Kitabı oku: «Долгая ночь Виктора Цепкова», sayfa 2
Он сейчас выпьет горячего чая и уснет. Проснется ли он?
Как и Виктор, Димитрий знал наизусть инструкцию поведения персонала при утечках вредных веществ на производстве, он мог открыть ее на любой странице и процитировать не глядя. Вероятно, солдаты вспомнили про нее слишком поздно: они не успели закрыться плотной тканью, не устроили сквозняк, а, напротив, закрылись в кунге. Концентрация газа, который поступил к ним в лёгкие, оказалась слишком высокой. Вот и сторож закрыл все окна и дверь. Будь, что будет.
Будучи врачом, Виктор принял клятву Гиппократа и, следовательно, нес большую ответственность за здоровье людей, нежели охранник на мосту или браконьер с елками. Он еще не решил, что как поступит, но ясно одно, он не станет ждать, пока спасательная команда во главе с майором Габреляновым позаботится о его безопасности. Мертвые тела в кунге отучили его надеяться на других.
Скорость пришлось сбросить: здесь начинался заказник, и лоси из леса выходили прямо на дорогу. Чего ему только не хватало, это лосиной башки с рогами у себя в салоне, подумал Виктор. Он объехал лису, но не стал останавливаться, она уже успела окоченеть. В стекло ударилась птица, которую дурное предчувствие подняло среди ночи.
Из-за поворота возникла колонна тяжелого транспорта, машины следовали без номеров и каких-либо опознавательных знаков. Виктор насчитал девять тяжелых грузовиков, они прошли мимо, не останавливаясь. Вот и ответ на вопрос, какой помощи ждали три солдатика из газона на 119-м километре.
Сразу за поворотом Виктор включил дальний свет и сбросил газ, тут начинался разворот, столь крутой, что редкий сезон обходилось без аварий. Вместо того, чтобы спрямить дорогу, дорожная служба решила проблему, поставив отбойник. Рядом с ним лежал человек, такой же неподвижный, как и мотоцикл в сотне метров от него. Ему требовалась помощь, но военные действовали согласно приказу, и это выходило, как-то совсем по-европейски, а не по-человечески.
Возможно, мотоциклист уже был мертв или отходил и жаждал облегчить душу. Как мог проехать мимо врач, оставив страждущего без медицинской помощи?
Темная фигура шевельнулась. Мотоциклист оказался живым.
По окончании мединститута Виктор работал в службе скорой помощи и знал, как обходиться с пострадавшими при ДТП. Мотоциклист, врезавшийся в отбойник, дышал, но подняться не мог из-за множественных повреждений, среди которых Виктор определил тяжелые переломы обеих ног. Одежда пострадавшего оказалась забрызгана желто-бурой жижей, а не покрыта сплошной кровяной коркой, что внушало надежду: сильного кровотечения не было, да и авария произошла совсем недавно, так что гонщик имел шансы выжить.
– Ты меня слышишь? – позвал Виктор.
На него глядело лицо, лишенное морщин. Насколько молод тот байкер? Или это боль разгладила на лице складки?
– Как звать тебя, милый?
В ответ последовало молчание.
– Ну и ладно, молчи, коли хочешь. Я твой врач, Виктор из деревни Цепки. Сейчас мы с тобой поработаем. Не отключайся.
Возможно, мотоциклист не отвечал. потому что находился в крайне тяжелом состоянии.
Виктор попробовал сообщить по рации о ДТП, но военные, потеряв связь с экипажем, перестали прослушивать частоту, к которой имело доступ постороннее лицо.
– Да что с тобой делать? Связи нет, скорую не вызвать, – жаловался Виктор, словно это пострадавший был виноват во всех его несчастьях.
Сотовая связь, как назло, не работала, Виктор пробовал ловить сигнал с вышки, но ничего не вышло. Да и влажность воздействовала на аккумулятор телефона отрицательно, а о том, что люди придумали заряжать его от машины, у доктора вылетело из головы.
Между тем пострадавший мотоциклист делал все, чтобы навредить себе еще больше, он использовал остаток сил на то, чтобы подняться, и это на переломанных ногах. Он решительно ничего не соображал и держался исключительно на инстинктах. И хотя его упрямство сердило Виктора, тот не мог не радоваться этому признаку жизни.
Произведя обследование, он попытался завязать беседу и предложил пострадавшему стакан кофе. Всю тупость этого приглашения на кофе Виктор осознал уже потом: мотоциклист не то что пить, он и дышать толком не мог. Следовало избавить его от шлема. Хвала богу, тот выполнил защитную функцию.
