Kitabı oku: «Игрушечный стрелок», sayfa 4

Глава 6

Стрелка больше всего напоминала дорожный знак или указатель. Судя по всему, он и являлся своего рода указателем, только не похоже было, чтоб за ним кто-то ухаживал. Слегка погнутая и сильно ржавая, она болталась на тонком гвозде, позвякивая на ветру. На стрелке виднелись полустертые странные символы… Настоящие иероглифы, которые, однако, неведомым образом складывались в понятное для меня слово «Девоншир». Примерно как если бы я читал на английском языке – форма ясна, и поэтому я вместо реально существующего слова автоматически читаю его перевод. Выходит, я знаю местный язык… Каким бы он ни был. В смысле, не просто понимаю, что мне говорят аборигены… А напрямую – знаю язык полностью, могу на нем читать, и, полагаю, даже писать.

Ну что ж, я почти у цели. Если здесь есть указатель, который направляет вероятных путников в направлении города с этой небольшой развилки, значит, тут бывают и те самые вероятные путники. Причем, судя по примятой в колее траве, все еще остро пахнущей душистым соком, как раз недавно здесь кто-то проехал. А если учесть, что лежали травинки кончиками как раз в сторону указателя, получится, что двигались неизвестные как раз в город.

Я двинулся вдоль дороги, держась деревьев и не выходя на открытое пространство, где меня могли бы увидеть. Не то чтобы я не хотел видеть других людей… Хотя вру, не хотел. Пока что все встреченные мною люди ничего хорошего из себя не представляли.

Через двести-триста шагов деревья начали слегка редеть, и в прогалах между ними стала проглядывать городская стена.

И примерно в этот же момент я услышал голоса.

Я присел, максимально скрывшись среди деревьев, и осторожно двинулся на звук.

Из-за небольшого поворота выплыла крытая телега. Запряжена в нее была не лошадь, а едва слышно пыхтящий железный клепаный цилиндр на колесах. Одна из панелей была откинута вверх, и во внутренностях машины копались два человека, зарывшись туда почти наполовину. Рядом с ними на дороге лежал открытый железный чемодан, в котором вперемежку валялись всякие мелкие металлические детали и инструменты. Там виднелись пружинки, шестеренки, рычаги, трубки, еще какая-то неведомая хрень… Ни дать ни взять два мужика в гараже, только вот чинили они не машину, а совершенно невероятный паровой тягач.

Они звякали в железных потрохах инструментами и о чем-то негромко переговаривались. Судя по тому, что содержимое чемоданчика было раскидано не только по его площади, но еще и по земле вокруг – ремонт шел уже продолжительное время. Не удивлюсь, если эти ребята злющие как черти, и готовы послать в пешее эротическое путешествие любого, кто к ним обратится. Особенно, если этот кто-то выглядит, как я.

Так что я присел и начал наблюдать за ними, дожидаясь, когда же они закончат возиться.

Когда-то же они должны закончить…

Но раньше, чем они закончили, и даже раньше, чем я успел заскучать, случилось другое событие – со стороны города послышался дробный перестук копыт и на дорогу выскочили две рослых лошади. В седлах сидели уже виденые мною в пригороде стражники – такие же, как там, даже ирокезы на шлемах такие же синие. Алебарды у этих двоих были приторочены к седлам по правому боку, а слева, симметрично им, висели заряженные арбалеты. Помимо седел, на лошадях виднелась кольчужная защита, закрывавшая брюхо и грудь.

Стражники остановили скакунов возле сломанного тягача. Один из них спешился и подошел к бросившим копаться в двигателе механикам, второй остался в седле, озираясь по сторонам.

– У вас все в порядке? – осведомился стражник. – До нашего пропускного пункта дошел ваш караван, они и сообщили о том, что у вас неполадки.

– Да, паровик сломался в пяти минутах от стены. – вымученно улыбнулся один из механиков, вытирая руки грязной тряпкой. – Но мы уже почти закончили, работы осталось на пять минут.

– Хорошо, поторопитесь. – кивнул стражник. – Здесь все еще иногда появляются разбойники, хотя мы и проводом регулярные рейды ра в полгода. Так что мы останемся с вами, пока вы не встанете на ход.

