Kitabı oku: «Чудесное лето», sayfa 3

– А моя мама, – сверху тихо сказал папа.

Поля замерла. Как же она… Какая же она… «Папочка!» – девочка залезла коленками на скамейку, крепко обняла отца, обхватив руками насколько хватило, прижалась щекой к груди: «Папочка, бедненький!» Отец усадил её к себе на колени, обнял сверху обеими руками. Так они и сидели, крепко обнявшись и молча. «Бабушка всегда говорила: нельзя быть эгоисткой, – думала девочка. – А я эгоистка, наверно. Думаю только о себе. А у папы умерла мама. Это ещё страшнее. А если бы моя…». Но думать об этом было слишком страшно, и Поля поспешно отогнала плохие мысли, ещё теснее прижавшись к папе. Она слышала, как тяжело стучит его сердце. Чувствовала, как папина борода упирается ей в макушку. В отцовских руках было тепло и уютно. Наконец он сказал: «Ну, что, Поля, пойдём?» Девочка встрепенулась, взяла отцовскую руку двумя руками и сказала: «Папочка, ты…(она хотела сказать «не расстраивайся», но как же не расстраиваться?)…у тебя есть мы с мамой. Мы о тебе будем заботиться». – «Ну, значит, всё в порядке, – бодрым голосом сказал папа и, поднявшись со скамейки, поставил дочку рядом и повторил: «Пойдём домой». Он двинулся по тропинке, а Поля подошла поближе к могиле и сказала портрету на всякий случай: «До свиданья, бабушка. Мы ещё придём». И тоже пошла за папой.

Всё в жизни Полины изменилось. Теперь после школы она шла домой, делала уроки, гуляла во дворе. Приходила мама, готовила ужин. После ужина смотрели телевизор, Полина читала.

Девочка очень скучала по бабушке. Пожалуй, она вряд ли смогла бы объяснить по-взрослому, что происходит. Но из её жизни как будто вынули какой-то важный кусок или даже стержень, на котором всё держалось. Оказалось, что весь порядок её жизни держался на бабушке. Нет, бабушка многому её научила. Поля сама делала уроки, сама ходила в школу, на кружки. Сама разогревала себе еду. Но ей было очень скучно. Всё, чем они занимались с бабушкой, ушло в прошлое. Она то начинала делать аппликацию, то лепила из пластилина. Но одной делать всё это было не очень интересно. Никто не исправлял её ошибки, не подсказывал, как лучше, не восхищался успехом. Когда вечером она показывала работу маме, та, мельком взглянув, говорила: «Здорово!» или «Замечательно!» Но Поля почему-то чувствовала, что ей не интересно. И она перестала показывать. Девочка привыкала быть одна. Она играла, читала, гуляла.

Но больше всего ей не хватало разговоров. В школе каждый день происходило столько интересного. Она привыкла, что бабушка всегда с интересом слушает её, иногда смеётся вместе с ней, а иногда говорит что-то такое, отчего смешное вдруг становится несмешным. И Поля понимает, какой дурак Сашка, который это сделал, и какие дураки они, что смеялись.

Поля попыталась рассказывать о школьных делах маме. Но мама слушала невнимательно, иногда, когда девочка спрашивала, что она об этом думает, мама спрашивала: «О чём?» А как-то в сердцах сказала: «Ой, Поля, это всё такие глупости». Поля обиделась.

Она стала рассказывать свои новости любимой кукле. Но кукла только смотрела пустыми пластмассовыми глазами. Однажды, разговаривая с куклой, Поля подняла глаза на портрет бабушки. Папа по её просьбе вставил его в рамку и повесил около её диванчика. И ей показалось, что бабушка её слушает. Она смотрела добрыми, внимательными глазами, и Поля стала рассказывать ей. Правда, шёпотом, чтобы никто не услышал.

Однажды мама заглянула к ней за шкаф:

– Поля, с кем ты тут шепчешься?

– С куклой, – не поворачиваясь, быстро ответила девочка.

Мама зашла за шкаф, внимательно посмотрела на дочку, сидевшую к ней спиной, на куклу на подушке, на портрет свекрови. Вздохнула и сказала:

– Пойдём, поможешь мне с ужином, а потом расскажешь, что интересного ты рассказываешь кукле.

