Kitabı oku: «Охота на крылатого льва», sayfa 2
Олег заморгал:
– Не понял… В командировку, что ли?
Она покачала головой:
– Не в командировку. Сама.
– Что за бред ты несешь?!
Вика побледнела – и вдруг выпалила:
– Не смей так со мной разговаривать!
От неожиданности Олег осекся и замолчал.
– Я не бред несу, как ты выразился! – она прикусила губу. – А говорю, что я устала и хочу отдохнуть!
– От чего?!
– От работы. От тебя. От детей. Последние десять лет я езжу только в гости к твоей маме.
– Ты что-то имеешь против моей мамы?
Но жена не поддалась на провокацию.
– Я взяла на работе отпуск и купила по акции недорогие билеты, – понемногу успокаиваясь, сказала она. – Вы прекрасно справитесь без меня.
Это было что-то новенькое! Олег захлопнул ноутбук и отодвинул в сторону. Подумав, отодвинул и тарелку. Чертовщина какая-то творилась, надо разобраться.
– Почему Венеция? – спросил он первое, что пришло в голову.
– Она уходит под воду на четыре миллиметра в год.
– И что? – не понял Олег.
– Я могу не успеть.
Он посмотрел на жену внимательно – первый раз за весь вечер. Она что, издевается?
По ее лицу действительно блуждала слабая улыбка. Но что-то подсказало Олегу – Вика вовсе не шутит.
Вглядевшись пристальнее, он увидел то, что должен был заметить раньше. Жена похудела и выглядела измученной, но глаза ее странно блестели. Он заподозрил было, что она выпила, и даже принюхался. Спиртным не пахло.
Самое главное, он все еще не понимал, как реагировать на ее слова. Семейная жизнь до сих пор исчерпывалась набором ситуаций, каждая из которых была ему знакома. Или ее можно было уложить в готовый шаблон по образцу семьи его родителей: мужик в доме хозяин, жена занимается детьми, главное слово за мужем, родители – это святое. Но сейчас нужная карточка не выскакивала из картотеки.
Олег испытал короткий приступ замешательства.
– Ты правда хочешь уехать?
– Если я не сделаю этого сейчас, то не сделаю никогда.
– А со мной ты почему не посоветовалась?
В глазах ее мелькнула затравленность, но голос был тверд, когда она возразила:
– Ты был бы против.
– Вот именно! Я против!
Она посмотрела прямо на него. На этот раз Олегу почудилась в ее взгляде… неужели враждебность? Да нет, ерунда.
Он начал сердиться уже всерьез. Что еще за ахинея!
– В Италию, значит, намылилась.
Жена кивнула.
– И считаешь, что с мужем это можно уже не обсуждать?
И снова Вика ответила так, как не отвечала никогда:
– Ты никогда не обсуждаешь со мной свои поездки, а ставишь меня перед фактом. Теперь моя очередь ставить перед фактом тебя. Я мечтала поехать в Венецию много лет. И я туда поеду.
– А я? А дети?
– Ну, уж неделю-то вы без меня справитесь, верно?
И снова эта странная полуулыбка.
Черт, да при чем здесь «справитесь», хотел рявкнуть он. Но после того, как Вика осадила его, поостерегся. Конечно, они проживут без нее эту неделю, но она не имеет права вот так запросто взять и куда-то свалить, просто сообщив ему дату отъезда! Олег не умел этого высказать, но смутно чувствовал, что с ее стороны это бунт!
– Ты не можешь уехать, – в конце концов мрачно сказал он.
Вика вцепилась в стол:
– Почему же?
– Потому что ты, мать твою, замужняя женщина!
– Звучит как «арестованная».
– Ты должна своей семье, – упорствовал он. – У тебя есть перед нами обязательства!
– А себе я ничего не должна? – перебила она с болезненной усмешкой.
Олег замолчал не столько от ее слов, сколько из-за гримасы, исказившей ее лицо. Он по умолчанию полагал, что женщина счастлива, имея такого мужа, как он, и таких детей. Как там в песне поется: «Женское счастье – был бы милый рядом».
И тут его осенило.
– У тебя что, пээмэс?
Черт, ну конечно! Надо было сразу сообразить, что дурость прет из нее из-за женских дел. Чего-то там у теток происходит с головой то ли перед месячными, то ли после, он не помнил и не считал нужным держать в памяти.