– Вот спасибо. – обрадовался второй механик. – А то все остальные из каравана не остались, скоропортящиеся продукты у них, видите ли!

– Тогда договорились. – стражник подошел к задней части телеги. – Занимайтесь ремонтом, а я пока проверю и осмотрю груз, чтобы потом на пропускном пункте вас пропустили без очереди и не мурыжили.

– Договорились! – торопливо закивал механик и повернулся ко второму: – Слышал, что сказали? За работу!

И, подгоняя своего напарника, он снова полез в двигатель. Стражник же в это время полез под полог фургона – ловко залез сзади и принялся копаться внутри. Легко так залез, надо сказать, явно вопреки россказням из учебников по истории, мол, одоспешенные воины были настолько тяжелыми и неповоротливыми, что, упав с лошади, уже не могли подняться самостоятельно. Посмотрели бы они на этого стражника в полной литой кирасе, который… Не запрыгнул, конечно, в телегу в классическом понимании этого слова, но очень ловко кувыркнулся через плечо, встав на ноги уже внутри. Спортсмены-паркурщики похожим образом преодолевают длинные невысокие препятствия, своими глазами видел. А вот чтобы подобное делали не то что в рыцарских латах, но хотя бы в современных бронежилетах – чего не было, того не было.

Минут через пять стражник спрыгнул обратно на землю и кивнул второму, который все озирался по сторонам, держа одну руку на арбалете. Он кивнул в ответ, развернул лошадь, пришпорил ее и поскакал обратно – туда, откуда они приехали.

На звуки отвлеклись механики, выпростав головы из железных потрохов и очумело озираясь.

– Готово? – осведомился стражник.

Механики усердно закивали и захлопнули крышку двигателя.

– Тогда давайте за мной. – стражник махнул рукой и пошел к лошади. – А мой напарник пока доскачет до пропускного пункта и введет их в курс дела, чтобы нас пропустили без осмотра.

Стражник взгромоздился на лошадь, а механики собрали свой чемоданчик, наскоро покидав с него все, что разбросали по траве, закинули его в фургон и принялись возиться с двигателем, который в их руках сразу запыхтел активнее.

Вот он, мой шанс, лучше не придумать! Если они не будут обыскивать этот фургон, то я могу легко попасть за городские стены!

Я вскочил на ноги и, отчаянно кося глаза, пытаясь сразу удержать в поле зрения и стражника и пару работяг, согнувшись в поясе, перебежал к задней части фургона. Легко запрыгнул внутрь и замер на мгновение, осматривая внутреннее убранство.

В фургоне стояло несколько закрытых бочек, деревянных и металлических, валялись какие-то тюки ткани, в общем, ничего особо интересного – товар как товар. Не удивительно, что стражник здесь не задержался, да он и не обыскивал как следует, скорее всего. Не удивлюсь, если он даже бочки не вскрывал.

За тонкой холщовой стенкой внезапно раздались голоса, а потом фургон резко дернулся и поехал.

Я покачнулся, раскинул руки и присел, чтобы не упасть. Под ноги попался тюк ткани и я неловко растянулся на нем, поморщившись от боли в плече. Проклятая стрела…

Черт, стрела! Я ведь оставил обломок древка торчать в земле, там, где сидел!

Первым порывом было кинуться обратно к борту, но я себя пересилил – обязательно ведь нашумлю и выдам себя! Да, обидно оставлять почти половину своего имущества, но ведь с другой стороны это всего лишь обломанная деревяшка! Какая у нее, по большому счету, ценность? Ее ведь максимум можно было использовать как оружие последнего шанса – в глаз ткнуть или в ухо…

Так, минуточку. А ведь где-то здесь должен быть чемоданчик, посредством которого эти ребята ремонтировали паровик, а в чемоданчике всякие железки, и даже вроде бы гаечные ключи. А гаечный ключ, даже маленький и хлипенький, аргумент куда как весомее легкой деревянной стрелы, да еще укороченной.

