Kitabı oku: «Запретный трофей», sayfa 5

Глава 13

– Ладно, – вздыхаю я, понимая, что он прав. Беру свою сумочку, но когда собираюсь выйти из машины, он неожиданно подхватывает меня на руки и переносит на траву в нескольких метрах от дороги.

Несмотря на холод, меня тут же опаляет жаром и пылают не только щеки, но и ребра, в которые уверенно вонзаются его пальцы. Почему-то я была уверена, что если Истомину и придет когда-то в голову таскать меня на руках, то он взвалит меня на плечо и потащит куда-то как мешок с картохой. А он, оказывается, умеет быть и нежным… Может, он меня так и до турбазы доставит?

– Спасибо, – тихо благодарю его, глядя на месиво, в которое превратилась дорога. На траве, конечно, тоже грязно и мокро, но здесь мои ноги по крайней мере не вязнут.

Вадим возвращается к машине, открывает багажник и достает оттуда небольшую спортивную сумку. Господи, надеюсь, у него там как минимум газовая горелка, а как максимум – пара спальников, сухпаек и сухая одежда. И рация, да. Чтобы поскорее вызвать на помощь. Мечты, мечты…

До турбазы мы добираемся минут двадцать, но я успеваю промокнуть насквозь за первые две. У меня не то что трусы, мне кажется, даже внутренние органы пропитались холодным дождем. Не знаю как Вадим умудрился продержаться на улице так долго, и ведь не дрожит даже! Невольно перевожу взгляд на его широкую спину, обтянутую черным прямоугольником ткани и тут же отвожу глаза. Хватит с меня видений, я еще от прошлого до конца не отошла.

К тому времени как мы доходим до рядка ветхих строений на опушке, мои зубы стучат настолько громко, что вполне могли бы подать сигнал бедствия похлеще всяких сигнальных ракет. Вот только судя по всему, помощи ждать не от кого. По сравнению с этой турбазой, даже домик лесника-оружейника кажется оживленным торговым центром посреди мегаполиса.

– Давай сюда, – Вадим тащит меня в ближайший к нам домик. На двери висят остатки амбарного замка и я понимаю, что Истомин выбил ее еще в первый свой визит.

Закрытая дверь моментально отрезает нас от стены дождя и холодного ветра, вот только легче от этого не становится. Я бегло оглядываю помещение в поисках камина или очага, но к моему разочарованию, в маленькой узкой комнате находится лишь кровать, тумбочка, небольшой деревянный стол и две табуретки.

– Жди здесь, – командует Вадим и снова скрывается за дверью.

Одежда противно липнет к коже и я пытаюсь хоть как-то выжать из нее воду. Под ногами тут же образовывается небольшая лужа, но теплее мне, конечно, не становится. Господи, я ведь окоченею здесь. Как дожить до утра, если тут ни полотенец, ни одеял? На кровати лежит облезлый матрас и я уже вполне готова завернуться в него, когда дверь снова открывается и в домике появляется Вадим с огромной алюминиевой кастрюлей.

– Замерзла? – с участием интересуется он, глядя на то как меня трясет. – Сейчас согреемся.

Он наклоняется к кастрюле и убрав мокрую доску сверху, показывает мне содержимое: в ней лежит немного дров, старый журнал и железная кружка. Я еще пару одеял нашел, сейчас разведем костер и вернусь за ними с сумкой, чтобы не промокли.

– Спасибо, – искренне шепчу и помогаю ему вырвать несколько страниц из журнала. Только бросив их в наш импровизированный камин, я замечаю картинки. Он специально??

Ладно, не думаю, что на этой турбазе была целая библиотека, но как так получилось, что единственный журнал, что он принес, оказался эротическим? Вадим иронично хмыкает и расправляет страничку так, чтобы было видно не только тело модели (голое, разумеется), но и лицо. Какое благородство! Он бы еще ее грудь прикрыл, что ли, чтобы не смущать…

– Черт, – шипит он, когда у нас сгорает уже добрая половина страничек, а дрова так и не желают загораться. – Они были под навесом, но все равно отсырели.

Мы с ним синхронно скользим глазами по комнате и практически одновременно останавливаемся на табуретках и тумбочке.

– Пойдет, – пожимает он плечами и положив табуретку на пол, отбивает грязным кроссовком “ножки”.

Через несколько минут наш костер, наконец, разгорается и начинает давать нам хоть какое-то тепло.

– Ты чего смеешься? – недоумевает он рассматривая мое лицо.

