Kitabı oku: «Три закона. Закон первый – Выживание. ч.2», sayfa 2
– Я имею право выйти из него прямо сейчас, – слабое, прозрачное пламя гнева попыталось выползти из-под гнёта транквилизатора.
– Имеешь, – согласно кивнул мужчина. – Но я, твой наставник, не вижу объективных причин порывать раньше срока. Меня твоё предложение пока что вполне устраивает.
– А если ваше предложение не устраивает меня?
– Малыш, мы не в игрушки тут играем, между нами заключён договор.
– А в нём было прописано, что вы бросаете меня бесконтрольно детерминироваться в джунглях?!
– Тихо, не расходись опять. Да, я принял решение не выезжать в циклон из леса и оказывал помощь тебе сам. Если тебе так захочется, я отвечу за свои действия перед тем, кем нужно. Предваряя дальнейшие замечания, скажу ещё кое-что, хоть меня и воротит от такого довода – при досрочном разрыве договора с твоей стороны твой отец должен будет выплатить приличную неустойку Ассоциации. Не будем усложнять ему жизнь.
Кулаки непроизвольно сжали простыню под ними…
– К тому же, малышка, не забывай и о себе самой, – изучающе меня разглядывая, он постучал зубами, прежде чем продолжить. – Не нужно терять понапрасну уже прошедшие два месяца своей жизни. Ты доводишь работу – получаешь навыки и положительную историю. Иначе псу под хвост всё, что делалось до сегодняшнего дня, верно? Ну?
– М-да… – только и могла прошептать я. – А если меня не пугает ни потеря двух месяцев, ни выплата неустойки?
– Тогда я сам тебя от этой дури и спасу, – охотник добродушно посмеялся. – Решение уже принято. Ты остаёшься.
– Да вы только своё газетное имя спасаете! – в возрождающейся злости крикнула я.
– Голос – на тон ниже, – он вмиг похолодел. – И не забывай, что я твой наставник, а ты по-прежнему у меня в учениках, ясно? Это касается всех твоих недавних проявлений. В твоё шаткое положение я войти готов, но только по физиологическим вопросам. Психику свою придётся учиться контролировать. Ручонок не распускать, рот лишний раз не открывать, следовать приказам. А обвинений этих чтобы я вообще больше от тебя не слышал. Тебе всё ясно? Ну?
– Мне всё ясно, наставник… – едва сумела выговорить я. – Но… позвольте последний вопрос…
– Позволяю.
– Вы когда мне говорили, что всё знали про топливо и детерминацию… вы как думали, я отреагирую? От счастья прыгать буду?
– А что, было б лучше, если б не сказал? – охотник как-то странно хмыкнул.
Вопрос почти философский! Я даже немного растерялась.
– Нет. Не лучше. Я теперь знаю, кто вы есть, и не буду жалеть о том, что охотником не стану.
– У, девочка, ты вообще потом мне за всё скажешь спасибо! – смеясь, Мичлав поднялся и с хрустом потянулся. – Когда именно – пока не знаю, конечно. Мнится мне, когда поумнеешь. А в том, что в будущем ты поумнеешь, я не сомневаюсь.
Апогеем беседы стало изъятие у меня часов. Он знал, что они лежат под подушкой, поэтому просто, без церемоний, их оттуда достал. На моих изумлённых глазах извлёк из них жетон связи и вернул устройство пустым, сказав, что жетон я получу обратно, когда «башка наконец протрезвеет». Без жетона я не могла подсоединяться к сети, то есть была лишена связи с внешним миром. Слабая надежда на звонок родителям пропала.
Можно легко представить себе, какое впечатление произвело на меня то утро. Особенно после ударившего сперва помутнения рассудка. Мне казалось, что мир сошёл с ума, всё встало на дыбы! Мало детерминации, прошедшей в лесу по совершенно тупой причине, ещё и не оправдавшейся, так теперь меня, по сути, лишают свободы! В висках пульсировала злоба и обида! Наставник, недавно казавшийся таким прекрасным и понимающим, в одночасье превратился в монстра! Надо было всё-таки выстрелить ему в башку!
