«Против часовой стрелки» kitabından alıntılar, sayfa 7
Всякую боль можно заживить: рана, нанесенная собственным ребенком, не зарубцовывается никогда.
Нельзя взваливать вину на мертвого. И на живого нельзя. И ни на кого. Кроме себя самой.
Что мать, что отец по -разному любят своих детей, не феномен, а самое естественное явление на свете: тяга к себе подобному, узнавание себя - в жестах, голосе, пристрастиях. Иллюзия, что время задумается на бегу и помедлит. Иногда мы узнаем в детях не себя, а друг друга: ты так же упрям, как твой отец, - и в голосе досада и гордость одновременно.
Себя обманываем, а судьбу - нет, судьбу не обманешь.
Как не было правды в слове «родственники», и мало-помалу его вытеснило нейтральное «соседи». А «соседи» значит «чужие», что полностью отражало действительность, потому что они и были чужими.
Ибо самые чужие — это свои чужие.
Наверное, существуют семьи, где все относятся друг к другу одинаково, но вообразить себе такое было так же невозможно, как разломать хлеб на несколько абсолютно равных частей: чей-то ломоть непременно окажется больше, зато тот, что поменьше, будет с аппетитной корочкой, а кому-то достанется вожделенная горбушка…
Черные чернила приобретают со временем цвет выгоревшей травы...
Работать Ирине было не привыкать, да только...только жить было некогда.
То, что мать и отец по-разному любят своих детей, не феномен, а самое естественное явление на свете: тяга к себе подобному, узнавание себя – в жестах, голосе, пристрастиях. Иллюзия, что время задумается на бегу и помедлит. Иногда мы узнаем в детях не себя, а друг друга: ты так же упрям, как твой отец, – и в голосе досада и гордость одновременно.
Ничего лучше, чем книги, люди не придумали, говорил он. Главное, чтобы дети читали; кто читает, тот не может вырасти плохим.
