Kitabı oku: «Этой ночью ты будешь моей», sayfa 3

9 глава. Смутить и свести с ума

Тася непроизвольно тянется тонкими дрожащими пальцами к своей заднице, пытаясь нащупать кончик инородного предмета, неожиданно оказавшегося между ягодицами, но я перехватываю ее запястья и прижимаю к постели, шепча ласково на ухо:

– Не надо.

– Что ты сделал, – шипит она, и мне не нравятся нотки паники в ее голосе, поэтому я быстро отвлекаю девичье внимание, просовывая ладонь между ее плоским животом и смятой простыней и надавливая пальцами на влажный клитор. Это работает моментально: тело отзывается на ласку, посылая в мозг сигналы удовольствия, и малышка рефлекторно отставляет зад, так что прохладный стоппер касается моего члена. Сдерживаться и вообще дышать при таком положении вещей, конечно, сложновато, но я в тысячный раз за вечер напоминаю себе: не напугай ее, иначе она не вернется.

Я просовываю подушку ей под грудь, и малышка тут же обнимает ее руками и утыкается подбородком.

– Не вздумай никуда лезть пальцами, иначе я тебя привяжу, поняла? – предупреждаю я так мягко, как только могу, хоть и привык обычно говорить это с угрозой в голосе. Тася смущенно ерзает, виляя задницей и даже не представляя, как это меня заводит, и тихо бормочет:

– Я постараюсь.

Я мысленно договариваю за нее: я постараюсь, господин. А еще лучше просто: да, господин. Ну да ладно, пока обойдемся без этого.

Я заставляю ее широко развести ноги и добираюсь до клитора и влажной дырочки уже с другой стороны. Устраиваюсь между ее бедер, лаская ее одной ладонью, проникая во влагалище сразу двумя пальцами, а вторую ладонь кладу между изящными лопатками, сминая кожу, скользя ниже, оглаживая бока, щекоча выступающие ребра, сдавливая поясницу и наконец сжимая пальцами мягкую упругую задницу. Малышка стонет в подушку, нетерпеливо ерзая, и я невольно улыбаюсь: она еще податливей, чем я подумал с самого начала…

Размахиваясь, я шлепаю ее ладонью по ягодице, Тася вскрикивает, утыкаясь в подушку лицом, а потом снова отставляет зад, словно просит еще.

– Тебе нравится? – ухмыляюсь я.

– Да, – шепчет малышка, и даже отсюда я вижу, как краснеют ее щеки и уши. Довольный ее реакцией, я ударяю ее по второй ягодице уже чуть сильнее, и снова получаю в награду крик, а следом и мучительный стон, потому что мои пальцы по-прежнему ласково трахают ее дырочку.

– Встань на колени, – командую я и сам подтягиваю ее к себе за бедра, заставляя принять нужную позу. Тася так и не отпускает подушку, теперь утыкаясь в нее лбом. Я скольжу горячими ладонями по ее спине и заднице, шлепая время от времени, пока кожа на ягодицах не становится совсем красной от ударов. Тогда я быстро нанизываю на член резинку и, притянув малышку еще ближе, вхожу в нее одним крепким толчком.

Тася протяжно стонет, по спине у нее волнами идет дрожь, и я принимаюсь жадно трахать ее, уже не жалея прекрасное юное тело и сминая ладонями чувствительную после шлепков задницу. Стоппер по-прежнему поблескивает между ними, и я знаю: еще немного – и моя малышка запросится в туалет, чтобы опоржнить раздраженный маслом и расшатанный быстрыми толчками кишечник. Она будет очаровательно смущаться и краснеть, и я предвкушаю это с особым возбуждением.

Ну а пока я дотягиваюсь до ее длинных белых волос, чтобы намотать локоны на кулак и заставить ее выпрямиться. Тася наконец выпускает из рук подушку, а я просовываю вторую ладонь между ее бедер, чтобы накрыть пальцами распухший от ласк клитор и быстрее довести ее до оргазма.

Бурно кончая, малышка отбрасывает голову мне на плечо, застилая влажной паутиной волос мое лицо, и я почти сразу кончаю следом, ударяясь в нее еще несколько раз, а потом выныривая из распахнутого лона и стягивая заполненный спермой презерватив. Тут-то Тася и замечает что-то неладное.

