся проходу у Владыке Донному. Майе ничего не оставалось как двинуться следом.

– Я прошу прощения за бестактность, но вопрос остаётся в силе. Вы кого-то подозреваете, Дедушка?

– Да, но очень может быть, что я ошибаюсь. А потому следить надо за всеми, кто сейчас там находится.

– Даже за Лесным дедом Ижевским?

– И за ним тоже. Только связанно это не с подозрениями, а скорее с возможной опасностью для него. – По собранию снова пробежал шёпоток. Водяной выждал пока духи обсудят новость и продолжил. – За последние две недели как вы знаете было несколько несчастных случаев и аварий на стройке. Они явно подстроены. И нам надо узнать, кто за этим стоит.

– Если будет позволено, я тоже задам вопрос, – водяная дева Агафья подняла руку. – Почему этим занимаемся мы? У нас есть Хранитель. Это его дело. Его служба искать преступников и наказывать их.

– Так случилось, что у нас нет Хранителя. Три дня назад он попал под какие-то чары и сейчас без сознания. Вилла лечит его, но… – окончание фразы потонуло в общем шуме. Водяные духи громко выражали своё мнение, и никто специально не выходил для этого вперёд.

Лицо Майи и без того бледное стало совсем бесцветным.

– Это я его. Это я его прокляла, – зашептала он в ухо Нике. – Я сказала, чтоб он пропал пропадом и приворожила. То есть сначала приворожила, а потом прокляла. Что мне делать?

– Вот это да! Дай подумаю.

Результатом умственной работы Ники было пожатие плеч и совет написать в школу.

– Заклинание приворота ты ж делала там. Мелюзина наверняка знает как его снять.

– Я уже послала письмо. Тёти нет в школе. Она путешествует.

– Нашла время! Вот змея.

– Если позволите, я продолжу, – голос Водяного перекрыл общий шум. – Я надеюсь теперь вы все понимаете серьёзность положения. Если кто-то сочтёт небезопасным для себя участвовать в этом деле, я не буду настаивать. Как вы видите риск есть для всех. Этой ночью я уже отдавал распоряжение о повышенной бдительности тем, кто дежурил у мельницы и в гостевом доме. А теперь собираюсь составить график дежурства по всей территории стройки. Мы должны вывести эту пакость на чистую воду.

– Дедушка, – Майя низко склонилась в поклоне. – Я могу поговорить с тобой наедине?

Водяной кивнул и отпустил Анчиблов властным движением руки. Черти скрылись за дверью, сквозь которые уже вышли все остальные члены большой семьи.

– Дедушка, это, наверное, всё же я виновата, что так на стройке всё плохо сейчас, и с Базилем тоже.

Берегиня стиснула руки под грудью и сбиваясь начала свой рассказ с того дня, когда сделала Выбор.

– Вот такая история. Тётя Мелюзина не отвечает, мне пришло письмо, что её нет в школе.

Водяной крякнул.

– Молодец внучка, что рассказала. Но мне надо собраться с мыслями. Я как-то совсем не готов к этой информации.

– Я хочу, чтоб ты знал, что я очень жалею о том, что сделала. Я бы рада исправить всё, но не знаю как.

– Ты прости меня, – Водяной развёл руки в стороны, – это я виноват во всём. Мне не нужно было тебя отправлять в эту школу. Прости.

По щеке деда скатилась слеза и запуталась в густой бороде. Майя кинулась к нему на грудь, и они принялись рыдать в два голоса, растворяя бесценную солёную влагу в окружающей их пресной воде.

– Мы поймаем их. И мышей этих, и колдуна их. Поймаем с поличным и накажем как следует.

– А Базиль? С Базилем, что делать?

– О Базиле не думай пока. Если Бьянка поднимет его на ноги, то придумаем как приворот снять. Ну а нет, так и суда нет.

Реальность

– Спит он ещё, Егор Гаврилович, спит. Попил с утра молока и уснул. – Изабелла Львовна, стоя в дверях преграждала вход в дом. – Незачем его беспокоить сейчас. Он слаб очень. Вот вернётесь вечером за Трезором и поговорите. А сейчас я будить его не дам.

