«Бродский среди нас» kitabından alıntılar, sayfa 7
Он умел рассказать смешную историю, радостно изумляясь человеческой нелепости.
"ДВОРЕЦ ШВАРЦЕНБЕРГ, 1972"
Перед аудиторией он чувствовал себя нормально - у него была определенная роль. Но в обществе незнакомых людей он мог взбеситься и вести себя грубо. Он сам не раз говорил, что страдает какой-то эмоциональной клаустрофобией. А тут еще присутствовали ощущение бессилия и растерянность. То, что они с Карлом смогли прожить две недели в одном номере, свидетельствует о мужестве Иосифа и терпении Карла; наверняка это нелегко далось им обоим.
– Она сказала мне, что я насилую ее мозг, – растерянно признался он.
Я понимала, что она имеет в виду. Иосиф был необыкновенно категоричен в своих мнениях, и порой это тебя сминало. Он вовсе к этому не стремился, но так иногда получалось, особенно если впадал в азарт. А по его рассказам, Марина – человек тишины, ее подавляла сила его личности, шум его речи.
Марина сама иногда связывалась с Иосифом и, как говорили, читала его письма с большим интересом: мне казалось, что между этими двоими всегда что-то сохранится.
...в разговоре он присутствовал целиком, всегда настроен на собеседника, всегда начеку.
Мероприятие было организовано четко, но не без некоторых аномалий: перед банкетом и балом, сдавая пальто в гардероб, вы оказывались лицом к лицу с черно-белым телевизором, показывавшим жесткое порно, – его смотрел молодой гардеробщик.
Ты не обязан нас любить, но не вреди нам, не притворяйся нашим другом.
В его советизированной психике всякое зло обращало мысли к системе, и случайностей – генетических или иных – не существовало.
С самого начала Иосиф стал в позицию литературного Кортеса: он заявлял, что слабость современных американских поэтов в том, что многие из них отказались от рифмы, а отказались они потому, что не умеют найти новых рифм. Других объяснений он не признавал: писать стихи без рифм – все равно что играть в теннис без сетки.
"Жизнь - говно, - утешал он как-то нашу подругу Нэнси Бердсли, - но это не причина не получить от нее удовольствие"
Все говорят, Бродскому повезло, что Сартр принял в нем участие.