Но при воспоминании о моменте с инъекцией и пистолетом у его виска, злость утихала, и подкрадывался страх…
Весь день прошёл так или иначе под его присмотром. Ждал, случится ли со мной новая истерика. Мне бы хотелось, чтобы она случилась! Зачем-то… Но нет. Всё, чёрт возьми, было тихо и спокойно.
Я лежала на постели, зарывшись в тонкое одеяло, либо с тоской смотрела на колышущиеся пятна солнечного света на помутневшем оконце. Хотелось выйти наружу. Но ненавистный начальник моей тюрьмы буквально поселился на ступеньках жилого модуля! В какой-то момент я услышала, что он бросает свои непонятные занятия и удаляется в навигационную. Тогда осторожно сползла на пол и выглянула с порога. У ступеней на земле лежал раскромсанный беспилотник и инструменты. А над кромкой джунглей в вышине светило тёплое солнце, и пели птицы…
В душе поднялась волна тоски. Стало невероятно жалко той безмятежной жизни, полной надежд на светлое будущее, оставленной в прошлом несколько дней назад. Чёрт с ним, с Мичлавом. Как теперь другим людям доверять, когда даже он…
Опустившись на пол, я сиротливо обняла колени, попыталась сжаться как могла под давно забытым жаром солнечных лучей. Плохо мне… Но вот, проверив показания приборов, охотник снова показался на горизонте. Завидев меня, он по обыкновению криво усмехнулся, но теперь эта усмешка показалась мне жутко мерзкой. Спрятав наливающийся злостью взгляд, я опять скрылась в тень жилого модуля.
В который раз заметила, что пребывать одной действительно лучше, чем иметь неприятную компанию…
А вечером, в преддверии возвращения этой неприятной компании на общую территорию, я вспыхнула справедливым возмущением – соседствовать с ним вот так, как сейчас, больше месяца?! Вступать в переговоры на эту тему желания не было – из принципа, ведь мне сказали лишний раз рта не раскрывать (и ещё немного от смущения, но только совсем чуть-чуть). Поэтому, оседлав волну решимости, я наконец вышла из «камеры». Мичлав всей своей громадой по-прежнему восседал на ступеньках, только теперь вокруг него веером лежали детали не одного только беспилотника. Не раздумывая, я просто молча спрыгнула с порога на землю, минуя эту широченную спину. И направилась в рабочий модуль – босиком и в пижаме. Там нашла один из канатов, покороче, специальный нож к нему, и пошагала обратно. Наставник оставил работу и ожидал моего появления, с интересом подперев щеку кулаком. Не глядя на него, я с некотором трудом шагнула обратно в модуль. Хоть это и было высоковато, но просить пропустить меня – нет уж. А он тоже не шевельнулся.
В итоге вокруг моей койки образовалась стена из простыни, натянутой по верёвке. Хоть таким формальным образом, но личное пространство было получено.
Под конец наладки господин начальник зашёл внутрь – наверное, решил проверить, не повесилась ли я на взятом со склада канате.
– О! Шикарно! – такова была его реакция на увиденное. – А то я уже начал тебя смущаться. Собирался перебраться в рабочий модуль, а так можно и не заморачиваться, а?
Насмешливо оскалившись, он посмотрел на меня, а я вспыхнула, но промолчала.
– Тем более, что мне по ночам нужно проверять у тебя температуру, – продолжил он в том же тоне и тут протянул здоровенную ладонь к моему лбу.
Вспышка злости! – и я резко оттолкнула её от себя. Мичлав столь же резко перехватил мою руку, но боли не последовало – он просто двумя пальцами взял в кольцо моё запястье и, склонившись ближе, грубовато произнёс:
– Я тебе что говорил по поводу распускания ручонок? Думаешь, раз стала девицей, я буду это терпеть?
– А вы сами?! – прошипела в ответ.
– Не передёргивай! На этот раз предупреждение последнее. И только из жалости, ясно?
– А что вы мне сделаете? – я с вызовом хмыкнула, но тут же пожалела об этом.
– Попробуй взбрыкнуть и узнаешь, – проговорил он так, что воздух зазвенел.
