Kitabı oku: «Безупречный», sayfa 2

Ради семьи я пойду на все.

– Ну и славно. Мы оба знаем, что ты все равно это сделаешь.

Я свирепо смотрю на Кипа. Вот же козел.

Он жестом указывает через стол:

– Это Саммер. Она новенькая в команде. Была здесь стажером в течение нескольких лет. Теперь она – твоя новая тень.

Мои брови хмурятся на переносице. Этот план уже дерьмово пахнет.

– Подробнее.

– В течение следующих двух месяцев, вплоть до окончания чемпионата мира в Лас-Вегасе, Саммер будет работать твоим ассистентом и представителем связи со СМИ. Она поможет помочь тебе отшлифовать имидж. Вы двое обсудите и разработаете план, а потом Саммер посоветуется со мной, чтобы я не придушил тебя за то, что ты такой огромный придурок. Я уверен, что Саммер будет открыта для помощи и в любой другой административной работе, которая тебе может понадобиться. Но в основном она будет там, чтобы присматривать за тобой и, в случае чего, уберечь тебя от неприятностей.

Я бросаю взгляд на девушку, и она кивает, как будто совершенно не встревожена этим предложением.

– Теперь я уверен, что ты шутишь. Потому что ты ни за что не назначил бы мужчине моего возраста разрекламированную няню. Это просто оскорбительно, Кип.

Я хочу, чтобы он расхохотался и сказал мне, что это его идея подшутить надо мной. Но Кип этого не делает. Он просто смотрит на меня в ответ, прямо как Саммер, давая моему мозгу время осознать то, что все уже решено за меня.

– Да ну нахрен, – я недоверчиво смеюсь и выпрямляю спину, оглядывая комнату в поисках какого-нибудь доказательства того, что это действительно веселая шутка. Что-то, во что мои братья наверняка втянули бы меня.

Но вокруг только тишина. Это не тренировка, не шутка. Это чертов ночной кошмар.

– Нет, спасибо. Я выбираю его, – я указываю на парня, который даже не может осмелиться посмотреть мне в глаза. Он идеально подходит, чтобы я мог притвориться, будто его не существует. Только не эта напряженная властная стерва, которая пялится на меня, как на тупую деревенщину.

Кип снова складывает руки домиком и скрещивает ноги.

– Нет.

– Нет? – В моем голосе звучит недоверие. – Я плачу тебе, а не наоборот.

– Тогда найди кого-нибудь другого, кто исправит этот дерьмовый шторм лучше, чем я. Только не забудь, что на кону будущее вашей семейной фермы.

Жар, едва скрытый щетиной, разливается по моим щекам. И на этот раз мне нечего сказать. Я совершенно лишился дара речи. Челюсть напрягается под давлением зубов, которые скрежещут друг о друга.

Молоко. Меня уничтожило гребаное молоко.

Лист офисной бумаги скользит передо мной с другого конца стола. Отполированные ногти нейтрального оттенка постукивают по нему. Ханжа.

– Напиши здесь свой адрес, пожалуйста.

– Мой адрес? – я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ней взглядами.

– Да. Ну, знаешь, место, где ты живешь. – Клянусь, у нее дергается щека. Это чертовски грубо.

Я поворачиваюсь к Кипу:

– Почему я должен давать свой адрес этой девчонке?

Он улыбается и тянется вперед, чтобы похлопать меня по плечу.

– Ты не Питер Пэн, Ретт. Ты не потеряешь свою тень. Только не в ближайшие два месяца.

Мои мысли путаются. Нет, он не может иметь в виду…

– Куда идешь ты, туда идет и она.

Кип злобно ухмыляется. Совсем не похоже на ту улыбку, которой он одарил меня, когда я только вошел в комнату. Его выражение лица полно предостережния.

– И, Итон, эта девчонка – моя дочь. Моя принцесса. Так что помни о чертовых манерах, следи за руками и держись подальше от неприятностей, ага?

Эта язвительная принцесса должна жить со мной на ранчо? Бог ты мой, да это намного хуже, чем я себе представлял.

С тех пор, как появилось это гребаное видео, мои выходные катятся под откос, и, когда я вылетаю из блестящего офиса, лучше не становится, потому что я, ко всему прочему, еще и забыл включить счетчик на том прекрасном парковочном месте, которое занял.

