По возвращении из Венеции жизнь в доме Стрижовых наладилась. Александра включилась в домашние дела, взяла на себя роль хозяйки, начала готовить, выискивая рецепты итальянских блюд, так полюбившихся ей в Венеции. По вечерам они вместе с Ильей дегустировали ее кулинарные изыски и вспоминали мельчайшие детали поездки.
– Аля, я привез тебе книги по искусству Италии, посмотри, это должно быть любопытно.
Так Александра стала любительницей итальянской живописи, открыла для себя Леонардо, Микеланджело, Караваджо.
– Аля, в Эрмитаже проводят лекции по искусству. Думаю, тебе стоит записаться на цикл «Искусство эпохи Возрождения». Съезди в Эрмитаж, это должно быть любопытно.
Так Александра стала слушательницей курсов в Эрмитаже и полюбила бродить по его залам, предаваясь собственным размышлениям.
– Аля, рядом с клиникой открылась языковая школа. Там преподают итальянский. Если хочешь, я запишу тебя.
– Нет, Илья, сначала я окончу курс в Эрмитаже. Иначе мне некогда будет заниматься домашними делами.
– Как скажешь. Делай, как тебе удобно.
Наталья Юрьевна по-прежнему навещала дочь по выходным. Она заметила метаморфозы, произошедшие в Александре после итальянской поездки. Она смотрела на дочь и не узнавала ее. Веселая, дерзкая, взбалмошная Санька исчезла. Правильная, спокойная, благочестивая Александра заняла ее место.
– Александра, ты счастлива? – задала однажды вопрос Наталья Юрьевна.
– О чем ты, мама?
– О счастье. Ты счастлива?
– Наверное. Не знаю. У меня все есть: дом, муж, ты. Я ни в чем не нуждаюсь. Я много читаю, занимаюсь.
– А зачем?
– Мне интересно, и времени свободного много. А когда появятся дети, я должна буду соответствовать. Зачем им необразованная мать?
– Вы думаете о детях?
– Это больная тема, мама. У нас пока не получается.
– Но вы пытаетесь?
– Спроси прямо: вы вместе спите? Отвечаю: спим в одной постели. Секс есть, но редко. Беременность не получается.
Александра не лукавила, говоря о редком сексе. Каждая ночь в постели с мужем была для нее испытанием. Она не понимала, в чем дело, ведь в Венеции их ночи были жаркими, наполненными страстью. Дома все изменилось. В первую ночь по приезде Илья атаковал ее жаждой любви. Она отделалась фразами: «Давай просто рядышком полежим и поспим. Я очень устала». Он отступил. В следующий раз она отказала по физиологическим причинам, выторговав себе еще неделю. А потом отговорки кончилась.«Ну что, сегодня можно? Я так соскучился». Ей пришлось откинуть свое одеяло и уступить мужу. Из глаз текли слезы, руки сжимались в кулаки, а он, дрожа, рыча и причмокивая, трудился над ней, ничего не замечая. Почувствовав, что он на пределе, Александра вжала ногти в его спину, заохала, изображая оргазм. «Быстрее, пожалуйста, быстрее», – взывала она про себя. Сильная судорога пробежала по его телу. Все. Он обмяк и выдохнул. «Девочка моя. Любимая моя». «Ненавижу тебя»,– подумала Александра и испугалась.
– Ну, кто первый в душ?
– Давай ты, я полежу немного.
…Она терла грубой мочалкой свою кожу, стараясь смыть следы его прикосновений. «Он хороший, меня любит, заботится. А я его ненавижу. Как мне быть? Уйти к маме? Но в Венеции нам было так хорошо. Может, что-то со мной не так?»
Илья, конечно, замечал отсутствие сексуального интереса у жены, но связывал с теми переменами, которые в ней происходили. Приличная женщина не может быть самкой-крольчихой. Приличная женщина ограничивает себя во всем, в том числе, и в сексе. Наверняка так делала и его мама, тем желаннее она была для отца. Он искал в Александре черты матери и, находя, взращивал их, пытаясь подтянуть жену под идеал. Однажды он вспомнил, что Лариса Павловна дважды в неделю посещала фитнес зал.