Впервые он смотрел на меня настолько каменным взглядом, да ещё и с тлеющей искрой гнева, готового подняться из глубины всей его чёрной громады. Сквозь злость я всё-таки испугалась. И опустила глаза, чувствуя себя просто крохотной рядом с этим человеком. Даже если не физически, то морально.
Удовлетворённо кивнув, охотник отпустил мою руку.
– А лапы-то у тебя уже девчоночьи. Как так получается, а? Всего за неделю? – и вот он уже снова лениво улыбается, располагаясь на своей койке. – И вообще… Был дисциплинированный школьник, гладкий и чёткий – просто мечта! А внутри, оказывается, такой зверёныш. Ну так показывай свою новую прыть в работе, а не в театральных драмах. Садись, поговорим о планах на завтра.
Стоя, я едва ли ростом превышала его сидящего. И сейчас вдруг осознала, что в будущем вряд ли догоню эту высоту, хотя недавно всё же намеревалась.
– Н-да, маленькой так и останешься, – прищурившись, Мичлав посмотрел на меня под углом и опять прочитал содержимое моей головы. – Ну теперь тебе это пойдёт. Вот только в весе ты всё-таки потеряла. Дозу питания увеличишь в полтора раза. Плюс витамины по инструкции. Ясно тебе?
Я сидела на краешке койки, зажав ладони между колен, и поглядывая на него исподлобья.
– И это в твоих интересах, девочка, не в моих. Если в вылазке ты рухнешь без сил, я тебя просто закину на плечо – и нет проблем. Но вот тебе это вряд ли понравится. А если продолжишь терять килограммы, то будешь живое мясо есть, ясно?
Мерзкая волна мурашек прокатилась по спине.
– Мне ясно, наставник…
– Теперь о планах. Завтра я иду на устранение, – он сделал паузу, внимательно следя за моей реакцией. – Сидеть уже нет никакой возможности, пора возобновлять работу. Объявились некоторые гости, маркеры их пометили, и, похоже, что эти гости пришли вместе со своими табунами. Вот завтра я к ним и наведаюсь. Ты тем временем соберёшь то, что я там снаружи распотрошил, понятно? Проверим заодно твои инженерные способности. Понятия не имею, удалось ли мне хоть что-то там починить, заодно и к этому руку приложишь. К вечеру чтобы было готово. Ещё полчаса лёгкой тренировки себе устроишь. Очень лёгкой! Просто потянуться и кровь погонять. И опять – помни, что это только в твоих интересах – у меня плечо крепкое.
Я стиснула зубы, но опять промолчала. Не видя возражений, наставник продолжил:
– Ухожу завтра в четыре утра, возвращаюсь как повезёт. Но не позже следующего утра. Ты же здесь соблюдаешь все инструкции, оружие имеешь при себе. Вопросы есть?
– Всё понятно…
– Ну тогда полчаса на ужин и всё остальное, а потом зашторивайся. Мне отоспаться надо.
Проснувшись утром и осторожно выглянув из-за занавески, я уже не нашла его по соседству. Пройдя на цыпочках по тихому лагерю, обнаружила себя в одиночестве. На часах значилось уже семь утра. Конечно же, он ушёл давным-давно. Почему-то стало немного боязно, хотя я оставалась одна посреди леса уже не первый раз. Правда, предыдущий чуть не закончился летально.
Вспомнив это, я побежала в жилой модуль за вновь забытым пистолетом. Как Мичлав запихнула его за пояс брюк. И кстати, впервые за последние девять дней сменила пижаму на нормальную одежду.
Тут обнаружилась небольшая проблема… Пока небольшая. Под эластичным материалом майки уже начала виднеться пустившаяся в рост грудь… По крайней мере мне это показалось слишком заметным. Вот чёрт, как неловко-то! В футболке, более свободной по крою, всё выглядело по-прежнему нормально. Придётся теперь ходить в футболках, хотя в них и жарковато!
Имелся приказ заняться сборкой повреждённого беспилотника и чего-то ещё. В груде плат и в модуле питания, перекочевавших на куске брезента в рабочий модуль, я распознала останки одного из информационных блоков, используемых в навигационной. Я должна это собрать?! За кого он меня принимает, за профессионального инженера?! Зачем вообще он в него полез – такие вещи надо передавать специалистам!