В их жизни предстояли перемены. Папа сказал, что, когда он приедет с вахты, они переедут жить в бабушкину квартиру.

Часть 2

Поля сидела на подоконнике, обняв руками колени, и смотрела в окно. Учебный год закончился. Третий день каникул.

Поля с мамой и папой жили теперь в бабушкиной квартире. Вскоре после похорон папа сказал: «Ну что, будем переселяться?» – «Ну, да, – ответила мама. – Только ремонт сделаем».

– Куда переселяться? – спросила Поля.

– В бабушкину квартиру.

Решили переселяться как можно скорее. Сделать ремонт в бабушкиной спальне и пока всё. Остальное постепенно. Недели через две и переселились.

Поля вспомнила, сколько было хлопот. Папа с мамой упаковывали вещи, посуду. Поле было поручено укладывать в ящики книжки, игрушки. Целый день всё упаковывали, потом перевозили, потом распаковывали и раскладывали.

У Полины теперь была своя комната. То есть она и раньше у неё была в бабушкиной квартире. Родители купили мебельную стенку детскую, в которой был шкаф для одежды, книжный стеллаж и ещё всякие ящички, полочки и отделения. Девочка несколько дней раскладывала вещи, игрушки, всякие мелочи, расставляла книги. Когда всё было закончено, она с удовольствием оглядела комнату. Здорово! Комната была привычная и в то же время новая. Диван, письменный стол стояли привычно на своих местах, коврик на полу, картинки на стенах, часы. А мебельная стенка делала комнату какой-то другой, просторнее. Там хватило места для всех Полиных вещей и ещё осталось.

В бабушкиной комнате теперь жили родители. Вот здесь изменилось всё. Новые светло-серые обои, большая кровать под белым пушистым одеялом, телевизор напротив, большой встроенный шкаф во всю стену. Комната была новая, красивая и … чужая. Поля постояла на пороге, посмотрела и осторожно спросила:

– А где бабушкины вещи?

– Мы пока вынесли их в сарай, а потом посмотрим, – неопределённо ответил папа.

– Там же книги и фотографии!

– Ну-у, – протянул папа, – ты можешь посмотреть и что-то забрать. Хорошо?

Поля кивнула

В ближайший выходной она пошла в сарай. Там стоял шкаф из бабушкиной комнаты. Поля открыла створки и молча смотрела. В шкафу лежали и висели бабушкины вещи, внизу стопками книги, а на верхней полке для шапок как обычно лежали альбомы. Ещё сбоку от шкафа стояли коробки с книгами. Поля глубоко вздохнула, ей показалось, что из шкафа… пахнет бабушкой.

Альбомы она перенесла сразу и сложила у себя в стенке. А про книги решила – потом будет смотреть и выбирать. «Папа, – спросила Поля, – а что потом будет с бабушкиными вещами?» – «Поля, не лезь не в своё дело, – резко сказала мама. – Что будет…Что-то отдадим соседям – бабушкиным подругам, знакомым, а остальное выбросим. И не смотри так. Что мы их будем хранить, моль разводить».

Поля испуганно сказала: «Вы только книжки не выбрасывайте. Пусть полежат».

На следующий день после школы она принесла из сарая бабушкин пуховый платок и спрятала его в самый дальний ящик своего шкафа. Почему-то ей казалось, что мама будет недовольна. Платок был большой, вытертый, но такой мягкий и тёплый. Зимой Поля с бабушкой иногда садились на диван читать, бабушка накидывала на плечи этот платок, одним концом укрывала прижавшуюся к её боку внучку, и становилось так тепло, уютно, мягко. А вдруг его выкинут или отдадут?!

За всеми этими хлопотами незаметно закончился учебный год. Полина думала, чем же она станет заниматься целых три месяца? Скучать нельзя, то есть нельзя, чтобы мама узнала, что она скучает. Иначе отправит дочку на школьную площадку или в лагерь. Она уже предлагала. Или ещё лучше – к бабе Вале. Пока девочка уговорила никуда её не отправлять. Она не будет скучать – у неё много занятий.

