Kitabı oku: «Последняя Скрижаль», sayfa 4

Глава 25. Германия. Дрезден. Среда. 16:40

Капитан проводила взглядом свидетельницу и вздохнула.

Вильхельм было чуть за сорок, но серьёзных расследований в её карьере пока не бывало.

И дело не в том, что в городе не случались преступления или ей не доверяли, а просто убийства раньше никогда не происходили в её дежурство. Коллеги даже шутили: если начиналась смена Ханны, можно расслабиться, в городе ничего страшного не случится.

Конечно, она занималась ограблениями, похищениями, изнасилованиями, мошенничеством и несчастными случаями, за отличную работу над ними она и получила звание капитана полиции. Однако, может, к счастью, а может, и нет, за пятнадцать лет работы в полиции у Ханны так и не появилось опыта в делах об убийстве. Она лишь наблюдала за коллегами, иногда участвовала в оперативных группах, но сама ни разу не вела подобных расследований.

А вот сегодня ей выпал шанс. Это озадачивало.

Вильхельм понимала: к делу будет пристальное внимание как в полиции, так и в прессе, так как герр Шпильц оказался известным коллекционером, много денег жертвовал на благотворительность и часто упоминался в светских хрониках. И значит, у неё нет права на ошибку, на неопытность или некомпетентность. Она должна раскрыть убийство так, как будто делала подобное сотню раз.

Дверь за Альбиной захлопнулась.

Эта русская не так проста, как кажется. Людей Ханна чувствовала.

Но изображать солидного проницательного следователя не собиралась.

Она не такая.

Вильхельм любила, когда всё спокойно, весело и жизнерадостно.

Она не состояла в браке, её сын уже давно вырос, уехал в Италию, и видела женщина его крайне редко. Всё в её жизни просто, без обязательств. Ханна часто улыбалась, смеялась, много времени проводила с друзьями и коллегами, любила кино и пиво. Она была лёгкой.

Зачем тогда она пошла в полицию, где каждый день ей приходилось сталкиваться с несправедливостью, обманом, жестокостью и смертью?

Ханна сама не знала.

Так вышло.

Может быть, для того, чтобы ощущать, как прекрасна жизнь, когда в ней нет преступлений?

А ещё её дядя служил начальником полиции, отец следователем, а брат работал в прокуратуре. Семейное дело.

Однако, как ни странно, служба в полиции её не тяготила, не ломала, даже не портила настроение.

Ханна Вильхельм научила себя относиться ко всему, что видела, как к… работе, не больше и не меньше.

Уходя вечером домой, она забывала всё, с чем сталкивалась в течение дня, и это помогало ей всегда быть такой, какой она хотела. Лёгкой.

Ханна поправила светлые вьющиеся волосы, собранные в пучок на затылке.

В помещение заглянул её напарник, лейтенант Брикс, молодой и энергичный.

– Ну что?

– Поехали в больницу, – капитан поняла: в доме больше делать нечего и сейчас начнут свою работу криминалисты.

Через четверть часа она уже шла по больничному коридору отделения терапии, куда доставили потерпевшего из дома, где произошло убийство.

– Добрый день. Меня зовут капитан Вильхельм, я следователь по уголовным делам.

Она стояла в палате у кровати, на которой сидел худощавый молодой человек с выражением тревоги на лице.

– Как обстоят дела? – спросила Ханна доктора, стоявшего рядом.

– Сотрясения нет, существенных повреждений тоже. Кто-то ударил его по голове, от болевого шока он потерял сознание. Думаю, через пару часов мы сможем отпустить потерпевшего домой.

– Что ж, очень хорошо, – кивнула капитан. – Вы не могли бы нас оставить на минуту?

– Конечно, – доктор, мужчина лет пятидесяти, вышел из палаты.

– Стефан Хант, верно? – уточнила Ханна.

Молодой человек утвердительно кивнул.

– Герр Хант, вы работали у герра Шпильца?

– Да.

– Кем?

– Помощником.

– В чём именно помогали?

– Я делал каталоги его коллекций, размещал информацию на сайте, принимал товар, ездил на встречи, ну… много всего, – он вяло пожал плечами.

