Kitabı oku: «Южный Тироль. Другая Италия», sayfa 2
Глава пятая.
Вальтер
Из интервью с архитектором Вальтером Ангонезе для Архи.ру от 11 мая 2016 года. Разговор вёлся на итальянском языке.
Лиза: Мне кажется, что все жители Южного Тироля любят свою родину (patria)?
Вальтер Ангонезе: Родина (patria) – это не совсем точное слово. В итальянском языке нет нужного аналога, так что я скажу по-немецки: Heimat. Это не одно и то же с итальянской «родиной». В итальянском это слово подразумевает нацию, а Heimat – это место, угол, откуда ты, там – твои корни. Курт Тухольский – великий немецкий поэт – определял Heimat как место, где тебя понимают. Мы, южные тирольцы, любим именно Heimat.
Л.: Тебя как только не называют: австрийским архитектором, немецким, итальянским. Кем ты сам себя считаешь?
В. А.: Я архитектор, который работает здесь, в Южном Тироле, который был во многом сформирован тем фактом, что существует на перекрестье двух культур: Альп и Средиземноморья. И это большое богатство: в нашем распоряжении как наследие Центральной Европы, так и Средиземноморья. Это наш капитал. Мы, если захотим, можем вдохновляться обоими мирами, и в этом положении есть своя красота. Например, то, как мы живём: достаточно рационально, мы много работаем – эти качества характерны для центральноевропейского, даже северного менталитета, но также мы умеем наслаждаться жизнью, любим вкусно поесть, хорошо выпить – мы взяли лучшее из обеих культур.
Л.:Мне кажется, что все плюсы, которые ты перечислил, были и до итальянского влияния.
В. А.: Ну, я считаю, что разница между Южным Тиролем и Северным Тиролем есть, и заключается она именно в умении наслаждаться жизнью, которое мы унаследовали от средиземноморской культуры. От места, где я живу, до лингвистического барьера ровно 3 км, там уже все говорят по-итальянски. В Южном Тироле – прекрасный пейзаж, богатая история. Я себя считаю архитектором из Южного Тироля, итальянцем по паспорту, человеком с родным немецким языком.
Глава шестая.
Маргарита по Фейхтвангеру
– Но Маргарита! Её неуклюжий стан! – возражает сын.– И Каринтия, – ответил император.– А страшный, выпяченный рот с вывернутыми наружу губами!..– Тироль! – произносит император.– Отвислые щёки! Выступающие вперёд косые зубы!– Триент! Бриксен, – возразил император.Лион Фейхтвангер.Безобразная герцогиня. 1923
Маргарита Тирольская, широко известная под именем Маульташ, вряд ли могла себе представить, что именно ей достанется титул «самой уродливой женщины в истории». В Лондонской национальной галерее картина фламандского мастера XVI века Квентина Массейса неизменно собирает вокруг себя толпы зрителей. Его изображение гротескной «Уродливой герцогини» часто называют портретом Маргариты Тирольской, но это не так. Карикатурный образ, созданный Массейсом, – псевдопортрет, не имеющий ничего общего с историческим оригиналом.
Как же выглядела правительница Тироля на самом деле?
Дать ответ на этот вопрос сложно. Её единственное дошедшее до наших дней прижизненное изображение далеко не изобилует подробностями – всё, что на нём можно разобрать, это фигура стройной женщины в полный рост с неопределёнными чертами лица. Письменные отзывы современников Маргариты Тирольской противоречивы: в одних источниках её описывают как уродливую и злобную развратницу, а в других называют красивой дамой.