– Ничего, – отмахиваюсь, но все равно добавляю: – Просто вспомнила бездомных из американских фильмов. Они тоже часто вот так в бочках костер разводят и греются всей толпой.

– И сосиски жарят, – мечтательно подхватывает он.

Мой живот тут же начинает урчать, а во рту скапливается слюна от мыслей о праздничном ужине, на котором мы по идее, должны были сейчас быть.

– Ладно, сейчас сгоняю за одеялами и будем греться.

Вадим снова исчезает, а я продолжаю цепляться за его последнее слово. Он же не думает… Нет, он сам сказал, что меня не тронет. А греться мы будем у костра. Я и спать согласна вот прямо здесь на полу, если честно. Кровать все равно одна, пусть забирает ее, а я тут, поближе к теплу посижу.

Но несмотря на то что я никак не могу вытравить из себя страх остаться наедине с Истоминым, когда он возвращается, из меня вырывается громкий вздох облегчения. Все-таки, с ним мне хоть и неуютно, но как-то спокойнее.

Он достает из своей сумки два коричневых одеяла и я хватаю одно из них, стараясь не думать через скольких людей оно прошло. Когда мы с мамой ездили к ее сестре на поезде, там были такие же колючие одеяла, но тогда по крайней мере, между нами был еще слой постельного белья.

– Подожди, – Истомин останавливает меня, не давая завернуться в него с головой. – Намочишь же.

Он достает из своей сумки небольшое полотенце и бросает мне: – Оботрись хоть чуть-чуть.

Я с благодарностью киваю, подношу ткань к лицу и в нос тут же ударяет запах Вадима, помноженный на миллион. Оно не пахнет неприятно, но в то же время я начинаю задыхаться, будто перед моим лицом распылили какой-то химический концентрат – едкую смесь из его парфюма, мыла и… его тела. Похоже, именинник успел заскочить в спортзал перед тем как ехать на вечеринку.

Решив, что лицо и само высохнет, я вытираю волосы, плечи, пытаюсь хоть как-то промокнуть одежду, а когда распрямляюсь, вижу, что Вадим протягивает мне черную майку-борцовку. Сухую. И пусть я понимаю, что именно в ней он, скорее всего, и был на тренировке, хватаю ее с огромным чувством благодарности.

– Надень и завернись в плед, – командует он и, отвернувшись, стягивает с себя мокрую футболку.

Я следую его примеру и избавившись от всех вещей, натягиваю его майку. По длине она больше напоминает платье и прикрывает добрую часть бедер, а вот сверху творится просто беда, тонкие лямки ложатся на грудь и покрывают лишь соски. Господи, ну почему каждый раз оказавшись наедине с Истоминым я выгляжу как порнозвезда?? Сначала кокосовое масло, теперь вот этот наряд…

Несмотря на то, что собираюсь полностью завернуться в плед, все равно натягиваю майку повыше, чтобы прикрыть грудь и тянусь к шортам, любезно разложенным на кровати.

– Ээээ, это мне, – останавливает меня Вадим.

– Но я…, – запоздало понимаю, что не стоило снимать трусы. И пусть сон в мокром белье грозил бы мне циститом, это лучше, чем ходить с голым задом при посторонних. Не просто при посторонних. При лучшем друге моего парня. – Прости, я просто… Я так не могу.

Запинаюсь на полуслове и пытаюсь подобрать с пола свое мокрое белье. Не уверена, что найду в себе силы снова надеть на себя мокрую ткань, но надо хотя бы показать Вадиму, что я не вынашиваю очередной безумный план по его соблазнению. Мало ли что ему опять взбредет в голову.

– Мне не жалко шорты, – усмехается он. – Но сама подумай, что лучше: я в шортах или без них? Потому что спать в мокром белье я не собираюсь. Выбор за тобой.

Глава 14

После его слов, конечно же, мой взгляд непроизвольно начинает скользить вниз, но едва коснувшись белой резинки боксеров с именем знаменитого дизайнера, я стыдливо отворачиваюсь. Разве он не знает, что носить белье не в цвет одежды – дурной тон? Джинсы у него черные, мог бы и трусы черные надеть. Не то чтобы это меня меньше смутило, но уверена, мокрая черная ткань смотрелась бы не так провокационно как белая. После этого я запоздало вспоминаю, что пару минут назад завернула комок белой кружевной ткани в не менее мокрую лавандовую юбку и краснею еще больше. Дурной тон, ага.