3
Саммер

Саммер: Я поехала к нему.

Папа: Береги себя. Не позволяй этому засранцу залезть к тебе в штаны!

Саммер: Мне больше нравятся юбки.

Папа:  -_-

– Ладно, подожди. И надолго ты исчезаешь?

– Ну, я не исчезаю, Уилс. Я примерно в часе езды от города. Тебе самой ненамного меньше ехать до своей конюшни от дома.

– О таких вещах нужно предупреждать! С кем я теперь должна идти на пьяный бранч? Что, если я найду совершенно нового лучшего друга, пока тебя не будет?

Я смеюсь. У Уиллы есть склонность драматизировать, и это неотъемлемая часть ее очарования.

– В таком случае, наверное, ты никогда по-настоящему не любила меня, – задумчиво отвечаю я.

– Это худшая новость. Во всяком случае, для меня. У тебя-то, наверное, вообще голова кругом, а трусики мокрые! Помнишь ту фотографию, которую ты…

– Уилла, пожалуйста. Это было очень давно. Я уже взрослая. Я профессионал, и горячие спортсмены – моя каждодневная работа. Не ставь меня в неловкое положение.

Она стонет:

– Тебе обязательно быть такой ответственной? И осознанной? Из-за тебя я чувствую себя ребенком!

– Никакой ты не ребенок. Наверное, больше похожа на подростка – я оглядываюсь по сторонам, пытаясь убедиться, что повернула правильно, потому что пыльные проселочные дороги едва различимы. Впереди я замечаю знак «Рейндж-роуд»¹¹ и поворачиваю как раз вовремя, шины скользят по гравию.

– Думаю, с этим я смогу жить. Взрослеть – хуже всего. Это просто не для меня, понимаешь?

Я смеюсь. Уилла уже достаточно взрослая, просто игривая, веселая. И она подходит мне.

– У тебя довольно тесные отношения с теми парнями в баре. Думаю, ты взрослее, чем тебе кажется.

– Возьми свои слова назад! – Уилла смеется, а затем добавляет: – И трахни ковбоя. Сделай это!

Уилла всегда была той, кто меня успокаивал, кто поддерживал меня, когда мне было плохо, кто гладил меня по спине, когда я плакала из-за Роба.

Но иногда она тоже ошибается.

– Ты хочешь, чтобы я разрушила свою многообещающую карьеру ради секса с крашем юности, который, судя по всему, ненавидит меня до глубины души? О, спасибо. Я обязательно подумаю об этом.

– Это все, о чем я прошу, понимаешь?

Мы хихикаем вместе, как делали это последние пятнадцать лет. Пусть у меня не так много друзей, но я предпочла бы иметь одну Уиллу, чем целую группу людей, которые на самом деле меня не понимают.

Впереди виднеется подъездная дорожка, и я замедляю движение, чтобы прочитать цифры на заборе.

– Мне нужно идти. Я напишу позже.

– Буду ждать. Люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю, – рассеянно говорю я, прежде чем вздохнуть с облегчением, ведь цифры совпадают с теми, которые Ретт набросал на клочке бумаги. Я выключаю свой Bluetooth и сворачиваю на подъездную дорожку, готовая столкнуться с любым беспорядком, в который меня втянул мой отец.

Заборы из необработанных столбов тянутся вдоль территории. Главные ворота пропускают меня, и эти столбы возвышаются высоко над дорогой. Перекладина, пересекающая верхушку, украшена кованым железным знаком в форме колодца желаний. А внизу на двух узких цепочках болтается деревянная плита с выбитыми на ней словами «Ранчо „Колодец желаний“».

Территория вокруг Честнат Спрингс действительно поражает. Я чувствую себя так, словно перенеслась на съемочную площадку «Йеллоустоуна¹²», и у меня от этого просто кружится голова. Прощай, душный офис! Здравствуй, бескрайний простор! Ретт Итон смотрит на меня так, будто я сбитое животное? Да. Но в восторге ли я, что покинула офис и наконец собираюсь заняться чем-то другим? Тоже да! Я собираюсь чертовски насладиться этой возможностью и просто взять быка за рога. Хихикая над собственной шуткой, я убавляю громкость альбома The Sadies, который я включила до того, как Уилла позвонила мне.