В Испанском зале замка Амбрас в Инсбруке среди портретов тирольских правителей можно увидеть изображение Маргариты в полный рост на фоне пейзажа. На этой картине середины XVI века графиня Тирольская выглядит привлекательно. Стройную, высокую даму со скромно опущенными глазами и гармоничными чертами лица никак нельзя назвать уродливой. Маргарита предстаёт перед нами симпатичной женщиной и в альбоме гравюр Tirolensium principum comitum конца XVI века. Автор альбома – фламандский художник и гравёр Доминик Кустос, служивший в Праге у императора Рудольфа II, – изображает графиню Тирольскую среди 28 графов Тироля от Альберта IV (1190—1253) до Рудольфа II (1552—1612). Маргарита на гравюре Кустоса имеет явно схожие черты с Маргаритой из Испанского зала замка Амбрас, однако нижняя губа графини выглядит нарочито увеличенной. Скорее всего, художник хотел визуальными методами подчеркнуть связь прозвища Маульташ с одним из значений этого слова – большеротая. И всё же: даже при наличии у Маргариты с гравюры Кустоса непропорционально большой нижней губы, графиня Тирольская не выглядит некрасивой.
Легендами окутана не только внешность Маргариты, но и происхождение её прозвища – Маульташ. Перевод этого слова может иметь значения от «большеротой», «рта кошельком», «пельменя» до «порочной женщины» или даже «проститутки». Если первые три могли указывать на неприглядную внешность графини Тирольской, то два последних, очевидно, должны были характеризовать её поведение. Существует версия, что порочной женщиной Маргариту впервые окрестила семья её первого мужа – Иоанна Генриха, с которым, по её собственному признанию, они не состояли в фактических брачных отношениях. Этот союз был политическим: в одиннадцатилетнем возрасте графиню Тирольскую выдали замуж за семилетнего сына чешского короля Яна Люксембургского. Маргарита и Иоанн Генрих не понравились друг другу с первого взгляда, а с возрастом их отношения из нейтральных превратились в откровенно плохие. Заручившись поддержкой тирольского дворянства и вступив в тайный союз с императором Священной Римской империи Людвигом Баварским, графиня изгнала мужа со своей земли. Брак Маргариты и Иоанна Генриха был объявлен императором недействительным, что позволило ей выйти замуж за старшего сына Людвига Баварского – Людвига V Виттельсбаха, маркграфа Бранденбурга в Меране.
Графиня Тирольская и её новый супруг, с точки зрения церкви вступившие в брак незаконно, немедленно были отлучены от неё папой римским Климентом VI, являвшимся политическим противником Людвига Баварского. На Тироль был наложен интердикт, или запрещение на всей его территории церковных действий и треб. Католическая церковь не одобряла действий Маргариты, не стесняясь выражать своё мнение о графине в обличительных текстах. Не трудно догадаться, что в них правительница Тироля изображалась женщиной порочной, развратной, неприятной ни внешне, ни внутренне.
Поток нелестных определений в сторону Маргариты со стороны церкви полностью разделяли и всячески поддерживали родственники её бывшего мужа Иоанна Генриха. Последний через шесть лет после брака своей экс-супруги с Людвигом V Виттельсбахом всё-таки решил жениться снова, для чего обратился к папе с просьбой о разводе, признавая, что их с графиней Тирольской союз так и не был физически осуществлён, но заранее отвергая возможные обвинения в импотенции. Развод был одобрен, а отлучение Маргариты и Людвига от церкви продолжало действовать на протяжении ещё десяти лет, пока при поддержке Альбрехта II, ходатайствовавшего уже перед папой Иннокентием VI за супругов, всё-таки не было полностью снято.
Личность Маргариты Тирольской Маульташ остаётся окутана легендами. Назвать какие-либо сведения о ней абсолютно достоверными нельзя. Поэтому любые материалы, связанные с жизнью правительницы Тироля, продолжают вызывать большой интерес. Стоит ли говорить, что исторический роман немецкого писателя еврейского происхождения Лиона Фейхтвангера «Безобразная герцогиня», впервые опубликованный в 1923 году, не просто привлёк к себе внимание нескольких поколений читателей историей графини и её Тироля, но и заставил их поверить в реальность образа некрасивой, но умной женщины с несчастной судьбой, который автор описал в своей книге. Но была ли Маргарита по Фейхтвангеру похожа на свой исторический прототип? Был ли Тироль во времена её правления таким, каким представил его писатель? Можно ли верить «Безобразной герцогине» 1923 года, и если да, то насколько?