Найдя причину происходящего, Олег сразу ощутил себя хозяином положения.
– Все, тема исчерпана. Никуда ты не едешь. И, пожалуйста, не грузи меня больше такой ерундой!
Он придвинул к себе тарелку, убежденный, что разговор закончен. Потом мельком глянул на жену и застыл с ложкой в руке.
Вика выпрямилась. Куда только делась вся нервозность! В ее глазах оторопевший Олег прочел нескрываемую злость. Губы сжались в тонкую линию, рука дернулась, и какую-то долю секунды он всерьез ждал, что сейчас она влепит ему пощечину.
Он не мог знать, что Вика явственно узрела перед собой объяснение тому, почему пятьдесят восемь страниц блокнота остались исписанной бумагой. И уж конечно, Олегу не могло прийти в голову, что жена отчетливо вспомнила ощущение его крепких пальцев, стиснувших ее руку, и зеленоглазого котенка с растопыренными ушами, грустно глядящего ей вслед. Для него этот мимолетный эпизод забылся почти сразу. Для нее – впечатался в память накрепко и выстрелил в самый неподходящий момент.
– Нет у меня никакого пээмэс, – очень медленно проговорила Вика. Она так побледнела, что Олег даже испугался. – И я поеду в Венецию! Поеду, ты понял?!
Она стукнула маленьким кулачком по столу – получилось до смешного неубедительно, но Олегу было не до смеха, – и выбежала прежде, чем он спохватился.
– Не хочешь обсуждать? Да кто тебя спрашивает?! – крикнул Олег вслед, придя в себя. – А ну иди сюда!
На двери в ванную комнату щелкнула задвижка. Зашумела вода. Стало ясно, что в ближайшее время жена к нему не выйдет.
Удрала, как трусливая собачонка! Олег подошел к ванной и некоторое время всерьез раздумывал, не выломать ли дверь. Но тут из детской высунулись две курчавых головы, и он опомнился. Ну, выломает, и что дальше? Тащить ее из ванны, мокрую и голую? На глазах у детей?
– А ну брысь! – приказал он, и Колька с Димкой, толкаясь и шепотом бранясь, исчезли.
На следующее утро Олег уехал на работу рано: жена и дети еще спали. У него было время обдумать ее неожиданный бунт, и, поразмышляв, он пришел к верному, как ему казалось, решению.
Да, Вика учудила. Но наверняка уже раскаивается во вчерашней ссоре и в своем глупом намерении. Он будет великодушен и даст ей возможность отступления. Никакой ругани! Он всего лишь напомнит, что в следующие выходные надо бы помочь его матери с переездом на дачу. Жена отступит от своей бредовой затеи, не потеряв лицо, и все пойдет как раньше.
С этими, несомненно, благими намерениями Олег вечером вошел в квартиру.
И застыл в дверях.
Вика сосредоточенно рассматривала себя в большом зеркале. Вокруг ее ног струилась оранжевая юбка, до того яркая, что хотелось зажмуриться. И рубашка на Вике была новая, зеленая, как весенняя трава, а на шее болтались идиотские разноцветные бусы из стекла.
«Сбрендила», – осознал Олег.
Навстречу ему выбежали мальчишки, завопили, повисли с двух сторон.
– Па, привет!
– Папа пришел!
Он облапил сыновей, чмокнул каждого в макушку. Покончив с ритуалом приветствия, те переключились на мать.
– Ма, сними это! – потребовал Колька. – Тебе не идет.
– Не идет! – поддакнул Димка. Он сам не знал, так ли это, и рыжий цвет ему, пожалуй, даже нравился, но он привык во всем следовать за братом.
– Я сама решу, идет мне или нет. – Вика обернулась к мужу. – Привет! Ты сегодня рано.
– Ма, ну правда! – не отставал старший сын. – Ты в ней глупо выглядишь!
– Это точно, – буркнул Олег.
Ободренный поддержкой отца, Колька подбежал к матери и, дурачась, потянул за юбку.
– Прекрати! – потребовала Вика.
– Фу! Гадость! Сними!
Димка одобряюще захихикал. Ему нравилась эта игра.
– Я сказала, перестань!