Оглядываюсь и снижаю скорость своего внедорожника. Гравий хрустит и трещит под колесами моего автомобиля, а я смотрю по сторонам. Клянусь, с каждым футом вид за окнами все лучше и лучше. Март в Южной Альберте все еще немного прохладный. Поначалу бывает холодно и даже снежно, но вскоре появится сухой ветер, и теплый воздух будет приятно ощущаться на коже. Трава здесь еще не стала густой, только бескрайние болотно-коричневые поля за полями. Как будто бы даже видно, что под ними скрывается зелень, готовая вот-вот появиться. Но еще не совсем.

Есть что-то однообразное в слегка холмистых полях, которые сливаются с серыми вершинами на западе. Скалистые горы служат границей предгорий, возвышаясь над всем своими зубчатыми и заснеженными, нетронутыми белыми вершинами.

Я провела годы в офисе моего отца на тридцатом этаже, глядя в окно и мечтая оказаться там. Представляла, как провожу лето, исследуя горы и деревенские городки, лежащие между ними, но вместо этого оказывалась запертой в глянцевом офисе. Или, если поразмыслить еще глубже, вообще застряла в бледно-зеленой комнате без достаточной энергии, чтобы встать с постели.

Это рабочее задание настолько абсурдное, что мне было безумно сложно сохранять невозмутимое выражение лица во время той встречи. Но я собираюсь извлечь из задачи максимум пользы. По крайней мере, я смогу смотреть на горы и ощущать дуновение ветерка, а не вдыхать запах пригоревшего кофе и черствых круассанов, которые Марта подает каждое утро, или комнаты, пахнущей антисептиком и антибактериальным хозяйственным мылом. Обычно это не ощущается, пока не проведешь в таком помещении достаточно времени.

Длинный проезд тянется передо мной, пока не исчезает в роще тесно посаженных, но безлистных тополей. Между их ветвями проглядывают очертания большого дома. Я пробираюсь к нему. Дом выглядит впечатляюще. Толстые бревна служат каркасом, а само строение слегка изогнуто в форме полумесяца. Обрамленный деревьями дом удивительным образом сливается с линиями холмов позади него. Он просторный, с массивными окнами, нижняя несущая стена покрыта каменной облицовкой, которая плавно сменяется чем-то вроде винилового сайдинга приятного шалфейного цвета. Он идеально контрастирует с теплым деревом и кровлей из кедровой дранки.

Дома, в которых я выросла, почти не вписывались в ландшафт, а наоборот, как будто боролись с ним своими острыми углами и резкими тонами. Этот дом, каким бы большим он ни был, выглядит так, словно просто вырос сам по себе из-под земли. Будто он просто часть пейзажа, прекрасно с ним гармонирующая. Похоже, ему здесь самое место.

В отличие от меня.

Выходя из припаркованной машины, я бросаю взгляд на свой наряд. Черная трикотажная юбка, шелковая клетчатая рубашка на пуговицах и пара коричневых лоферов на высоком каблуке, вероятно, самый нелепый выбор для такой обстановки. Даже несмотря на то, что этот образ буквально сражает наповал.

Я привыкла одеваться так каждый день и получаю огромное удовольствие, подбирая вещи, которые помогают мне чувствовать себя увереннее. Я даже не задумывалась о том, что однажды буду выглядеть в этой одежде смешно.

На самом деле я ничего не знаю о том, что именно должна делать.

Адрес на бумажке и «Исправь это, Саммер. Я верю в тебя». Вот и все инструкции.

В тот день, нацарапывая свой адрес на клочке бумаги, Ретт с такой силой нажимал на ручку, что на страницах под ней остались вмятины. А затем вылетел из зала, как ураган, не сказав больше ни слова. Я уставилась на широкие плечи и длинные волосы Ретта Итона. Но определенно не на его задницу. В конце концов, я профессионал.

Улыбка тронула губы моего отца.

– Хорошее начало, – пошутил папа, как только Ретт оказался вне пределов слышимости.

– Не позволяй этому ублюдку пробраться в твою кровать!

Я улыбнулась:

– А как насчет его кровати?

– Ты сведешь меня в могилу, девочка, – простонал папа, выходя из зала заседаний. Он чем-то напоминал Чеширского кота.