В историческом романе историческая правда всегда сочетается с художественным вымыслом, а реально существовавшие исторические лица соседствуют в тексте с вымышленными. Это сложный жанр, работать в котором берутся и брались редкие писатели. Книга «Безобразная герцогиня» стала первым историческим романом Лиона Фейхтвангера, но, к счастью, далеко не последним.
Любой исторический роман нуждается в достоверных исторических источниках. В работе над «Безобразной герцогиней» Лион Фейхтвангер определённо пользовался трёхтомным сочинением Иосифа Эггера «Geschichte Tirols von ältesten Zeiten bis in die Neuzeit», опубликованном в Инсбруке в 1872 году. Об этом свидетельствует не только аналогичный порядок излагаемых событий, но и буквальное заимствование писателем некоторых эпизодов из истории Эггера. Фейхтвангер следует за историком, рассказывая о правлении отца Маргариты Тирольской – Генриха Тирольского, о захватнических планах на Тироль со стороны влиятельных соседей, о браке Маргариты с Иоанном и о последующем изгнании неприятного ей супруга из замка, о втором браке графини Тирольской с Людвигом V Виттельсбахом и о передаче Маргаритой своих владений австрийцу Рудольфу IV Габсбургу. В «Безобразной герцогине» с большой скрупулёзностью описываются места, в которых разворачиваются действия романа: названия стран, городов, рек, гор приводятся в тексте в полном соответствии с историческими документами. Лион Фейхтвангер не выдумывает бо́льшую часть персонажей: как главные, так и второстепенные, они присутствуют в сочинениях Иосифа Эггера и, следовательно, являются подлинными историческими лицами. В соответствии с историей Эггера, писатель сохраняет не только имена, но и характеры героев. События, действительно происходившие в Средние века в Тироле, также изображаются Фейхтвангером с точностью, однако часть из них автор передвигает на несколько лет вперёд.
Лион Фейхтвангер сформулировал собственную теорию исторического романа, согласно которой к историческим фактам можно было подходить как к материалу для решения важных вопросов современности. В «Безобразной герцогине» писатель не случайно концентрируется на жизни одной небольшой горной страны, описывая борьбу Маргариты Тирольской за её развитие и процветание и противопоставляя действия графини захватническим настроениям соседей и алчности тирольских баронов. Маргарита, по Фейхтвангеру, борется за развитие торговли в своей стране, за процветание её жителей, за богатство тирольских городов и добивается на страницах книги больших успехов. Правительница Тироля видит, что «её задача – строить для будущего: города, хорошие дороги, торговлю и ремёсла, порядок и законность. Не для неё пышные празднества, путешествия, любовь. Её дела – трезвая, обдуманная политика». Фейхтвангер добавляет: «Плотью и кровью была её страна. Горы и долины, города и замки были частицами её самой, ветер, носившийся в тирольских горах, был её дыханием, реки – артериями. (…) Сильная, дышавшая доверием и внушавшая доверие женственность Маргариты изливалась на страну, поднимала её, давала ей новые силы и соки. Мужчины? Любовь? Да разве можно было жить полнее и ярче, чем жила она, пышнее расти и разветвляться?»