О да… эта ночь обещает быть длинной. Что-то мне подсказывает, что если вдруг дождь закончится еще до рассвета, я вприпрыжку побегу за помощью, лишь бы не оставаться с ним наедине еще дольше.

– Можешь поворачиваться, – командует Вадим.

Со вздохом облегчения я разворачиваюсь на девяносто градусов и до хруста сжимаю челюсти. Почему-то я успела убедить себя, что Вадим последует моему примеру и тоже завернется в коричневое одеяло словно шаурма. Но ограничившись лишь шортами, он поднимает с пола свою одежду и подходит к нашему импровизированному очагу. Пользуясь тем, что он меня не видит, я бесстыдно рассматриваю его спину. По идее, за все визиты на дачу к Милане я могла бы ее изучить, но каждый раз, когда Вадим оставался без футболки у бассейна я упрямо отводила глаза не желая подражать остальным девчонкам, пожирающим его своими голодными глазищами. Тем более, несмотря на отсутствие какой-либо симпатии к нему, я пребывала в уверенности, что это будет предательством Никиты. Всегда стараюсь ставить себя на место других людей и понимаю, что мне было бы неприятно, если бы он пялился на других девушек.

Но тем не менее, сейчас я беззастенчиво прожигаю дыры в его спине. И только спустя несколько секунд начинают закрадываться первые подозрения. Он уже разложил свою мокрую одежду на полу и сейчас просто сидит. Даже не двигается. Тогда почему мышцы на его спине продолжают перекатываться словно он идет на рекорд с тяжелой штангой?

Вот же выпендрежник! Он же это специально делает!! Гневно отвожу от него взгляд и схватив с пола свою одежду, сажусь на корточки с противоположной стороны от кастрюли. Раскладываю юбку, расправляю футболку, которой, уверена, недолго осталось быть белой из-за грязного пола и предусмотрительно прячу трусы между складками ткани. Эти, конечно, гораздо скромнее, чем те в которых он видел меня в ванной, но так мне будет спокойнее.

Вадим возвращается к своей сумке, достает пластиковую бутылку с водой и выливает ее в железную кружку.

– Как у тебя с фантазией? – интересуется он.

– Плохо, – мямлю я, вспоминая как еще утром корила себя за излишне разыгравшееся воображение.

– Жаль, – хмыкает он. – Я рассчитывал убедить тебя, что сейчас мы будем пить чай.

– Без заварки? – скептически интересуюсь глядя на то как он ставит чашку внутрь кастрюли.

– Именно, – с самым что ни на есть серьезным видом заявляет он. – Поэтому и спрашивал про фантазию. Без нее будет сложнее представить, что мы пьем ароматный чай.

– Я постараюсь, – мои губы против воли растягиваются в улыбке, которая лишь разрастается, когда он извлекает из сумки шоколадный батончик.

– Не успел съесть после тренировки, – он протягивает его мне. – Не хотел перебивать аппетит перед вечеринкой.

– О да, Милана там затеяла что-то грандиозное, – мечтательно произношу.

– Зная ее, там сейчас трудятся как минимум пять поваров Мишлен.

– Я бы сейчас и от котлетки из университетской столовой не отказалась, – вздыхаю с грустью.

– Вера Павловна все еще работает? – мечтательно интересуется он. – Ее котлеты – лучшее что может случиться с человеком.

– Ты ее знаешь? – мне кажется, у меня от удивления глаза на лоб полезут. Я в курсе, что и Ник и Вадим, закончили наш универ, но была уверена, что как и все мажоры они питались исключительно в кафешке через дорогу.

– Веру Павловну? Я ее замуж звал, но она верна своему пенсионеру. Сказала, что золотую свадьбу хочет отметить, а потом сразу со мной под венец, – смеется он.

– Ты…, – я начинаю глупо хихикать представляя как Вадим сватается к тучной поварихе. – Это… неожиданно.

– Да ладно, – картинно возмущается он. – Ты же пробовала ее стряпню, по-моему все логично.

– Я думала, что ты как и Ник, питаешься исключительно в ресторанах, – пожимаю плечами.

– Питаюсь, – соглашается он. – А все потому что до золотой свадьбы Вер Палны еще двенадцать лет ждать. А больше мне готовить, к сожалению, некому.

Надеюсь, он не рассчитывает на сочувствие по поводу этой вселенской несправедливости? Я вот с удовольствием бы забыла дорогу на грязную кухню в общежитии и питалась исключительно в ресторанах, но увы и ах, приходится драться с тараканами за последний кусок хлеба.