Вот и все. Отец как будто абсолютно уверен, что втянуть меня в жизнь моей подростковой любви – замечательная идея! Хотя, наверное, он об этом и не помнит.

Я знаю, что это испытание. Испытание огнем. Если я смогу выполнить это задание, я произведу впечатление на своего отца и к тому же докажу всем остальным в компании, что я чего-то да стою. Мы оба знаем, мне нужно сделать это что-то, если я планирую продвинуться по карьерной лестнице в «Хэмилтон Элит». Чтобы принятие меня на работу не казалось следствием непотизма¹³, я должна быть просто великолепной в том, что я делаю. Да, это непростое задание, но еще ничего в моей жизни не было легким, так что, возможно, все не так страшно, как кажется.

– Ты няня?

На звук глубокого скрипучего голоса я поворачиваю голову к переднему крыльцу большого дома. Пожилой мужчина с серебристыми волосами, прислонившись к большому бревенчатому столбу, скрестил руки на груди, на его лице застыла ухмылка. Проглотив смешок, он опускает поношенную черную ковбойскую шляпу в знак приветствия.

– Как же давно я не приглашал в этот дом няню для кого-то из своих мальчишек.

Я выдыхаю со смехом и с облегчением опускаю плечи, сразу чувствуя себя непринужденно рядом с этим мужчиной. Ретт может и смотрит на меня так, будто я просто букашка на лобовом стекле, но этот мужчина просто очарователен.

Я ухмыляюсь ему, упирая кулаки в бедра:

– Как же давно я ни с кем не нянчилась.

– Думаю, вам было бы легче даже с самым невоспитанным ребенком, – говорит мужчина, шагая ко мне.

Теряюсь в догадках, кем мог бы он мог быть!

– Полагаю, угроза рассказать все отцу нисколько мне не поможет, да?

Мужчина улыбается, на обветренной коже вокруг его глаз появляются морщинки. Он протягивает мне руку.

– Этому негодяю никогда не было дела до того, что я говорю. – Мужчина подмигивает, и я крепко пожимаю его ладонь. – Харви Итон, отец Ретта. Рад с вами познакомиться. Добро пожаловать на ранчо «Колодец желаний»!

– Саммер Хэмилтон. Я тоже рада с вами познакомиться. Даже не знала, чего ожидать, когда подъехала. Я не уверена, что вчера мы с Реттом начали на хорошей ноте, – признаюсь я.

Харви отмахивается. Я открываю багажник, и мужчина, опережая меня, сам берет мой чемодан.

– Ну, я приготовил для вас комнату здесь, в главном корпусе. Не удивляйтесь, Ретт будет дуться, как маленький мальчик, у которого отняли любимую игрушку. А уж когда его братья обо всем узнают, он вообще будет вести себя просто отвратительно. Они наверняка пристанут к нему и устроят что-нибудь жесткое.

Я морщусь:

– Да уж, повезло мне.

Харви фыркает и машет рукой в сторону дома.

– Не беспокойтесь, мисс Хэмилтон. Они хорошие мальчики. Немного грубоваты, но, тем не менее, хорошие, – он оглядывается на меня через плечо с насмешливой улыбкой на губах. – Что-то подсказывает мне, что вы прекрасно справитесь с этой командой.

Я сжимаю губы. Уж если я дожила до своего возраста с Кипом Хэмилтоном в качестве отца и босса, справиться с парой ковбоев – просто пустяк. Но вслух я этого не говорю. Не хочу сглазить.

– Пожалуйста, зовите меня Саммер.

Харви придерживает для меня входную дверь и машет другой рукой:

– Заходи, Саммер. Давай, надо устроить все и накормить тебя прежде, чем ты встретишься лицом к лицу с этим маленьким монстром.

Я качаю головой и хихикаю, заходя в дом. Очевидно, моя оценка Ретта была не слишком далека от истины. Или его отец стращает меня, чтобы я не ожидала беззаботного отдыха.

Камень сомнения опускается в мой желудок, тревога пронизывает все тело. Что, если я не справлюсь с этим? Что, если я потерплю неудачу? Может, я навсегда останусь человеком, у которого ничего не получается?