Злость вспыхнула с новой силой. В голове вообще назревал бунт, раз уж я осталась одна, сама себе предоставлена. Но разум охлаждал внезапно прорезавшееся свободолюбие. Я прекрасно понимала, что раз он запретил выходить на связь с цивилизацией, то перед уходом позаботился о лишении меня таковой возможности. Но всё же решила проверить так ли это. В навигационной всё шло своим чередом, сканирование местности вновь было запущено, на карте передвигалось несколько жёлтых точек, не подозревающих, что в их сторону уже выдвинулся охотник. Я попыталась войти в программу связи, но она была заблокирована – разумеется! Но заблокирована всего на три дня, как подсказала строчка обратного отсчёта. Очень смешно, потому что по стандартной договорённости между начальником и мной я должна подавать сигнал бедствия, если при расставании он отсутствует три дня.
Не надеясь на удачу, я проверила также доступность транспорта. Конечно, гигантская чёрная машина была заперта, а квадроцикл находился внутри кузова. Разбить её стекло нереально – это мне и так известно, не имеет смысла пробовать.
Вообще-то я могла бы дойти до города даже пешком. Это отняло бы всего лишь полдня. Можно себе представить какая феерия начнётся, если ученик Гера Мичлава вот так явится из леса к людям и заявит обо всём. Но в отсутствие раздражителя я соображала значительно лучше. И понимала, что, возможно, всё сложится не так уж и просто. Вчерашняя фраза «Да, я принял решение не выезжать в циклон из леса и оказывал помощь тебе сам» натолкнула меня на невесёлую мысль – а как я докажу, что он знал всё заранее? Потому что он сам это сказал? А он может ответить, что мне просто привиделось в бреду! Или как-то в этом роде. И всё. Он – герой, а я – истеричка. И это понесётся по всем газетам мира! Мне нужно рассказать сперва родителям, посоветоваться с ними… А если я припрусь к городской Стене, то через правоохранителей пропускного пункта обо мне узнает весь сумасшедший город! И, возможно, местные полоумные журналисты…
Что же делать? Опять – затаиться и выждать? Для такого мелкого зверька, как я, это, наверное, самая удачная стратегия…
Имея возможность порассуждать спокойно, я стала вспоминать пройденное по теме детерминации в школе более подробно. Да, надо признать, что голова может соображать неадекватно… Даже если мне этого не хочется… Преподаватели всегда подчёркивали, что мы можем этого не замечать, но должны будем всегда помнить – гормональная перестройка обязательно сыграет злую шутку. И нужно стараться расценивать свои действия посредством всей доступной в этот период логики. Даже если ты всю эту логику хотел бы видеть в гробу…
Ковыряясь в беспилотнике, я со стыдом вспоминала вчерашний эпизод с истерикой. Какая уж тут логика, голову будто выключили! Ужасно… Учишься-учишься, слушаешь мудрые тезисы, а потом – бац! – и переходный возраст. На месте Мичлава я бы надавала себе по щекам, чтобы привести в чувство. Так ведь и делают в подобных ситуациях. А он не сделал… Вдруг я бы выстрелила? Даже кровь стынет в жилах при мысли о таком повороте! Может, пистолет был не заряжен? Нет, для незаряженного он был слишком тяжёлым…
Вот чёртов Мичлав, а если бы я всё-таки выстрелила?! Зачем нужен был этот цирк?!
Он был уверен, что не выстрелю. Как и сейчас уверен, что я не уйду из лагеря. И буду сидеть и собирать то, что он разворотил!
Взбесившись (вспыхнув, как горелка!), я бросила работу и ушла в лес. Нашатавшись там вдоволь, приняв дозу природы, устав основательно, вернулась обратно. Принципиально побездельничала. Потом, разозлившись при виде устроенного в жилом модуле лазарета, ликвидировала все его признаки, вернула все вещи на положенные инструкцией места, запустила санитарное облучение помещения. Поскучала на ступеньках под запертой дверью, и решила опять поковыряться в беспилотнике. Но только пока идёт процесс обработки – и только от скуки.