Из-под шлема выплеснулись длинные волосы.
– Ба, да ты женщина! А звать как?
Девушка не ответила, видно, совсем не осталось сил. Она и из последних сил набирала в легкие воздух.
Виктор не мог без содрогания смотреть, как жизнь оставляет ее. Ему опостылел мир, где умирают люди и животные. И так бы он горевал, если бы в голову ему не пришла мысль, заставившая его вознестись до небес, а потом рассыпаться на огни нервных окончаний, на которые он готов был себя разодрать за несообразительность. Хорош станичник. Видно, глубоко укоренился в нем деревенский идиотизм, если он не сразу вспомнил про промедол и болеутоляющее в пакете Михалыча.
Сделав уколы, Виктор стал ждать результатов.
– Ну, не засыпай, голуба, – уговаривал он девчонку, которой от роду насчитывалось лет двадцать с небольшим. Скажи что-нибудь.
– Ууу-дак, – последовал ответ.
Виктор несказанно обрадовался:
– Вот и хорошо. Не спи, доедем!
Ноги мотоциклистки торчали в разные стороны, вывернутые дьявольским образом, в одном месте кость выступала наружу. Ах, как кстати подоспели уколы.
Получив обезболивание, пострадавшая опять сделала попытку приподняться. Виктор на миг выпустил ее из виду, поскольку в это время разворачивал свою машину с целью преградить доступ к жертве ДТП, которая оставалась на дороге. Любой лихач, вынырнувший из тумана, мог размазать бы несчастную девушку по асфальту.
Перекрыв движение, доктор попытался оттащить с дорожного полотна груду железа, которая еще недавно являлась мотоциклом. Сам он никогда не проявлял способностей к подъему тяжестей, да и весила эта громада не менее 150 кг, перекрывая по весу все штанги, но Виктору ничего не оставалось, как тащить на себе этот груз: неровен час в темноте еще кто-нибудь в него врежется.
К счастью, развалина частично оставалась на ходу и слушалась руля. Дотолкав мотоцикл до обочины и свалив его в кювет, Виктор смог передохнуть. Хорошо бы скорей настало утро. Еще хорошо бы вызвать машину скорой помощи. У него тяжелая больная на руках, а связи не было.
Лекарство подействовало на инстинкты пострадавшей странным образом, ее охватил приступ активности, отчего девушка не оставляла попытки встать на свои переломанные ноги и бежать. Виктор подхватил ее за плечи и втянул на заднее сидение своего автомобиля.
Девушка таращилась на доктора, который перевязывал ей ногу, было нечто пугающее в его запятнанной кровью одежде и очках красновато-бурого цвета. Красные линзы делали Виктора похожим на кровососа. В начале перевязки он взглянул на лицо больной и увидел на нем не страх, а болезненное восхищение, которое его удивило.
– В чем дело-то?
– Ты чисто вампир, – насмотревшись фильмов, она взгляда не могла отвести от своего спасителя, которого привлекла ее кровь.
– Чушь собачья, – ответил он.
– У тебя темные очки. Что в них видно ночью? – не унималась девушка.
Встав под свет фар, Виктор разглядел, как побурели линзы. Еще вчера стекла были простыми.
Он высказал предположение:
– Вечером туман имел красный цвет, от него и возник красноватый налет на оптике. Красный цвет от пигмента.
– Какой пигмент? – не поняла пострадавшая, и доктор объяснил:
– Которым подкрашивали выбросы.
Наложив больной повязку, Виктор снял очки и убрал их в бардачок.
– Как звать тебя, барышня? – окликнул он свою пассажирку, которая на него злилась и отказывалась разговаривать.
Силы покидали ее, и она то и дело впадала в забытье.
– Не спи, сестричка! Сейчас будет больно, очень больно. Тебе надо собрать силы! – уговаривал он незнакомку.
– Я под наркотой, да? – спросила она.
– А что, знакомое чувство? – тут уж удивился сам доктор.
– По малолетству баловалась. Ни с чем не спутать! А звать меня Надеждой.
Круг 4-й
На въезде в город пошли дачи, их обитатели спали и знать не знали о тумане, который еще сюда не дошел и казался игрой воображения. Только у киоска с шаурмой горел свет, там дежурил Гарик, племянник гидролога Михалыча, поджидая заветную посылку с промедолом.