На примере жизни Маргариты писатель показывает наступление в Тироле нового века, постепенный переход из средневекового образа жизни в ранее Возрождение. Всё хорошее и прогрессивное на этой горной земле Фейхтвангер приписывает заслугам своей Маргариты. Автор «Безобразной герцогини» гипертрофирует внешнее безобразие своей героини, взамен наделяя её неординарным умом, делая её носительницей идей прогресса и гуманности. Первый портрет Маргариты в романе даётся Фейхтвангером так: «Она казалась старше своих двенадцати лет. Над толстым, неуклюжим телом с короткими конечностями торчала большая, бесформенная голова. Правда, лоб был ясный и чистый, а глаза глядели внимательно, быстро, умно, испытующе; но под маленьким приплюснутым носом по-обезьяньи выступал безобразный рот, огромные выдающиеся челюсти и толстая нижняя губа. Медно-красные волосы были лишены мягкости и блеска, кожа – сухая, сероватая, бледная и дряблая». Позднее автор говорит о тирольской правительнице следующее: «Бог лишил её женских прелестей для того, чтобы она отдала все свои женские силы управлению страной». Маргарита, по Фейхтвангеру, – личность сильная, волевая, всю свою жизнь борющаяся против собственного безобразия, алчности подчинённых и посягательств на её землю со стороны соседей, сражающаяся за счастье своего народа, Тироля и личное женское счастье.
А теперь в очередной раз обратимся к историческому ресурсу – трёхтомному сочинению Эггера «Geschichte Tirols von ältesten Zeiten bis in die Neuzeit», которым пользовался автор «Безобразной герцогини» во время работы, и посмотрим, что пишет историк о Маргарите Маульташ: «Маргарита с течением времени всё больше выражала недовольство своим супругом, так же как тирольские бароны господством Люксембургов. В легендах и в сочинениях историков Маргарита изображается как с физической, так и с духовной стороны весьма непривлекательной. Хотя она не была совершенно безобразной, но во всяком случае не получила бы приза за красоту, ибо, по заслуживающим доверия свидетельствам, она обладала обезображивающим её лицо большим, широким ртом, от которого, по преданиям, она и получила прозвище Маульташ. Равным образом едва ли она могла считаться идеалом женской добродетели. Могли, впрочем, быть вымышленными те излишества с любовниками и жестокости по отношению к ним, которые ей приписываются, но несомненно, что её склонность к чувственным удовольствиям далеко превосходила естественное чувство благоприличия. Иоанн не мог достаточно удовлетворить эту склонность. Хотя он вступил в юношеский возраст, Маргарита всё же оставалась бездетной».
Всё у того же Иосифа Эггера говорится о политической роли, которую играла Маргарита в Тироле. В период её правления при первом муже Иоанне Генрихе (1330—1340) она, судя по книгам историка, не была политически самостоятельной: «Всё влияние на управление у неё было отнято. А в его отсутствие управлял страной епископ Николай Триентский». При втором муже Людвиге (1343—1361), а также в короткий период после его смерти и собственного отречения от власти (1361—1363) Маргарита опять же не показала себя сильной и независимой правительницей. Эггер характеризует её как женщину слабую (schwache) и нерешительную (wankelmütige), с его точки зрения, не умевшую держать в руках власть и принуждённую от неё отказаться. Большое желание Маргариты развивать тирольские города, торговлю в них, способствовать процветанию народа, описанное Фейхтвангером, у Иосифа Эггера подтверждений не находит. Подобные устремления, однако, в это время действительно имели место быть, но их воплощением в реальность занималась совсем не правительница Тироля, а абсолютно другие люди.
Не соответствуют истории описанные в «Безобразной герцогине» Фейхтвангером ни насильственная смерть мужа Маргариты Людвига, ни такая же смерть её сына Мейнграда. И тот, и другой умерли своей смертью, а с Людвигом графиня Тирольская достаточно счастливо прожила до конца его жизни. Иначе сложилась в реальности и политическая судьба Маргариты: отдав власть Рудольфу IV Габсбургу, историческая правительница Тироля уехала в Вену, где в почёте и под защитой двора провела свои последние дни. Маргарита, по Фейхтвангеру, до самой смерти в обществе единственной служанки жила в скромных условиях на пустынном острове.
Очевидно, что описание правительницы Тироля Эггером имеет очень мало общего с описанием Маргариты Тирольской Фейхтвангером, а то, какой она была на самом деле, всё-таки остаётся не выясненным до конца. Историки отмечают, что сведения о той эпохе слишком скудны, но те, что есть, позволяют судить о личности Маргариты Маульташ только до определённой степени.