В результате беспилотник был полностью собран и испытан. Лопасти выправил предыдущий ремонтник, а в остальном – надо было просто почистить его внутренности. Похоже, кое-кто пытался выйти на связь в шторм. Интересно, зачем.
Увлёкшись предоставленным мне «конструктором», я добралась и до информационного блока. К собственному удивлению, быстро обнаружила на одной из плат сгоревший чип, который подлежал замене. Вот и вся поломка. Таких чипов на взятом с собой складе «барахла» не имелось. Так что без нужной детали работа на сегодня была окончена.
Надо же, ничего не хотела делать, а всё успела. Обычно бывает наоборот.
Вечер пребывал в самом своём расцвете. Жара немного спала, золотые отблески виднелись в вышине на макушках деревьев. Я чувствовала себя практически идеально, даже за весь день почти не устала. Волей-неволей прислушивалась к ощущениям внутри, боясь какой-нибудь новой вспышки. И вообще мне надо было показаться врачам после прохождения детерминации, даже если диагностический аппарат отображал состояние органов как нормальное. Но что-то подсказало – господин Мичлав не соизволят потратить время на посещение больницы.
Злость опять начала теплиться в груди, так что я скорее включила на часах музыку, чтобы отвлечься. Ощущать себя хозяйкой лагеря было приятно! Я сидела на ступеньках жилого модуля, наслаждаясь одиночеством и хорошим самочувствием.
Темнота уже сгущалась под листвой нижнего яруса джунглей и постепенно поднималась вверх, где до сих пор ярко светило пятно розовато-голубого неба. На часах сменилась песня – сочным голосом запела на инсулийском наречии одна знаменитая певица. Уже со вступлением, насыщенным ярким ритмом, я почувствовала, как к голове изнутри прибывает какая-то странная волна. Господи, опять шандарахнет детерминационный приступ? Уже хотела бежать к аптечке и вооружиться транквилизатором, но…
Только сейчас заметила, каким ярким ультрамарином светятся окружающие сумерки… Кружок неба шелковисто розовел вдалеке, и от него мягкий и влажный вечерний воздух спускался вниз и лентами овевал лицо… Последние вскрики птиц, поднимающийся от земли стрёкот ночных насекомых… И внезапно сотня незамеченных ранее запахов в едином вдохе!
Я оцепенела на полпути в модуль, заново оглядывая мир вокруг себя, словно не провела на этом месте весь сегодняшний день. Всё окрасилось по-новому, приобрело тонкие оттенки, нюансы резкости, и запахи, запахи, запахи… Вечера, земли, древесины, тёплых испарений с зелени, горячего металла, машинного масла… А наверху, на ветвях крылоплодников ёршики орхидей, оказывается, люминесцировали матовым розоватым светом! Едва заметно, но всё же! Как я раньше этого не замечала?! Либо это стало происходить только сейчас?! С ума сойти!
Вереницей новые ощущения одно за одним поднимались откуда-то изнутри, а самым последним вытянулось, заполоняя всё тело, настоящее счастье. Такое же всепоглощающее и ни разу не испытанное до этого, как и моя новая злость! Вдохнув опять, глубоко-глубоко, чувствуя физически, как вспыхивают искры в глазах, я спрыгнула со ступенек, выбежала на середину вытоптанной площадки лагеря, заоглядывалась вокруг! И, как когда-то на склоне вулкана, мне показалось, что в этом прекрасном мире я, одна, могу абсолютно всё. Переполнившись до самого края сознания, я затанцевала под чудесную дикую инсулийскую музыку.
И это упоение длилось бесконечно!
Пока на очередном витке счастливого головокружения я лицом к лицу не столкнулась с громадной тенью Мичлава. Она выросла из темноты между деревьями, и я едва не влетела в неё, объёмную и страшную, чёрную в синих сумерках.
Мигом всё наваждение захлопнулось. Тень качнулась, и Мичлав одним шагом проявился из неё в свете фонаря, горящего над проходом в жилой модуль. Усмехаясь, как всегда. Испугавшись только на секунду, я быстро выключила звук на часах, развернулась и хотела уйти.
– Эй, ученик! А ну сюда иди, – вмазалось мне в затылок.