Что-то в голосе жены подсказало Олегу, что сына нужно немедленно остановить. Но он не успел. Колька, привыкший к безнаказанности, дернул резче, а секунду спустя ладонь матери обрушилась на его затылок.
Подзатыльник получился слабым. Но ошеломил мальчика сильнее, чем любой шлепок от отца.
Димка, глядя на мать и брата, заревел от ужаса.
Не обращая внимания ни на его рев, ни на вытянувшееся лицо мужа, Вика наклонилась к старшему сыну и хорошенько тряхнула его:
– Никогда больше не смей так себя вести! Ты меня понял?
Перепуганный Колька отчаянно закивал.
– Хорошо! – У Вики тряслись руки, но она заставила себя говорить медленно. – Иди в свою комнату. Придешь, когда будешь готов извиниться.
Колька растворился в воздухе, как только она отпустила его, а следом за братом сбежал и Димка. Вика с пылающими щеками обернулась к мужу:
– Ты должен объяснить ему, что это свинское поведение!
– А я тут при чем?! – вскинулся Олег.
– Он берет пример с тебя.
Вика развернулась и ушла. А Олег, глядя ей вслед, отчетливо понял, что никакие пути к отступлению его жене не нужны.
Она вовсе не собиралась отступать.
5
Телефон настойчиво звонил. Поборов искушение швырнуть его в канал, Вика нажала «ответить».
– Ты на кого детей бросила? – спросил в трубке ласковый женский голос.
Приветствия, конечно, не прозвучало. Когда Лариса Витальевна приходила в бешенство, она не давала себе труда оставаться вежливой. Во всяком случае, по отношению к невестке.
Вика сглотнула.
Свекровь она боялась до оторопи. Лариса Витальевна органично сочетала в себе мягкость медузы с убедительностью гюрзы. В разговорах мама Олега всегда делала большие паузы, которые собеседник мог заполнить по собственному разумению. Обычно интонация Ларисы Витальевны не оставляла пространства для полета фантазии.
«Ты на кого детей бросила, дрянь такая?» – услышала Вика.
И она ни секунды не сомневалась, что именно это имела в виду свекровь.
Человек, не знакомый с мамой Олега, удивился бы, отчего Вике просто не прервать разговор. Но брошенная трубка означала войну, а воевать с Ларисой Витальевной мог только самоубийца. За годы брака Вика твердо уяснила: Олег всегда будет на стороне своей матери. «Жен может быть сколько угодно, мама всегда одна», – мимоходом напоминала свекровь на каком-нибудь семейном торжестве и любовно трепала Олегову густую шевелюру.
Сына она обожала.
Внуков, надо признать, тоже. Мальчишек не называла иначе как «мои принцы». Вике иногда хотелось спросить, кем же она состоит при особах королевской крови, но всякий раз она благоразумно сдерживалась.
Их брак с Олегом строился на благоразумии. Ее благоразумии, естественно.
Вике с первой секунды разговора было ясно, как станет развиваться беседа. Сначала она поздоровается. Потом начнет оправдываться. Потом Лариса Витальевна скажет, что она уже посмотрела расписание – обратный рейс через восемь часов, билет заказан.
И все.
Абсолютная уверенность свекрови в своем праве распоряжаться чужой жизнью гипнотизировала. Вика замирала, как кролик перед удавом, презирая себя за трусость и не в силах пошевелиться.
Она уже хотела с привычной заискивающей доброжелательностью воскликнуть: «Здравствуйте, Лариса Витальевна», как вдруг взгляд ее скользнул по дворцу на другой стороне канала. С фасада палаццо горделиво взирал крылатый лев – символ Венеции.
Две секунды Вика, не отрываясь, смотрела на бесстрашного зверя. А потом, совершенно неожиданно для себя, сказала, не здороваясь, в тон свекрови:
– Я их оставила на родного отца.
Тишина на том конце трубки. Лариса Витальевна осмысливала только что брошенный ей вызов.
– Их отец, если ты забыла, работает с утра до вечера, – пропела она наконец.
Крылатый лев улыбался Вике ободряюще.
– Им поможет соседка, – снова удивляясь себе, сказала Вика. – Мальчишки к ней очень привязаны.
– Она старуха!
– Она на три года младше вас.
Ей почудилось, что на том конце провода клацнули челюсти. Снова молчание, тяжелое, почти осязаемое. Его можно бросить, как камень, и что-нибудь разбить.