– Хорошо, я Вам подчиняюсь, но, если что, Вы пришлите мне весточку. Я приеду сразу. Мне любая информация что он вспомнит важна. Где он был, что случилось и как? Изабелла Львовна, Вы же понимаете, я там на стройке за всех отвечаю. Не ровен час, погибнет кто.

– Я спрошу Хранителя, как только он проснётся. Обещаю Вам. Но мне, кажется, Вы беспокоитесь зря. Поверьте, моему чутью, всё хорошо закончится. Вот увидите.

Но ничего, он вернётся, и за это унижение они тоже заплатят. Они думают, что победили его. Глупцы. Всё только начинается. Его деточки, его крошки ещё покажут им как весело может идти бизнес. Ничевушка и Шиш не один банк, не одну фирму разорили.

Якуб потёр нос и обернулся. Сзади его догонял здоровенный грузовик. Датчанин выставил руку, голосуя. Грузовик промчался ещё метров тридцать встал. Колдун снова перешёл на бег. Водитель КАМАЗа не очень-то поверил его рассказу про застрявшую машину, но внушительная сумма, переведенная через мобильный банк, решила дело. Якуб счистил как мог с себя грязь и уселся в кабине на заботливо накрытом дерюжкой сиденье.

Ещё засветло он приехал в город и успешно растворился среди каменных джунглей, где ни один водный дух его больше достать не мог.

Глава 11

Изнанка

Базиль проснулся, когда солнце перешагнуло гребень крыши и осветило маленький садик под окном его комнаты. Капель с повисших под карнизом крыши сосулек стала громче и призывнее бить в сугроб и по подоконнику. Этот бодрый весенний стук и разбудил парня. Потянувшись до хруста, Хранитель встал и попробовал отыскать свои вещи.

– Я постирала рубашку. – В дверях комнаты была вилла. – Она пахла болотом, как, впрочем, и всё остальное. Что ты делал там.

– Судьбу пытал.

– Видимо пытки были удачными. Пыточных дел мастер из тебя никакой.

– Нет, на самом деле, я узнал, что хотел.

– А ты мне расскажешь, что это было? Я согрела чай и поесть тебе надо. Рубашку вот эту надень. Старомодная, но другой нет.

Изабелла Львовна протянула крестнику кипенно-белое, кружевное нечто. Он развернул и не глядя натянул на себя тонкую батистовую блузу. Кружева были пришиты на манжеты, а под высоким воротником стойкой спускались на грудь пышным жабо. Базиль быстро заправил подол в брюки и почувствовал себя гораздо уверенней.

– А тебе идёт, – улыбнулась ему вилла, когда он отыскал кухню. – Можешь сесть здесь. Это моё любимое кресло, но ты можешь посидеть в нём сегодня.

– Может я лучше на стул сяду? Ближе к столу.

– Как хочешь. Так как ты попал на болото? – Вилла щедро мазала паштет из куриной печёнки на хлеб и внимательно следила за крестником.

– Я выбрал путь у столба. Он привёл меня прямо к Избушке, и Агриппина Макаровна помогла мне узнать кто вредит нам на стройке. Это датчанин. Он мне всегда не нравился. Скользкий тип.

– Якуб Келли?

– Да.

– Я когда-то знавала его прапрадеда сэра Эдварда Келли, также известного под именем Эдварда Талбота. В своё время он был весьма известной фигурой в оккультизме. Он заявлял, что обладает философским камнем и может превращать неблагородные металлы в золото, но после его смерти у наследников не оказалось никаких камней. Всё растащили кредиторы. Почему ты не ешь? – Изабелла передвинула блюдо с бутербродами ближе к Хранителю. – Тебе надо восполнить силы.

Базиль взял душистый ломоть хлеба. Поверху паштета вилла положила на него нарезанные колечками яйца и огурцы. Слизнув кусочек желтка, кот задумчиво принялся катать его во рту пока тот не растворился до конца.

– Так значит предок его был и правда колдун. А сам Келли, говорит, что совсем не учился магии, что он только теоретик. Но ведь иногда количество перерастает в качество. Он же мог попробовать реализовать какие-нибудь теории своего деда?