Правда, у неё всегда было столько занятий, что времени не хватало и скучать было некогда. А теперь почему? Поля задумалась. Она вспоминала, как они жили с бабушкой. Да, получается, это бабушка придумывала внучке занятия, делала с ней то одно, то другое. Иногда и Поля что-то предлагала. Поля вспомнила, как однажды бабушка говорила ей: «Полюшка, ты уже большая. Ты должна учиться организовывать своё время, свои дела. – «Хорошо, бабушка», – легко согласилась Поля и тут же забыла. А теперь вот вспомнила. «Да, придётся теперь самой», – вздохнула про себя девочка. Иначе что же – сидеть и скучать всё лето? Это просто ужас! Да к тому же если жаловаться или если мама увидит, то обязательно куда-нибудь отправит. Значит, придётся научиться занимать себя самой.

И Поля стала занимать. Сначала она села и составила план. Да, да, план. Взяла режим дня, написала завтрак, обед, ужин, ну, примерно, конечно. А между ними написала себе занятия: Вот в это время она гуляет, в это – читает, в это – рисует, или лепит, или ещё что-нибудь делает. Составив план, Поля с сомнением посмотрела на него – а мультики, а если кино захочется посмотреть? «Ну и ладно, – решила она. – Можно изменить. Это же всё-таки мой план».

И со следующего дня Поля стала его осуществлять. Оказалось, что план работает. Поля посматривала в него и говорила себе: «О, сегодня ещё буду лепить». Иногда, зачитавшись, она обнаруживала, что перебрала время, отведённое для чтения. Ну и ладно. Значит, поменьше будет рисовать. А может, и не поменьше. Как сама захочет. В общем, всё получилось. Одно только тревожило Полю – время, отведённое на прогулки. Время было и место было. Поле разрешали гулять только во дворе, строго запретив выходить за его пределы. Но двор был большой. В нём были скамейки около подъездов, цветники, а ещё песочница под грибком, беседка и двое качелей. Проблема была одна – играть и гулять не с кем. В бабушкином доме жили в основном бабушки, ну и дедушки тоже, но дедушек было меньше. В одной квартире жила девочка Катя с мамой. Но Катя была уже почти взрослая, училась в классе восьмом или девятом и во дворе не гуляла. Поля видела её, когда та с телефоном у уха проходила по двору. Она гуляла где-то ещё со своими друзьями. Ещё в двух квартирах были малыши, в одной Ваня, а в другой Лиза, года по три-четыре. И ещё к одной бабушке постоянно приводили внучку Дашу. Поля с удовольствием играла с малышнёй. Возилась с ними в песочнице, учила играть в мячик, в догонялки. Бабушка Даши и другие бабушки одобрительно говорили: «Вот молодец Поля! Как хорошо она с маленькими играет». Поля слышала это не раз и чувствовала даже гордость. Но всё-таки это были малыши, а ей хотелось общаться со своими сверстниками. Вот жила хотя бы Ася поближе. Но Ася была далеко. Да и к тому же на лето её отправляли к бабушке в деревню.

Потом, к радости Поли, к бабушке Варваре Семёновне приехала из Москвы внучка с экзотическим именем Эвелина – Полина ровесница. Девочка очень обрадовалась – будет теперь с кем играть. Но ничего не получилось. Во-первых, девочка ей не понравилась. Поля подошла к ней познакомиться.

– Привет. Я Полина. А тебя как зовут?

– Эвелина, – коротко сказала девочка и тут же добавила: – Я приехала из Москвы.

Поля озадаченно помолчала. Про Москву она знала, поэтому внимания не обратила, а вот имя показалось слишком длинным, и она спросила:

– А как тебя покороче можно называть?

Девочка посмотрела чуть свысока и твёрдо сказала:

– Эвелина.

Ну, ладно. Эвелина так Эвелина. Зато теперь есть с кем играть!