Например, чью-нибудь семейную жизнь.
Вика знала, что счастье разбивается не разговорами, а молчанием. Ей было тринадцать, когда папа с мамой перестали разговаривать друг с другом. Потом у них нашлись слова, даже слишком много слов, но было уже поздно: молчание разъело их брак, точно кислота.
Глядя на то, во что превратилась потом мать, маленькая Вика твердо уяснила одно: самое страшное для женщины – быть брошенной мужем. Это было не рациональным пониманием, а чистой эмоцией, сродни ужасу перед высотой.
Но вот что удивительно: она, столько лет дрожавшая при мысли, что свекровь вдребезги рассорит ее с Олегом, сейчас ощутила, как на нее нисходит спокойствие. Это все город! Он придавал ей сил.
Ты не можешь уехать, шептала зеленая вода, ты еще не видела Венецию по-настоящему. Ты не можешь уехать, пел ветер, у меня для тебя столько сокровищ!
– Коля сегодня кашлял, – веско уронила свекровь.
И снова долгая пауза, в которой внятно читалось: «Если ты не вернешься, он заболеет воспалением легких и попадет в больницу».
Вика никогда не могла понять, как у Ларисы Витальевны это получается. Иногда ее даже охватывало подозрение, что свекровь телепат и способна вкладывать свои мысли в головы других людей. У Вики никаких собственных мыслей в эту минуту не было, только тоскливый страх, что ее снова заставят делать что-то ненавистное. Так что ее голова – идеальный ящик, пустой и вместительный.
– Я всегда считала тебя хорошей матерью, – с легкой укоризной добила свекровь («Никогда не сомневалась, что мать из тебя никудышная»).
И тут Вика разозлилась. Может, она и ящик, может, и пустой, но она никому не позволит запихать в себя еще и чувство вины!
– Кашлял, так пусть пектусин на ночь рассосет, – сухо сказала она. – Вы все лучше меня знаете, Лариса Витальевна. Простите, экскурсовод ждет. До свидания.
И отключила телефон.
Крылатый лев с барельефа уважительно смотрел на нее. Вика глубоко вдохнула – и почувствовала, как напряжение отпускает ее. Она перевела взгляд на телефон и только сейчас заметила, что сжимает его так крепко, что побелели костяшки пальцев.
«Господи, я дала ей отпор. Не может быть!»
Ей захотелось плакать и смеяться одновременно. Одиннадцать лет! И впервые она, а не Лариса Витальевна, закончила разговор.
Впервые последнее слово осталось за ней.
– Я люблю тебя, – облегченно выдохнула Вика, адресуясь Венеции.
И наконец-то сделала то, что давно хотела: макнула голую пятку в прохладную текучую воду.
Глава 3
1
В отель она забежала всего на десять минут, переодеться. Выйдя из номера, Вика начала спускаться по лестнице и услышала снизу голоса.
Один, басовитый и сочный, принадлежал хозяину гостиницы. Другой показался ей смутно знакомым: сиплый, небрежно тянущий слова.
Вика перегнулась через перила, и перед ней открылась вся сцена.
Чернобородый хозяин яростно отчитывал высокого смуглого парня в драных джинсах, с золотой серьгой в ухе. Вика понимала едва ли половину, но уловила, что смуглого увольняют за какую-то провинность. Тот возражал с ленцой в голосе, и эта ироничная отстраненность окончательно вывела хозяина из себя.
– Пошел вон, свинья! – на этот раз Вика разобрала отчетливо каждое слово. – Мерда!
Парень огрызнулся. Фраза была короткой, однако подействовала как пощечина. Чернобородый схватил наглеца за грудки, тряхнул – и оттолкнул к стене. Спиной вперед перелетев через весь холл, парень врезался в витрину.
Хрусть!
Вика, словно зачарованная, смотрела, как мелкой сияющей крошкой взрывается стекло, витрина накреняется, а волшебная переливчатая муранская ваза летит вниз, навстречу каменному полу.
Дзынь! – жалобно сказала ваза.
– Ах! – сочувственно вскрикнула Вика, глядя сверху на две половинки.
– Порка мадонна! – задохнулся хозяин.
Парень поднялся, потирая локоть. За окном мелькнули фигуры в синих форменных куртках.