Он купил абонемент Александре.
– Аля, тебе нужно укреплять себя физически. Вот абонемент на фитнес. Сходи, тебе понравится.
Так Александра попала в спортзал. Сначала она не понимала, что там делать, рассеянно смотрела расписание и уже собиралась уходить, но вдруг услышала:
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – девушка-администратор вежливо ожидала ответа.
– Даже не знаю. Все эти названия ни о чем не говорят. Что они обозначают?
– Вот смотрите: пилатес – это занятие с техникой дыхания, степ – это аэробная тренировка на платформе, флекс – занятие на растяжку. Что интересно? Что вообще вас привлекает?
– А танцы? Есть танцевальные занятия?
– Конечно. Вот смотрите: латина, стрип, танец живота.
– Пожалуй, танцы мне подходят.
В танцевальном зале собралась небольшая группа женщин. Ждали тренера. Александра встала в последнюю линию, потому что очень стеснялась.
– Здравствуйте, меня зовут Валерия. Вы пришли на занятие «Латина – данс». Наше занятие – это простые связки из латины под ритмичную музыку. Кто в первый раз?
Александра подняла руку.
– Не стесняйтесь, если что-то не получится – ничего страшного. Главное – получать удовольствие от музыки и движений.
Валерия поставила диск, занятие началось. Александра увлеклась, она хорошо чувствовала музыку, испытывала наслаждение от танца. Тело ее оказалась очень послушным, с точностью повторяя движения тренера. Ноги совпадали с музыкой, а руки стали выписывать в воздухе собственные пируэты. Александра растворилась в танце.
– У вас прекрасно получается. Занимались раньше?
– Нет, я в первый раз.
Валерия посмотрела с сомнением.
– Тогда вы просто уникум какой-то.
Александра пошла в раздевалку, чувствуя приятную усталость. «Хорошо бы сейчас в сауне развалиться тюленем». Странно-чужие мысли иногда обескураживали. Но она послушалась и пошла в зону спа. Развалилась тюленем в сауне и испытала настоящий восторг. «Как здорово, что Илья купил мне этот абонемент», – подумала она.
За ужином она спросила мужа:
– Илья, а я раньше занималась танцами? Или хореографией?
– Не знаю, спроси у мамы. А что?
– Была сегодня на занятиях, и тренер сказала, что я отлично двигаюсь. Вот я и подумала: может, я занималась танцами?
– Может, в детстве?
– Может быть. Илья, скажи, я так и не вспомню свою жизнь до аварии?
– Тебя это тревожит?
– Конечно. Я хочу знать себя. А я не знаю. Это не может не тревожить.
С тем же вопросом Александра подступилась к матери.
– Мама, а я занималась хореографией?
– Я водила тебя на танцы, когда ты была маленькой.
– А потом?
– Потом тебе было не до танцев, учеба занимала все время.
Наталья Юрьевна встревожилась. Она помнила Санькину мечту-страсть стать актрисой, помнила ее бесконечные занятия по танцам, вокалу, актерскому мастерству, просмотры и кастинги. Откуда эти вопросы? Женским чутьем своим она ощутила реальную угрозу всему предприятию. «Поговорю с Ильей», – решила женщина.
– Илья, мне кажется, ты должен предпринять что-то решительное, бескомпромиссное, иначе птичка улетит.
– Откуда такие мысли, Наталья Юрьевна? По-моему, все прекрасно. Ваша дочь вполне довольна и счастлива. И я тоже счастлив.
– Про тебя не знаю, а Санька несчастна. И она ищет ответы. Она не любит тебя, Илья. Женись на ней по-настоящему, родите ребенка, иначе ты ее потеряешь.