Потом оказалось, что Эвелине всё не нравится. Песочница не нравится. Качели не нравятся. Двор не нравится. Ну, не нравится и не нравится. Но Эвелина постоянно об этом говорила, да ещё каждый раз добавляла: «А вот у нас в Москве…» Полю это стало раздражать. Понятно, что в Москве… Это же всё-таки Москва. Но зачем об этом говорить сто раз, да ещё при этом презрительно кривить губы? У Поли появлялось такое чувство…, она не знала, как его назвать. Бабушка бы придумала какое-нибудь правильное слово. Словом, ей почему-то совсем не хотелось восхищаться Москвой, а наоборот, хотелось противоречить. И всякий раз, когда Эвелина говорила: «А вот у нас в Москве» – Полина тут же перебивала: «А у нас зато знаешь какой парк!» или «А у нас зато есть речка». А однажды не выдержала и сказала: «Эвелина, ну, ты приедешь назад в Москву и будешь там ходить в эти Центры, а пока пошли на качелях покачаемся». Но Эвелина поджала губы и отрицательно покачала головой. Обиделась, поняла Поля. Так что дружбы не получилось. Во двор Эвелина стала выходить редко. Поля теперь видела, как нарядная Эвелина выходит и прогуливается около подъезда, поджидая бабушку. И потом они вместе куда-то уходят. Ну и ладно. А Поля отправлялась на качели или к малышам в песочницу. Как-то, сидя на скамейке, Поля услышала, как соседки осуждающе говорили друг другу об Эвелине: «Замучила бабку! Таскает её каждый день то в парк на площадку, то в кафе, то в кинотеатр. Всё ей тут не нравится», Ну, а потом Эвелина вернулась в Москву.

Был во дворе ещё Петька. Петька закончил шестой класс. И, в общем-то, с ним можно было общаться: на великах покататься или ещё что. Но… но Петька был хулиганом. Так говорили соседки на лавочках. «Хулиган, хулиган», – сокрушённо качала головой баба Люба. – Комиссия по нём плачет». Бабушка Алла согласно кивала: «Да, что говорить – безотцовщина. Валька с ним уже не справляется. Хоть и бьёт». – «Валька лучше б за сыном смотрела, чем хахалей водить», – неодобрительно отозвалась бабушка Люба.

Вечером Поля, конечно, постаралась выяснить всё у мамы. Что это за комиссия, которая плачет по Петьке? Что такое безотцовщина? И кто такие хахали, которых куда-то водит Петькина мама?

Вопросы она задавала по очереди. Про комиссию мама сказала, что речь идёт, вероятно, о комиссии по делам несовершеннолетних. Туда вызывают родителей и детей, которые хулиганят, ставят на учёт, штрафуют. «А что, – с сомнением спросила мама, – Петька – хулиган?» Поля дипломатично пожала плечами.

Про безотцовщину мама просто сказала, что у Петьки нет отца. Поле мгновенно стало жалко Петьку, и она, округлив глаза, спросила: «А где он? Умер?» – «Нет, – ответила мама, – он от них ушёл». – «Куда ушёл?» – «Просто ушёл. Поля, так бывает. Взрослые расстаются, потом заводят новые семьи. У вас в классе тоже есть дети, которые живут только с мамами».

Услышав про хахалей, мама возмутилась:

– Поля, ты где это слышала?!

– Баба Люба говорила, – с готовностью объяснила Поля.

– Меньше слушай бабу Любу! – сказала мама и, глядя в ожидающие глаза дочки, неуверенно добавила: – Просто тётя Валя хочет найти Пете нового папу.

– Как это – нового папу? – округлила глаза девочка.

– Ой, Поля, не приставай! Подрастёшь – узнаешь, – раздражённо сказала мама, и разговор на этом закончился.

Поля с сожалением подумала, что вот бабушка так никогда бы не сказала, а обязательно бы объяснила. Нет, она тоже иногда вздыхала: «Ты, Полечка, пока это вряд ли поймёшь». А дальше всегда добавляла что-то вроде: «Я пока тебе объясню коротко, а потом подрастёшь, будешь изучать биологию (ну, или историю) и сама всё поймёшь, или я тебе позже получше объясню». Это было понятно и не обидно.