– Понятно. Как давно вы у него работаете?

– Два года.

– Какие у вас были отношения с герром Шпильцем?

– Хорошие. Мы прекрасно ладили. Я очень дорожил своей работой.

– Дорожили?

– Ну да, – Хант печально усмехнулся. – Теперь же я безработный.

– Кто ещё приходил к герру Шпильцу? Друзья, родственники?

– Да. Племянник. Эмиль.

Лейтенант Брикс записывал всё, что говорил Стефан.

– Какие у него отношения с герром Шпильцем?

– Понятия не имею.

– Ещё кто-нибудь?

– Клиенты приходили.

– А из персонала?

– Да, экономка фрау Марта. И иногда ещё реставратор. Какой-то русский.

– Русский? – переспросила Ханна.

Почему-то она подумала, здесь может быть связь: двое русских в одном деле – клиент и реставратор. Надо проверить. Она мысленно улыбнулась. Что-то нащупала.

– Как его имя?

– Не помню. В бумагах в доме должно быть.

– А экономка? Сегодня она приходила?

– Нет, у неё выходной.

– Они ладили со Шпильцем?

– Да, она работает у него больше десяти лет.

– Хорошо, мы проверим. Может, у герра Шпильца появились какие-нибудь финансовые сложности?

– Нет.

– Враги? Ссоры с кем-то?

– Нет, насколько я знаю.

– А личная жизнь? Женщина?

– Не видел никогда.

– Расскажите, что случилось в доме? Кто на вас напал?

– Я пришёл после обеда и сразу поднялся на третий этаж закончить каталогизацию новых экспонатов. Потом вдруг услышал шум внизу. Спустился, и в холле меня ударили, – Стефан запнулся. – Я упал, наверное, потерял сознание, а потом, очнувшись, увидел какую-то женщину. Она и вызвала вас.

– Во сколько вы вошли в дом?

– Точно не помню, где-то около трёх часов, наверное.

– Лицо напавшего на вас не видели?

– Нет.

– Но вы можете сказать, это мужчина или женщина?

Стефан задумался, потом пожал плечами:

– Не знаю.

– Что-то особенное про нападавшего запомнили?

– Например?

– Очень высокий или полный? Или, возможно, у вас отложилось в памяти, что он афроамериканец, нет? Или вы запомнили запах?

– Нет, нет, – Стефан мотал головой. – Ничего.

– Ладно. А с женщиной, которая вызвала полицию, вы раньше сталкивались?

– Нет, никогда.

– Как помощник, может, знаете, планировалась ли у герра Шпильца встреча сегодня?

– Насколько я помню, должен был прийти клиент, он купил антикварный секретер. Больше никого.

– Ну, хорошо. Спасибо. Поправляйтесь. – Ханна протянула визитку с номером телефона: – Если что-то ещё вспомните, сразу звоните.

Следователь посмотрела на часы.

Сегодня она планировала встретиться с подругой.

Её настроение улучшилось. Она улыбнулась. О деле можно до завтра больше не думать.

Глава 26. Москва. Среда. 18:10

Рыжеволосая девушка приятно улыбнулась, протягивая книгу.

– Подпишите, пожалуйста, – попросила она.

– С удовольствием, – Филипп улыбнулся в ответ, ставя автограф.

– Спасибо.

– Мы не встречались?

– Вряд ли, – сказала девушка, забирая книгу.

В её серых глазах таилась странная эмоция, которую писатель увидел, но не понял. Радость? Восхищение? Насмешка?

Девушка прижала книгу к груди, разворачиваясь и направляясь к выходу.

Мужчина проводил её взглядом и посмотрел на время. Два часа презентации новой книги пролетели незаметно.

– Это потрясающе! – к Филиппу подошла высокая, красивая брюнетка в чёрном облегающем платье. – Я горжусь тобой! – она обняла писателя и мягко улыбнулась.

– Спасибо, – кивнул Филипп, ему было приятно, что Майя пришла на его презентацию и теперь выражала восхищение. Каждый раз, чувствуя её расположение, он надеялся на очередное начало для их отношений и предпринимал попытки их возобновить.