Илья задумался. Он видел лишь то, что хотел видеть: Санькино преображение, ее заботу о домашнем очаге, занятия по самообразованию. Она делала все то, что делала его мать много лет назад. Это казалось ему правильным. Он, действительно, считал, что вытащил Саньку из помойной ямы, в которую она превратила свою жизнь. Он считал, что девушка должна быть благодарна ему как своему спасителю. Поэтому никаких упреков совести в нем не было. В их союзе каждый получал то, что хотел и должен был получать. Слова Натальи Юрьевны обеспокоили Илью. «Александра всем довольна, иначе… что иначе? Она бы сбежала? Куда? Чем дальше уходит время, тем меньше вероятность, что память восстановится. Она привыкнет к нынешней жизни, убежденная, что другой и быть не может. А если она вспомнит прошлое? Тогда все будет непредсказуемым. Наталья Юрьевна права. Нужно предпринять решительные меры».
В жизни Ильи Александровича наступил период, когда у него все получалось. В клинике его прозвали «везунчиком». За год хирург Стрижов не потерял ни одного пациента, хотя делал иногда крайне рискованные операции, что называется, «на волоске». Риск всегда оправдывался – он спасал жизни. Число спасенных пациентов росло, а значит, росло количество частных консультаций. Устаканивалась и личная жизнь. Дома он получал то, чего был лишен до появления Саньки: удовлетворение, разрядку и наслаждение. В общем, гармония жизни Ильей была найдена: любимая работа и любимая женщина. И он – центр притяжения. Потерять все это он не мог.
*****
– Александра, я пораньше освободился. Можем приготовить ужин вместе. Иду на кухню Спускайся ко мне.
– Здравствуй, Илья, хорошо, что ты пораньше. Ужин как раз подоспеет.
Александра начала накрывать на стол, а Илья достал бутылку вина.
– У тебя что-то произошло на работе? Что празднуем?
– Ничего необычного. Хотел порадовать любимую женщину семейным ужином под хорошее вино.
«Почему он думает, что радует меня? Я что, любитель алкоголя? Он радует себя, а я приложение к этой радости»,– это были дурные мысли, и Александра гнала их прочь. Ей не хотелось ужинать, не хотелось сидеть на кухне, но уйти она не могла.
– Чем занималась сегодня?
– Я была в Эрмитаже. Там есть картина Караваджо «Юноша с лютней». Знаешь, это единственный Караваджо у нас.
– И что?
–Удивительная картина. Я смотрю на этого мальчика, и мне хочется петь, ликовать. А подхожу с другой стороны – хочу плакать, даже рыдать. Понимаешь, в нем – все. Вся жизнь – и гармония. Я сейчас читала…
Илья перебил:
– Я решил, Аля, что нам необходимо пожениться. То есть расписаться. А то, как говорится, живем во грехе. Может, и детей нет поэтому. Выходи за меня замуж, – он улыбнулся, ожидая радостной реакции и бури эмоций. Но Александра молчала. Тогда он достал бархатную красную коробочку и открыл, демонстрируя девушке блеск бриллиантов.
Александра сдалась. Сначала она очень обиделась за Караваджо, ведь хотела поговорить о гармонии жизни, о ее смысле, хотела задать Илье вопросы, а он и слушать не желал. Но своим подарком он как бы искупил собственную вину. Она надела кольцо на палец, предлагая Илье оценить всю красоту.
– Ты согласна?
– Конечно, согласна. Мы так долго вместе, что же может измениться?
– Тогда завтра заявление подадим. И глупо устраивать пышное торжество после стольких лет совместной жизни. Распишемся, а потом я увезу тебя в «Венецию».
При слове «Венеция» глаза Александры заблестели.
– Правда?
– Не скажу. Сюрприз.
*****
Новость о свадьбе Наталья Юрьевна восприняла с облегчением. Она тревожилась, глядя на дочь, и, если с ее стороны не было никаких возражений, значит, все у них в доме спокойно, и она напрасно паникует.
– Мама, никаких белых платьев и шляпок. Мы просто распишемся. Помоги мне выбрать что-нибудь нарядное. Только об этом тебя прошу. Никаких свадебных салонов! Обычный магазин, – слова Александры возмутили.
– Ты выходишь замуж в первый и, надеюсь, единственный раз. Почему не будет свадьбы? Илья так решил?
– Мы оба так решили. Мы живем вместе уже 10 лет. И глупо теперь выкидывать деньги в никуда. Мы не так богаты.