– Кажется, мне нужно в уборную, – говорит она вдруг и тут же снова краснеет щеками и ушами.

Я ухмыляюсь:

– Пробку сама сумеешь вытащить или помочь?

– Я не…

– Потрогай, – разрешаю я с улыбкой.

Малышка заводит руку за спину, нащупывая блестящий от масла стоппер между ягодицами.

– Только не дергай, – предупреждаю я. – Вынимай мягко и нежно.

– Ладно, – пищит малышка и подрывается с постели, совершенно голая и босиком выбегая из спальни. Я смеюсь ей вслед:

– Первая дверь налево! А потом в душ – дверь напротив! – и с наслаждением растягиваюсь на постели, зная, что этой ночью нам предстоит еще как минимум один заход.

Через пятнадцать минут, услышав, что в ванной комнате зашумел душ, я неторопливо встаю и, прихватив с собой бутылек масла, отправляюсь туда.

Приоткрыв дверь ванной, я ныряю внутрь, тут же упираясь взглядом в наполовину прозрачную стенку душевой кабинки. Изнутри она запотела и покрылась каплями воды, но я все равно отчетливо вижу изящный женский силуэт. Дав Тасе еще несколько минут побыть наедине с собой и помыться после очаровательного и тщательно спланированного мною конфуза, я захожу к ней. Малышка вздрагивает, прижимаясь к кафельной стене:

– Я не думала, что ты…

– Захочу присоединиться? – договариваю я за нее. – Ты же сама сказала: моя квартира – небезопасное место, смирись.

– Тебе недостаточно того, что было? – шепчет она, заглядывая несмело в мои глаза. Я в ответ улыбаюсь:

– А тебе достаточно? – и моментально считываю ее судорожный вздох и мурашки на коже. – Так я и думал.

10 глава. Больно не будет

Это очень просто – соблазнить девушку, если знать, на какие кнопки нажимать, какие слова шептать на ухо, когда быть нежным, а когда чуть грубоватым… Соблазнить парня тоже легко, схема примерно такая же, вот только Тасе она пока совершенно недоступна, и в этом особое очарование: маленькая, доверчивая, наивная, совершенно обнаженная пташка бьется в моих руках, заставляя член снова становиться твердым.

– Я обещал, что дам вам познакомиться поближе, – шепчу я с улыбкой, и малышка невольно опускает глаза вниз, натыкаясь на набухающий стояк, тут же краснеет и отворачивается, закусив нижнюю губу. Тогда я беру ее руку в свою и, мягко направляя, заставляю обхватить член тонкими пальцами. Одно только ее прикосновение меня будоражит, а уж страх и любопытство, перемешанные в ее взгляде, и вовсе сводят с ума. Тася осторожно проводит ладонью по стволу, касается запястьем тугой головки, потом чуть смелеет и сжимает член пальцами. Тот в ответ твердеет и наливается кровью прямо в ее руке, начиная пульсировать тонкими венками.

– Он приятный на ощупь, – растерянно говорит девушка.

– А ты ждала, что он будет противным? – усмехаюсь я.

– Не знаю…

– Он не только приятный на ощупь, но и может делать очень, очень, очень приятно твоему телу, как ты могла убедиться, – я прижимаю ее худенькими лопатками к кафельной стене, а сам приближаюсь к ее лицу, чтобы поцеловать, но она меня останавливает:

– Но и больно тоже может.

– С чего ты это взяла? – я искренне удивляюсь. Не будь она девственницей (уже нет, впрочем), я бы давно закончил с этой бессмысленной болтологией и снова выебал ее, но сегодня приходится быть хорошим мальчиком и разговаривать, разговаривать, разговаривать.

– Я не дура, я понимаю, зачем ты… – начинает она.

– Что? – я поднимаю бровь, дожидаясь, когда малышка сама озвучит то, что я уже и так прекрасно понял.

– Зачем ты залил в меня масло и…

– И зачем же я это сделал? – я ухмыляюсь.