Но из головы у неё теперь не шёл Петька. «Бедный Петька, – почему-то думала она. – Папа ушёл. Как это? Просто взял и ушёл? И не приходит? Даже в гости?» Поля представила своего папу. Нет-нет, с ним такого не могло случиться ни в коем случае. Об этом даже думать страшно. И всё-таки она продолжала думать. А Петькина мама ведь ещё ищет ему нового папу. Этого Поля вообще не могла понять. Как это – ищет? Поля слышала, как мама и папа читали объявления в газете, а ещё искали в интернете на каком-то Авито, а ещё она видела объявления на столбах, на дверях подъездов.. Девочка представила, как тётя Валя расклеивает на дверях и на столбах бумажные объявления: «Ищу папу для мальчика Пети, ученика шестого класса». А внизу язычки бумажные с номером телефона. Вот подходит какой-нибудь дяденька, отрывает бумажку с номером и звонит. А потом приходит домой к тёте Вале и говорит: «Здравствуйте, я хочу быть папой вашему сыну Пете». Так что ли? Поля покачала головой. Картинка показалась ей фантастической. А у Петьки спрашивают, хочет ли он этого дядю себе в папы? Или это тётя Валя выбирает?

Поля припомнила, что у тёти Вали время от времени жил какой-нибудь дяденька. Она иногда видела, как он вместе с ней заходил в подъезд. Тётя Валя становилась весёлая, из окон её квартиры, если это было лето, слышалась музыка. Поля однажды услышала, как баба Люба на лавочке сказала: «Валька опять нового хахаля привела». А бабушка покачала головой и сказала: «Бедный Петька!» Потом посмотрела на сидящую рядом внучку и сказала: «Поля, иди поиграй. Иди».

Спустя какое-то время дяденька исчез, а ещё через какое-то время появился другой. Тогда Поля не обратила на это внимания. А теперь сказала про себя, как и бабушка: «Бедный Петька». Интересно, а дяденька исчезал, потому что не понравился Петьке, или потому, что ему не понравился Петька. Может, потому Петька и хулиган?

Поля вспомнила, как мама сегодня спросила, хулиган ли Петька. Тогда Поля не знала, что сказать. А теперь задумалась.

Нет, вообще-то она не думала, что Петька хулиган. Иногда, когда Поля играла в песке с малышами, он подходил, садился на качели или на перила беседки. Сидел, смотрел, как они играют, и молчал. Поля иногда искоса на него поглядывала. Если бы он попросился играть с ними или заговорил, она бы, конечно, ответила и в игру бы его приняла. Можно было бы строить город или ещё что-нибудь. Но Петька молчал, и Поля молчала тоже. Сама заговаривать она не решалась. Петька был большой, может, он не захотел бы играть с малышами. Обычно, посидев некоторое время, он доставал из сарая велосипед и, покружив по двору, уезжал.

Хулиганом его считала баба Люба, а с недавних пор бабушка Эвелины – Варвара Семёновна. Петька мешал бабе Любе тем, что катался по двору, когда та сидела на лавочке. Поля всегда удивлялась: чем он мешает. Катается себе, никого не трогает. Но на бабу Любу Петька действовал, как красная тряпка на быка.

Как только мальчик начинал кружить по двору, баба Люба тут же начинала ругаться:

– Не езди тут! Езжай вон на стадион!

– Чего это я поеду? Я тут хочу, – отвечал Петька.

– Не езди! – возвышала голос баба Люба. – Ездит тут, мелькает перед глазами. У меня от тебя голова кружится!

– Чего это она кружится? А вы не смотрите.

Попререкавшись так некоторое время, Петька всё-таки уезжал. Потому что баба Люба переходила на крик и начинала грозить пожаловаться матери.

Послушав их перепалку несколько раз, Поля пришла к выводу, что им это занятие, наверно, нравится. Нет, Петьке, может, и не нравится, но он должен был продемонстрировать свою независимость. Не мог же он сразу послушаться и уехать. А вот баба Люба определённо получала удовольствие. Поля заметила, что ей вообще нравится ругаться, и она использует любой повод.

А с Эвелиной история получилась, конечно, не очень красивая.

Однажды Поля играла в песке с малышами. Потом малышей увели спать, и девочка осталась одна. На улицу вышел Петька и пошёл в сарай за велосипедом. И тут из подъезда появилась Эвелина. Вся такая нарядная-нарядная. В красивом платье, с красивыми пышными бантами, в белых лакированных туфельках и белых ажурных носочках. А волосы, завязанные в два хвоста, были завиты в локоны. Ну, прямо принцесса! Эвелина стояла около подъезда. Наверно, ожидала бабушку, чтобы идти куда-то. Петька проехал мимо, сделал круг и опять проехал мимо, стараясь проезжать как можно ближе к девочке. Эвелина покосилась на него, скривила губы и чуть-чуть отошла. Поля из песочницы наблюдала. Петька на очередном круге остановился и что-то сказал. Эвелина ответила, не поворачивая к нему головы. Петька снова что-то сказал. Эвелина повернула голову, смерила мальчика с ног до головы презрительным взглядом и отвернулась, задрав нос кверху.