Пришлось стиснуть зубы и вернуться. В душе разливалось горькое разочарование – ну почему он вернулся так рано?.. – и оно логичным образом переворачивалось в злость, ставшую теперь моим постоянным спутником.
– Маловато внимания к своему наставнику, – с ухмылкой продолжал говорить охотник, устало снимая с плеч оружие и передавая мне.
Я не ответила, а только сжала зубы сильнее, даже до боли.
– Тащи аптечку, будешь сейчас заниматься своим любимым делом.
Окинув его мрачным взглядом исподлобья, не нашла видимых повреждений. А он отдал мне оружие и, скривившись, снял вещевой жилет. Со спины тот едва ли не полностью был пропитан свежей кровью…
– На выброс, – прокомментировал Мичлав, держа это перед собой.
Невольно заторопившись, я закинула пушки в рабочий модуль. Жилет тоже – из него позже предстояло вытряхнуть всё содержимое. Пока охотник умывался, в жилом модуле раскрыла недавно приведённую в порядок экстренную аптечку. Серьёзность происходящего немного прикрыла гордую потребность в восстании… Но не совсем.
– Справитесь сами? – холодно поинтересовалась я, когда наставник появился на горизонте, стаскивая окровавленную майку.
– С чего бы? А ты мне на что? – хмыкнул он, устало усаживаясь на ступеньку модуля, под свет фонаря.
– Вам же никогда не нравилась моя помощь.
– Привык! К тому же тогда ты была скорее парнем. А теперь мне это будет потерпимее.
Клубок раздражения начал наматываться в груди.
– В Ассоциации, кстати, все действующие медики – женщины. С такими пациентами, как мы, мужикам никогда не удавалось договариваться. Ну где ты там? Чёрт, мальца погано…
На мощной спине, в противовес жуткому шраму, зияла рваная рана, в которой угадывались черты звериной пятерни. На этот раз пострадала правая сторона. Должно быть, больно…
– Привык, малышка, что ты мне спину прикрываешь, – сказал наставник за плечо, – и слажал. К хорошему вообще отвратно быстро привыкаешь, как я смотрю.
Комплимент имел обратный эффект. Я ещё больше насупилась, а он хоть и не видел, но хмыкнул опять, так же насмешливо.
Надев одноразовые перчатки, стала промокать кровь специальными салфетками, пропитанными асептическим раствором. Сперва помедлила. И вообще было неприятно и неловко касаться этого огромного человека – даже более, чем в самые первые дни рейда.
– Ты там хоть что-то делаешь, или всё примеряешься? – тут же отреагировал он, стоило мне только подумать. – Ай, чёрт! Да это шутка была! Ну ты и зверёныш всё-таки!
Он засмеялся, а меня едва не затрясло от звука его наглого смеха.
– Я не специально! Рука сорвалась!
– С чего она там сорвалась? Ладно-ладно, малыш, делай своё дело, а мне лучше помолчать.
Обработав рану по всем правилам, я заодно с чисто научным интересом посмотрела и на его старые повреждения. Всё мелкое за неделю зажило практически начисто! С плеча плёнка уже была снята, и на её месте виднелись лишь незначительные следы. Удивительно… Из чего он вообще сделан?..
Едва обработка завершилась, поступило приказание сбегать за синтетической кожей и наложить на этот раз её. А заодно прихватить новую бутылку со смесью. Со стороны, наверное, картина выглядела идиллической – наставник устало попивал вечерний паёк на ступеньках модуля, а я, сидя на коленях на полу самого модуля, заклеивала его спину полосками ледяной синтетической кожи. Увлёкшись медицинским процессом, я на время позабыла о конфликте, но жуткий белый шрам всё же напоминал, кто именно находится передо мной. Мне было немного боязно дотронуться до него, но, к счастью, спина Мичлава представляла собой такое широкое поле, что на ней свободно разместились бы ещё штук десять таких ранений и шрамов.
– Как у тебя тут дела обстоят? – поинтересовался обладатель этого «богатства».
Призвав всю свою сдержанность, уговаривая себя тем, что вопрос логичный, и злиться не нужно, я отчиталась в сборке беспилотника и обнаружении сгоревшего чипа.
