Kitabı oku: «Свет колдовства», sayfa 7
Коннор изо всех сил толкнул под столом ногу Галии. Она вскинула голову. За пару минут принцесса оборотней окончательно утратила сходство с прежней Галией. Беседа о драконшах преобразила её, на лицо словно легла тень, взгляд обратился внутрь. И согласие Ила её вроде не успокоило. Коннор пристально смотрел на неё, жалея, что не владеет телепатией.
“Не вздумай! – про себя твердил он. – Да что это с тобой? Если ты испортишь всё, чего мы добились с таким трудом… Ведь ты знаешь, что поставлено на карту…”
И вдруг Коннор понял. Её взбудоражила и опечалила беседа об истории драконш. Она была потрясена, хотя давно знала обо всём. Но сегодня чувство вины за содеянное предками сделалось особенно непереносимым.
Коннору казалось, что он наяву слышит её голос:
“Мне так жаль…”
“Не глупи, – мысленно приказал Коннор. Да, телепатией он не владел, но не сомневался, что Галия прочтёт его мысли. – За что тебе извиняться? Лучше поспеши сделать то, что предначертано”.
Его сердце неистово билось, но он старался дышать ровно. Ничто не имело значения, кроме Круга Рассвета и долгожданного союза. Ничто. И думать о чём-то другом в такое время – непростительный эгоизм. Галия отвела глаза, будто проиграла сражение. Она уловила мысли Коннора. Ил ожидал её слов.
Коннор напрягся, пытаясь не прерывать мысленного контакта с Галией. Но, как обычно, Галия поступила правильно: взяв руку Ила, она поднесла её к своему лицу. Жест простой, но многозначительный. И при этом она сумела удержаться на дистанции – в конце концов, ведь она принцесса.
– Обручиться с тобой – большая честь для меня, – проговорила она, смотря в глаза Илу. – Конечно, если ты согласен. Ты, надеюсь, помнишь мой рассказ о нашей семье…
Ил вздохнул.
– Да, я всё помню, но это ничего не меняет. К тебе всё это не относится. Ты – лучшая из людей, которых я встречал. – Он нежно улыбнулся.
Против такой улыбки не устоял бы никто. Галия – тоже.
– Но до тебя мне далеко.
Так они стояли целую минуту, смотря друг на друга и держась за руки. Они были идеальной парой, сочетанием золота и серебра, картинкой из книги сказок.
“Вот и всё. Свершилось. Теперь Ил не откажется от церемонии, – решил Коннор. – Пока мы охраняем его, на нашей стороне Неукротимая Сила. Задание выполнено”.
Ему следовало ликовать. Но почему так больно сердцу? Почему так тяжело на душе? День уже клонился к вечеру, когда раздался второй звонок.
– Они разыскали водителя того автомобиля, – сообщил Нис.
Коннор насторожился. К тому времени, когда мистер Доминго вернулся домой, они успели перенести коробку со свитками в комнату Ила и теперь сидели, разложив листы пергамента на полу. Ил лежал в постели, полузакрыв глаза и явно засыпая.
Но, услышав голос Ниса, он поднял голову:
– Кто это?
– Оборотень по имени Фула Арнолдс. Живёт в десяти милях отсюда.
Коннор напрягся.
– Арнолдс… Повелительница орлов. – Он переглянулся с Галией.
Она мрачно кивнула:
– Орлам придётся объясняться по этому поводу. Чёрт, они всегда были строптивы, но на этот раз зашли очень далеко!
– Значит, в этом деле всё же замешан Ночной Мир, – подхватил Уилл. – Кругу Рассвета удалось выяснить, что именно случилось?
Нис присел на стул у чёрной тумбочки Ила.
– Да, у них есть предположение. – Он повернулся к Галии: – Тебе оно не понравится.
Отложив пергамент, она выпрямилась и мрачно просмотрела на Ниса:
– Какое?
– Ты помнишь все возможные версии, объясняющие нападение оборотней на людей? То ли по своей воле, то ли по приказу Первого Дома. Так вот, Круг Рассвета считает, что оборотни действовали по приказу, но получили его не от Первого Дома.
– Но оборотни не подчинились бы вампирским приказам, – возразила Галия. – Значит, совет Ночного Мира исключается.