Наталья Юрьевна услышала нотки Ильи в голосе дочери. И не обрадовалась.
– Просто скажи, ты будешь мне помогать?
– Конечно, буду. Как будто у меня есть выбор.
Наталья Юрьевна, помня свою роль, предложила Александре несколько кремовых платьев, но той хотелось чего-то другого. Помня, как изменило ее яркое платье Коломбины, она искала такого же эффекта. Она жаждала праздника и радости.
– Обратите внимание на эту модель, – подошла девушка-консультант.
Александра увидела бирюзовое шелковое платье.
– Я примерю.
Платье село идеально. Оно высветило яркость глаз, подчеркнуло грациозность фигуры. Александра закружилась перед зеркалом, и мягкий шелк поднялся воздушным облаком.
– Мама, посмотри.
Наталья Юрьевна увидела свою Саньку: яркую, заводную, дерзкую, но очень нежную, ранимую.
– Мама, я думаю, это то, что нужно.
«Только вряд ли понравится Илье»,– подумала Наталья Юрьевна, но отговаривать не стала.
*****
Регистрация брака была назначена на 5 июня. Все прошло очень быстро. Загс вообще напоминал конвейер: одна пара пошла – другая – не задерживайся – третья. Их расписали, они обменялись кольцами, получили штамп в паспорте. Илья был доволен, Александра томилась ожиданиями.
– Куда мы теперь? – она смотрела на мужа с вопросительной надеждой.
– Как я и обещал, в «Венецию».
Александра подскочила от радости:
– Спасибо, как я счастлива!
– Правда? Ты счастлива?
– Конечно, Илья, ты самый лучший в мире!
Александра кинулась к нему, обняла-поцеловала.
– Ну, садись в машину.
Разочарование поджидало очень скоро. Илья припарковал машину в закрытой зоне на площади Искусств.
– Аля, выходи, мы приехали.
– Куда?
– В «Венецию».
«Венеция» оказалась небольшим отелем, где Илья планировал отметить торжество. «Только ты и я».
– Я не пойду туда.
– Аля, не упрямься.
– Ты говорил, что мы поедем в Венецию.
– Это «Венеция». Нас ждет прекрасный люкс с балконом, с видом на Невский проспект. Мы будем гулять по городу, спать огромной кровати. В номере уже накрыт стол. Зачем ты все портишь?
Слезы бессильной злости текли по щекам. Ничего не изменить. Никуда не сбежать. Пути назад нет. Александра вышла из машины, и они поднялись в номер, который был украшен как номер для новобрачных. В одной комнате накрыт шикарный ужин, в другой – разобрана роскошная кровать. «Только ты и я…»
– Аля, перестань дуться. Здесь не хуже, чем в Италии. Я же для тебя старался.
«Зачем старался? Кто просил? Уж точно не я».
– Аля, шампанское стынет. Не будь букой неблагодарной.
Это слово сломало сопротивление. Александра села за стол.
– Ты моя любимая. Моя жена. Я обещаю, что сделаю тебя счастливой.
Они чокнулись, выпили шампанского. Алкоголь снял напряжение, выгнал тоскливые мысли. Александра ощутила голод и с удовольствием стала поглощать изысканные закуски.
– Теперь ты скажи, Аля.
Александра подняла бокал:
– Ты мой единственный. Мой муж. Обещаю, что не подведу тебя.
– И будешь мне благодарной. Ведь я так много для тебя делаю.
– Да. Обещаю.
– А сейчас я хочу отнести тебя в спальню.
– Мы же хотели погулять.
– Давай сначала опробуем эту кровать.
– Нет, Илья, мне платье трудно надевать, лицо красить. Пойдем, погуляем, а потом – в кровать.
– Ну, ладно, уговорила.
Илья не хотел спорить, чтобы не портить себе настроение, поэтому не стал настаивать.