Чемоданчик нашелся в самом дальнем угле фургона, почти что у тканой стенки, за которой – руку протяни – сидели на козлах и вовсю болтали торговцы-механики. Пришлось аккуратно, чтобы не звякнуть, не брякнуть, тянуть чемоданчик к себе, пользуясь при этом только левой рукой – на плохо работающую правую надежды не было. Когда наконец чемоданчик оказался в моих руках, я отполз с ним в самый дальний от людей угол, и открыл.

Да, тут действительно была куча всего. Складывалось ощущение, что эту емкость просто поставили под рабочий стол слесаря с двадцатилетним стажем, который, как истинный мужик, ни разу не убирался на своем рабочем месте, и просто все туда смахнули со столешницы. Всякие трубы и трубки разных диаметров и длин, шестеренки, прутки, угловые переходники, пружинки, оси, и хрен пойми что еще, казалось, этого чемодана хватит даже Биг Бен починить.

А вот с инструментами было довольно скудно. Несколько отверток разных профилей, но все неприлично тонкие и с грубыми деревянными ручками. Гаечных ключей было всего два и оба хлипкие, маленькие, на глаз – на семнадцать и на четырнадцать. Короткие, аж из ладони почти не торчали, если зажать. И уж подавно не нашлось ничего похожего на разводной ключ, на который я втайне надеялся.

Из этого чемоданчика ничего не получится использовать как оружие. Максимум – зажать в кулаке гаечный ключ, и использовать его как явару… Но даже после нескольких лет плотных занятий крав мага, подразумевающих использование чего угодно как оружия, я бы не стал полагаться на свои навыки обращаться с такой специфической штукой. Конечно, всегда можно использовать ключ просто как свинчатку, утяжеляя удар, но в первую очередь это мне же выйдет боком – кости пальцев у меня объективно слабые.

И даже ничего такого у меня нет, что можно было бы использовать как оружие, совместив с тем, что лежит в чемодане. Максимум – взять длинный кусок ткани и завязать узлом на конце, вложив в этот узел железку поувесистее. Но это придется либо повязку разматывать, чего не хотелось бы, либо футболку рвать, либо штаны. А ведь в штанах еще кусок драгонита лежит…

Точно, драгонит! А что если попробовать собрать простейший самопал?

Я покопался в чемодане и нашел подходящий кусок трубы – с довольно толстыми стенками и длиной примерно в ладонь. Подойдет в качестве ствола, если придумать как заглушить один из концов. А возможность такая должна быть, не зря же на одном конце труба виднеется грубая крупная резьба – туда явно что-то накручивается.

Покопавшись в коробке еще немного, я нашел подходящую по размеру и резьбе гайку… Или вернее будет сказать – граненую крышку с внутренней резьбой и отверстием посередине. Совместим одно с другим, я получил закрытый дырявый тубус. Интересно, а найдется ли в этой куче то, что будет совместимо с этим отверстием?

Нашел. Это оказалась толстая шпилька с расширением на конце, больше всего напоминающая клапан из двигателя внутреннего сгорания. Развинтив всю конструкцию, я вставил шпильку в отверстие и собрал все обратно, получив…

Да это же поршень! Толстостенный поршень с шатуном для паровой машины!

Это же почти идеальный вариант для меня! Осталось только заложить внутрь с открытого конца драгонит, положить снаряд и как-то закрепить все это в импровизированном стволе… Да хоть тряпку забить!

Совсем хорошо было бы еще подпружинить шатун, чтобы удар по драгониту был мощнее… Но если я оставлю свободное место между ними, то удар и так будет достаточно хлестким.

Смог же я простыми часами взорвать этот чертов драгонит.

Я порыскал в чемодане еще, но не нашел ничего подходящего для того, чтобы использовать в качестве снаряда. Все было либо слишком мелкое, либо слишком крупное. И если с крупным сделать ничего не выйдет, то вот импровизированную дробь сообразить – проще простого.

Я вложил в трубку драгонит, засыпал его сверху всем, что туда влезло, включая найденные гвозди, винты и шестеренки, и забил оторванным от штанины куском тряпки. Потряс получившуюся конструкцию, проверяя, не выпадает ли все из трубки, и вытянул вперед на ладони, любуясь получившейся пулялкой.