– Сюда! – заорал чернобородый. – Скорее!
Парень быстро, как рыба, скользнул к черному ходу, но был перехвачен на полпути широкоплечим блюстителем порядка.
В потоке слов, которые хозяин отеля обрушил на полицейских, мог бы утонуть и более сведущий в итальянском человек. Вика еле успевала вычленять главное.
– Сволочь! – хозяин тыкал пальцем в провинившегося. – Он давно хотел напакостить! Вы знаете, во сколько обошлась мне эта ваза, синьоры?!
– Сам виноват! – брезгливо выплюнул парень.
– Я виноват?! Я?! Ты разбил бесценную вещь! У тебя не хватит денег, чтобы расплатиться со мной! Ублюдок!
– Пошел ты!
Карабинер хмуро покосился на обвиняемого и вытащил наручники.
Постояльцы, наводнившие холл, боязливо обходили место стычки. Пожилая горничная собирала осколки. Смуглый скривил губы, словно не желал снисходить до объяснения с этими людьми, – и Вика не выдержала.
– Эй! – крикнула она сверху. – Стойте!
Все головы задрались к ней.
Вика торопливо спустилась, с каждым шагом чувствуя, что влипает в дурацкую историю.
За ушами стало горячо – как всегда, когда на нее обращали внимание. А сейчас смотрели все, от горничной до японского туриста в панамке.
– Я видела! Я свидетель! Его толкнули!
Запас итальянских слов от волнения закончился, и Вика, как могла, изобразила, что произошло до прихода полиции.
Ее выразительная пантомима произвела впечатление. Горничная попятилась, а японец в панамке, наоборот, засеменил вперед, на ходу доставая камеру.
– Этого джентльмена толкнули, – повторила Вика, стараясь, чтобы голос звучал твердо. И ткнула пальцем в смуглого.
При слове «джентльмен» парень оскалился. На лицах полицейских отразилось сомнение.
– Женщина что-то путает, – заверил их хозяин отеля. – Вы же видите, она плохо говорит на итальянском. Она совсем недавно приехала!
Он улыбнулся ей – ласково и снисходительно, будто ребенку. Это была улыбка прощения, великодушная возможность для отступления. «Скажи, что ты все перепутала – и замнем на этом. Не выставляй себя еще большей дурой».
И тут всю неловкость Вики как рукой сняло. О, эти снисходительные улыбки, за каждой из которых стоит «помни свое место».
– Вы думаете, раз я туристка – значит… – она пощелкала пальцами, вспоминая, – mentalmente difettoso? Нехватка ума?
– Никто так не думает, синьора…
Но Вику уже было не остановить.
– Вы толкнули этого человека. Это вы виноваты!
– Успокойтесь, синьора!
– Я буду волноваться, если потребуется!
– Хорошо-хорошо…
Вика обернулась к полицейским. Два красавца, как на подбор. Раньше бы она смутилась, но сейчас ее только сильнее рассердил вид этих истуканов, игравших роль декораций (правда, весьма внушительных декораций).
– Я пойду с вами в участок! Я – свидетель.
Повисло молчание. Смуглый стоял, отвернувшись, словно происходящее его не касалось. Карабинеры с бесстрастными лицами разглядывали Вику.
– Стационе ди полиция, – чуть менее уверенно повторила она. – Иль тестимона!
«Или все-таки не тестимона? Как будет «свидетель» по-итальянски? Тестимона я дрожащая, или право имею?»
Под холодными взглядами карабинеров ее решительность начала улетучиваться. «А жандармы-то у хозяина отеля наверняка прикормлены, – вдруг заметил трезвый голос в голове. – Обвинят тебя в сговоре с этим драным бродягой… Будешь звонить мужу и объяснять: в милицию замели, дело шьют».
Горничная с открытым ртом таращилась на нее.
«Боже, во что я вляпалась…»
Но тут чернобородый принял решение.
– Я не хочу создавать вам хлопоты, синьора, – подчеркивая каждое слово, выговорил он. – Маленький инцидент не стоит большого шума!
Он отвернулся и вполголоса затараторил с карабинерами. Воспользовавшись паузой, смуглый скользнул к выходу и тотчас растворился в толпе.