Белые ночи в Петербурге – время романтических свиданий и долгих прогулок по набережным. Время разведения мостов и соединения сердец. Время задушевных разговоров и тайных признаний. Атмосфера города, его великолепного центра располагала к этому. Они, не выходя на многолюдный Невский, по Итальянской, минуя Певчий мост, вышли на Дворцовую площадь и неторопливо пошли по набережной. Александра смотрела на встречных людей и читала в их лицах предчувствие счастья. Думала, что в такой день и сама должна испытывать подобное. А ей хотелось выть. И не возвращаться в номер. И сбежать от Ильи, чтобы никогда не нашел. Но она молча шла.
– Как твои занятия в Эрмитаже? – спросил муж.
– Почему ты об этом сейчас заговорил?
– Ты ничего не рассказываешь сама, – он всегда начинал обвинять.
– Я пыталась, но тебе неинтересно было.
– Просто в тот момент я был занят, наверное.
– А сейчас свободен?
– Аля, ты пытаешься поссориться? Ты превращаешься в сварливую жену. Как-то очень быстро,– Илья пытался пошутить. – Знаешь, давай уже вернемся. Что-то я устал.
– Хорошо, – согласилась Александра. «Чему быть, того не миновать».
Она долго плескалась в ванной, смывая макияж и слезы с лица, оттягивая момент ненавистной близости, надеясь, что муж, может быть, заснет. Но Илья не спал. Был готов и свеж. Она скинула халат и забралась под одеяло. «Немного потерпеть – и все кончится. Чем быстрее – тем лучше». Она разворачивала тело так, чтобы муж мог быстрее все завершить. Она не ждала от секса удовольствия. Это была пытка, тело отказывалось отвечать на ласки Ильи, и Александра только стискивала зубы, имитируя оргазмы. Как правило, он ограничивался одним разом, потом отваливался и засыпал. Но не сегодня.
– Аля, что-то я проголодался. Давай перекусим.
– Я не хочу, уже засыпаю. Поешь один.
– Я хочу с тобой. Какой сон, у нас же свадьба.
И все повторилось опять.
Когда Илья заснул, Александра вышла на балкон. Фонари разогнали сумерки белых ночей. На Невском было светло, как днем. Туристы группами ходили туда-сюда. Их было много. «Как можно спать в такую ночь?» Александра вздохнула. «Что я делаю не так? Почему я не чувствую радости жизни? Зачем жизнь, если в ней нет радости? А Илья? Он радуется жизни?» Внезапно захотелось взять сигарету и затянуться. Желание было очень сильным. «Я что, курила раньше?» Опять одолели мысли про «раньше».
«Неужели я так жила и была довольна? Почему же все изменилось? Почему так тошно?» Навернулись слезы. «Хватит себя жалеть. Нужно найти радость самой». Она вспомнила про танцы, про Венецию. Вот где ее радость.
Стрижовы надели на пальцы обручальные кольца, и жизнь размеренно покатилась вперед. Питерское лето кратковременное и незаметное. Когда наступили солнечные дни, Наталья Юрьевна решила пожить у дочери. Дом Стрижовых располагался в живописном месте рядом с Медным озером.
– Нужно ловить солнце. Нам, петербуржцам, его не хватает. Нечего засиживаться дома, идем на пляж, – с этими словами Наталья Юрьевна обратилась к Александре после завтрака.
– Мама, я что-то неважно себя чувствую. Живот крутит, подташнивает. Сходи без меня.
– Съешь уголь активированный и пойдем. Слушай, я к вам в гости приехала, а ты так себя ведешь. Александра, соберись!
Пришлось собраться и идти на пляж. Вода смыла недомогание, солнце растопило грусть, день прошел приятно. Александра открыла для себя еще одну особенность: она любила и умела плавать. Сначала она вошла в воду осторожно, а потом, захваченная каким-то порывом, поплыла уверенно и быстро. Открылось внутреннее ликование: движение – жизнь. Чувство зрело внутри, выплескиваясь быстрыми движениями рук и ног. Александра увлеклась и не заметила, как оказалась на середине водоема.
– Девушка, далеко заплыли. На берегу никто не волнуется? = парень бессовестно заигрывал.
Александра весело рассмеялась:
– Конечно, волнуются. Уже возвращаюсь. Удачи!