– Хочешь трахнуть меня сзади, – отвечает она то ли напуганно, то ли рассерженно. Я киваю, не собираясь спорить:

– Хочу. Но при чем тут боль?

– Это будет больно, – с твердой уверенностью заявляет она.

– Ты пробовала? – я хмурюсь.

– Нет. Но моя подруга…

Я закатываю глаза и решительно ее останавливаю:

– Никаких подруг, малышка. Тут есть только ты и я. И я обещаю тебе, что больно не будет.

Мне наконец удается отвлечь ее от разговоров: я намыливаю мочалку и принимаюсь покрывать ее обнаженное тело воздушной пеной. Молочно-белая кожа скользит под моими пальцами, я ласкаю ее грудь, сосредотачиваясь на твердых от возбуждения сосках, осторожно пересчитываю ребра, глажу бока и живот, ныряю между бедер, чтобы помассировать горячий клитор. Малышка обнимает меня за шею, прячется носом в плечо, смущаясь, и одновременно льнет телом к телу, позволяя члену утыкаться в низ ее живота.

Потом я разворачиваю ее спиной к себе, чтобы точно так же намылить ее спину, поясницу и задницу. Проникая пальцами между девичьих ягодиц, я использую уже не гель для душа, а заранее приготовленное масло, но малышка вряд ли замечает разницу, утыкаясь лбом в холодный запотевший кафель, царапая его пальцами и уже доверчиво отставляя упругий зад. Я мягко надавливаю на сжатое колечко сфинктера, принимаясь массировать, и оно быстро расслабляется под настойчивой лаской, впуская внутрь одну фалангу указательного пальца. Тася чуть вздрагивает, но я шепчу ей на ухо:

– Тебе не больно, – и она согласно выдыхает, позволяя себе слушать собственные ощущения, а не прокручивать в голове дурацкие рассказы подруг. Даже если их трахали бестолковые дилетанты и девчонкам правда было больно – к нам с малышкой это не имеет никакого отношения.

Я осторожно вкручиваю палец глубже, одновременно второй рукой лаская ее клитор, и она ерзает, сама еще не понимая, что инстинктивно раскачивается бедрами от одной моей ладони к другой, чтобы ощутить удовольствие сразу с обеих сторон. Зато мне это понятно: я вытаскиваю из нее палец и тут же проталкиваю сразу два, снова не встречая особого сопротивления. Тугой задний проход буквально всасывает мои пальцы, и я уже представляю, каково будет члену в этом узком, пульсирующем отверстии… Мне требуется еще какое-то время, чтобы полностью расслабить и подготовить ее, но когда девичья задница спокойно впускает три моих пальца, я решаю, что можно приступать.

Я целую сзади ее шею, плечи и лопатки, чувствуя, что на губах остается вкус мыла, но не могу иначе: слишком сладко она вздрагивает под моими прикосновениями. Я добавляю еще масла – на ее задницу и на свой член, – и приставляю лоснящуюся головку к пульсирующему колечку.

– Наклонись, – прошу я мягко, и она послушно выполняет просьбу, выгибая спину, упираясь ладонями в бортик душевой кабинки и максимально отставляя зад. Сверху на нас льется вода, а я обхватываю малышку за бедра и, осторожно раскачиваясь, начинаю погружать в ее задницу твердый член.

Тася мычит что-то нечленораздельно, инстинктивно дергается, сжимается на мгновение, но ее мычание быстро перерастает в глухой, сладкий стон. Я снова касаюсь ее клитора, а заодно запускаю два пальца в истекающее смазкой влагалище, заполняя малышку со всех сторон и сам пьянея от этого.

ТАСЯ. 11 глава. Опасный мужчина

Я ждала чего угодно: страха, стыда, боли, крови, рвотных позывов от отвращения и неприятия, – а получила лавину новых, странных, но таких приятных и завораживающих ощущений.