– Конечно, мог. Эдвард был хорошим медиумом, говорил с духами и ангелами. Он написал несколько трактатов об этом. Причём писал на особом «ангельском» языке.

– А у Вас есть его книги?

– В школе есть.

– Значит Вы читали их? Расскажите о чём они, – Базиль откусил от бутерброда приличный кусок и захрустел огурцом.

– Ну там много всяких откровений, но, по сути, это набор заклинаний, которые могут собирать необычайно мощную армию ангельских существ. Именно они давали ключ к философскому камню.

– А ангельские существа – это выходит Боги. Он что Высших призывал?

– В основном одного. Люцифера.

– Чернобога по-нашему.

Изабелла улыбнулась и подлила сливок в свою чашку. За столом воцарилось молчание, нарушаемое лишь характерными звуками с удовольствием поглощаемой пищи.

– Крёстная, а ты знаешь что-нибудь о мышах? – задал вопрос Базиль с набитым ртом. Вилла склонилась к столу и кивнула. Она стёрла с его губ уголком салфетки кусочек паштета. Её бездонные голубые глаза заворожили Хранителя, и он тоже придвинулся ближе.

– Мыши – это такие маленькие четвероногие существа с длинным хвостиком и короткой серой шерсткой. Иногда я ловлю их и ем, не к столу будет сказано.

Базиль откинулся на спинку стула и бросил свою салфетку.

– Крёстная!

– Ну что – крёстная! Не могу совладать с собой. У меня же инстинкты.

– Я не об этих мышах. У Келли есть мыши. Они ходят на задних лапках и одеваются совсем как люди.

– Ну у каждого колдуна есть свои фамильяры⁶⁰. Лена вон пчёлами балуется. Лесник твой с воронами дружит. Почему бы не мыши…

– А чужой фамильяр можно подчинить себе?

– А ты что, решил обзавестись мышиным цирком? Зачем тебе чужие фамильяры?

– Не нужны они мне, просто так спрашиваю, – Базиль широко, сладко зевнул и потянулся.

– Вот и хорошо, что не нужны. Иди ложись спать, милый.

– Не, я не могу, – ещё один зевок не дал Хранителю закончить мысль, глаза слипались, и он почувствовал, как его поднимает неведомая сила и ведёт в сторону спальни.

– Мне на стройку надо дедушке рассказать, – ещё успел сказать он прежде, чем рухнул на подушки и погрузился в глубокий сон. Вилла укутала его в одеяло и задёрнула шторы на окне.

– Так лучше будет. Никуда ваш колдун не денется. Если он приехал сюда за чем-то, то так просто не сдастся. Надо понять зачем, а то, как бы дров не наломать впопыхах.

Изабелла Львовна вернулась в кухню, тщательно вымыла чашку Базиля, даже понюхала потом. Остатки бутербродов отнесла псу. Пусть Трезор тоже поспит. Потом стала кошкой и выбралась на крыльцо через специальную дверку для кошек. Солнечный денёк подходил к концу, но воздух был тёплым, и ошалевшие от весны воробьи чирикали и скакали на замощённой булыжником дорожке. Одним движением она перелетела в самую гущу стаи и накрыла собой жирного воробья. Перепуганная птичка забилась, но коготки белых лапок крепко держали её.

– Полетишь к реке, на луг за деревней. Найдёшь Лесного Деда, Егора Гавриловича Ижевского. Передашь, что хорошие вести есть. Ждём его пораньше. Лети прямо, никуда не сворачивая. Заклинаю тебя именем своим, Изабеллы Белой.

Коготки разжались, птичка выпорхнула и полетела, чуть заваливаясь на одно крыло. Слишком сильно прижала вилла её. Кошка вздохнула и принялась мыть лапки. Ничего не поделаешь – инстинкты.

Влада сидела на высоком бугре. Снег в эту кучу сгребали всю зиму и сугроб ещё долго продержится на опушке густого леса. Словно последний оплот Мары он будет напоминать о зиме и тогда, когда всё вокруг зазеленеет от свежей травки.

