«Свет в окне» kitabından alıntılar, sayfa 2

Как странно, подумала Лариса, почти не вслушиваясь в высокий, звонкий Тонин голос: люди спрашивают о чем-то только для того, чтобы рассказывать о себе, нисколько не интересуясь, нужно ли тебе это.

Ты уезжаешь всего на неделю, а когда возвращаешься, видишь, как что-то неуловимо изменилось, хотя на первый взгляд все кажется прежним. И только идя по знакомой мощеной улице, которую не видел всего неделю, понимаешь, насколько условна ее каменно-булыжная незыблемость, потому что на углу начали бурить тротуар, тетки-цветочницы не сидят больше у магазина, в будке телефона-автомата срезана трубка, и все вместе делает из улицы реку, в которую нельзя войти дважды. Ибо заменят какую-нибудь трубу, заштопают асфальт, и черная заплатка на сером фоне будет бросаться в глаза; цветочные тетки вернутся на привычное место, но с другими цветами; телефон могут починить, а могут вовсе выкорчевать будку, и другой человек, вернувшийся из командировки или из отпуска, удивится, не сразу понимая, что случилось.

А «случилось» время.

Много лет назад человек фанатично увлекся «Сагой о Форсайтах» и сохранил эту одержимость – иначе не скажешь – до своего последнего дня. Когда Присуха открывал книгу в очередной раз, была ли она для него той же самой книгой – или «Сага» открывала для него что-то иное, новое? Улица может поменяться за считанные дни – одни и те же книги открываются и прочитываются по-разному в разное время.

Если ты натер мозоль, то аргумент, что кто-то другой сломал ногу, не избавляет от мучений.

Третий компонент — быт, отнимающий, как следует из названия, большую часть бытия, — Карл упростил до минимума.