– Ну, как дела? – к писателю подошёл Серафим Маркович Дятловский, мужчина средних лет, полного телосложения, с лысеющей шевелюрой и маленькими, но внимательными глазами.

– Всё в порядке. Кажется, закончили.

– Ну, отлично. Вроде бы прошло хорошо. Народа пришло много, ты держался молодцом, – Дятловский похлопал писателя по плечу.

– Да, он молодец, – согласилась Майя.

– Спасибо, Серафим Маркович. Но всё это благодаря вам, вашей поддержке и вере в меня.

– Ну-ну, Филипп, – Дятловский рассмеялся, давая понять: услышанное ему приятно. – Без таланта моё участие – пустой звук. Тут главное ты, – он снова рассмеялся.

– Спасибо.

– Может, по бокальчику? – хитро предложил Серафим Маркович, глядя по очереди на Филиппа и на Майю.

– Да можно в принципе.

– Я тоже не против, – кивнула женщина.

Филипп собрал материалы презентации, лежавшие на столе, положил их в рюкзак, куда засунул и ноутбук.

– Пойду Семёна ещё позову, – сказал Серафим Маркович, делая знак Филиппу, чтобы он никуда не уходил.

В сумочке Майи зазвонил телефон.

– Секунду, – она отошла в сторону.

За окном книжного магазина, где проходила презентация, шёл снег. Мягкие белые снежинки порхали то в одну, то в другую сторону, вверх, вниз, а затем кружились, завораживая любого, кто имел счастье наблюдать за ними в этот миг триумфа зимней красоты и грации.

Филипп Смирнов сел на кожаный диван, стоявший среди книжных полок, выдыхая волнение последних часов. Выступление на публике не было его любимым занятием, скорее наоборот. Каждый раз он долго готовился, репетировал и всегда ужасно нервничал. Но в его профессии от такого никуда не деться. Нужно общаться с читателями, организовывать презентации и выступать.

Сгущались сумерки, на фоне которых задорные снежинки поблёскивали и искрились.

Филипп смотрел в окно, наблюдая зимнюю пляску.

Почему-то в этот момент в книжной тишине он вспомнил события, случившиеся с ним год назад осенью в Индии.

Трудно представить, что такое вообще возможно – найти и оказаться в Рудралоке, в Гималаях – затерянном, мистическом, легендарном городе просвещённых и мудрых. Однако представить всё же оказалось проще, чем поверить.

Филипп вздохнул.

Рассказав своему дяде, профессору исторических наук, всё, что с ним случилось, начиная с загадочных событий в Хайдарабаде и заканчивая путешествием в Пакистан¹, он понял – никто ему не поверит.

Его дядя, Пётр Иванович Смирнов, был человеком самых прогрессивных взглядов, в том числе и на науку, допуская возможность существования невероятных и альтернативных вариантов изложения истории. Он всегда внимательно выслушивал новые теории, анализируя их и пытаясь найти рациональные доказательства, поддерживая коллег в поисках фактов, и лишь когда становилось совершенно очевидно заблуждение, профессор мог себе позволить потерять интерес к тематике.

Именно поэтому для Филиппа стало большим сюрпризом, когда Пётр Иванович однозначно дал ему понять, что не верит и не хочет слушать рассказ племянника о путешествии в Рудралок, легендарную обитель древнего ведического божества Рудры.

Писатель не стал настаивать.

В конце концов, в историю с золотым шумерским лабиринтом² тоже никто не верил, и это дало ему грандиозную идею – написать книгу, и она тут же заняла верхние строчки продаж. То же самое он сделал и после путешествия в Индию. Книга про поиски легендарного индийского храма моментально заинтересовала издательство, а особенно главного редактора, Серафима Марковича Дятловского, и в итоге привело Филиппа сейчас сюда, на презентацию книги.

Неожиданно он вспомнил, что во время выступления отключал телефон.

Надо бы включить, вдруг кто звонил.

Писатель достал мобильный. Как только тот заработал, пришло несколько смс-сообщений.