На том скандал и прекратился – стремительно и неожиданно. Полицейские ушли, хозяин принялся давать указания горничной, подчеркнуто не обращая на Вику внимания. Она немного помялась, не зная, что делать дальше. Казалось, победа осталась за ней, но у нее был странный привкус незавершенности. Как-то иначе все это должно было закончиться…
Вика вдруг почувствовала себя виноватой.
Она чуть было не предложила горничной свою помощь, словно разбитая ваза была делом ее рук. Но вовремя спохватилась и последовала примеру беглеца в рваных джинсах.
2
Пестрая толпа текла по каменному руслу извилистой улочки. Вика влилась в нее и замедлила шаг, только когда отель остался далеко за спиной. Никакой радости от своей победы она по-прежнему не испытывала.
«Восстановила справедливость, называется. Даже спасибо не получила в ответ».
Но как у нее хватило храбрости налететь на хозяина? Вике самой было удивительно думать о том, что она на такое решилась. «Этот город что-то делает со мной. Он выдавливает из меня тихоню, которой я была последние десять лет. Он бодрит, как отличный крепкий кофе, который здесь можно выпить на каждом углу».
Переулок, поворот… Ноги сами вынесли ее к белоснежной глыбе собора Санта Мария делла Салюте. Оглядевшись, Вика решила последовать примеру многочисленных туристов и села на лестнице перед входом.
По воде переваливались забитые народом катерки-вапоретто, на той стороне канала три черных гондолы плыли одна за другой, величавые и строгие, как птицы. Юноша и девушка фотографировались на фоне церкви, хохотали, дурачились и выглядели так глупо и прекрасно, как только могут выглядеть влюбленные. А неподалеку от них площадь пересекала пожилая пара. Седая женщина придерживала спутника под локоть.
Вика пригляделась к ним и вздрогнула. Двое стариков невероятно походили на этих юношу и девушку. Будто смешались временные пласты, и пожилая пара шла в двадцати шагах от самих себя, молодых и восторженных.
Долю секунды ей казалось, что старик вот-вот обернется к юноше и узнает его. Но пожилая пара, не оборачиваясь, миновала церковь и скрылась за углом. Воздух на миг загустел, а когда прояснился, время вернулось на свое место.
– Любопытные фокусы выкидывает этот город, – прошептала Вика.
Неприятная сцена в отеле начисто вылетела из головы. Разве можно было думать о таком вздоре, сидя на площади перед Санта Мария делла Салюте!
Все вокруг казалось неправдоподобно гигантским. Мощные стены базилики, шапка купола, ступеньки, разбегающиеся вокруг собора, как подол разложенной пышной юбки… Вика вспомнила путеводитель: на строительство базилики ушел миллион свай. Миллион! Врут, наверное.
«Здесь на каждом шагу проваливаешься в новое измерение, – думала она, разглядывая огромное небо над собором. – Сейчас я лилипут в стране гулливеров. Куда попаду в следующий раз?»
На нее вновь нахлынула детская беззаботность. Хотелось прыгать, пройтись колесом по площади, станцевать на ступеньках. Мертвый город? Чушь! В нем больше жизни, чем в любом другом! Того, кто способен почувствовать это, Венеция посадит себе на колени, как ребенка, напоит крепчайшим кофе и покажет тысячу картинок в волшебном фонаре – только успевай смотреть!
«Что ты подаришь мне завтра, город?»
Вика легко вскочила и изобразила несколько па. Люди одобрительно захлопали, глядя на танцующую женщину в развевающейся рыжей юбке, и она смущенно рассмеялась.
Но если бы Вике открылась хотя бы десятая часть того, что ее ждет, она не смогла бы даже подняться со ступенек базилики Санта Мария делла Салюте.
3
Номер в отеле встретил ее чужим запахом.
В первую секунду Вика не поверила самой себе. Но обоняние у нее было прекрасное. Входя в переполненный вагон метро или здороваясь с коллегой, переборщившим с парфюмом, она не раз сожалела о том, что Создатель наградил ее чутким носом.
Сейчас в номере выразительно воняло мужским дезодорантом, смешанным с потом.
Здесь был чужак!
Первым побуждением Вики было выбежать из номера. И захлопнуть дверь, чтобы мерзкая вонь не просочилась следом. Она успела обжить эту комнату, превратить ее в пусть временный, но дом, и теперь чувствовала себя, как хозяйка уютной норы, которую обгадил скунс.