Страх и стыд – они есть, они на подкорке мозга, глубоко впитанные, тесно впечатанные в сознание за годы «правильного» воспитания: это – хорошо, а это – плохо, это – можно, а это – нельзя. Гулять с мальчиком при свете луны, целоваться на скамеечке, выходить замуж в белоснежном платье и воздушной вуали – это хорошо и можно, а умирать от исступления в сильных мужских руках, раздвигать ноги, подставлять задницу, впускать в себя длинные пальцы и твердый член, хрипло стонать, надрывая голос, – это плохо и нельзя. Никто не говорил со мной о сексе достаточно откровенно, тем более, о таком сексе… В нашем прогрессивном обществе это до сих пор табу. И даже рассказы подруг – это лишь крупицы правды, завуалированные теми самыми страхом и стыдом. Я убеждаюсь в этом, когда дело доходит до анального секса, и – вот это да! – вместо боли я получаю лишь болезненное удовольствие, тугое, тягучее, непривычное, странное, но раскачивающееся волнами кайфа между клитором, влагалищем и задним проходом, где нет нервных окончаний, но есть – его член, который ударяется изнутри в упругие стенки, скользит в масляной смазке, и словно таранит тело насквозь. Это совершенно другие ощущения, но… приятные.

Все мое мироощущение сосредотачивается ниже пояса, где каждый глухой толчок вызывает спазмы и раскатывается щекочущими волнами по всему телу, разбегается мурашками по раскрасневшейся коже. Сверху на нас льется вода, но я словно не замечаю ее, утыкаясь лбом в холодную кафельную стенку, упираясь дрожащими пальцами в бортик душевой кабинки, вставая на кончики пальцев и отставляя послушно задницу. Инстинктивно, по наитию, не задумываясь, хорошо это или плохо, можно или нельзя. Если мне нравится – то какая разница, что подумали бы другие? Никто не узнает. Это только мое. Мое – и этого мужчины с темными глазами.

Сама того не замечая, я выписываю бедрами восьмерки, ерзая задницей от его пальцев к члену и обратно. Удовольствие накрывает волнами, которые становятся сильнее и чаще, превращаясь в судороги, выплескиваясь из меня хлюпающей смазкой и гортанными стонами. Собственные крики слышатся как будто со стороны: словно это кричу не я, а кто-то другой, смелый и откровенный, а не девчонка, впервые в жизни занимающаяся сексом… Конвульсии захлестывают с головой, перед глазами пляшут черные точки, потом свет меркнет, накрывает оглушающий оргазм, и в конце остается только горячая вода, хлещущая упругими струями по затекшей, изогнутой пояснице и между напряженных лопаток.

– Ты живая, малышка? – спрашивает Максим наполовину шутливо, наполовину серьезно, обнимая меня за талию и помогая принять вертикальное положение. Лицо мне заливает вода, но я все равно становлюсь напротив него и заглядываю в глаза, неуверенно отвечая:

– Вроде бы…

– И тебе не было больно, – это он уже не спрашивает, а говорит с уверенностью в голосе.

– Мне было хорошо, – киваю я, заливаясь краской.

– И так будет всегда.

Перед глазами у меня снова темнеет – просто от слабости, – так что мужчина подхватывает меня на руки и, замотав в огромное пушистое полотенце, несет обратно в спальню.

– На сегодня все, – говорит он.

Я неуверенно кошусь на плетку-семихвостку, которую он принес из своей красно-черной комнаты и оставил на краю постели. Она и сейчас выделяется черной кляксой на белых простынях. Мужчина перехватывает мой взгляд и усмехается:

– Я передумал насчет порки. Не сегодня. В следующий раз.

Меня ведет от одного слова «следующий». Я нерешительно спрашиваю:

– Ты собирался меня выпороть?

– И выпорю, – обещает он. – Но сейчас тебе нужно поесть и отдохнуть.

– Ладно, – лепечу я послушно.

– Я приготовлю тебе сырники, будешь?

– Буду, – я уже слышу, как урчит живот, потому что за эти пару-тройку часов я ужасно проголодалась.

– Хорошо. Можешь пока посмотреть, где я работаю. Это секретный элитный секс-клуб на окраине Москвы. Вход только по специальным приглашениям или за большие деньги. Ну, или по блату, – он подмигивает, а потом ставит на мои обнаженные и еще чуть влажные коленки свой лэптоп, открывает браузер и загружает какой-то сайт.

– Он закрытый, – замечаю я, увидев вместо полноценной страницы только черную рамку с панелью входа: логин, пароль.