– Ну, готовы? Пошли? – рядом появился Серафим Маркович и Семён, менеджер книжного магазина, помогавший с организацией презентации.

– Да-да, идём, – Филипп, не успев просмотреть сообщения, положил мобильный обратно в карман.

Майя подошла к ним, уже одетая в шубу из тёмной куницы.

Они вышли на улицу.

Свежий морозный воздух приятно защипал лицо.

Глава 27. Москва. Среда. 19:30

В ресторане звучал смех, тихие разговоры и приглушённая музыка.

Официанты любезно обслуживали столики, подливая вино в бокалы.

Писатель чувствовал наслаждение от происходящего вокруг, а особенно от присутствия Майи рядом. Она сидела напротив, живо поддерживая беседу с его редактором, улыбаясь и смеясь.

– Подскажите, у вас уже есть планы на новую книгу? – поинтересовался Семён, делая глоток белого вина из высокого фужера. Майя и Серафим Маркович внимательно посмотрели на писателя, разделяя интерес к заданному вопросу.

Филипп тоже глотнул вина и кашлянул.

Ему не нравились подобные беседы, и вообще он не любил рассказывать о своём творчестве. Иногда даже думал, что он какой-то неправильный писатель. Большая часть его коллег «по цеху» с удовольствием делилась планами о своих книгах, цитировали отрывки из произведений, устраивали чтения и так далее, но не он. Для Филиппа всё связанное с работой над книгой являлось таинством. Он обдумывал сюжет, персонажей, детали описания и совсем не хотел делиться этим с окружающим миром. Это как заранее сообщить о подарке или сюрпризе. Зачем? Ведь потом будет неинтересно!

– Пока нет, – ответил он. – Нахожусь в поиске.

– Но какие-то задумки уже есть? – не унимался Семён.

– Есть, да, но я не хотел бы о них говорить, – Филипп выпил ещё вина. – Чтоб не сглазить, – театрально добавил он с улыбкой.

Семён рассмеялся:

– Понимаю. Последняя книга оказалась очень успешной. «Чёрный Лотос» раскупили буквально за первую неделю.

– Тёмный.

– Простите? – не понял Семён.

– «Тёмный Лотос». Название книги.

– А, да-да, конечно же, «Тёмный Лотос». Надеюсь, следующая будет не менее популярной. За новую книгу! – он поднял бокал, и все за столом повторили его жест.

– Прошу прощения, – Майя встала из-за стола, показывая всем сигарету. – Скоро вернусь.

Она накинула на плечи пушистую шубу и удалилась на улицу.

Официант убрал со стола пустые тарелки.

– Могу я вам предложить горячее? – спросил он.

– А, да, – Серафим Маркович и Семён уткнулись в меню.

Филипп, воспользовавшись этим, взял пальто и вышел на улицу, где стояла Майя.

Крупные хлопья снега серебром падали на её пышные тёмные волосы.

– Ты, кажется, собиралась бросить курить?

Майя усмехнулась:

– Я много чего собиралась сделать.

– Слушай, я хотел…

– Не надо, – оборвала его женщина.

Писатель непонимающе на неё взглянул.

– Я знаю, что ты хочешь сказать. Не начинай, Филипп, ничего не получится.

– Почему?

– Почему? – она выпустила в холодный воздух сигаретный дым. – Уже и не помнишь? Это ты прекратил наши отношения, разве нет? Или я путаю? – чуть повысив тон, сказала Майя.

Филипп резко выдохнул и отвёл взгляд. Она права. Он сам виноват. Но кто может быть застрахован от молодости? От её ошибок, от безрассудства и глупости?

– Я был дураком, прости.

Майя рассмеялась.

– Я прощаю тебя, но это ничего не меняет. Ты часть моего прошлого, и я люблю тебя. За твой ум, талант, характер, за тебя такого, какой ты есть. Но я не могу полюбить тебя снова так, как раньше.