Несмотря на поздний час у шаурмичной собралась троица ребят, но вкусной едой здесь не пахло и счастливых улыбок не наблюдалось. Товарищи у Гарика подобрались, как один – терпеливые, со стеклянными глазами и готовые окочуриться, лишь бы только вступить во владение бабкиным наследством.
Можно было даже подумать, что они не вполне живые, ан нет, при виде машины, они замахали руками. Виктор остановился.
– Чего вам, парни?
– Ничего. Посылку давай!
– Сегодня вам ничего не будет!
– Как не будет? У нас номер записан, номер совпадает.
– Дай проехать. У меня раненая на заднем сиденье. Везу в больницу.
Торчки стали стягиваться вокруг машины. Они не спали ночь, карауля добычу, которая сейчас ускользала от них. Напрасно Гарик жаловался на астму, которая сделала его зависимым от сильных препаратов. Напрасно двое других матерились на чем свет стоит. Мрачные рожи и обритые головы давали понять, какие крутые их владельцы, и с ними лучше не связываться, однако на Виктора они впечатления не произвели, и он мигнул фарами и бибикнул: мол, ему пора ехать.
– И вот еще, ребята, – крикнул он на прощанье. – Ступайте домой и закройте окна. И в лес не ходите ни под каким предлогом. Опасный выброс. МЧС предупреждает!
После чего он утопил педаль в пол и был таков.
Его больную пассажирку стычка позабавила, она порозовела и приобрела способность иронизировать. С заднего сидения ей все хорошо было видно.
– Ты что ли у нас МЧС?, – раздался ее скрипучий голос.
Еще ничему Виктор так не радовался, как её оживлению, знаку того, что организм продолжал борьбу со смертью.
– Потерпи немного. Надя. Тут на въезде круглосуточный пост стоит. У них рация. Свяжутся с больницей, будет тебе «скорая помощь», – пообещал он.
– Хрен тебе, а не скорая, – огрызнулась больная. – Твои круглосуточные бойцы после семи по домам разошлись. Все люди, у всех семьи.
По ее гневному тону Виктор понял, что девушка относилась к типу людей, склонных упрекать в своих бедах посторонних, и ее несправедливая обида передалась и ему. Почему молодая девушка должна погибнуть из-за того, что кто-то улизнул с дежурство лишь потому, что оно не оплачивалось должным образом.
– И с чего же, Надюша, ты отправилась в путь на ночь глядя? – допытывался он.
Когда же молодая особа принялась рассказывать, с каким удовольствием она катается по ночам, Виктор только хмыкнул. «Шлем тебе великоват, Надя, да и куртка явно с чужого плеча. Но не дрейфь, ремешки ты подогнала как следует, благодаря чему и осталась жива. Будь небрежней – все, кирдык тебе. Так что, собралась погулять к любовнику?
Надя возмущенно дернула носиком и принялась рассказывать, что дело в бизнесе, и она сговорилась с одной мамочкой насчет ношеных детских вещей, но покупательница требовала доставку, вот почему ей и пришлось выехать.
– А выгодно ли расторговалась? – продолжал допрос Виктор, на что Надя ответила, что выручила две тысячи с сотнями, не бог весть что.
– А что, муж тебе денег не дает?
– Нет. Зачем тебе деньги, говорит, все равно ты дома с ребятами сидишь на всем готовом.
– Значит, дети у тебя имеются, а к ним полагается и муж, да еще богатый. Вон какой мотоцикл себе купил, да и куртка у него фирменная, не из дешевых. Как его звать, не подскажешь? – Виктор всегда шел до конца.
Надя закрутила-завертела историю про мужа-менеджера, но выходило, что он не простой, а в управлении, а когда она называла его фамилию, сразу стало ясно, что он не кто иной, как начальник той шарашки, где и произошла авария.
– Уж очень любит экономить Игнатов, по тебе видно.
Тем временем Надя попросила дать в кабину свет и вытащила из кармана кожанки ручку с блокнотом, чтобы рисовать картинки – их вышло три: с белкой, лисичкой и даже балеринку с летящей вверх ножкой она изобразила превосходно.
– Белку– дочке, лисичку – сыночку, – а дальше Надя замялась.
–Твой хозяин, значит, уважает балет, – закончил за нее признание Виктор.
– А ты чего ж не женишься? – опытным женским взглядом Надя углядела в нем бобыля-бродягу.
– К невесте ехал.
– Хорошая женщина? – теперь уже допрашивала Надежда.
– Отчего же плохая? И сынишка у нее славный.
– Что же не женишься, жених?
– Денег зарабатываю мало. Вашей сестре сколько ни дай, всё недовольна.