Да уж, убожество то еще, без смеха не взглянешь. Толстенная, почти в мою руку толщиной, короткая труба, из которой торчит длинная шпилька, которая еще и ходит ходуном туда-сюда в отверстии, явно большим, чем ее диаметр. Подрезать бы ее, или обломать хотя бы, но блин, нечем. Она даже не гнется, каленая видать. Ладно, пока что и так сойдет, и пофигу, что общая конструкция в локоть длиной получилась, и что одноразовая – тоже пофигу. Зато это настоящая, блин, гаубица, со снарядом, который превратит любого небронированного противника в фарш, а бронированного – в консерву.

Вот бы теперь встретиться с луковым мудилой, или крысиным блондином. Посмотрел бы я на их лица, когда они увидели меня с этим эрзац-дробовиком, направленным прямо им в рожу!

Хотя, если вспомнить, что никакого огнестрела до этого на глаза мне не попадалось, возможно, они даже не поймут, что это вообще такое.

Внезапно фургон замедлился и остановился. За стенкой раздались приглушенные голоса – и не разобрать, что говорят, потом движение возобновилось. Я выглянул в щель, чтобы осмотреться, и констатировал факт – мне удалось проникнуть в город.

Мне реально удалось проникнуть в город, черт возьми!

От избытка чувств хотелось вопить и стучать по всему, до чего дотянуться, но я ограничился глупой улыбкой и размахиванием левой рукой. Раненую правую я решил все же поберечь, да к тому же она держала мое новое оружие, чтобы то не упало на пол и своим грохотом меня не выдало. Ведь ничего еще не кончилось.

Как раз наоборот – сейчас вперед самое сложное – умудриться отпочковаться от торговцев так, чтобы не привлечь к себе слишком много внимания, а лучше не привлечь вообще никакого. Потому что ехать с ними до конечной точки их маршрута мне точно не надо – вторую руку готов поставить, что там нерасчетному потяжелению груза не обрадуются.

Поэтому я снова отодвинул брезент, закрывающий фургон сзади, и в образовавшуюся щель принялся осматривать места, остающиеся позади.

Здешняя архитектура совсем не отличалась от нижнего Девоншира… Если, конечно, луковый мудак мне не соврал и это место на самом деле так называлось. Такие же дома максимум в три этажа, такие же мощеные камнем улицы, даже люди такие же. Казалось, что нижний Девоншир это всего лишь кусок города, который не поместился в крепостные стены.

В общем-то, скорее всего, так оно и было.

Наконец мы въехали в район, который явно переживал не лучшие времена – дома здесь были пониже и явно постарше, местами с заколоченными окнами, а где-то и дверями. Здесь было грязнее и даже воздух был как-то гуще и ощутимее. Будь я в своем родном городе, я бы обозвал это «частным сектором» и постарался бы без причины в такое место не заходить.

Но сейчас мне, грязному и окровавленному, именно такое место и подходило больше всего.

Поэтому я выпал из фургона и быстро, как мог, проковылял в ближайший переулок, прижимая к животу свой самопал. Торговцы спокойно поехали себе дальше – то ли ничего не заметили, то ли предпочли сделать вид, что не заметили.

Я забежал за угол дома, привалился спиной к стене – сука, плечо же! – и перевел дух.

– Плохо выглядишь, братишка! – раздалось сбоку.

Я повернул голову – в пяти метрах от меня стоял, неловко покачиваясь, большой такой детина с лицом, что называется, не обремененным признаками интеллекта. Он нехорошо смотрел на меня исподлобья, сжимая левой рукой неровную стеклянную бутылку с каким-то пойлом.

– Может… Тебе помочь? – пьяно улыбнулся он.

Я сглотнул подступивший в горлу комок:

– Спасибо, нет. Я… Я справлюсь.

Конечно, я не справлюсь. Я знаю этот взгляд и эти повадки. Он уже мысленно прыгает двумя ногами на моей башке, этот ублюдок, который кроме бутылки и мордобоя не знает развлечений. Его даже не останавливает то, что у меня взять нечего… А скорее даже наоборот подстегивает – нечего взять, значит, и искать меня скорее всего потом никто не будет.