На берегу она сказала матери:
– Оказывается, я хорошо плавая. И мне это нравится.
– Конечно, хорошо, ведь я водила тебя в бассейн, когда ты была маленькой.
– На танцы, в бассейн. Куда еще, мама? Что еще я любила делать раньше?
– Дочь, не порти настроение. Не начинай. Наслаждайся тем, что есть. Не гневи Бога.
– А что есть? Что у меня есть?
*****
– Как прошел день? – традиционный вопрос Ильи в начале ужина.
Александра знала, что можно ничего не отвечать, он не слушал собеседника, занимаясь исключительно трапезой. Но Наталья Юрьевна стала в красках описывать их поход на пляж.
– Отменные отбивные. Это индейка? – перебил Илья тещу.
– Индейка. На гриле, – ответила Александра.
Наталья Юрьевна попыталась продолжить рассказ.
– Я рад, что вы хорошо провели время. Здесь приятное место, и залив недалеко. Если погода позволит, мы можем в выходные туда выбраться.
Наталья Юрьевна посмотрела на дочь. Лицо Александры ничего не выражало. Она спокойно доедала ужин. «Боже мой, как же они живут?» Она решила поговорить с дочерью.
На следующий день Александра вновь почувствовала недомогание, но жаловаться не стала, ей самой хотелось на пляж. Разговор с дочерью Наталья Юрьевна не стала откладывать. Они грелись на солнышке, такие спокойные, ленивые, близкие.
– Дочь, скажи, пожалуйста, Илья всегда такой?
– Какой?
– Эгоистичный, невнимательный. Он никого вокруг себя не замечает. Есть только он, а остальные – для него.
– Да, он такой. И мне странно, что ты только сейчас это заметила.
– Но почему ты ничего не говоришь? Ты молчишь, и ему кажется, что все в порядке.
– Мама, он таков, какой есть. И много лет назад я полюбила его. Я его выбрала такого. Понимаешь, человека нельзя переделать. Люди не меняются. Я стараюсь приспособиться, ведь у него море достоинств. И наверняка тысячи женщин мечтают оказаться на моем месте и быть «за каменной стеной», ни о чем не думая и не беспокоясь о будущем. И нечего меня теребить, будоража душу.
Александра сердито поднялась и пошла в воду.
«Что я натворила! Что я наделала! Санька! Простишь ли ты меня когда-нибудь? Я украла твою жизнь и твое счастье. Нужно все открыть, пока не поздно».
Но было уже поздно.
Недомогания у Александры не прекращались. Утром следующего дня она отказалась от завтрака, выпив лишь кофе с круассаном. А когда увидела бекон с яичницей на тарелке матери, стремглав выбежала из кухни.
– Александра, тебе нужно к врачу. Сегодня же поедем.
– Нет, мам, у меня только утром так, а потом все проходит. Нужно меньше есть на ночь. А я не могу себя заставить.
– Дочь, да ты беременна, тебе нужно в консультацию на учет встать. Вот о каком враче я говорю.
– Ты думаешь? – Александра улыбнулась. – Неужели правда?
– Вот поедем и проверим.
В консультации врач подтвердил: беременность восемь недель. Выписал витамины, дал рекомендации и велел не пропускать регулярные обследования.
– Ну, дочка, что ты чувствуешь?
– Я счастлива, мама, вот что я чувствую.
«Ничего я ей не скажу. Материнство все изменит. Все в жизни происходит правильно, как и должно быть. Жизнь умная, она сама выведет на нужную дорогу».
– Когда скажешь Илье? Позвонишь?
– Нет, давай дождемся вечера.
*****
– Как прошел день?
– Хорошо, мы были у врача, – Наталья Юрьевна не выдержала первой.
– Кто-то заболел? Аля, не молчи, что-то болит у тебя?
– Я беременна. Илья, через семь месяцев у нас появится малыш.
Илья замешкался с радостью. Женщины разочарованно переглянулись.
– Вот радость! За это надо выпить, – запоздало произнес он.
– Как раз алкоголь теперь придется исключить из рациона, только здоровая и полезная пища, – произнесла Наталья Юрьевна.