Мой внутренний монолог прерывается, когда я осматриваю интерьер дома. Повсюду теплый оттенок дерева. Потолки с деревянными балками и темно-зеленые стены придают помещению уютную атмосферу, несмотря на лофтовые открытые пространства. Широкие доски на полу темного дерева слегка потерты в определенных местах, и, когда я вижу, как Харви входит внутрь в своих огромных ботинках, я, кажется, понимаю, почему.

Слева – гостиная с мягкими кожаными диванами перед огромным камином. На стене – вроде бы голова оленя с черными мраморными глазами, которые сверкают настолько ярко, что кажутся живыми. Рога тянутся вверх словно толстые, богато украшенные ветви.

Я сжимаю губы. Не имею ничего против охоты, в любом случае, не того ее вида, который проводится со всей ответственностью. Но я – городская девушка до мозга костей, и вид величественного животного, вот таким образом подвешенного в доме, печалит меня. Я с грустью думаю об этом олене и том, какой конец его постиг. Давайте будем честны. Конечно, я думаю о Бэмби.

Я отбрасываю эту мысль и приказываю себе взбодриться и не падать духом. Не падать духом? О боже. Что со мной не так?

Перед нами гигантская кухня с огромным деревянным столом посередине, и я уже могу представить, как все эти ковбои заваливаются сюда после долгого дня на ранчо, чтобы разделить большой семейный ужин.

– Сюда, вниз, – голос Харви уводит меня, и мы поворачиваем направо по коридору, освещенному медными бра на стенах. – Да, комната на первом этаже. Но мы постараемся не шуметь по утрам. Просто наши с Реттом комнаты наверху, так что я подумал, так ты почувствуешь немного больше свободы вдали от нас, мужчин. К твоей комнате примыкает ванная. Да и шкаф здесь тоже самый большой.

Харви делает небольшую остановку с моим чемоданом. Моим очень, очень полным чемоданом.

– Думаю, что я не ошибся с выбором.

Мои щеки розовеют. Такому мужчине, как Харви Итон, я, должно быть, кажусь настоящей городской девчонкой.

– Я просто не была до конца уверена, что меня ждет.

Харви добродушно посмеивается.

– Ожидай родео, девочка. Я люблю своего сына. Но он сущее наказание, и всегда был таким. Если так подумать, я не уверен, что кто-то вообще когда-либо по-настоящему им занимался. Младший сын и все такое. Даже его маленькая сестренка оказалась более зрелой из них двоих! Она всегда присматривала за ним. Ретт нуждается в присмотре. Мой тебе совет: не дави слишком сильно, иначе он просто оттолкнет тебя.

Я киваю, слегка округлив глаза. Он выставляет Ретта совершенно сумасшедшим.

– Мудрый совет, мистер Итон.

Он бросает мой чемодан прямо за дверью комнаты в самом конце коридора.

– Девочка моя, если я зову тебя Саммер, то и ты зови меня Харви. Мы поняли друг друга?

Я улыбаюсь ему, входя в комнату.

– Поняли.

– Славно, – Харви выходит обратно в холл. – Не торопись, располагайся. Я на кухне, выходи, когда будешь готова. Можем поесть, и я покажу тебе окрестности.

– Замечательно, – я одариваю его самой лучезарной улыбкой, на какую только способна, и Харви неторопливо уходит обратно по коридору.

Закрыв дверь, я прислоняю голову к прохладному дереву и делаю глубокий вдох, чтобы прогнать тревогу.

И молюсь о терпении. Что-то подсказывает мне, оно мне еще понадобится.

4
Ретт

Ретт: Еще не хочешь вернуть свою дочь?

Я обещаю, я буду хорошим!

Кип: Она еще даже не там.

Ретт: Подумай только, сколько времени

ты ей сэкономишь!

Кип: Нет.

Ретт: Пожалуйста?

Кип: Не притворяйся вежливым.

Тебе не идет.

Ретт: Поцелуй меня в зад.

Кип: А как, по-твоему, я удерживаю

всех твоих спонсоров?

Саммер Хэмилтон подъехала на своем модном внедорожнике и в до нелепого строгом наряде, будто отправляется на прогулку по городу, а не на скотоводческое ранчо.

В общем, я решил не появляться. Может, я и оказался в ловушке с ней, но мне необязательно быть довольным таким раскладом. Вот я и не доволен. Я чертовски ненавижу, когда со мной обращаются как с ребенком или как с тупицей. Или, еще хуже, будто я какой-то преступник. Я надеялся, что ночь в моей собственной постели и некоторое время на обдумывание помогут мне смириться с моим новым положением. Надеялся, что я буду ощущать себя немного менее подавлено.