– Да нет же, братишка… Я помогу! – детина двинулся ко мне нетвердым шагом, – На, выпей!

Он сунул мне прямо под нос бутылку, из горлышка которой одуряюще пахнуло натуральной сивухой.

Как нашатырем по мозгу!

Я рефлекторно отдернул голову, ударился затылком о стену и отпихнул бутылку от себя!

– Ты чо, ск?! – разъярился детина и ударил.

Я едва успел защититься левой рукой, прикрыв голову – кулак смазал мне по виску.

Как молотком ударил!..

Я оттолкнул пьяного от себя, он отмахнулся бутылкой, я снова прикрылся рукой.

Бам! – разлетелась бутылка о предплечье!..Рука хрустнула и резко заболела, в воздухе запахло сивухой.

Я пнул пьяного в живот, еще больше дистанцируя от себя, развернулся и побежал!

Громкие шаги за спиной ясно дали понять – он бежит за мной.

Прямо, направо, налево, направо, прямо, направо – не отстает!

А в глазах уже темнеет и комок к горлу подкатывает, левая рука вся в крови – я слишком много ее потерял.

Я снова свернул налево и остановился.

Тупик.

Ладно. Все равно дальше я бежать уже не мог.

Я развернулся и поднял плохо слушающейся левой рукой свой самопал, который благоразумно не выпустил во время этого спринта. Ухватился правой за поршень и направил на детину, который как раз забегал в тупик.

Увидев меня, он остановился и нехорошо так меня осмотрел, оценивающе. В руке он до сих пор сжимал разбитую бутылку – не бросил, тащил с собой!

А он вообще был пьян или просто притворялся?!

– Слушай. – максимально спокойно, как мог, начал я. – Я тебя предупреждаю… Черт, да ты же все равно не воспримешь мои слова всерьез… Но я тебя предупреждаю – еще два шага, и ты умрешь. Правда. Умрешь.

– Сам умрешь! – рыкнул детина, поднимая перед собой бутылку. – Сука, бутылку разбил!

И он кинулся на меня, вытянув перед собой «розочку».

Я закрыл глаза и двинул поршень вперед.

Взрывайся!

Бабах!

Трубку вырвало из рук, что-то сбило меня с ног, я упал, больно ударившись головой!..

Дышать нечем…

И в голове словно фейерверк взорвался.

Когда звездочки погасли, я открыл глаза.

Окровавленный детина лежал прямо на мне, придавив меня под собой – поэтому мне и нечем было дышать. Его грудь и лицо превратились в кровавые ошметки, шея была разорвана будто когтями медведя, из артерий толчками выплескивалась кровь.

Но он был еще жив. Он хрипел и сипел, но все пытался поднять руку с зажатой в ней розочкой и ткнуть меня.

И он ткнул.

В левую половину живота словно гвоздь забили и углем прижали!

Я завопил от неожиданности и попытался выйти на мостик, чтобы по заветам крав мага скинуть врага с себя…

Но он уже умер. Пропал тонус мышц, он расслабился и обмяк, придавив меня бесчувственным мешком.

Несколько секунд я тяжело дышал, унимая боль в боку, а потом принялся выбираться из-под трупа. И руки и ноги были придавлены чудовищной тяжестью этого борова – да в нем килограмма сто двадцать, не меньше! – поэтому я мог только извиваться, пытаясь выползти по-змеиному.

Моя кровь смешивалась с его кровью, с каждым движением я становился все слабее, голову заволакивало розовым туманом.

Когда удалось освободить обе руки, я понял, что даже не могу их поднять.

Неужели это все?

Нет, стоп, не сдаваться! Ни в коем разе не сдаваться, это те же самые заветы крав мага! Пока ты еще жив, пока можешь двигаться – двигайся!

Надо только передохнуть прямо одну минуточку…

Я закрыл глаза и мерно задышал, нагоняя в измученные легкие кислород.

Кого я обманываю…

С каждым вдохом мне все тяжелее и тяжелее удерживать себя в сознании.

Открыть глаза я уже, наверное, не смогу.

– Ну и дел вы тут наворотили. – внезапно раздался надтреснутый голос откуда-то снаружи. – Ты живой чо ли?