– Есть мнение, что приказ отдала драконша.
Коннор изо всех сил хлопнул себя по лбу ладонью. Ну конечно! Почему он раньше об этом не подумал? Драконша отдаёт приказы, взяв на себя роль легендарной правительницы, вернувшейся, чтобы спасти оборотней.
– Возвращение королевы… – пробубнил он.
Ил с недоумением спросил:
– Но вы ведь говорили, что все драконы – злые существа, что они ужасны, жестоки и стремятся уничтожить целый мир…
– Верно, – сухо подтвердил Коннор. Лишь Илу могло прийти на ум отказаться от охоты на драконшу под таким предлогом. – Все они такие. А ещё они очень могущественны. И повелевают оборотнями. Уверен, есть много оборотней, которые радостно восприняли возвращение драконши. Оборотни уверены, что сейчас для них наступила новая эпоха, возможно, даже эпоха господства оборотней. Если это так, Первому Дому их не образумить. Даже крысы перебегут на сторону Ажды.
– Ты хочешь сказать, что теперь церемония обручения не имеет смысла? – Ил приподнялся.
Любопытно, что он вообще не обрадовался, а, напротив, явно огорчился.
– Нет, не смей даже думать об этом, – возразил Коннор. – Просто это означает… – Он умолк, вдруг сообразив, в чём дело. – Это означает…
Ему помогла Галия:
– …что мы должны убить драконшу.
Коннор кивнул:
– Да, именно убить, а не просто вступить с ней в битву. Нужно избавиться от неё. Тогда отдавать приказы будет некому. И ещё: это единственный способ предотвратить раскол в стане оборотней.
Ил в растерянности смотрел на листы пергамента, раскиданные по полу.
– А вы уже знаете, как можно убить драконшу?
Коннор поднял один из листов, но тут же отшвырнул его:
– До сих пор мы не нашли в этих свитках никакой полезной информации.
– Но мы ещё не просмотрели и половины листов, – возразил Уилл. – К тому же этот язык понимаете лишь вы с Галией, поэтому листы, которые просмотрели мы с Нисом, можно не считать.
Работы было ещё очень много.
Вздохнув, Коннор резко объявил:
– Но думать о том, как убить драконшу, пока очень рано. Если она не помешает церемонии обручения, уничтожить её можно и потом. Уилл, подумайте вместе с Нисом, как защитить Ила в субботу на вечеринке. А мы с Галией сегодня посидим подольше и постараемся прочесть все листы.
Уилл озабоченно нахмурил брови:
– Шеф, ты чересчур много на себя возлагаешь. Если снова не выспишься, то не сможешь действовать быстро и решительно.
– Отосплюсь в воскресенье, – отмахнулся Коннор, – когда всё будет закончено.
Коннор рассчитывал, что этой ночью они с Галией будут изучать свитки каждый в своей спальне. Но, когда все разошлись по комнатам, Галия осталась в гостиной вместе с ним и в одиннадцать вечера включила телевизор. В программе новостей сообщили, что произошла ещё пара случаев нападения зверей на людей. Коннор дослушал новости и взял стопку листов пергамента.
Но Галия сказала:
– Я тоже буду тут читать, – и поделила стопку листов пополам.
Коннору стало неловко. В последнее время, оставаясь наедине с Галией, он всегда чувствовал неловкость. А она спокойно изучала письмена, не отвлекаясь и не заговаривая с Коннором. Но время от времени она всё-таки поглядывала на него. Коннор чувствовал её взгляд и понимал: Галия ждёт, когда он поднимет голову. Коннор упорно листал письмена. Галия молчала.
Она подождала немного и вновь занялась свитками. Работа продолжалась в полной тишине. И всё же Коннор не мог целиком сосредоточиться на деле: мешало присутствие Галии, и он ничего не мог с собой поделать. Он был пантерой и чувствовал тепло её тела, находясь на расстоянии трёх футов, чуял её запах, и этот запах был приятным. От Галии пахло чистотой и шампунем, а ещё чем-то тёплым, сладким и здоровым. Как от шерсти щеночка, греющегося на летнем солнце. Всё это отвлекало Коннора, мешало с головой погрузиться в работу. Порой слова на пергаментах сливались, и тогда он вообще не мог уловить смысл фраз. Но гораздо сильнее, чем тепло, запах и взгляды Галии, на него влияло некое ощущение, в котором Коннор сначала никак не мог разобраться. Затем понял – единство, почти осязаемое напряжённое поле, возникшее между ними. Казалось, потрескивает наэлектризованный воздух, приподнимая волоски на руках Коннора. Как ни старался он отмахнуться от этих ощущений, всё напрасно. А тишина только усиливала напряжение.