Поля в песочнице хмыкнула и покачала головой: «Так-так-так. Что-то будет».

Петька оттолкнулся ногой от скамейки и, проезжая сзади, что-то положил на макушку девочке. И поехал себе дальше. Эвелина постояла, потом беспокойно переступила с ноги на ногу, потом махнула рукой, пытаясь смахнуть это что-то. А потом… она завизжала, замахала руками, затопала ногами

– Ой, мамочки! Снимите это с меня! Снимите!

Поля встала.

– Во даёт! – раздался сзади голос Петьки.

Поля обернулась. Петька сидел на велосипеде, опираясь ногой на скамейку беседки, и с интересом наблюдал.

– Кого ты на неё посадил?

– Майского жука, – пожал плечами Петька.

Поля подбежала к Эвелине и громко крикнула: «Стой!» Девочка от неожиданности остановилась.

– Стой смирно и не ори!

Поля сняла жука, который сидел около банта, крепко зацепившись за волосы, и, осторожно прикрыв его в кулаке, пошла назад в песочницу.

В это время из подъезда вышла Варвара Семёновна. Эвелина бросилась к ней с громким плачем. Испуганная бабушка прижала к себе внучку и стала успокаивать, одновременно выспрашивая, что случилось. Громко рыдая, внучка между всхлипами что-то говорила. Нахмурившись, Варвара Семёновна обратила взгляд на беседку и, погрозив пальцем, громко сказала: «Ну, Петька, подожди! Пусть только мать придёт!» И увела внучку домой.

Поля искоса посмотрела на Петьку, удручённо повесившего голову, и решилась:

– Попадёт?

Петька молча кивнул. Потом презрительно бросил:

– Подумаешь, жук. А крику-то!

Поля согласно кивнула, что крику было много.

–А ты не боишься?

– Нет. Просто бывает неприятно, если по тебе кто-то ползёт.

– Это да.

Петька сделал бодрый вид и восхищённо сказал:

– Зато как она визжала! И прыгала даже.

– Петька, – осторожно сказала Поля. – А если бы у неё была арахнофобия. И она бы от страха заболела или даже умерла.

– Что у неё было бы? – вытаращил глаза Петька.

– Арахнофобия, – повторила Поля. – Боязнь пауков и всяких насекомых (Поля любила запоминать новые, непонятные слова).

– Умная очень, да? – неприязненно протянул Петька.

Поля неопределённо пожала плечами и продолжила играть в песке. Петька ещё чуть-чуть постоял, оттолкнулся от скамейки и уехал со двора.

Утром Поля услышала, как баба Люба с удовольствием говорила бабе Алле, сидя на солнышке у подъезда

– Вот Валька вчера Петьку своего ремнём стебала! Так стебала! И поделом. Ишь, хулиган! Семёновна вчера жаловалась: внучку до истерики довёл.

Поля поёжилась. Мама била Петьку ремнём! Это же ужасно больно, наверно. Полю не били никогда. Впрочем, нет. Когда она была маленькая, бывало, мама шлёпала её по попе, или по рукам, или даже по губам, когда Поля по примеру Кати принялась плеваться. Это было больно и ужасно обидно. Поля плакала, но как-то сразу понимала, что повторять не следует. Иногда её ставили в угол. Но это тоже было давно. Сейчас Поля была уже большая и даже не могла представить, что её может ударить мама. Папа дочку не трогал никогда. Если он был недоволен ею, то чуть повышал голос и недовольно говорил: «Полина!» И девочка сразу понимала, что папа ею недоволен. Бабушка Полю не наказывала, то есть, наверно, наказывала, но словами. Бабушка умела так объяснить или отчитать, что у Поли начинали гореть уши и щёки и от стыда хотелось провалиться.