В начале «Безобразной герцогини» Фейхтвангер написал: «Ясно, что Тиролем может править только тот, кого захотят Тирольцы. Бог так расположил в этой стране горы, долы и ущелья, что чужак не сможет овладеть ею». В конце исторического романа, описывая принятие Маргаритой решения о передаче Тироля Габсбургам, писатель уже не возвышается до патетики: «Граф фон Шенна счёл это предложение весьма выгодным. Он лично всегда предпочитал весёлых, обходительных австрийцев грубым, свирепым баварцам». Так Тироль потерял независимость и стал частью Австрийской монархии.
А Маргарита? Маргарита, покинув свои владения, больше никогда не возвращалась в Тироль: ни в книге, ни в реальной жизни.
Глава седьмая.
«Больцано-эффект»
Сначала у них забрали унитаз. Объяснение, что это безобидный реверанс классику современного искусства, дадаисту Марселю Дюшану, который впервые выставил обыкновенный писсуар в галерее, не помогло, и его по требованию активистов партии «Национальный альянс» безжалостно изъяли городские власти. Унитаз был творением римских художниц Элеоноры Кьяри и Сандры Голдшмид, работающих под псевдонимом Goldiechiari. При приближении к нему зрителей санитарный объект играл гимн Италии и самостоятельно спускал воду. Дошло до суда. Было вынесено решение, что унитаз не оскорбляет ни гимн Италии, ни итальянское государство, и его вернули на место.
Затем их «Распятую лягушку» немецкого художника Мартина Киппенбергера, проходя мимо, увидел представитель Ватиканской курии. В результате против глумливо ухмыляющегося зелёного земноводного на кресте, с яйцом в одной лапе и пивной кружкой в другой, выступил лично папа римский Бенедикт XVI. Министр культуры Италии Сандро Бонди назвал лягушку «ненужной провокацией», а чиновник Франц Паль объявил в знак протеста против скульптуры голодовку и даже попал в больницу. Между тем художник Мартин Киппенбергер, скончавшийся в 1997 году, называл свою работу Zuerst die Fusse («Сначала ноги») автопортретом, изображающим человека в состоянии глубокого кризиса.
Наконец, весь мир облетела новость об инсталляции «Вечером мы собирались танцевать», которую уборщики приняли за мусор. Работа уже упоминавшихся римских художниц Элеоноры Кьяри и Сандры Голдшмид должна была рассказать об идеологии общества потребления, высмеять роскошные вечеринки и скандалы вокруг итальянских политиков 1980-х годов. Разбросанные на полу пустые бутылки, окурки, серпантин, праздничные декорации, элементы одежды и обувь уборщики приняли за мусор от проходившего накануне мероприятия, рассортировали его в мусорные мешки и вымыли помещение. К счастью, инсталляцию всё-таки удалось восстановить.
Все эти истории произошли в музее современного искусства в Больцано (Бозене). Его заносили в «чёрные списки», а о скандалах, связанных с его экспозициями, писала, кажется, вся международная пресса. Несмотря на это, в «Музейоне» даже в самые нелёгкие времена словами и действиями боролись за право искусства быть свободным, а все неприятные инциденты воспринимали философски, как основу для дискуссии о современном искусстве.
Строительство музея современного искусства в Больцано (Бозене) не принесло «Бильбао-эффекта» региону. Художникам из Лондона или Нью-Йорка, которых время от времени приглашают принять участие в выставочных программах «Музейона», по-прежнему приходится выяснять его точное географическое положение. Тем не менее архитектурный проект музея авторства берлинского бюро KSV – Krüger, Schuberth, Vandreike – очень интересен. Расположенный на границе «старого» и «нового» Больцано параллелепипед высотой 25 метров одним из стеклянных фасадов отражает жизнь исторической части города, а вторым – быстрое течение реки Тальфер и начинающийся за рекой современный город. На закате стеклянные фасады становятся выставочным средством мультимедийного искусства. В многослойные стены музея вставлены непрозрачные стеклянные панели, которые в течение дня регулируют внутри «Музейона» свет. Днём, когда панели открыты, снаружи можно видеть всё, что происходит в здании. Кто знает, увидел бы проходивший мимо «Музейона» представитель Ватиканской курии «Распятую лягушку» Киппенбергера, если бы она, висевшая в холле музея над кассой, не была прекрасно видна через стеклянные стены с улицы?