“Нужно что-то сказать, – решил Коннор. – Неважно что, главное, чтобы она поняла: на меня всё это не действует”.
Он уставился на свиток, уже начиная его презирать. Если бы удалось отыскать в этих пергаментах что-либо полезное… И вдруг Коннор увидел то, что искал, на листе, который в эту минуту держал в руках.
– Галия, гляди – это самые древние рукописи, в них речь идёт о драконшах. Говорится и о том, на что способны драконши, что им подвластно, кроме тёмной энергии. – Он стал читать, запинаясь на малознакомых словах: – “Драконше достаточно прикоснуться к любому зверю, чтобы принять его облик, узнать всё, что известно этому зверю, обрести все его умения. Число обличий, которые она может принимать…” Кажется, следующее слово означает “бесконечно”. “Следовательно, она истинный оборотень, единственная, достойная этого звания”.
– “Число обличий, которые она может принимать, бесконечно…” – повторила Галия, заметно волнуясь. – Знаешь, в этом есть смысл. Тот же дар унаследовали и члены Первого Дома, только у них он довольно слабый. Мы можем выбрать облик любого зверя – но только в первый раз. А после нам приходится перевоплощаться именно в этого зверя.
– Тебе нужно только прикоснуться к зверю, чтобы принять его облик? – спросил Коннор.
Галия кивнула:
– Так мы делаем выбор. Но истинная драконша может прикасаться к чему угодно и принимать внешний вид любого предмета, мало того, она может менять облик бесчисленное количество раз…
– Да. Значит, выследить драконшу почти невозможно, – вздохнул Коннор.
С началом беседы напряжение в комнате рассеялось, и он немного успокоился. По крайней мере, слова не застревали в его горле. Но Галия вдруг придвинулась ближе и заглянула в его свиток.
– Интересно, говорится ли тут что-либо о том, как отличить… Погоди, Коннор, погляди на нижние строки.
Ему пришлось наклонить голову к свитку, и волосы Галии скользнули по его лицу.
– Какие?
– Там говорится что-то про рога, – лихорадочно бубнила Галия. – Ты знаешь этот язык лучше, нежели я. Что это за слово?
– “Независимо”? Нет, не так… – Он стал читать: – “Но какой бы облик ни принимала драконша, её всегда можно узнать…”
– “…по рогам”, – подхватила Галия.
Они закончили читать вместе, помогая друг другу:
– На лбу у драконши бывает от одного до трёх рогов, в редких случаях – четыре. Эти рога… – оба невольно повысили голос, – вместилище её силы, которую отнимают ведьмаки, захватывая драконш в плен и лишая их способности превращаться”.
Оба замерли, смотря на свиток, – эти минуты показались Коннору бесконечными.
Галия больно стиснула ему руку и тихо выговорила:
– Вот он. Вот ответ. – Подняв голову, она слегка встряхнула его запястье: – Да, это решение! Коннор, мы нашли его!
– Тише! Ты переполошишь весь дом. – Но её радостное волнение уже передалось Коннору. – Дай подумать… Да, у Ажды могли быть рога. Её волосы были разлохмачены, они падали на лоб. Помню, это показалось мне странным. В остальном она была опрятна.
– Теперь понимаешь? – Галия ликующе рассмеялась.
– Да. Но ты представляешь себе, как трудно лишить драконшу её рогов?
– Какая разница! Коннор, прекрати хмурить брови, порадуйся со мной! Мы ведь нашли ответ. Нам известно уязвимое место драконш. Мы знаем, как бороться против них!
Коннор был не в силах сопротивляться: радость Галии оказалась заразительной. Чувства, погребённые в глубине его души, разом вырвались наружу. Он пожал руку Галии, стараясь не выдать внутренней дрожи.