– Разумеется, – Максим быстро вбивает какие-то цифры, и сайт оживает, расцвечиваясь в уже знакомые красно-черные тона. – Думаю, разберешься. И мое имя в списке мастеров тоже найдешь.

Он уходит, оставляя меня наедине с ноутбуком. Устраиваясь поудобнее и упираясь лопатками в спинку кровати, я принимаюсь с интересом изучать новую для меня тему. И первым же делом открываю тот самый список мастеров. На фотографиях представлены мужчины, все они в черных масках с узкими прорезями для глаз, но я все равно сразу узнаю Максима. Под его фотографией написано на английском: MAX. Я несмело кликаю на имя.

Передо мной появляется целая галерея фотографий в красно-черных декорациях игровых комнат, где Макс – главный герой. На большинстве снимков он раздет только по пояс, на нем черные кожаные штаны и тяжелые ботинки на шнуровке, но также есть несколько фотографий, где он полностью обнажен. Листая фотографии, я едва справляюсь с эмоциями.

Вот он стоит над обнаженной и привязанной, судя по всему, к андреевскому кресту девушкой, в его кулаке зажата длинная тонкая трость, а на коже девушки видны багровые следы от ударов.

На другой фотографии уже другая девушка висит головой вниз, между ее обнаженных бедер руки Макса. Он заталкивает в бедняжку внушительных размеров черный искусственный член, на сосках у нее гирьки, во рту кляп.

Девчонка на следующем кадре лежит в каком-то подобии гинекологического кресла, залитая вперемешку горячим красным воском и спермой, а Макс держит ее за горло, явно придушивая, и одновременно трахает в задницу.

Нервно сглатывая, я долистываю галерею до конца. Последним поставлено видео, но я не успеваю нажать на плей: на пороге появляется Максим с дымящимися тарелками в руках, и я невольно вздрагиваю.

– Ты быстро.

– Ты тоже, – он садится на постель и кивает на экран. – Уже все пролистала?

– Ага.

– Видео лучше не смотри.

– Почему? – лепечу я.

– Не хочу, чтобы ты напугалась раньше времени. Там жесть с «Колыбелью Иуды».

12 глава. Предел

Кроме сырников, Максим приносит две кружки с горячим зеленым чаем. Он ставит все на большой деревянный поднос, предназначенный специально для завтраков в постель. Я несмело, исподлобья смотрю на мужчину. Сейчас он выглядит почти по-домашнему: босиком, в мягких штанах, которые он натянул после душа, и расстегнутой рубашке на голое тело, влажный ершик волос блестит в свете электрической лампы, взгляд теплый и спокойный. Он сидит напротив меня, сложив ноги по-турецки, и жует сырник, пачкая длинные пальцы жиром. Невозмутимый и совершенно очаровательный. Мне сложно поверить, что этот мужчина, такой терпеливый, заботливый и нежный, способен на какую-то, по его собственным словам, жесть. Но фотографии с закрытого красно-черного сайта это подтверждают: в стенах секретного секс-клуба Макс не иначе как… пытает женщин. Да, все они идут на это по доброй воле, но… Зачем им это? И зачем это ему? Неужели это действительно доставляет удовольствие?

Эти мысли будоражат и пугают, но вместе с тем риск и предвкушение опасности заставляют низ живота приятно ныть. Это мне не нравится. Я не хочу стать жертвой чьих-то садистских извращений. Но пока я не увидела все своими глазами, я все равно не верю, не верю, не верю… Он смотрит на меня слишком ласково. Неужели он правда может причинить  настоящую боль?!

– О чем задумалась? – спрашивает Максим, заметив, что я перестала жевать свой сырник и пялюсь отрешенно куда-то в стену.

– Я хочу посмотреть то видео, – говорю я вдруг.

– Зачем? – мужчина хмурится, явно недовольный моим преждевременным интересом к его истинной сущности.

– Ты показал мне фотографии с сессий и свою игровую, – объясняю я. – Ты ведь надеешься, что я окажусь там рано или поздно?

– Окажешься, – он кивает, совершенно не сомневаясь в своих словах.

– Тогда я имею право заранее знать, что меня ждет.