– Живой… – выдохнул я.

И отключился.

Глава 7

Живой.

Я все-таки живой…

Я не ошибся.

Я медленно вдохнул, морщась от боли, и так же медленно выдохнул.

Я хотя бы могу дышать.

Чуть в стороне что-то звякнуло и уже знакомый мне старческий голос проскрипел:

– Постарайся не двигаться еще пару минут. Я почти закончил.

Я открыл глаза и скосился в сторону говорившего. Им оказался невысокий старичок лет семидесяти, не меньше. На горбатом носу сидели маленькие очки, а в целом голова была похожа на диковинный гриб из-за лысой макушки и торчащих в разные стороны седых волос вокруг нее. В руке старичок держал блестящий скальпель, в другой – хирургический зажим с иглой и вдетой в нее нитью.

Неужели опять?!Я попытался сесть, но руки и ноги оказались прикручены к кровати. Я скосился – это были не кандалы или наручники, а скрученные бинты.

Ну, как минимум этот старичок не занимается нарезанием людей на ломтики профессионально, раз не озаботился даже надежной фиксацией жертвы.

– Ну вот что ты… – расстроился старичок, глядя на меня и не предпринимая никаких действий. – Так я и знал, что ты будешь дергаться.

– Потому и привязал?

– А то как же! Сам я старенький, слабенький, куда мне с тобой тягаться, если ты буянить надумаешь? Вот и привязал.

– Да неужто? А как же такой слабак дотащил меня сюда?

– А вот это уже пусть останется моей тайной. – улыбнулся старичок, глядя поверх очков.

– Не люблю тайны.

Я откровенно тянул время, бегая взглядом по окружению и пытаясь придумать, как выпутаться из новой ловушки.

Старичок это заметил:

– Слушай, если бы я хотел тебя убить, я бы это сделал, пока ты спишь. Даже проще – я просто не стал бы тебя забирать с улицы и дал истечь кровью.

– Я не особо верю в альтруизм. Мне тут уже помогли один раз. Не понравилось.

– Разумно. – кивнул старичок. – Я бы даже сказал, совершенно правильно.

– Но ты пытаешься меня убедить, что помогаешь мне просто так?

– Я не пытаюсь тебя ни в чем убедить, что ты! – старичок замахал руками, воздух под скальпелем зашелестел. – Если ты не хочешь мне верить, не верь. Я развяжу тебя и отпущу в любой момент, и иди себе куда хочешь. Только далеко ты не уйдешь, потому что я еще не закончил с животом, а за спину и подавно не принимался. Истечешь кровью через полчаса. Да даже меньше, через десять минут.

– По-моему, я уже должен был истечь кровью. – заметил я. – Не просто же так я терял сознание.

– Не думаю, что это от кровопотери, скорее уж от удара по голове… Тебя же били по голове.

– Кажется, да. Не помню. – поморщился я.

– В любом случае, кровоточишь ты что твоя свинья на бойне и, говоря честно, порядком изгваздал мою берлогу. – старичок глянул исподлобья, сверкнув стеклами очков. – Так что давай уже свернем этот разговор и решим что дальше – ты лежишь и ждешь, когда я тебе зашью брюхо и примусь за спину, или я тебя развязываю и ты идешь за дверь. Только, прошу, не помирай прямо у меня на пороге, мне потом тебя либо оттаскивать придется, либо постоянно перешагивать.

Я хмыкнул этому нехитрому юмору.

– А если останусь, развяжешь?

– Если пообещаешь не лезть в драку, то да. – кивнул старичок.

– А что мне помешает нарушить мое обещание, едва ты меня освободишь?

– Ну, скажем так… – старичок задумчиво подпер подбородок рукой со скальпелем. – Я о тебе, конечно, ничего не знаю, в том числе, цены твоим словами… Но ведь и ты обо мне и моих возможностях не в курсе.

– Это такая завуалированная угроза?

– Можно и так назвать. Так что?

Я вздохнул:

– Обещаю. Развязывай.

Старичок кивнул и – вшух! – совершенно незаметно глазу махнул рукой.

Моя правая кисть тут же получила свободу.