Когда Петька вышел во двор, Поля внимательно за ним наблюдала и потому заметила, что он был хмурый и, когда выводил велосипед и садился на него, морщился, как будто у него что-то болело. Поля тоже поморщилась. Сочувственно. А потом рассудила, что Петька, в общем, сам виноват. Вот зачем он сажал на Эвелину этого жука?!

Так примерно проходил день за днём. А потом случилось чудо. Настоящее!

Как-то вечером Поля сидела в своей комнате. Они с мамой уже поужинали. Поля помылась, решила, что немножко почитает и ляжет спать. Мама в кухне с кем-то разговаривала по телефону. Через некоторое время девочка поймала себя на том, что её что-то отвлекает. Какой-то непонятный звук. Поля оторвалась от книжки и прислушалась. Звук повторился. Как будто кто-то плакал. Звук был тихий, похожий на комариный писк. Но это не комар. Поля в недоумении прислушивалась. Откуда звук? Казалось, он доносился со двора, где-то близко, прямо за окном. Но на втором этаже кто мог быть за окном? Звук определённо походил на плач, но так мог плакать кто-то очень маленький, как гномик или Дюймовочка. Но это же в сказках. А звук слышался по-настоящему. Вот, снова слышен.

Поля решительно встала и подошла к окну. За окном не было никого. Поля всматривалась в сумрак за окном и сама себя ругала. А что она хочет рассмотреть? За окном стояли рябины. На них никого не было. Да и кто бы там мог быть? Кот? Но звук, который она слышала, не был кошачьим мяуканьем. И слышался он совсем близко, за стеклом, как будто кто-то был на подоконнике, то есть на карнизе. Она посмотрела на карниз – никого. Но кто-то же издавал этот звук, не послышалось же ей. Вот, опять! Кто-то плакал. Жалобно и тихо-тихо. Поля решительно потянула ручку окна и осмотрела карниз. Никого. Ой, нет, кто-то есть! Или что-то. В самом уголке. Девочка, замерев, всматривалась в маленький комочек, не веря своим глазам. Дюймовочка! Настоящая! Но Дюймовочка – это же сказка! По правде же их не бывает!

– Ты кто? – потрясённо прошептала девочка.

– Я эльф. То есть эльфика.

Поля молчала, не в силах поверить, что всё это на самом деле.

– Можно к тебе? Я замёрзла и устала.

– Конечно, можно, – пришла в себя Поля.

Маленькое существо помедлило.

– А… ты меня не обидишь?

– Нет, что ты, – сразу отозвалась девочка.

Существо вспорхнуло и, трепеща крылышками, пролетело мимо Поли в комнату. Поля потрясённо замерла, потом пошла к дивану.

Маленькая летунья покружила по комнате, зависла на секунду и опустилась на книжную полку. Книжки были разные по ширине и стояли по-разному: то ровной стеночкой, то делали уступ. Гостья устроилась в таком уступе, уселась, подтянула колени к телу и, опершись головой о переплёт, облегчённо вздохнула, закрыла глаза. Поля, севшая на диван, подвинулась ближе к полке, ещё ближе. Почувствовав её движение, гостья открыла глаза, насторожилась, внимательно глядя на девочку.

– Не бойся, – прошептала Поля, – Я просто на тебя посмотрю.

Та улыбнулась и снова закрыла глаза, откинула голову на книгу. Поля смотрела внимательно, с каждой минутой удивляясь всё больше. Перед ней была вроде как девочка, крошечная, ростом с мизинец, но не Полин, а скорее, мамин. У неё были ручки, ножки, пальчики. Поля не могла сказать руки, ноги, слишком они были крошечными. Всё тельце покрывала короткая шёрстка, даже на вид мягкая и шелковистая, цветом как кожа загорелого человека, но не сильно загорелого, а средне. На голове шёрстка была подлиннее и образовывала пышную причёску, пряди спускались по шее. Из причёски выглядывали ушки, заострённые и тоже покрытые шёрсткой. Поля мельком подумала, что именно так в книжках изображали эльфов, или в мультиках. Только личико было гладким и очень усталым.

– Бедная, – подумала Поля. – Что с ней стряслось?

Словно услышав её, гостья открыла глаза и сказала:

– Я потерялась и заблудилась.

– Ты кто?

– Я же тебе уже сказала, – устало проговорила гостья. – Можно я сегодня останусь у тебя?

Поля кивнула, продолжая молча смотреть.