Наблюдательный пункт был отличный. С этой точки просматривался и зловещий сруб, о котором Майя им ещё в школе говорила, и сторожка, да и вся стройка тоже. Выпадал из поля зрения только столб. Но его под контроль возьмёт кто-то другой. У мадмуазель Владиславы была своя цель. Она должна была весь день следить за лесником. И чем прыгать за ним из лужи в лужу по стройке, лучше уж потратить время на обретение невидимости. Вот когда ей пригодилась заморская магия.

День был очень погожий, в самый раз для начала новой жизни. Подо льдом, на дне Чернушки ещё не ощущался приход весны, а здесь на берегу она уже вовсю пела свои песни. Отовсюду звенела капель, лужицы превращались в ручьи и уверенно направлялись в сторону речки. В лесу пели птицы, скакали по веткам шустрые белки. Солнышко улыбалось им всем. Как тут было не улыбнуться в ответ? И Влада улыбалась, и щурилась, но глазами всё время держала свою цель.

Егор Гаврилович человек не суетливый, обстоятельный. Полевой дед, тот вон как скачет то туда, то сюда. А Лесник всё делает вроде и неспеша, но как-то всё очень чётко ловко по-военному что ли. Вон он разговаривает с Якубом Келли. Подойти поближе, послушать что ли?

Но переместиться Влада не успела. Егор Гаврилович вдруг снял шапку, оттёр рукой лоб и стал грузно заваливаться на датчанина. Берегиня, забыв о конспирации, спрыгнула вниз и рванула бегом через двор. Подскочив, она смутно почувствовала отголосок чужой ворожбы. Сердце сбилось на миг и заныло, как будто его кто-то сжал. Якуб Келли кричал что-то, но она перестала вдруг слышать. От амбара к мужчинам спешил дюжий парень из двери мельницы выскочили ещё два. Влада временно решила отступить. Отбежала на метров пять, встала в лужицу и ушла в родной мир целиком. Талая вода как живая мигом сдёрнула с неё помрачение. Слух вернулся и сердце забилось, если не ровно, то уж совсем без труда, это точно.

– Плохо стало. Устал человек, забегался. Возраст ведь уже, – расслышала водяница голоса. – Надо бы его положить и скорую вызовите кто-нибудь.

– Не надо скорую, я его отвезу. На машине быстрее будет, – Герр Келли был прав, конечно, но для Владе такое решение не подходило. За машиной не побежишь, и в неё не сядешь, а иначе как в дороге ей за Дедом Лесным следить?

Водяная дева поднялась чуть из лужи, отыскала глазами автомобиль Келли и чуть скорректировала течение воды талой вокруг. За то временя пока датчанин за ключами бегал, земля под машиной настолько вокруг размокла, что при первой же попытке сдвинуться с места колёса прочно увязли в грязи.

– Надо толкнуть, не вылезет сама, – рабочие с тревогой наблюдали за тем, как машина буксует. Кто-то побежал за досками, чтоб под колёса подложить, другие потянулись поближе к стоянке, рассуждая в какую сторону толкать лучше. Рядом с Ижевским остался один парень, тот, что первым подбежал из склада. Он сидел в снегу рядом с Егором Гавриловичем и придерживал его за плечи.

Берегиня вынырнула из лужи и тенью скользнула к ним. Парень шарахнулся. Он был из знающих, но совсем молодой, не опытный.

– Сиди тихо, не бойся, – сказала она ему и принялась талую воду из пригоршни Лесному деду на лицо лить. Ей же помогло, может и ему легче станет. Егор Гаврилович зашевелился. Влада поднесла к его губам ладони и велела – Пей.

Лесник глотнул раз, другой. Открыл глаза уставился в прозрачное лицо Берегини.

– Не давай себя везти никуда. Вели к реке отнести, – сказала она ему и пропала совсем.

Машину вытащили, но больной к врачебной помощи прибегнуть отказался. Тяжело опираясь на плечо парня, пошёл к Чернушке. Возле дома гостевого велел Матвею заниматься своими делами идти, а сам по стеночке вниз спустился в сарай лодочный. Влада пут же подхватила его подмышки. Усадила в углу на ступеньки и принялась осматривать и ощупывать. Люди такие непрочные. И они так долго восстанавливаются.