– Это сделала ты, – сказал Коннор. – Ты обнаружила эти строчки.
– Но они на твоём свитке. Их мог бы найти и ты.
– А ты первой предложила изучить пергамент.
– А ты… – Она вдруг осеклась и, улыбнувшись, посмотрела ему в глаза.
Их лица разделяла только пара дюймов, и они говорили шёпотом. Глаза Галии цветом напоминали летние листья, ярко-зелёные, с явно обозначившимися зелёными прожилками. И вдруг её лицо исказила боль.
Она по-прежнему смотрела на Коннора и сжимала его руку, но её глаза стали грустными.
– Ты – единственный… – наконец тихо произнесла она.
Коннор сжался.
– Не понимаю, о чём ты говоришь.
– Ты всё понимаешь.
Она произнесла эти слова просто и убедительно, что возразить было нечего.
Но Коннор стоял на своём:
– Послушай, Галия, если ты о том, что произошло в библиотеке…
– Наконец-то ты признал, что там что-то произошло!
– …тогда я не понимаю, что с тобой стряслось. Мы оба оборотни, в ту минуту мы утратили способность рассуждать здраво. Находились в состоянии стресса. Пережили минуту… физического влечения. Так бывает иногда, но не следует воспринимать всё это всерьёз.
Галия внимательно посмотрела на него:
– Значит, ты убедил себя, что это была “минута физического влечения”?
И в самом деле, Коннору почти удалось убедить себя, что между ними ничего не было.
– Я ведь объяснил, – продолжал он хрипло, – любовь – удел слабых. А мне чужда слабость, я никому не позволю заставить меня стать слабым. И потом, при чём тут ты? У тебя уже есть жених. Ил отважен, добр и прекрасен, скоро его могущество будет безмерным. Чего же ещё ты хочешь?
– Ты прав, – кивнула Галия. – У него много достоинств. Я уважаю его, восхищаюсь им, даже люблю. Разве его можно не любить? Но я в него не влюблена. Я…
– Не говори так! – Коннор вроде бы сердился, но слова Галии его обрадовали. Но он заставил себя продолжать: – Какая принцесса может ставить своё счастье превыше счастья своего народа? Превыше участи целого мира?
– Это неправда! – вскипела Галия. Она была в гневе. Её глаза вдруг вспыхнули глубоким зелёным огнём. – Я не отказываюсь от церемонии. Просто пытаюсь объяснить, что в действительности люблю тебя. Ты – мой супруг по духу, Коннор. И ты знаешь это.
Супруг по духу… Эти слова поразили Коннора. Но он сумел выстроить преграду в душе. Слова ударились о преграду, но не улетучились, а попали в какую-то нишу, созданную для них, и улеглись в неё. Наконец-то были найдены и произнесены слова, точно описывающие их отношение друг к другу: это не физическое влечение, порождённое стрессом, и не романтический флирт, а соединение супругов по духу. Супруги по духу – Коннор и Галия. Но это ничего не меняло: им не суждено быть вместе.
Глава 14
Коннор уронил голову на руки и прослезился. Он дрожал – Ракш Коннор, который никого не боялся и никому не открывал свою душу. Хуже всего было то, что он никак не мог взять себя в руки. Но вдруг Галия обняла его, и Коннор заметил, что и она плачет. Но, в отличие от него, Галия не старалась сдержать слёзы, – наверное, потому, что от этого не становилась слабее.
Она гладила парня по голове, не переставая шептать:
– Коннор, мне так жаль. Коннор… можно звать тебя Ракш?
Коннор гневно потряс головой, стараясь больше не всхлипывать.
– Для меня ты всё равно останешься Коннором. Просто… это ты, вот и всё. И я сожалею обо всём, что произошло. Мне больно видеть, как ты плачешь. Наверное, ты думаешь, что было бы лучше, если бы мы никогда не встретились…
Вдруг для себя Коннор опять покачал головой. А затем, будто боясь, что другого случая не представится, обнял Галию, уткнулся лицом в её мягкие волосы и затих, полностью растворившись в этом счастливом мгновении.