– Понятно, – Филипп стиснул челюсть так, что в скулах появилась боль. Ему хотелось сказать ей, как он ею дорожит, как готов на всё, лишь бы вернуть их отношения, вернуть её. Но не мог. Он вдруг подумал, что это действительно ничего не изменит. Они оба всё понимают. Так зачем тогда сотрясать воздух?

– Разбитую чашку не склеить, Филипп, – с грустью произнесла Майя. – А даже если и склеить, то рано или поздно трещины всё равно дадут течь.

Она бросила на землю окурок, замяла его ногой в высоком сапоге и зашла в ресторан.

– Интересно сказано, – прошептал Филипп.

Он поднял голову и посмотрел в чёрное небо. Снежные хлопья продолжали кружиться и падать. Удивительно, но порой мы не можем выразить наши чувства так, чтобы другой человек ощутил их так же сильно. Слова – лишь бледное отражение эмоций.

Филипп поднял воротник пальто, чувствуя холод, достал телефон и вызвал такси.

Глава 28. Москва. Среда. 21:40

Тяжёлая книга в красочном переплёте выпала из рук и с грохотом приземлилась на пол. Филипп вздрогнул от звука падения и открыл глаза.

– Ох, кажется, задремал, – тихо пробормотал он.

Писатель встал с дивана, скинул плед, укрывавший его, положил книжку на низкий столик и потянулся. Произведение с названием «Очерки времён Юстиниана Великого», тёплый плед и несколько бокалов вина, которые он выпил в ресторане, погрузили в сладкую дрёму на пару часов.

Писатель подошёл к окну и приоткрыл его.

Холодный воздух ворвался в комнату.

Зима.

– Ух, – поёжился Филипп.

Он вернулся к дивану, где лежал мобильный телефон, вдруг вспомнив, что в книжном магазине получил сообщение, но не успел прочитать, а возвратившись домой, забыл про него.

«Не могу до тебя дозвониться. Прошу тебя, срочно перезвони. Это очень важно! Я жду! Никита».

– Хм, – пробормотал он, просматривая сообщение. – Никита?

Они были ровесниками, познакомились много лет назад на вечеринке у общего знакомого, Максима Велюрова, на даче.

Компания подобралась шумная, и Филипп, ища тишины, уединился в одной из комнат, обставленной книжными шкафами. Он с большим удовольствием устроился в кресле с Эмилем Золя, когда обнаружил, что в комнате не один.

Никита Брюхов – неуклюжий, застенчивый парень с шапкой тёмных вьющихся волос и пронзительными карими глазами, оказался интересным и остроумным собеседником, также искавшим покоя среди сильно выпивших сверстников. Разговорившись, молодые люди нашли схожие интересы, а на следующий день обоим стало очевидно – это начало долгой дружбы. Так и случилось.

Вплоть до прошлого года Никита и Филипп виделись не реже одного раза в неделю, но работа направила Брюхова в Германию, и общаться стало сложнее.

Жизнь Никиты Брюхова текла то медленно и однообразно, когда он просиживал дома в ожидании заказов, то стремительно и увлекательно, если мчался на встречу с произведениями искусства, представляя себе, кто владельцы этих старинных вещей, как они жили, чем увлекались и во что верили. В работе Брюхов специализировался на предметах интерьера барокко, в связи с чем его частенько приглашали в европейские страны, этот стиль стал популярен ещё в семнадцатом веке.

Домосед по натуре, тихоня и меланхолик, Никита трудно сходился с людьми, в отличие от Филиппа, поэтому каждая поездка для реставратора становилась своего рода преодолением собственной натуры, ведь ему приходилось тесно общаться с заказчиками или сотрудниками музеев и галерей.

Очевидно, Никита звонил во время презентации, когда писатель выключил телефон.

Филипп посмотрел на часы, пытаясь вспомнить, какая разница во времени с Дрезденом.

– Позвоню завтра, – решил он, зевнул и, направляясь в кухню, включил по пути свет в тёмной квартире.

Две комнаты на четвёртом этаже в доме, уютно запрятанном в переулках старой части города, были для Филиппа Смирнова не просто жилищем, а местом, где писатель действительно любил проводить время.