– Конечно, но мы-то можем отпраздновать это событие, – Илья уже разливал вино по бокалам.
– И врач сказал: никаких физических нагрузок, чтобы беременность сохранить, – продолжала Наталья Юрьевна. – А раз так, я буду жить с вами до родов. Мы выносим нашего малыша.
Александра благодарно посмотрела на мать.
А Илье пришлось скрыть недовольство. Он вынужден был терпеть кратковременное пребывание тещи, но жить с ней бок о бок почти год! Это в его планы не входило. Конечно, дом был большой, и присутствие лишнего человека могло бы остаться незамеченным, но Наталья Юрьевна предъявляла права на Александру, отнимая ее от мужа. И еще ребенок. С одной стороны, малыш привяжет Саньку к нему навсегда, а с другой, будет мешать привычному ходу жизни. Илья знал, что появление ребенка в семье меняет уклад жизни. Он помнил, что жизнь его матери была полностью подчинена его расписанию. Лариса Павловна проживала жизнь сына вместе с ним. Он не хотел младенца, потому что не хотел ничего менять.
Перемены начались буквально на следующий день.
– На завтрак – геркулес, – провозгласила Наталья Юрьевна.
– Я не ем геркулес, я не пью молоко и презираю капустные листья,– раздраженно проговорил Илья. – Если Аля не может делать мне омлет или яичницу, я обойдусь бутербродами. И, пожалуйста, Наталья Юрьевна, не создавайте мне сложности дома. Я хирург, спасаю жизни, я не могу приходить на работу раздраженным.
– Мама, мне нетрудно приготовить мужу завтрак. Не нужно передергивать и усугублять. Беременность не болезнь.
«Муж и жена – одна сатана».
Перемирие длилось недолго. Вечером Илья не обнаружил никого в доме и испытал легкое беспокойство: Александра всегда встречала его и накрывала ужин. Женщины появились спустя полчаса после его возвращения.
– Мы гуляли. Александре нужно больше ходить.
– Понятно. А днем нельзя ходить?
– Днем было жарко. Тяжело беременным быть на солнце.
Перепалки с тещей происходили постоянно и не прекращались. Александра старалась не вмешиваться. Дух тещи проник даже в спальню: жена отказывала ему в сексе, ссылаясь на необходимость сохранения беременности.
– И что мне теперь делать? Аля, ответь.
– Придется терпеть.
– Целый год?
– Я же терплю. Это ради малыша. Ты тоже должен.
Илья вздыхал и отворачивался.
Александра полюбила свою беременность. Она делала ее жизнь осмысленной и нужной. Она накупила кучу книг и следовала всем полезным советам, которые там находила. Много времени она проводила с матерью, слушая рассказы из ее опыта. Так незаметно прошло лето, за ним осень, наступил декабрь. Малыш весело и больно давал о себе знать, колотясь в стенки материнского живота. Александра гладила его, рассказывала сказки и пела песни – успокаивался. Она знала, что родится дочка. Это известие очень обрадовало Илью.
– Назовем ее Любой. Ты не против?
– Не против. Любовь Ильинична. По-моему, очень красиво.
– Это в честь моей бабушки, маминой мамы.
– Хорошо. Только моей маме не говори. Обидится.
Наталья Юрьевна прижилась в доме, выполняя функции хозяйки-экономки. Илья перестал раздражаться и спорить с ней. Просто замолкал, уходил, но поступал по своему усмотрению. К Новому году Наталья Юрьевна накупила праздничных гирлянд и иллюминаций, украсила ими весь дом, и внутри, и снаружи.
– Все должны радоваться наступлению праздника. Елку во дворе поставим ближе к Новому году.
Поставила. И украсила.
– Пусть соседи завидуют.
Александра только смеялась, глядя на старания матери. Сама она терзалась вопросом о том, стоит ли обустраивать комнату малышу сейчас, или подождать до родов. Она не была суеверна, но все-таки… Спросила у матери. Та была категорична:
– Даже не думай. Вот родишь, тогда я сама все сделаю. Доверься мне.