«Музейон» создавался не как «контейнер» с произведениями искусства, а как международная исследовательская лаборатория. В музее, помимо выставочных залов, есть площадки для проведения мероприятий и семинаров, библиотека, кафе, магазин и многоцелевое крытое пространство на первом этаже, открытое для всех людей. Над последним работал приглашённый дизайнер из Мерано (Мерана), много лет живущий в Лондоне, – Мартино Гампер.
Специально для зоны первого этажа он сделал модульную мебель из древесины: скамьи, сиденья и перегородки. Гампер даже написал для пассажа «Музейона» манифест, в котором объяснил, что общественное пространство, подобное музею, должно использоваться всеми. Пассаж «Музейона», по идее автора, должен был стать «пространством, которое не было бы ни временным, ни фиксированным, а находилось в постоянной эволюции».
Прекрасная инициатива музея современного искусства в Больцано (Бозене) по предоставлению в свободное общественное пользование своего крытого пассажа чуть не обернулась для него очередным скандалом. В нём стали собираться мигранты. Они заряжали в музее свои телефоны, пользовались уборными и высокоскоростным бесплатным интернетом. Мигранты заполняли каменные скамейки перед музеем – сигнал вай-фая прекрасно работал на улице. Вскоре на них появились надписи: «Bolzano ai Bolzanini» («Больцано – жителям Больцано») и «Integrazione = Degrado» («Интеграция равна деградации»).
Что ж, мы забываем, что люди никогда не бегут из своих стран, домов и семей, если у них всё в порядке. Завтра любой человек может оказаться на их месте. Бежать от бомб, голода, нищеты, несправедливого политического режима. Нести на руках своих детей километр за километром, не зная, что их ждёт впереди. Плыть, понимая, что шансы на то, чтобы утонуть, и на то, чтобы достичь берега, примерно равны. Рисковать своей жизнью и жизнью своих семей ради надежды на будущее. Поставьте себя на место этих людей. Что вы о них знаете?
В «Музейоне» не сразу, но всё же отреагировали на сложившуюся ситуацию единственно верным способом – дали мигрантам возможность рассказать о себе. Проект получил название «Где вы себя представляете?» В его рамках были проведены встречи, на которых мигрантам рассказали о том месте, где они часами сидели на скамейках, отделённые от него невидимым барьером. Экспериментальный проект музея современного искусства в Больцано помог людям сделать первые шаги к адаптации, узнать их истории и жизненные ситуации. И это было только началом. Через несколько месяцев мигранты, молодёжь из Южного Тироля и других европейских регионов совместно трудились в «Музейоне» над художественным проектом. Барьеры были сломаны окончательно. Мигранты смогли почувствовать себя частью сообщества, а сообщество – прочувствовать мигрантов.
Над этим художественным проектом, как и над многими другими, работали сообща в ателье – здании, расположенном рядом с музеем современного искусства в Больцано (Бозене). Дом-ателье, наряду с «Музейоном» и двумя мостами для пешеходов и велосипедистов, был спроектирован берлинским бюро KSV как часть единого музейного комплекса. Внутреннее пространство здания обустроил южнотирольский дизайнер Гарри Талер.
Дом-ателье был спроектирован в качестве временного жилья и мастерской для приезжающих по приглашению «Музейона» в Больцано (Бозен) художников и кураторов. Талер старался сделать его интерьер максимально «тёплым» на контрасте с внешним «холодным» образом здания из алюминия и стекла. Мебель для двух этажей дома-ателье была сконструирована дизайнером лично.