– У, молодец. По этой части ты тоже соображаешь, – в голосе его мелькнула знакомая досада. – И что, кроме того чипа ничего больше не нашла?
– Нет. А вы?
– И я нет. Ну раз мы оба ничего другого не нашли, придётся ехать в город за этим… чипом, – тут должно было быть нецензурное слово, но охотник вдруг сдержался. – Потеряем очередной день, но, чёрт бы эту хреновину подрал, она должна работать. Без этого блока анализ со сканера потеряет в точности. Ну заодно тебе, моя девочка, будут ещё сутки на восстановление, а потом рванём в работу. Впрочем, завтра поедешь в город со мной. Прокатишься – развеешься.
– Я бы предпочла…
– Не обсуждается.
Утром я как в сказке проснулась под пение птиц. Мой уголок, отгороженный занавеской, был залит солнечным светом, по телу разливалась такая сонная нега!.. Наверное, вчерашняя волна продолжала действовать. Это было что-то от детерминации, явно! Ну и ладно, если оно настолько приятнее, чем боли и истерика!
Откинув занавеску с намерением встать, я тем же бодрым движением задёрнула её обратно. Обычно Мичлава уже нет в помещении в такое время, а сегодня он тут был. Закинув руки за голову, растянулся на койке поверх одеяла. Раздражение опять зазвенело внутри.
– Н-да, девочка… – протянул его ненавистный голос из-за белой границы. – Сложно нам с тобой будет. Как-то я не рассчитал, что, если уж агеном ты постоянно в таком напряжении, то после детерминации тебе крышу вообще снесёт… Ну да ладно. Меня в твоём возрасте ты вряд ли перещеголяешь.
– Хочу напомнить вам, господин Мичлав, что дело не в… – напяливая одежду, начала я гневную речь, но он меня тут же прервал:
– Мичлав, девочка! Мич-лав. Правила поведения у нас остаются те же.
– Тогда, быть может, вы сами изволите…
– Слушай, проверь-ка твои вчерашние заплатки. Такое ощущение, что-то там отваливается.
Да он мне и слова вставить не даёт! Спокойно, Леока, помни только о своём решении дозвониться до родителей. Думай только об этом, выжидай удобного случая.
Раздражённо одёрнув на себе футболку, я вышла из-за занавески. Но с таким видом, будто собиралась пройти сквозь стену. Наставник, застёгивая ремень на брюках, ткнул пальцем на свою спину, сейчас украшенную по всем статьям.
– Всё на месте и в порядке, – пробурчала я и собиралась уже податься на выход, но…
Но что-то мне внезапно вспомнилось… Глядя вот так, на него… Словно забытый сон перед глазами вдруг предстала картина давностью в несколько дней…
– Ну, я в твоих навыках не сомневаюсь, – развязно говорил охотник, привычно вооружаясь пистолетом за ремень. – Спалось погано, показалось, что что-то содрал сам. Так, и чего это мы пялимся?
Я действительно замерла и смотрела на него, как на привидение. С ответом помедлила, ведь хотелось фыркнуть и уйти. Но взяло верх любопытство.
– Какая-то странная вещь мне вспомнилась… – заговорила с сомнением.
– Ну и какая же вещь?
– Может, это мне приснилось… Вы должны помнить. Вы вот так же стояли, это было, наверное, в ночь, когда я бредила! Мне снились разные дикие сны, но вот я будто вижу вас со спины, светит лампа… И я говорю «Здравствуйте, господин Гер Мичлав. Я очень рада вас видеть»… И… И всё, больше ничего не помню. Вы на меня обернулись, вот как сейчас…
Он действительно обернулся, как во внезапном воспоминании – нахмурившись и глядя с подозрением. Но тут же усмехнулся.
– Ну и что же в этом такого? Что в бреду ты была рада меня видеть?
Смешно-то как…
– Я тогда ещё не знала, какой у меня пол. А сказала «я рада»…
– Ну а ещё что ты сказала, помнишь? – он деловито напяливал футболку, не считая тему достаточно интересной.
– Нет… Так это мне не приснилось? Вы тоже помните?