Но все равно чувствую себя отбросом.

Вот почему сейчас я здесь, вбиваю в землю столбы со своим старшим братом. Устанавливаю новые линии ограждения для некоторых из его лошадей, ближе к его дому. Он находится прямо за большим холмом, недалеко от того места, где живем мы с отцом.

Кейд вытаскивает столб из багажника своего пикапа и с ворчанием перекидывает его через плечо. Он больше остальных похож на нашего папу: широкие плечи и коротко подстриженные волосы. Единственное, чего не хватает – усов. Люблю его этим донимать. В особенности потому, что он угрюмый засранец. Все очень просто.

– Кстати, когда ты там собираешься отрастить усы и стать настоящим стариком Итоном?

Кейд свирепо смотрит на меня, прежде чем отпустить столб и выровнять его заостренным концом в нужном месте.

– Не знаю. А ты когда подстрижешь волосы, Рапунцель?

Вот это классно, это по-нашему. Выводить Кейда из себя – одно из моих любимых занятий. Он так охрененно ворчит, что это никогда не надоест. Кейд только лает и не кусается, он один из самых милых парней, которых я знаю.

Если закрыть глаза на то, какой он придурок.

Я снимаю кепку и перекидываю волосы через плечо, стараясь не морщиться от укола боли в плече. Или в колене. Или ломоты в спине.

Какая, блин, Рапунцель, я скорее похож на Шалтая-Болтая.

– Никогда! Как я тогда втащу принцессу через окно?

Кейд фыркает и хватает прицепной столбостав¹⁴, а я удерживаю столб строго вертикально.

– Только одна принцесса, брат? Не похоже на тебя.

Я закатываю глаза. Кейд – святоша, ну просто настоящий монах нашей семьи. Не припомню, чтобы видел его хотя бы с одной женщиной после его развода.

– Я просто хочу, чтобы секса было достаточно для нас обоих, – вру я.

Эта часть меня изменилась. В последние пару сезонов развлекаться с женщинами уже не так привлекательно. Не так, как раньше. Это скорее приносит проблемы, и я устал от необходимости проводить время с теми, кто видит во мне какой-то трофей.

Кейд протягивает руку и срывает кепку с моей головы:

– Эй, придурок. Ты собираешься помогать мне или просто будешь стоять и красоваться?

Я отступаю и скрещиваю руки на груди.

– А я красавчик, да? Люди продолжают говорить мне это, – я уклоняюсь от работы, потому что не хочу признаваться: мое тело совершенно измотанно. В ответ я услышу очередную нотацию о том, что мне нужно завязывать со спортом и что я слишком долго этим занимаюсь.

Есть проблема. Я зависим.

Езда на быках – это кайф, который я не могу заменить. Выброс эмоций, за которым я не могу перестать гоняться.

– Дядя Ретт! – тихий сахарный голосок заставляет меня улыбнуться. К тому же я благодарен появившейся возможности отвлечься.

Кейд оглядывается через плечо, озабоченно сдвинув брови.

– Люк! Как дела, малыш? Я думал, ты с миссис Хилл, – говорю я.

Мой племянник улыбается мне, обнажая свои маленькие белоснежные зубки, на его лице появляется озорное выражение:

– Я сказал ей, что хочу поиграть в прятки.

– Так…

Люк смотрит на отца, спрятавшись за моей спиной, будто знает, что у него скоро будут неприятности. А потом наклоняется ближе ко мне и подносит руку ко рту:

– Но вместо этого побежал сюда.

Его глаза расширяются, когда он видит сначала выражение моего лица, а затем и своего папы, который, вероятно, хмурится позади меня. Я стараюсь не смеяться, но у меня не получается, и я разражаюсь громким смехом. Этот паренек изматывает моего брата. Но тем самым он разряжает обстановку, и бог свидетель, именно это Кейду и нужно.

В любом случае, все мы – просто кучка слабаков, когда дело касается Люка. Пусть наша малышка Вайолет и уехала с ранчо, зато теперь у нас есть Люк, которого мы все обожаем.