Но Вика стиснула зубы и подошла к окну. Нет уж, так легко ее не вытуришь! Стараясь не вдыхать глубоко, она распахнула створки, и ветер щедро плеснул ей в лицо пригоршню свежего воздуха.
Продышавшись и проветрив комнату, она огляделась.
Чужак не просто заходил сюда.
Он рылся в ее вещах.
Чемодан был сдвинут с места, из-под крышки розовым языком вываливалась ее ночная майка. Вика совершенно точно помнила, что сворачивала ее и укладывала на дно.
Дверца шкафа, куда она сложила нижнее белье, оказалась приоткрыта. С отвращением заглянув внутрь, она обнаружила, что в нижнем белье основательно покопались.
– Ах ты мстительный поганец!
Вика заглянула в ванную. Ее зубная щетка, прежде стоявшая на своем посту в стеклянном стакане, теперь лежала на раковине. Вика выкинула ее в ведро, не раздумывая.
Косметика, кремы, расчески… Все было переложено, захватано чужими руками. Везде остался невидимый след скунса, испакостившего ее жилище.
«Сейф!»
Вика кинулась к шкафу в прихожей.
Из сейфа ничего не пропало. Украшения, лежавшие в косметичке, тоже остались нетронутыми. Она проверила, не позаимствовал ли гость что-нибудь из чемодана, и в задумчивости села на кровать.
Итак, вещи остались на месте. Скунсу не нужна была здесь полиция. И скандала с обвинением в воровстве он не хотел.
Ухмыляющееся лицо чернобородого встало у Вики перед глазами. Ее передернуло. Бр-р! Как он мог казаться ей обаятельным! Злопамятный гнусный тип.
Тщание, с которым визитер «пометил» все ее вещи, наводило на мысли. Даже очень рассеянный человек не смог бы пройти мимо этого послания.
«Он предупреждает меня. Дает понять, что спокойной жизни в его отеле можно не ждать».
Маленькая ноющая женщина внутри нее на секунду подняла голову и скривилась: «Что же я буду де-е-е-е-лать? Надо пожаловаться!»
Глупости, одернула ее Вика. Кому жаловаться? Хозяину отеля? Он-то все это и придумал.
Ноющая женщина обиженно захныкала. «Пусть кто-нибудь придет и поможет! Я сама не смогу. Я не уме-е-е-е-ею!»
«Я и правда не умею, – мелькнула у Вики предательская мысль. – Не знаю, что мне делать. Жаловаться в полицию? Смешно! А ведь он наверняка придумает новую гадость».
Створка окна стукнула от влетевшего в комнату ветра. Сквозняк взъерошил ей волосы, и Вика ощутила прикосновение на своем плече, как будто кто-то ободряюще похлопал ее теплой ладонью. Правда, вместе с запахом моря ветер принес легкую вонь из мусорных баков, но после чужого дезодоранта Вику она не испугала.
«Я тоже что-нибудь придумаю! – вдруг расхрабрилась она. – Для начала узнаю, где есть свободные номера».
Однако спустя час ее решимость поутихла. Вика обзвонила два десятка отелей и выяснила, что все они забронированы на месяц вперед.
Что же делать, что же делать…
Стены комнаты теперь давили на нее. И этот запах, въевшийся в портьеры!
Вика поспешно собрала сумку и вышла из номера. Она сама не знала, куда идет, лишь бы подальше от оскверненной комнаты. Ей казалось, будто кто-то провожает ее внимательным взглядом, и от этого по спине ползли противные мурашки.
Но, оказавшись на улице, Вика сразу успокоилась. «Я что-нибудь придумаю», – повторила она. Мерзкий голосок выжидательно молчал. Вика знала, чего он ждет: чтобы ей не удалось найти никакого выхода, кроме как вернуться в отель. Тогда это ноющее существо злорадно запищит: «Я же говори-и-и-ила!»
Завернув за угол, Вика оказалась перед знакомой кофейней. На спинках стульев дрожали солнечные пятна, алели петунии в подвесных горшках, и по всей улице разносился аромат кофе и теплых булочек.
Вот оно, поняла Вика. То, что мне сейчас надо.
Она села в тихом углу, подальше от остальных посетителей. Хозяин, узнав ее, приветственно помахал рукой.