– Чай готов, – торжественно объявляет он и протягивает мне кружку, предварительно обернув ее полотенцем.

– Мм…, – делаю вид, что принюхиваюсь к ароматному букету трав, – чабрец с южных склонов Альпийский гор, а мята явно нежилась на солнышке в небольшой африканской деревне перед тем как ее собрали заботливые руки чернокожих юных дев.

– А ты ценитель, – смеется Вадим.

Я отламываю половинку батончика и протягиваю ему.

– Позволь мне побыть джентльменом, – улыбается он, отказываясь брать его из моих рук.

– Вообще-то у тебя сегодня день рождения, – напоминаю. – Будем считать, что это твой именинный торт.

– Точно, – кивает он и все-таки берет батончик, потому что я не спешу убирать руку.

Делаю глоток горячей воды и понимаю, что несмотря на то что букетом трав там и не пахнет, я вполне довольна этим импровизированным банкетом. Через пару глотков я настолько смелею, что протягиваю кружку Вадиму.

– Спасибо, – благодарит он с набитым ртом, запивает батончик и возвращает чашку мне.

– С днем рождения, – вдруг произношу, понимая, что зря днем репетировала эту фразу с напускным равнодушием. У меня получилось поздравить его вполне искренне.

– Спасибо, – добродушно кивает он и делает очередной глоток.

Представляю что сказала бы Люба, моя школьная подруга. Когда-то она на полном серьезе заявляла, что курить с парнем одну сигарету на двоих – это равносильно поцелую. Интересно, пить из одной чашки по ее критериям это что?

С удивлением понимаю, что мне, в общем-то, наплевать. Не то чтобы я вдруг позабыла о своих высоких моральных принципах, но в какой-то момент я просто перестала думать о том, в какой щекотливой ситуации мы находимся и что я тут как бы сижу без нижнего белья. Потому что во-первых, я завернута в плед, который замечательно прикрывает все и даже больше, а во-вторых… С Вадимом мне настолько легко и непринужденно, что даже думать о чем-то пошлом я считаю кощунственным. Ловлю себя на мысли, что не подбираю слова перед тем как что-то сказать, как обычно делаю когда мы в большой компании, не пытаюсь контролировать смех, чтобы, как говорит моя мама, не ржать как лошадь. В общем, искренне могу сказать, что получаю самое что ни на есть наслаждение от этого вечера.

Правда, тональность моего настроения резко меняется как только мы допиваем вторую кружку НЕ чая и Вадим торжественно объявляет, что пора бы спать…

Глава 15

Вся та легкость и непринужденность, которую я испытывала еще минуту назад, резко испаряется и я перевожу испуганный взгляд на кровать. Это вам не кинг сайз, где можно спокойно расположиться втроем и оставить между собой кучу пространства. Нет, мы вполне поместимся на ней вдвоем, вот только о комфорте стоит сразу забыть. И дело даже не в голом матрасе или в том, что от колючего одеяла я чешусь словно упала в куст крапивы. Дело в том, что нам придется спать на одной кровати. Вместе.

– Я могу посидеть здесь, – осторожно предлагаю, несмотря на то, что ноги уже давно затекли от сидения на корточках. – Тем более, разве не опасно спать в комнате с костром. Мы не угорим?

– Дверь приоткрыта, а в окнах такие щели, что ветер скорее задует огонь, чем сожжет весь кислород.

Я обвожу взглядом комнату, будто только сейчас вижу все эти щели, а на самом деле пытаюсь уцепиться еще хоть за что-то и найти вескую причину не идти спать.

– Боишься? – улыбается Вадим. Но надо отдать ему должное, улыбка не выглядит хищной или насмешливой. Скорее немного раздраженной, будто он в который раз пытается объяснить трехлетке, что монстров под кроватью не существует, а она трусливо боится высовывать ноги из-под одеяла.

– Просто не думаю, что это… эм, прилично.

– Подхватить воспаление легких от холодного пола гораздо неприличнее, – парирует он. – Ты девушка моего лучшего друга, расслабься, Кира. Дров у нас осталось совсем немного, скоро костер погаснет и к утру я найду лишь твой хладный труп.

– А объясняться с моим парнем ты не хочешь, я помню, помню…

– Точно, – смеется Вадим. – Так что не глупи и иди спать.

После этих слов он расправляет второй плед и демонстративно укладывается на кровать, оставив мне как можно больше места. Правда, учитывая его комплекцию, уместиться я там смогу лишь на боку.