– Малышка, неважно. Ты тогда наболтала кучу бреда. Говорил же, что чуть не поседел за эту ночку.
– Я думала, что из-за моего состояния…
– Из-за него, из-за него.
– Но что же я говорила?!
– Ну нет, вспоминать всё это я не собираюсь, – Мичлав рассмеялся, завершая своё облачение. – Не заморачивайся, маленькая! Что ты всё время заморачиваешься? Скажи лучше, как я выгляжу?
С ухмылкой он продемонстрировал широкую физиономию и со скрипом провёл пальцами по отросшей щетине. Я тут же насупилась и, развернувшись, пошла прочь.
– Видимо, хреново, – донеслось напоследок.
Сборы и проверка показаний навигационной длились недолго. При этом охотник от меня не отвязался, я едва успела умыться, как он призвал меня к приборам и стал излагать ситуацию последних дней – что где отображалось, что он увидел сам и каким образом решил поступить. Информация была методологической, и я совсем не понимала, зачем он мне всё это разъясняет, ведь никакого будущего в охоте у меня теперь нет. Когда решилась спросить к чему на меня тратить время, он немного раздражённо ответил:
– К тому, что я твой наставник и выполняю свои перед тобой обязательства. Чтобы в голове у тебя хоть что-то осталось после этих трёх месяцев.
Меня кольнуло стыдом. Но тут же это обернулось обычной теперь злостью. Чувство вины мне хочет привить? Не выйдет!
В город ужасно не хотелось ехать! Во-первых, потому что с ним. Во-вторых, потому что я чувствовала – меня везде будет дёргать в сторону побега! Но это глупо! Не надо сейчас этого делать, не надо затевать скандал! Всё разрешится позже, в официальном порядке, а сейчас моё положение не так уж и плохо. Господин Мичлав меня ужасно бесит, но что он мне сделает кроме того, что уже сделал? Он собирается продолжать игру в обучение, он так же будет нести за меня ответственность, эксперимент с командной охотой намерен продолжать. И… всё-таки он действительно меня выходил во время детерминации… Поэтому не стоит пока отдаваться на растерзание журналистам.
Уговаривая себя таким образом, но сжимая кулаки, я заняла своё место позади него на квадроцикле. Ещё и не на машине едем… Там хоть какое-то личное пространство было…
– Держись давай крепче, я тебя собирать по всем полям не буду.
А на полях без труда можно было разглядеть следы прошедшего циклона. Да уже и в самих джунглях – прямо на выезде из леса упало молодое дерево. Впрочем, Мичлав без особого труда оттащил его в сторону. Я наблюдала за этим весьма угрюмо. Если раньше он мне виделся как собственное недалёкое будущее, то теперь я смотрела на него как на нечто враждебно противоположное.
Но вернёмся к полям – мы мчали мимо на приличной скорости, и на этот раз на дороге и по обеим сторонам от неё виднелось серьёзное оживление. Большое количество сельскохозяйственных роботов и машин, во главе с управляющими ими людьми, восстанавливали территории после бури. Были видны и груды ветвей, и целые деревья, сложенные уже для уборки. Но под вновь ярким солнцем всё выглядело оптимистично.
Только я странно ощущала себя среди такой бурной деятельности – по прошествии двух недель безвылазного пребывания в джунглях.
– Тренировки у тебя вчера не было, так? – вдруг рявкнул Мичлав за плечо, перекрывая свист ветра у меня в ушах.
– Не успела!
– Чего-чего?
– НЕ УСПЕЛА!
– Хах, я видел почему.
А я снизу видела, как хмыкнул его небритый профиль. Интересно, каким образом он понял, что не было?.. Да и вообще, какое ему дело?! Сказал, что это в моих интересах, значит, на моей совести и остаётся! Не знаю, что разозлило больше – то, что меня контролировали, или то, что разоблачили без единого вопроса.
Первые Восточные Ворота встретили нас обычной радостью. Они открылись сразу, а правоохранители даже и не думали проверять пропуска. Но оба высунулись из будки поздороваться. Одного из них я помнила в лицо. Несмотря на отсутствие необходимости, Мичлав всё же остановил квадроцикл.