Да, старичок и вправду отнюдь не простой. Даром что сморчок сморчком, а с ножом, по ходу не просто родился, а еще и не расставался ни единой минуты. Этот его взмах я даже уловить едва смог, а отразить или заблокировать – и думать нечего, если бы он ставил целью меня зарезать.

Убедительная демонстрация, ничего не скажешь.

Старичок один за другим перерезал бинты и застыл, вопросительно глядя на меня. Пальцы его правой руки ловко вертели скальпель, превращая его в размытую сверкающую карусель.

Я скосился на живот – туда, куда меня ткнули бутылкой. К счастью, глубоко воткнуть у подыхающего амбала не вышло, так что рана выглядела страшно – несколько глубоких разрезов, расположенных по кругу, но круг этот был хотя бы не замкнут, что не могло не радовать. Некоторые разрезы уже были зашиты и заклеены чем-то вроде пластыря, но парочка все еще сочилась кровью.

К горлу подступил комок, я откинул голову обратно на подушку:

– Ты вроде зашивать хотел.

– Я рад, что не ошибся в тебе. – кивнул старичок и согнулся над раной.

Мне уже доводилось несколько раз зашивать раны, приятного в этом мало. Не то чтобы это больно, боль от самой раны обычно все перекрывает… Но чувствовать как натягивается под изогнутой иглой кожа, до тех пор, пока не сдастся, и через отверстие не потянется игла – не очень-то приятно. Есть в этом какое-то… Осознание собственной неполноценности.

Но старик шил как-то по-своему. Кожа под его руками не натягивалась, а как будто сразу и моментально сдавалась игле. Это было чуть больнее, чем я привык, но при этом воспринималось легче. И это явно было быстрее – через тридцать секунд старикан уже перерезал шовный материал скальпелем.

– Ловко шьешь. – заметил я. – Врач?

– О нет, я бы сказал даже наоборот. – хихикнул старичок.

– А навык у тебя что надо. – обтекаемо продолжил я, решив на заострять внимание на том, кто же противоположен врачу.

– Колоть кожу все равно чем, – отстраненно ответил старичок, принимаясь за вторую рану. – Что ножом, что копьем, что иглой. Научишься чем-то одним – и другим будешь пытаться так же.

Снова несколько кратких вспышек боли – и он снова махнул скальпелем, отсекая нить.

– Ну что, приступим к спине?

Я кивнул и осторожно, опираясь руками, принял сидячее положение.

– О-о-о, да тут все еще хуже, чем я думал. – задумчиво пробормотал старичок за спиной. – Наконечник-то внутри остался.

– Это плохо? – в пространство спросил я.

– Не особо хорошо. Вырезать придется.

Я вздрогнул:

– Это как «вырезать»?

– Скальпелем. – беззаботно ответил старикан. – Только промою сначала рану, надо понять, как к ней подступиться половчее.

Заплескалась вода, спины коснулась прохладная губка, по спине потекло теплое. Пробитое плечо снова заныло, я закусил губу и принялся осматриваться вокруг, чтобы хоть как-то отвлечься.

Комната оказалась небольшой – тут всего-то и помещалось, что жесткая кровать, застеленная какой-то дерюгой, на которой лежал я, стол возле мутного окна и шкаф в углу. Еще была пара стульев, на одном из которых сидел старикан. В общем, ничего особо интересного.

– Как тебя зовут? – спросил я, скосившись через плечо.

– Дайс. – весело ответил сморчок. – Меня зовут Дайс. А тебя?

– Дима. – ответил я, морщась от боли в плече.

– Какое странное имя. – хмыкнул Дайс. – Из-за моря, что ли?

Я вспомнил совет Боджера и в этот раз ответил наоборот:

– Нет, я… Намного ближе.

– Ага, ну ладно. Держись, Дим, сейчас будет больно!

И в спину по-новой воткнулось острое!

Дайс заштопал меня как следует, потратив на лечение минимум час. По итогу я обзавелся забинтованным плечом, которое плохо шевелилось, и острым зазубренным наконечником стрелы на обломке древка. «На память» – усмехнулся Дайс, кидая мне окровавленную железку.