Я ложусь на кровать и тут же начинаю вертеться как уж на сковороде. Одеяло, которое я, конечно же, не решилась размотать, скомкалось подо мной, а вот ноги, наоборот, остались раскрытыми. Поерзав на кровати еще несколько минут и выслушав протяжные вздохи возмущения Вадима, я наконец, “разматываю шаурму” и использую одеяло по назначению – просто укрываюсь им. Правда, от соприкосновения с холодным матрасом меня тут же пробирает озноб и я начинаю дрожать крупной дрожью.

– Холодно? – интересуется Вадим.

– Немного, – безбожно вру, но думаю мои стучащие зубы выдают меня с потрохами. На секунду пружины на его стороне кровати протяжно скрипят и в следующее мгновение я чувствую как на меня ложится еще один слой колючего одеяла.

– Нет, ты что, – возмущаюсь я, разворачиваясь к Истомину. – Ты же околеешь.

Правда, стоит мне оказаться нос к носу с ним, я понимаю, что он не отдал мне все свое одеяло, а лишь поделился. И теперь без дополнительного барьера я прекрасно чувствую жар, исходящий от его тела. Вот как так? Он что, вампир? Или нет, эти, наоборот холодные. Прям как я. Может, оборотень? Лишь тот факт, что небо все еще беспросветно затянуто тучами, останавливает меня от того, чтобы вскочить с постели и проверить его на наличие полнолуния. Ну ладно, это и то, что мне слишком холодно, чтобы добровольно покинуть теплую постель. Оборотень, так оборотень… подумаешь.

Из-за того, что мы теперь находимся лицом к лицу, я слишком явственно ощущаю его дыхание на себе. От него пахнет шоколадным батончиком и все тем же слегка терпким древесным ароматом. На секунду я снова вспоминаю свою утреннюю фантазию и чувствуя как щеки начинают пылать, резко разворачиваюсь обратно. Хотя… может стоило немного задержаться в этом интимном моменте, было бы неплохо если бы жар с щек перебросился и на мое дрожащее тело.

– Ты спать собираешься? – обреченно вздыхает Истомин, когда я в очередной раз пытаюсь завернуться в одеяло.

– Я пытаюсь, – вяло огрызаюсь. – Я же не виновата, что мне холодно.

Вадим бормочет что-то о том, что он на такое не подписывался и разве многого он хочет, когда пытается просто поспать, а затем резко притягивает меня к себе.

Я громко взвизгиваю и пытаюсь отползти обратно, но он кладет свою лапищу мне на талию и устало просит:

– Не трепыхайся. Грейся уже давай и засыпай.

Я предпринимаю очередную попытку отползти от него, но на этот раз даже собственное тело меня не слушается. Край моего одеяла немного съехал во время варварской транспортировки и теперь между моей поясницей и его животом лишь тонкий материал моей майки. Которая, конечно, на самом деле его, но сейчас я вдвойне рада его щедрости. Уверена, контакт кожа к коже я бы не пережила.

Тепло, исходящее от него моментально перекидывается на меня и я понимаю, что даже если сейчас в комнату ворвутся папарацци с яркими фотовспышками, чтобы запечатлеть момент моего греховного падения, я все равно не найду в себе силы оторваться от его горячего тела. Осмелев, или скорее разомлев от тепла еще больше, я теснее прижимаюсь к нему, но он тут же отводит свои бедра назад, не дав мне коснуться их своей пятой точкой. Жалко ему, что ли? Куда делось его “ты девушка моего лучшего друга, я не дам тебе околеть”?

Решив так быстро не сдаваться, я вытягиваю свои ледяные ступни и прижимаюсь ими к его ногам, но вместо того чтобы возмутиться, он зажимает их между своими икрами, чтобы дать еще больше тепла.

“Так-то лучше”, – победно думаю я перед тем как окончательно расслабиться и начать проваливаться в дрему. Дыхание Истомина приятно щекочет мою шею, а его рука на мне больше не ощущается тяжелым грузом. Тепло от нее растекается мягкими волнами и я понимаю, что засыпаю.

– Спокойной ночи, – тихо шепчу, но Вадим не отвечает, делая вид, что уже заснул. И я бы, конечно, ему поверила, если бы не чувствовала спиной его бешеное сердцебиение и не слышала слишком частое дыхание на своих волосах.

Неужели весь вечер он притворялся и на самом деле ему так неприятно находиться рядом со мной?