– Тебя ждет удовольствие, – отвечает Макс.

– То есть, ты не будешь проделывать со мной все те жестокие штуки, которые проделываешь с другими девушками? – уточняю я с сомнением.

– Они хотели, чтобы я делал с ними эти «жестокие штуки», – иронично замечает мужчина.

– Почему?! – взрываюсь я, но и тут Макс остается невозмутим:

– Ты пока не понимаешь, но потом поймешь.

– И тоже захочу так?!

– Да.

– Ты меня совершенно не знаешь! – рыкаю я.

– Зато я знаю женскую природу. Она сильнее разума.

– Покажи мне то видео, – снова настойчиво прошу я.

– Нет. «Колыбель Иуды» – это наказание. Мне пока не за что тебя наказывать, так что можешь не переживать на счет этой «жестокой штуки», – фыркает он, и я сажусь в постели, полная ярости. В голову вдруг приходит дурная идея, и я резко сбрасываю на пол поднос со всем, что там находится. Кружки и тарелки бьются вдребезги, по белоснежным простыням и по полу растекается чай. Макс поднимает на меня глаза.

– Теперь меня есть за что наказывать? – спрашиваю я глухо.

Взгляд его темнеет, но голос остается спокойным:

– Это называется манипуляция. На будущее: со мной это не работает. Но я понял тебя, малышка. Ты хочешь сразу дойти до предела, понять, что самого плохого может с тобой случиться, чтобы потом не бояться. Интересный подход к Теме, хотя я его не одобряю. Но это твоя воля. Хочешь на «Колыбель Иуды»? Завтра, обещаю тебе. А вот что понравится – не обещаю. Но сейчас ты должна отдохнуть. Хочешь, отвезу тебя домой?

Это предложение как будто бы снова возвращает ему человеческий облик, а глаза светлеют. Меня словно раскачивают на качелях, и я не могу понять, кто передо мной: нежный любовник или лютый садист? Разум тихо шепчет: то и другое, – но я все еще не могу поверить, а потому отвечаю:

– Если ты не против, я останусь у тебя.

– Разве твои близкие не будут волноваться? – удивляется Макс.

– Я скажу им, что заночевала у подруги, – говорю я.

– Боишься, что завтра я тебе дверь не открою? – усмехается мужчина.

– Боюсь, что завтра я сама не решусь сюда прийти.

– Спасибо за честность, – он задумчиво хмыкает. – Окей, ложись тут, а я переночую в игровой, заодно подготовлю там все к завтрашнему дню.

«Колыбель Иуды» – это средневековая пытка, использовавшаяся для выбивания признаний от женщин, согрешивших с дьяволом, и мужчин, согрешивших с другими мужчинами. «Колыбель Иуды» представляла собой расширяющуюся сверху вниз остроконечную пирамиду, на пик которой насаживался грешник влагалищем или анусом. При этом на щиколотки мог крепиться дополнительный груз. Постепенно жертва опускалась, насаживалась на пирамиду, кожа и ткани внутри нее рвались, причиняя нестерпимую боль. От несчастного можно было добиться любых признаний.

Такую информацию я читаю в интернете, прежде чем лечь в постель и уткнуться в потолок стеклянным взглядом.

Наверное, я могу уйти.

Наверное, он отпустит меня.

Но… неужели он правда делает такое с женщинами?

Как бы мне ни было хорошо этим вечером, этот мужчина – опасен.

Заставив себя наконец закрыть глаза, я решаю, что утром просто уйду, а потом… просыпаюсь от собственного крика в пустой постели. Окно открыто настежь, снаружи светит солнце, а тюль легко колышется на ветру. Я сажусь, потирая лоб и с трудом понимая, что ночь уже закончилась, и наступило то самое утро. Потом в день стучат.

– Да, – отзываюсь я.

– Привет. Я услышал, что ты кричала. Все нормально, малышка?

Ласковый тон заставляет меня улыбнуться, но стоит мне поднять на мужчину глаза, как я нервно сглатываю. На нем черные кожаные штаны и ботинки на шнуровке – прямо как на тех фотографиях.

– Мм, – мычу я растерянно.

– Вставай. Тебя ждет другая «Колыбель».