– Потому что ей сына воспитывать, а тут ты к ней на шею усядешься, – безжалостно заметила Надюша, которая еще пять минут как была до того плоха, что и умирала как будто.
– А я и не настаиваю, – по пустякам спорить Виктор не собирался.
А вот о насущном стоило позаботиться.
Под курткой у Нади оказалась ситцевая пижамка веселого цыплячьего цвета, которая насквозь пропиталась кровью.
–Там в пакете лежит рубашка, еще ненадеванная, сейчас на тебя наденем, – распорядился доктор.
Надел на нее и рубашку, и куртку – не хватало ей умереть от воспаления легких.
Следующую остановку Виктор сделал у мастерской, где вовсю кипела работа. Синяя вывеска гласила «Кузнечные работы.
– Что, тоже не спишь? А у меня вышел срочный заказ, вот встал пораньше поработать, – усмехнулся молотобоец.
Виктору сразу понравились внимательные глаза кузнеца. Человек с зорким взглядом вызвал у него надежду. Вид у этого парня был такой, словно он не спал всю ночь, да не одну. С таким можно и поговорить серьезно. И доктор спросил, не заметил ли он ночью чего-нибудь странного.
– Птицы сошли с ума. Поднялись с места, кружат над городом, прямо облепили большую башню. Это элеватор, там всегда полно ворон, но никогда еще их не собиралось такое множество. Вас ведь такие вещи интересуют? – спросил кузнец.
– Поведение животных и птиц крайне важно. Я прежде работал исследователем в лаборатории на станции, повидал много всего.
– Ты только скажи, насколько это опасно, – попросил его собеседник.
– Крайне опасно, но это долго объяснять, мил человек, да и некогда. Сейчас у меня тяжелая больная, я тороплюсь в больницу, иначе она умрет. Уже трое умерли. Солдаты, задохнулись в тумане. Погибших животных без счета. Туман сегодня сильнее обычного, причем он не рассеивается, а становится только гуще, от этого вся и беда. Но больница сейчас важнее всего. После больницы я отправлюсь на фабрику, знаю, что она закрыта и что с улицы туда не попасть, всюду кодовые замки. Я думаю, придется пробивать люк, а это только кузнечным молотом и сделать. Что скажете?
– Откуда такая информация? – поинтересовался кузнец.
– Из своей головы, – ответил Виктор.
–Этого я и боялся, – прозвучало в ответ.
Размышлять тут было особенно не о чем, но кузнец все равно не переставал думать.
– Что касается молота, он у меня всегда под рукой. А насчет твоего плана надо еще обмозговать. Ты рассчитываешь вырубить автоматику, которая посылает выбросы?
– Все верно. Предлагаю отправиться прямо сейчас. Мы ничего не исправим, но попытаемся поставить на паузу производственный процесс.
– Если это возможно, – уточнил кузнец.
– Да. Если возможно, – согласился Виктор.
Собеседник выслушал его соображения, страдальчески корча физиономию, а потом и вовсе помотал головой. Он пришел к решению, но для Виктора оно оказалось неподходящим. Этот мастеровой оказался тугодумом и дубиной стоеросовой.
Как же удручал Виктора отказ кузнеца, ему бы не помешал помощник. Во всем Цепков винил одного себя: ему не удалось донести важность события или же у молотобойца была действительно срочная работа. С какой стати рабочему человеку бросать все и ехать неизвестно куда?
Когда Виктор уехал, кузнец остался на дороге, но он не торопился уходить, словно еще раз хотел осознать сказанное проезжим. Он смотрел в темное небо и прислушивался к далеким звукам. Когда вдалеке появились люди, он ничуть не удивился, то были его старые знакомые – Гарик, Димон и Вован. К нему часто заходили многолетние пациенты наркологической клиники, надеясь разжиться малой денежкой.
Кузнец закрыл глаза, потом пытался зажать уши, все бесполезно – в голове его продолжало гудеть.
– Шумит, Гарик? – обратился он к Гарику, но тот и сам был мастером по экспериментам и деликатностью не отличался:
– Дядя Гриша, ты что, совсем съехал?
– Да ведь шумит, Димон? – обратился кузнец ко второму кадру, но тот вместо ответа повертел пальцем у виска.
Третий, Вован пребывал в добродушном настроении: у него из головы выветрилось и ночное ожидание подарка судьбы, и облом, который ждал их троих в конце дежурства. Радость, как и огорчение, у ребят длились недолго, и после отъезда строгого дядьки они вернулись к своему тихому веселью, предлагая кузнеца к ним присоединиться.