– Деда ищет тебя, – продолжает мальчик.

– Люк, – Кейд подходит ко мне сзади. – Ты хочешь сказать, что сбежал от своей няни, чтобы помочь деду найти Ретта? Если так, то звучит ужасно похоже на то, что ты лезешь не в свое дело.

Люк поджимает маленькие губки, и, клянусь, я вижу, как в его голове крутятся шестеренки. Ему почти пять, и он чертовски умен, настоящий засранец. Но все еще слишком мал, чтобы понять, когда он прокололся.

Люк стратегически обходит этот вопрос стороной, притворно расширяя глаза:

– Деда искал тебя дома. Он с леди.

Я стону, потому что знаю, что это значит. Леди. Более подходящего слова для описания Саммер Хэмилтон не существует. Принцесса моего агента.

Взгляд брата устремляется на мое лицо.

– Леди? Ты наконец-то кого-то обрюхатил?

Какой придурок.

– Да чтоб…

– А что значит «обрюхатить»?

Мы оба тупо смотрим на маленького мальчика, но, прежде чем успеваем ответить, на вершине холма появляются отец и Саммер.

– Ты сделаешь меня снова дедушкой, Ретт? – папа посмеивается, подходя ближе. Для человека своего возраста он слишком хорошо слышит. Мимо него ничего не пройдет, и это бесит.

Я упираю руки в бока и поднимаю лицо к голубому небу, выдыхая воздух из ноздрей и наблюдая, как он превращается в клубы пара, танцующие в атмостфере.

– Извини, но придется тебя разочаровать, – бормочу я, поворачиваясь к ним, пытаясь игнорировать Кейда.

Вот основной набор его эмоций: довольное хмурое лицо, усталое хмурое лицо… Возможно, у него даже есть какой-то похотливое хмурое лицо, которое он прятал последние несколько лет.

– Саммер здесь, Ретт, – начинает папа, взглядом приказывая мне вести себя прилично. Вижу этот взгляд всю жизнь. – Почему не рассказывал, какая она восхитительная? Ты знал, что она только что закончила юридический факультет?

Я поднимаю брови. Ладно, признаю, это немного впечатляет. Но это также и ужасает. Саммер чопорная, умная, образованная, и ей поручено нянчиться со мной.

И к тому же она безумно красивая. Она переоделась в джинсы, и я изо всех сил пытаюсь не пялиться на то, как они облегают ее миниатюрную фигуру.

Несколькими уверенными шагами мой брат сокращает расстояние между собой и Саммер, протягивая ей длинную мускулистую руку.

– Кейд Итон, – его голос резок, но я знаю, что он не трясет ее руку так сильно, как обычно. Саммер излучает какую-то нежность, а Кейд, может, и сварливый засранец, но он также и джентльмен.

– Саммер Хэмилтон, – она улыбается, и ее улыбка все еще граничит с ухмылкой. Как будто все это ее забавляет. Держу пари, оставаясь одна, она мило и протяжно смеется надо мной, прям как богатая девочка.

– Извини, так откуда ты знаешь Ретта? – хмурый взгляд Кейда теперь стал любопытным.

Вот он, момент, когда все от души посмеются надо мной. Мой отец уже все знает, но, как бы он ни шутил, я не думаю, что он толкнет меня под автобус. Ведь нам обоим ясно, что мои придурковатые братья получат настоящее удовольствие от того, что Младший Братик попал в неприятности. Снова.

А отец будет сидеть просто сложа руки и наслаждаться, наблюдая за тем, как все будет разворачиваться.

Но Саммер не теряется:

– Я новый младший агент в его фирме. Обучаюсь коммуникации со звездами.

Девушка легко лжет с мягкой, скромной и искренней улыбкой. Надо отдать ей должное. Она хороша.

Брови моего брата сходятся на переносице, глаза моего отца мерцают, пока он наблюдает за обменом репликами. Я задерживаю дыхание, надеясь, что это все, что нужно. Может быть, только может быть, это сработает.

Голова Кейда дергается.

– Но почему ты зде…

– Я хочу есть! – объявляет Люк.

– Еще бы, – отвечает Саммер. – Какая твоя любимая еда?

Мгновенная смена темы. Отец ловит мой взгляд и подмигивает.

– Попкорн!