После экзекуции иглой и скальпелем Дайс порылся в шкафу и кинул мне светлую рубаху и того же цвета штаны:

– Переоденься. На твою одежду только нежить приманивать. А я пойду пока пойду соображу чо-нибудь пожевать. Голодный небось?

– Уже даже нет. – вздохнул я.

– Сколько не ел? – сощурился Дайс.

– Сутки точно.

– Это не страшно. – Дайс махнул рукой. – Поменьше жирного, и все будет хорошо. Одевайся.

Из-за стянутого бинтом плеча футболку было крайне трудно снимать, поэтому я просто потянул ее в сторону, разрывая, благо, она и так вся была в дырах. Ткань затрещала, расползаясь, и я бросил ошметки на пол. Накинул рубашку, переодел штаны, поискал, но не нашел свои ботинки, и босиком пошлепал к двери, за которой скрылся Дайс.

За дверью скрывалась небольшая кухня с плитой, точно такой же, как я видел в доме лукового мудака. На плите исходил паром грубо склепанный железный чайник, а над ней висели вязанки луки и чеснока, а рядом, на небольшом столике, Дайс стучал широким ножом по деревянной доске, шинкуя какие-то овощи. На столе побольше, за спиной хозяина, стояло большое блюдо с буханкой ароматного хлеба и половиной то ли жареной, то ли копченой курицы. Там же исходили паром две огромные кружки, маняще пахнущие бергамотом.

– Садись давай, чего встал? – проворчал Дайс, даже не оборачиваясь.

В этот раз я не допустил ошибки прошлого – сел так, чтобы видеть хозяина дома. Тот еще несколько секунд постучал ножом по доске, потом поднял доску, ловко перевернул нож режущей кромкой вверх и коротким движением обухом скинул нарезанное в большую миску. Протянул руку в сторону, нажал клинком ножа на носик умывальника, чтобы вода полилась, сполоснул обе стороны ножа, снова одним коротким движением пальцев развернул его в обратный хват, чиркнул два раза по полотенцу, вытирая клинок, и приложил его к стене, к двум полоскам магнитов, где уже висело полдесятка других ножей.

– Дайс, ты кто? – не выдержал я.

– Я маленький старик. – пожал плечами Дайс, швыряясь в миске двумя ложками, перемешивая содержимое. – Только и всего.

– Ну да. – усмехнулся я. – Тогда зачем ты так показательно рисуешься, если якобы не собираешься говорить правду?

Дайс метнул миску на стол вместе с ложками. Я заглянул внутрь – там оказался салат из помидоров, огурцов и белого сыра. Дайс молча сел напротив меня с еще двумя тарелками в руках. Одну поставил перед мной, на вторую принялся накладывать салат.

– Ладно, тогда хотя бы скажи, почему ты меня спас.

– О, ну тут вообще все просто. – усмехнулся Дайс. – Когда-то мой наставник меня самого спас из очень похожей ситуации. Тоже вытащил буквально из когтей смерти, выходил и дал приют и знания. Считай, я просто возвращаю этой жизни небольшой долг.

– В карму, стало быть, веришь? – усмехнулся я, неловко левой рукой накладывая себе салат.

– Что за слово такое? – удивился Дайс.

– Это… – я неопределенно покрутил ложкой. – Вроде как такая умозрительная сила, которая соблюдает равновесие. Если ты сделал что-то плохое – с тобой тоже случится что-то плохое, сделал хорошее – тебе воздастся сторицей.

– Да, что-то вроде того. – кивнул Дайс и сделал себе бутерброд из хлеба с курицей.

– А как это сочетается с твоими навыками владения ножом? – усмехнулся я. – Я бы понял еще меч, или алебарда, или хотя бы лук… В общем, оружие воина или там стражника. Но нож… Это оружие бандита, уголовника.

– Слишком ты умный, парень. – Дайс нехорошо сверкнул глазами. – В следующий раз держи свои умные мысли при себе с теми, кого не знаешь. Не все любят проницательных людей.

Черт, точно. Мне же уже говорили что-то похожее, а я снова на те же грабли…

Я принялся набивать рот салатом, усиленно изображая максимальную невинность, но взгляда при этом с Дайса не сводил.