– Дядя Гриша, скажи по слогам. Где ты раньше работал.
– Син-хро-фа-зо-трон, ребятки, – ответил дядя Гриша, который тридцать лет назад считался подающим надежды молодым кандидатом физмат наук Григорием Павловичем и за девяностые годы изведал славу, восторг, а потом безденежье и позор прозябания.
Он снова и снова прислушивался к отзвуку у себя в голове в надежде, что не ослышался.
– Один к одному, шумит синхрофазотрон, ребятки. Пора и нам собираться.
Григорий Павлович ждал трубы, которая повела бы его в бой, и наконец уловил ее тихий звук.
И тогда он вывел из гаража микроавтобус и в него погрузил, как в белую купель, трех наркоманов с их грязными планами, решив, уж он-то наставит их на путь истинный. Григорию казалось, что он может исправить несправедливость жизни, но для этого придется нырнуть до самого дна.
Тем временем Виктор Цепков продолжал путь, следуя указаниям кузнеца, как добраться до станции скорой помощи. Она располагалась на выезде из города. Как и все пункты неотложки, она работала круглосуточно, но на дежурстве оказалась лишь медсестра по имени Мария.
Виктору даже не пришлось звонить. От шума машины сестричка сразу проснулась, сказывалась многолетняя привычка к ночным дежурствам. Так же и осмотр не занял много времени, она привыкла все делать быстро. «Много я не смогу, но сделать укол против шока в моих силах», – предложила Мария. Виктор ответил, что первые меры помощи он предпринял.
Виктор обвел взглядом кабинет: на стенах вперемежку висели прошлогодние календари, плакаты Минздрава. Чего он не заметил, это графика дежурств врачей. Куда же они все подевались? Уволились? Или их перебросили на борьбу с ковидом?
– А вы-то тут зачем? – спросил он женщину в белом халате.
– А я просто Мария, медсестра, – ответила она.
Просто Мария не понимала, чего от нее хотел незнакомец, который давил на нее, настаивая на звонке в соседнюю станцию, хотя та находилась в другом районе. Должна же быть городская телефонная связь, которая не зависела от капризов сотовых операторов. Увы, стационарный телефон давно отключили из-за неуплаты.
Пострадавшей мотоциклистке требовалась гораздо больше, чем могла обеспечить эта станция с единственным человеком из всего персонала. Но что могла поделать Мария, если все машины скорой помощи находились в разъездах, да и связаться с ними она не представлялось возможным из-за отсутствия связи.
А ведь Виктор еще недавно считал, что скорая помощь – служба надежная. Отрадно знать, что на твой вызов приедут. Но все, что смогла Мария, это объяснить, как добраться до больницы. Виктор внимательно выслушал ее указания, понимая, что не может ими воспользоваться: та больница находилась в опасной близости от химического производства и вряд ли могла считаться безопасным местом.
Пустота и заброшенность станции скорой помощи произвела на Виктора удручающее впечатление. И никто не придет, и никто не вылечит нас, кроме нас самих, думал он про себя. Но когда он совсем отчаялся, оказалось, что Мария успела промыть раны, обработать их антисептиком и уже накладывала фиксирующую повязку на конечности пострадавшей Надежды.
Рентген впоследствии подтвердил высокое качество проведенной работы. В отсутствии прочих перспектив интуиция в этих краях являлась мощным лекарственным средством.
Станция скорой помощи находилась недалеко от элеватора, и нельзя было не обратить внимания на его высокую башню. Над ней кружили вороны, искавшие спасения от ядовитых испарений, и собралось их здесь несметное количество. Гогот пернатых, цеплявшихся за жизнь, отвлекал водителя от дороги, и Виктору приходилось до рези напрягать глаза, и его веки его отекли, как после похмелья.
В тот момент элеватор представлялся ему наиболее безопасным и спокойным местом во всем жутком мире, но то впечатление было обманчивое. Он еще не видел, как стая птиц умирает на лету, попав в пузырь: это выглядело так, словно они останавливались, и воздушная петля выхватывала из стаи несколько пернатых, которые камнем падали вниз, а за ними планировали остальные. Все происходило мгновенно, и у части стаи не оставалось времени на спасение, тогда как следующие чуть дальше избегали страшной участи.
Только вблизи можно было наблюдать это в подробностях. Виктор все более убеждался, что он имел дело с красным выбросом, которым на химической фабрике подкрашивали особо опасные вещества, но их оказалось так много, что на все не хватило пигмента.