– Послушай, я так измучилась. Давай я отдохну, а завтра всё тебе расскажу.

– Да, – пристыжено кивнула Поля. – Извини. Сейчас. Надо тебя как-то устроить.

– Можно мне тебя потрогать, – хотела спросить девочка, но постеснялась.

Гостья смотрела очень большими и очень усталыми глазами, потом спросила:

– Можно я у тебя переночую?

– Конечно, – повторила Поля и вслух подумала: – Только где? Я имею в виду, чтобы тебе было удобно.

– Да где угодно, хоть вот тут, – она показала рукой на верх книжек. – Только чтобы никто не видел.

– Подожди, – Поля прислушалась: мама закончила разговор по телефону. – Сейчас придёт мама. Ты пока спрячься. Мы скажем друг другу «спокойной ночи», а потом мы с тобой придумаем, где ты будешь спать.

Гостья огляделась и быстро нырнула в большую ракушку, стоящую тут же на полке. А Поля нырнула под одеяло. Так что, когда мама вошла, она уже читала книгу, ну, то есть делала вид. Они с мамой пожелали друг другу спокойной ночи, мама поцеловала дочку и сказала:

– Всё, Полина, я выключаю свет.

– Мамочка, – просительно проговорила девочка, – Я ещё пять минуток почитаю и свет сама выключу. Ладно?

– Ладно, – с сомнением глядя на дочь, согласилась мама, – Но только пять минут.

Девочка закивала головой, мама вышла и закрыла за собой дверь. Подождав, пока мама зайдёт к себе в спальню, Поля села в кровати и стала оглядывать комнату. Куда устроить гостью? Та выбралась из ракушки и сидела, вопросительно глядя на девочку. Вот! То, что нужно. Ну, или сойдёт на сегодня. Она сняла с полки коробку из-под обуви и поставила себе на колени. Коробка была оклеена цветными салфетками и служила складом для всяких мелочей: лоскутков, клубочков, остатков кружева и всего того, что могло пригодиться в рукоделии. Поля перекопала содержимое, отложила несколько лоскутков, отодвинула всё, освободив угол, и стала устраивать постель. Положила на дно мягкую пластинку, из тех что кладут в некоторые товары, чтобы не разбились, постелила несколько лоскутков, подвернув один край, чтобы получилось изголовье. Сверху постелила кусочек флиса, белого и пушистого. Проделав всё это, Поля вопросительно посмотрела на гостью: как, мол, тебе, подойдёт? Та слетела в коробку и легла, устроившись на бочок. «О-о, – протянула она, – блаженство!» Поля положила рядом тонкий шёлковый лоскуток.

– А это укрыться, если станет прохладно.

– Нет, укрываться я не буду.

– На всякий случай.

Крошка перевернулась на живот, вытянулась, голову повернула набок. Поля поставила коробку на полку, повернув так, что угол с постелькой оказался в глубине полки. Гостья сонно пробормотала: «Только окно не закрывай, пожалуйста». «Хорошо», – сказала Поля и тоже легла. Спать не хотелось. Девочка чувствовала себя очень странно, как будто она выпала из реальности и не понимала, что происходит. С одной стороны, она у себя в комнате, всё вокруг известно, привычно. И никаких летающих человечков быть не может! И Дюймовочек не бывает. И эльфов. Это всё сказки. Но, с другой, – вот же она, спит в коробке, расправив на спине прозрачные крылышки. Крошечное летающее существо, похожее на человека и в то же время непохожее. Кто она? Она сказала – эльф, то есть эльфика, девочка. Но эльфов же нет! «Что ты заладила – нет, нет», – рассердилась на себя Поля. Почему нет? Потому что так говорят взрослые? Поля вспомнила, как бабушка говорила, если внучка затруднялась, например решить задачу: «Поля, давай рассуждать логически». «Бабушка, бабушка…, – с горькой ноткой подумала девочка. – Что ж, будем рассуждать логически». Что мы имеем? Эльфика есть. Поля её видела, разговаривала, даже могла потрогать, но постеснялась. И сейчас та спит в коробке на книжной полке. Так что сомневаться нечего. Откуда только она появилась? Но она же обещала рассказать завтра. Значит, сейчас сплю, а завтра всё узнаю.