– Бонджорно, синьора! Эспрессо? Капучино?
Вскоре перед Викой стояла чашечка с благоуханным напитком. Хозяин принес тарелочку с пирожным, которого она не заказывала, и улыбнулся:
– Комплимент!
Вика, отпивая дымящийся кофе, разглядывала фотографии на стенах. Один снимок притягивал взгляд. Лысый немолодой мужик ухмылялся прямо в объектив, и прищуренные голубые глаза у него были до того ярки, что она заподозрила фотошоп.
– Мой друг, – сказали за ее спиной.
Вика обернулась. Хозяин, склонив голову, смотрел на снимок.
– Старинный друг! Очень-очень много лет его не видел. Моряк!
– Вы тоже были моряком?
– О-о, нет-нет, – он рассмеялся и указал на ногу. – Вот что помешало. Еще пирожное?
– Спасибо. Очень вкусно.
Он принес тирамису и, ставя на стол, шутя заметил:
– Вам нужно есть больше сладостей.
– Почему?
– Когда чем-то огорчен, сладкое помогает. А вы, мне кажется, немножечко огорчены.
Вика вскинула на него беспомощный взгляд. Улыбка исчезла с лица хозяина.
– О-то-то! – озабоченно проговорил он. – Простите, синьора, я не хотел вас обидеть. У вас что-то случилось?
В голосе его звучало искреннее участие, и Вика с каким-то облегчением призналась:
– У меня проблема. Я не знаю, куда переехать из моей гостиницы.
Хозяин придвинул стул и выслушал ее рассказ, хмурясь и покачивая головой.
– Может, вы знаете какой-нибудь маленький отель неподалеку? – со слабой надеждой закончила она. – Я не рисую на обоях и не курю.
Он покачал головой.
– Сейчас высокий сезон, синьора. С отелем я вам ничем помочь не могу. – И, глядя на ее погрустневшее лицо, добавил с улыбкой: – Но, может быть, вам подойдет квартира?
Вика в изумлении уставилась на него. Она, должно быть, не расслышала…
– Я сдаю квартиру неподалеку отсюда, – объяснил хозяин, верно поняв ее замешательство. – Прекрасную квартиру, поверьте мне! – он клятвенно приложил растопыренную пятерню к груди. – Не слишком большую, но чистую и уютную. Вчера жилец неожиданно съехал, и я остался без квартиранта. Вас мне послало само Провидение!
И он несколько театрально указал на небеса.
– И сколько же стоит ваша маленькая квартира? – осторожно спросила Вика.
Он назвал цену. Она оказалась намного ниже, чем в ее отеле.
– Вы можете приходить сюда на завтраки или готовить дома. Там есть кухня.
– А можно ее посмотреть? – Вика по-прежнему ожидала какого-нибудь подвоха. Правда, хозяин вызывал доверие, но ведь мошенники и должны его вызывать.
Старик погрузил руку по локоть в глубокий карман брюк, порылся и извлек на свет связку ключей.
– Этот от нижней двери, эти два от верхней. Я сейчас нарисую, как идти…
Расстелив на столе салфетку, он быстро набросал схему. Вика недоверчиво следила за ним.
– Подождите, – не выдержала она. – Вы хотите, чтобы я отправилась туда одна?
– Вы найдете. Идти недалеко.
– Дело не в этом… – Она запнулась, подбирая слова. – Вы меня совсем не знаете. И хотите дать мне ключи?
Он расхохотался:
– Не украдете же вы мою квартиру!
– А вдруг я сбегу с ключами?
– У меня есть запасные. – Он улыбнулся ее замешательству. – Да, и позвольте представиться: Доменико Раньери.
4
Три часа спустя, не веря своему счастью, Вика поднималась по узкой темной лестнице, покрытой ковром (подумать только – ковром!), на четвертый этаж. За ней следовали два дюжих юноши, тащившие чемодан и сумку. Это были сыновья синьора Раньери. Как ни уверяла Вика, что сама прекрасно справится с вещами, старик был непреклонен: дама не должна нести тяжести, для этого у него есть два мальчика, им будет только приятно помочь.
Мальчики оказались крепкими парнями, молчаливыми и угрюмыми. У Вики мелькнула мысль, что выглядят они как молодые бандиты, специализирующиеся на отъеме денег у недалеких туристок.