Гостиная, она же кабинет, обставлена скромной мягкой мебелью и шкафами, заполненными книгами, журналами и картами, свёрнутыми в рулоны. На стенах висели фотографии Филиппа в разных уголках мира и живописные пейзажи, запечатлённые им же.

– М-да… – разочарование скользнуло в мыслях Смирнова, пока он разглядывал содержимое холодильника. На верхней полке красовался пакет молока и открытая банка зелёного горошка. Ниже лежал кусок копчёной колбасы, плавленый сыр и пачка сосисок, которые, судя по виду, есть уже не рекомендовалось. – Негусто, – Филипп закрыл холодильник, размышляя, сходить ему в магазин или заказать готовую еду домой.

Он посмотрел в окно, а потом на часы.

Поздновато.

Филипп поморщился, представляя, как сейчас, должно быть, промозгло на улице. Он не любил зиму, страдая от избытка холода и снега. Жаркий и влажный климат нравился ему куда больше, повышая тонус и настроение от одного только ощущения, что он находится в тепле.

Писатель вернулся в гостиную и сел за компьютер, открывая сайт с доставкой китайской еды. Быстрым движением он заказал проверенные блюда и удовлетворённо улыбнулся. Скоро будет ужин, хоть и поздний.

Глава 29. Германия. Дрезден. Среда. 22:55

Улица была пуста. Редкие фонари освещали участки у дверей домов, оставляя большую часть в темноте.

Откуда-то доносились звуки проезжающих машин, но в это время суток город уже затихал и основным шумом звенела гнетущая тишина.

Тонкая тень аккуратно пробиралась вдоль зданий, умело игнорируя освещённые участки.

Она подошла к дому герра Шпильца, входная дверь которого оказалась перетянутой полицейской лентой. Это не стало препятствием.

Ловко орудуя отмычками, через несколько секунд тень уже стояла во внутреннем дворике.

Она присела на корточки, прислушиваясь к каждому звуку.

Дверь в дом приоткрыта. Видимо, полиция решила, что достаточно закрыть входную с улицы. Такое ей на руку, ведь не придётся возиться с замком и тревожить пространство ненужными звуками.

Альбина, мягко ступая, подошла к двери.

Ещё раз прислушалась.

Всё тихо.

Она зашла в дом.

Перед ней показалась лестница, ведущая на третий этаж, где располагалась её цель.

Осторожно, зная, что ступени имеют особенность скрипеть, Альбина начала подниматься.

Плавными, скоординированными движениями, не издавая ни одного звука, она быстро взбиралась вверх.

Для неё это удовольствие.

Сотню раз, выполняя задания Мастера Бездны, она проникала в чужие особняки, музеи и на аукционы, забирая требуемое Ордену.

Ордену, ставшему её домом, семьёй, смыслом существования.

Она не имела понятия, как давно создали Орден Янтарной Бездны, но знала: основателем являлся Мастер Бездны, человек, которого она никогда не видела и даже не догадывалась, мужчина это или женщина.

Как-то раз, учась ещё в институте, она получила письмо по электронной почте с предложением подработки курьером. Обязанности выглядели несложно, а деньги были нужны, и Альбина согласилась. Она начала мотаться по городу, отвозя и забирая заказы для антикварной лавки. Платили в итоге хорошо, и она начала интересоваться доставляемыми вещами, но однажды её попросили забрать предмет без ведома хозяина. Им оказался египетский папирус, привезённый частным коллекционером. Гонорар обещали баснословный для студентки, поэтому она выполнила задание.

На следующий день ей позвонил Мастер Бездны, и Альбина согласилась вступить в Орден.

С тех пор она ни разу об этом не пожалела.

Орден открыл ей знания, ресурсы и возможности, о которых она и не мечтала. А главное, теперь у неё появились деньги.

Альбина поднялась на третий этаж и прошла по коридору к нужной двери. За ней появилось помещение, заставленное мебелью.

Женщина поморщилась.

Она понимала, что всё вокруг антикварное и дорогое, однако выглядело как склад старых ненужных вещей.

Среди всего этого ей нужно найти секретер. И быстро.