Музейный комплекс продолжается двумя мостами через реку Тальфер. Сделанные из тех же материалов, что и музей, они, на контрасте с его строгой формой, были спроектированы криволинейными. Мосты соединяют исторический центр города с «новым» Больцано (Бозеном), и для того чтобы посмотреть на последнюю часть музейного комплекса в современном районе Дон Боско, придётся их пересечь.
На месте района Дон Боско раньше был огромный сад, но в 1940 году при фашистском режиме сюда начали расселять рабочих, приезжавших из разных мест Италии трудиться в близлежащей промышленной зоне Больцано. Этот проект был частью плана по итальянизации Южного Тироля – результатом соглашения между Гитлером и Муссолини по региону. Период 1943—1945 годов стал для Дон Боско временем нацистской оккупации. Здесь был организован транзитный лагерь, в котором евреи, партизаны Южного Тироля и других оккупированных территорий обычно содержались перед депортацией в концентрационные лагеря Германии. Сегодня историю Дон Боско можно проследить по нескольким сохранившимся на его территории памятникам: останкам стены лагеря, скульптурам, посвящённым жертвам бесчеловечного режима, или одному из домов для итальянских рабочих, превращённому в музей (casa semirurale, или полусельский дом).
Обычно люди идут в музеи за знаниями и новыми впечатлениями, но в «Музейоне» решили, что обратная ситуация тоже имеет право на существование. Так, в районе Дон Боско появился небольшой стеклянный павильон – Куб Гарутти, или, как его ещё называют, «маленький Музейон». Художник Альберто Гарутти предварительно изучил население района и пришёл к выводу, что у его жителей практически отсутствует интерес к искусству. Гарутти хотел изменить это положение вещей, установить диалог с городом, подойти к потенциальной аудитории как можно ближе, спуститься с «пьедестала» создателя и сделать произведение, которое стало бы возможной связью между его работой и зрителями. В рамках этого проекта было решено децентрализовать систему, отвечающую за современное искусство в Больцано (Бозене) при помощи перемещения одной работы из коллекции «Музейона» на окраину города каждые три месяца или создания «автономных» экспозиций. Так простой павильон из стекла и бетона, установленный рядом с детской площадкой, стал мини-представительством музея современного искусства. Архитектурное решение «маленького Музейона» нарочно было сделано максимально простым для того, чтобы концепция по внедрению современного искусства в разные части города в будущем могла получить продолжение.
Можно подумать, что жители Дон Боско остались сторонними наблюдателями проекта Куба Гарутти, но это не так. Совместно с ними в павильоне было реализовано несколько экспозиций. Например, для одной из них жителей района попросили принести в Куб свои личные вещи, и впоследствии из этих вещей была сделана выставка, посвящённая коллективной деятельности населения Дон Боско. В рамках ещё одного проекта людей пригласили превратить стены павильона в открытый общий дневник, который затем был показан в «Музейоне».
Не правда ли, искусство – удивительная вещь? Оно способно объединять, вызывать чувства и эмоции у людей любого возраста, любой культуры, любой национальности. Жители Дон Боско до появления в их районе Куба Гарутти не могли себе представить, что их мысли и предметы, хранящие память об их же судьбах, могут однажды стать выставочными экспонатами в музее.
Истории, когда одно здание может поставить целый регион на карту мира, – замечательны. Архитектор Фрэнк Гери спроектировал музей современного искусства Гуггенхайма в Бильбао, и жизнь Страны Басков кардинально изменилась в лучшую сторону. Об этой части Испании заговорили во всём мире.
Музей современного искусства в Больцано (Бозене) не принёс Южному Тиролю моментальной международной славы. Ну и что? Зато «Музейон» успел сделать много добрых дел на своей земле и для своих жителей. Вы скажете, что в самом Южном Тироле не все согласятся с этим утверждением, и, по социологическим опросам, далеко не всё население региона гордится музеем. Что ж, в жизни в принципе мало что вызывает однозначно положительную реакцию. Особенно, когда речь идёт об искусстве.