Доктор пока еще не мог понять структуру пузырей, внутри которых живые существа настигала смерть, тогда как птицы, оказавшиеся на периферии, могли с одинаковым успехом погибнуть или выжить, как это показала воронья стая.
Как и пернатых, Виктора пугал туман, клубы которого накатывали, словно волны. Дышать приходилось все чаще: легкие едва успевали перекачивать воздух. Доктор отчаянно искал в себе последнюю крупицу стойкости, хоть что-нибудь, что задержало бы его на земле. В довершении ко всему его стал окликать голоса, и он опасался, что начались слуховые галлюцинации. К счастью, один из голосов был ему знаком, это с заднего сидения взывала раненая девушка.
Мотоциклистка пришла в себя. «Что со мной и куда мы направляемся?» – спросила она. Не зная, как ответить, Виктор попытался разговорить ее.
– Ты откуда, Надя?
– Из Уфы, приехала сюда, когда там закрыли завод. Взяли агрономом. Два года проработала, потом ушла в декретный отпуск.
– И как тебе у нас?
–Урожаи так себе, но овес взошел плохо. Пробовала удобрения, биоподкормки, все бесполезно. Одна сырость. Ненавижу этот туман, – тут Надежду оставили силы, и она закрыла глаза.
Чем он мог ее утешить? Рассказать о последствиях аварии на химзаводе, о которых Надежда пока не догадывалась? Нет, не стоило ее огорчать, и без того хватало несчастий у этой женщины.
Так они и ехали молча, и после поворота выбрались на грунтовую дорогу, которая вела во владения охотничьего хозяйства.
Через несколько километров картина изменилась: стройные ряды лесопосадок превратились в кладбище с мертвыми стволами сосен, торчащими копьями на поле брани. Подлесок начисто выжгло и вытравило, осталась только черная гарь. Виктор с едва узнавал окрестности станции, которую он покинул всего лишь несколько месяцев назад, они производили удручающее впечатление.
– Вот мы с тобой и в боевой зоне, Надежда, – произнес он, уже не заботясь, слышит его агрономша или нет.
Круг 5-й
Как заблуждался Виктор, считая, что никому нет до него дела. Получив сигнал по рации, майор Габрелянов немедленно отправил запрос командованию, предлагая развернуть поисковые действия в квадрате, подвергшемся химическому загрязнению. В тот же момент пришло сообщение из МЧС о тревожном сигнале с моста М-17 от охранника. Машина МЧС выехала в координаты из радиограммы. Из-за повреждения антенн сотовой связи сторож оставался недоступен, и дополнительные сведения получить не удалось, но Сергей Габрелянов отдал распоряжение двигаться к мосту.
Помощь пришла своевременно: они едва успели откачать сторожа, находившегося под воздействием отравляющих веществ. Получив кислород, Димитрий постепенно приходил в себя, однако временная потеря сознания отрицательно сказалась на его памяти, и он не мог припомнить, почему запросил помощь. «Вроде бы я не пил, потому что на работе. Вчера тоже не пил».
У Габрелянова едва хватало терпения слушать его бред.
– Происшествия случались? Кто-то приезжал? Может, он и сообщил тебе о чп?
Димитрий продолжал нести чушь:
–Тут был парень Фирс, я его с детства знаю. На выходные он уезжает в город к своей женщине. На ночевку с продолжением. Вот и вечером он ехал по тем делам. А тут как раз нарисовалось дело. Серьезное, раз он отказался от продолжения.
Майор никогда не вёлся на деревенские истории, но это особый случай, подсказывал ему опыт. Ревность Димитрия к чужому счастью делала историю правдоподобной. Чего не мог понять майор, это страха сторожа, отказывавшегося покидать свою комнатку.
К счастью, записку от Фирса бойцы нашли сразу. Она послужила доказательством его участия в непонятных событиях, о которых толковал сторож. Габрелянов очень хотел бы повидаться с этим товарищем.
За что майор любил жизнь, это за ее непредсказуемость. На короткий миг Димитрий оторвался от размышления о своих несчастьях, открыл глаза, выпрямился и вытянул шею как раз так, чтобы разглядеть машину Габрелянова.
– Вы из той колонны? – спросил он, имею в виду картину, видимую только ему самому.
– Из колонны? – переспросил помощник майора Галкин, который принимал его слова за чистую монету.
– Колонна машин без опознавательных знаков. Ваши? – тут Димитрий погрозил военным пальцем, истерически захохотав, что убедило в его психической травме.