Илья ходил недовольный, хмуро смотрел на нее, изображая обиженного. Александра не обращала внимания, игнорируя его взгляды. Она ощущала важность своего положения и была счастлива.
Новогодний праздник решили отметить дома в семейном кругу бокалом шампанского. Уже сели за стол, когда Александра сказала:
– Что-то мне нехорошо. Низ живота тянет, да и голова кружится.
Илья помертвел. Он вспомнил другой Новый год, когда маме стало плохо, когда ее увезли, и… все пошло не так.
«С Алей так не будет. Я не позволю, чтобы она бросила меня, как мама».
– Наталья Юрьевна, соберите вещи, я повезу ее в свою клинику. Сейчас на гинекологию позвоню.
Улицы были пустынны – все за столами слушают президента. Доехали быстро. Александру спешно отправили на отделение и осмотрели.
– Ложные схватки. Такое бывает на поздних сроках. Обе в норме, и жена, и девочка. Но можем оставить, понаблюдать, к родам подготовить. Как решишь, Илья Александрович.
– Оставьте. Мне так будет спокойнее.
Следующий месяц Александра провела в больнице, а Наталья Юрьевна вынуждена была вернуться к себе домой.
*****
Дочка родилась в срок, крепенькая, здоровенькая, с черным пушком на голове. «Моя, моя. Самая-самая моя»,– думала Александра, разглядывая девочку.– Любушка, Любава, Любовь моя. Жизнь моя». Илья увидел дочку вечером и не испытал никаких чувств, кроме недоумения. «Я должен любить этот комок плоти? Почему я этого не ощущаю?»
Это чувство поселилось в нем прочно, превращаясь временами в раздражительность. Усилием воли он подавлял его, но ничего другого не возникало.
Наталья Юрьевна к возвращению Александры с девочкой подготовила сказочную детскую: нежно-розово-кружевную с оборками, по собственному вкусу. Комнату обустроила рядом с родительской спальней. Илья остался доволен: Александра рядом, дочь за стенкой. «Никто и ничто не отнимет у меня Шурочку! Даже дочь не встанет между нами». Встречать жену из роддома он поехал успокоенный.
Большого застолья затевать не стали, так, тихий ужин в семейном кругу. Илья расслабился, предвкушая радость настоящей встречи с женой, обладания ее роскошным телом. И вдруг Александра сказала:
– Ты не против, если я поставлю дочкину кроватку к нам в спальню?
– Конечно, против. Я должен выходить на работу хорошо отдохнувшим. Вряд ли это возможно, если рядом будет находиться младенец. Надеюсь, ты это понимаешь.
– Да, Илюша, понимаю очень хорошо, поэтому поставлю раскладушку в детскую. Я должна быть рядом с дочкой.
– А я?
– Ты, как хороший муж и отец, должен понимать это.
– Вот именно, муж, – Илья повысил голос,– и у меня есть потребности, которые я уже давно не могу удовлетворить. Ты не забыла про супружеский долг?
– Ноя все равно не могу пока. Я родила неделю назад. Все должно зажить.
– Аля, – уже мягче сказал Илья, – но ведь есть другие способы, – он просительно смотрел на жену.
– Не знаю, не думаю, что мне это подходит.
– И что ты предлагаешь?
– Потерпи немного.
– Сколько?
– Неделю.
– Хорошо. Но только неделю.
Александра не спала. Звездная ночь заглядывала в окно, дочка мило сопела, наевшись материнского молока. Спокойствие и умиротворение должны были погрузить в счастливый сон, но Александра не спала. Она рыдала. Горько, беззвучно обливаясь слезами. «Почему я такая холодная, почему меня не тянет к мужу, почему?»
*****
Утро принесло новые заботы. Впервые за время совместного проживания Санька не встала, чтобы приготовить мужу завтрак: не было сил после бессонной ночи, хотелось подремать, да и дочка спокойно посапывала в своей кроватке. Александра понадеялась на мать. И только когда солнечные лучики стали пробиваться сквозь толстые шторы, она скинула с себя сонную хмарь и на цыпочках вышла из комнаты, чтобы не разбудить малышку.