– Ну что, девонька, – Егор Гаврилович смотрел на неё ласково. – Жить буду?

– Конечно будете, – фыркнула девушка. – Сильно Вас стукнули, спору нет, ну так и вы не из песка же сделаны, не рассыпитесь.

Ну да, из плоти и крови, – усмехнулся он и вдруг заговорил стихами. Влада решила сначала, что бредит, а потом поняла – бодрится, не хочет Костлявой слабину показать. Это хорошо, значит поборемся с Марой ещё, потягаемся. Девушка сняла с груди брошку кольнула палец, как ей Майя показывала и принялась рисовать пентаграмму восстановления сил. А Лесной Дед продолжал шептать рифмованные строки. Тоже своего рода магия.

– Кто создан из плоти, кто создан из глины, – тем гроб и надгробные плиты… В купели морской крещена и в полёте своём непрестанно разбита! Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети пробьётся твоё своеволье…⁶¹

– Егор Гаврилович, голубчик, как же так! – в дверях рядом появился Артемий Петрович. – Парни сказали тебе плохо стало. В больницу надо, а ты сюда сбежал…

– Не мешай старый, – Ижевский поднял руку, останавливая друга. – Меня такая красавица лечит, зачем мне в больницу? Успокой всех. Скажи, что я ещё на свадьбы их внучат приду гулять.

Влада облизнула губы и продолжила узор. Из-за спины раздался всплеск – это Ника пожаловала. Она сегодня Полевого пасёт. Устала поди с Зайцем в догонялки играть. Ника, не слова ни говоря, подсела к Егору Гавриловичу. Руку положила на грудь, именно туда, куда удар пришёлся, прислушалась к чему-то внутри.

– Влада, ему к врачу надо. Там тромб, – одними губами сказала она.

– Лучше Майю пришли, – Влада упрямо мотнула головой. – Смени её там.

Ника тут же исчезла, а через несколько секунд из речки выскочила Майя. Она тоже потрогала грудь лесника, сердце билось неровно. Тромб – здоровенный сгусток крови трепыхался возле самого клапана. И что делать-то?

– Попытайся растворить его. Нас же учили изменять плотность жидкости.

– Это не жидкость!

– Значит сделай его жидким!

– Как? – Майя судорожно перебирала в голове заготовки заклятий. – Егор Гаврилович, Вы понимаете, что я делать буду? Вы доверяете мне своё сердце?

– Моё сердце давно и крепко держит в руках Мария Дмитриевна. А тебе берегиня я тромб доверяю. Делай, что надо, потом сочтёмся.

– Тогда мне нужно немного времени на подготовку. Влада, потерпи ещё немножко. Я быстро.

Берегиня пропала. Дед Артемий опустился на лестницу. Он дотронулся до плеча Ижевского.

– Гаврилович, ушла она. Может поедем в больницу?

– Ты бы шёл, Артемий, снаружи покараулил, чтоб никто сюда свой нос не совал, – лесник вдохнул судорожно и прикрыл глаза. – Воды талой хочу, принеси мне.

Артельщик нерешительно поднялся.

– Идите, идите, – раздался девичий голос из пустоты. Я побуду с ним.

– Свят, Свят! Я уж думал ушли все, а тут ещё кто-то есть, – Заяц пошарил перед собой руками в пустоте.

– Идите уже! Мешаете ведь! – Влада начинала терять контроль над собой. Из воды опять вынырнула Майя. Она с ходу упала на колени перед Егором Гавриловичем, схватила его за руку и полоснула ладонь перочинным ножом. Потом свою ладонь порезала и накрыла ей дедову, погнала свою кровь по его жилам, зашептала над ней закомандовала. Как такое Майе в ум пришло, она и сама потом сказать не могла. Просто чужой кровью страшно играть было, а своей-то уже привыкла. И сработала ведь инновация. Кровь её проникла в сердце Ижевского, и оно стало биться ровнее, спокойнее. Тёмный сгусток и след магический растворились, растаяли без следа. Майя отняла ладонь и велела сжать кулак Деду Лесному или теперь уже Водяному.