Интересно, почему дети всегда все восклицают? Как будто им обещали приз, если они выкрикнут ответ первыми.

Саммер выгибает бедро и скрещивает руки на груди, как будто взвешивает реакцию ребенка.

– С добавлением M&M’s?

– Оооо! – восклицает Люк, а мы с Кейдом и папой морщим носы. – Я такое никогда не пробовал!

– Не пробовал? – глаза Саммер драматично вспыхивают, она приседает перед мальчиком.

– А что такое эмэмэмс? – спрашивает Люк, все-таки признавая, что он ни черта не понимает.

Пока продолжается этот обмен милыми репликами, я перевожу взгляд на своего брата, гадая, уж не влюбился ли он в Саммер Хэмилтон. Но он просто выглядит озадаченным.

– Это конфетки. С шоколадом. И арахисом. По дороге сюда я видела магазины, там они наверняка есть. Наверняка твой папа сможет взять тебя с собой, чтобы купить их.

А вот теперь Кейд выглядит невероятно раздраженным.

– Правда, папа? – большие голубые глаза Люка загораются.

– После того, как ты сбежал от бедной старой миссис Хилл? – у Кейда отвисает челюсть, и он неодобрительно смотрит на Саммер. Некоторые, наверное, съежились бы под этим хмурым взглядом, но точно не она.

Саммер пожимает плечами и одними губами произносит: «Извини». Она выглядит немного огорченной, но, когда Кейд с сыном отворачиваются к своему дому, она оглядывается на меня через плечо, и ее губы трогает самодовольная ухмылка.

В этот момент становится ясно: она вовсе не была огорчена. Весь этот диалог был совершенно преднамеренно затеян ею, чтобы прервать поток неудобных вопросов моего брата.

Чтобы помочь мне сохранить лицо.

– Я пойду, помогу Кейду с Люком, – говорит отец, опуская голову, чтобы, я уверен, скрыть ухмылку под полями своей ковбойской шляпы.

А это значит, что Саммер и я здесь, на вершине сухого, поросшего кустарником холма, совсем одни. Впервые. Но она не обращает на меня никакого внимания. Просто стоит и смотрит поверх холмов на вершины Скалистых гор.

Она так неподвижна, что несколько мгновений я просто не могу не наблюдать за ней. Прохладный ветер сильным порывом свистит в голых ветвях редких деревьев, и Саммер ежит плечи, ее пуховик трется о серьги, а шелковистые каштановые волосы развеваются за спиной.

А затем Саммер выдыхает. Глубоко и тяжело. Я наблюдаю, как ее плечи медленно опускаются, просто очарованный ее реакцией на вид. Когда мой взгляд опускается ниже, я встряхиваю головой. Нужно помнить, что, даже если она помогла мне, мы с ней не друзья. Мы даже не на одной стороне.

– Используешь пятилетнего мальчика, чтобы добиться своего. А это не слишком низко?

Саммер издает смешок, засовывает руки в задние карманы и, повернувшись ко мне, широко раскрывает глаза:

– Я не использовала его! Я его просветила. Смешивать конфеты с попкорном – жизненный опыт, его заслуживает любой ребенок.

– Кейд возненавидит тебя за это.

Ее губы собираются в линию, и Саммер пожимает плечами. Похоже, что такая перспектива ее абсолютно не трогает.

– В таком случае, мне придется надеяться, что я понравлюсь Брату номер Три. Или, может быть, мне повезет с трифектой¹⁵? Заставить вас всех возненавидеть меня? Было бы интересно.

А эта девочка не так проста.

– Ты могла бы сказать правду.

– Могла.

Мои зубы скрипят.

– Обучаешься коммуникации! Мы оба знаем, что ты здесь, чтобы нянчиться со мной.

Саммер наклоняет голову и смотрит на меня самым нервирующим взглядом из всех.

– Все видят то, что хотят. Я на самом деле являюсь новичком в фирме. Они только недавно предложили мне больше, чем просто летнюю стажировку. А ты и есть звезда. Было бы глупо с моей стороны думать, будто я здесь не для того, чтобы чему-то научиться. Иначе Кип послал бы кого-нибудь с большим опытом, нет?

Саммер уходит обратно к главному дому.

– Почему ты тогда просто не подставила меня? Сказала бы, как есть. В конце концов, они все равно догадаются.