Всю жизнь он старался спрятаться за высокими, прочными и неприступными стенами, поскольку знал: рухнув однажды, они навсегда перестанут существовать и обратятся в прах. В эту минуту Коннор чувствовал себя совершенно беззащитным. Беззащитным – но не одиноким. Он ощущал не только физическое присутствие Галии, но чувствовал силу её духа. Его влекло к ней. Они тянулись друг к другу. Всё ближе… пока не соприкоснулись. Ему открылись её мысли, и снова его сердце едва не разорвалось.
“Ты – единственный. Ты – мой супруг по духу”, – звучал у него в сознании её голос.
Новое чувство захватило Коннора, и он радовался ему. Правда, он опять попытался протестовать – по привычке, но не сумел. Коннор не мог врать той, кто читала его мысли.
“Когда я увидела тебя в первый раз, – продолжала она, – то была совершенно очарована. Но об этом я уже говорила, так? Я впервые в жизни гордилась тем, что и я – оборотень. А ты?”
Коннор смутился. Он ещё не перестал всхлипывать – нет, уже перестал.
Теперь, когда в него вливались её тепло и страсть, когда руки Галии обнимали его, мысли её читались ясно, как свои. И было невозможно устоять перед искушением.
“Кажется, и я горжусь, – отозвался Коннор. – Но лишь отчасти. А в остальном…”
“О чём ты говоришь? – перебила она, стараясь уберечь его от мрачных мыслей. – О нашей истории? О драконшах?”
“Нет. О том, чего ты ещё не понимаешь. О том, что присуще натуре зверя. – Даже теперь Коннор боялся полностью открыться ей. – Давай не будем об этом, Галия “.
“Расскажи мне всё”, – попросила Галия.
“Нет. Я помню о том, что произошло давным-давно, когда мне было четыре года. Радуйся, что ты можешь выбрать, в какого зверя будешь превращаться”.
“Коннор, прошу тебя”, – повторила она.
“Тебе же ненавистна звериная жестокость, – возразил он. – Помнишь, как ты отдёрнула руку, когда коснулась моего плеча в ахтовом зале?”
“В ахтовом зале?” – Галия задумалась.
Коннор мрачно ждал, будучи уверенным, что воспоминания опять пробудят в ней отвращение. Но не дождался. Вместо отвращения возникло неудержимое влечение, которое она еле сдерживала.
Галия вновь радостно рассмеялась:
“Коннор, я отдёрнула руку не потому, что мне было неприятно. Я сделала это потому, что… – Она умолкла, затем смущённо выпалила: – Мне просто хотелось приласкать тебя!”
“Приласкать?”
“Твоя шерсть оказалась такой мягкой, прикасаться к ней было приятно, как к бархату. И мне хотелось… провести по ней рукой – вот так. – Она провела рукой вверх и вниз по его спине. – Я ничего не могла с собой поделать. Но я понимала, что это опасно, что ты можешь кинуться на меня, вот и отдёрнула ладонь. – Она смущённо умолкла, но тут же засмеялась. – А теперь объясни, чего ты стыдишься”.
Коннору стало жарко, он не сомневался, что его лицо горит. Ладно, что Галия его не видит. Жаль, что ему никогда не удастся признаться ей: он был бы очень рад, если бы она приласкала его…
“В конце концов, я же кошка”, – вспомнил он и снова удивился, услышав её смешок.
“Значит, при таком тесном контакте ничего нельзя утаить”, – догадался Коннор.
Чтобы скрыть смущение, он заговорил вслух:
– Я стыжусь того, что происходило в те времена, когда я жил в первой семье, куда отдал меня Круг Рассвета. Тогда я подолгу оставался наполовину пантерой, наполовину ребёнком. Так мне было проще, а мои приёмные родители не возражали.
– Я тоже не была бы против, – отозвалась Галия. – В таком виде ты прекрасен.
– Однажды, когда я сидел на коленях у моего приёмного отца, а он читал мне сказку, меня вдруг что-то испугало – какой-то шум на улице, может быть, гудок машины. Я сорвался с места и спрятался под стол.
Коннор сделал паузу, чтобы перевести дыхание. Он почувствовал, как Галия крепче обняла его.
– А затем… приёмный отец пытался меня успокоить. Но я не мог думать ни о чём, кроме опасности, мне было очень страшно. И я накинулся на него, выпустив когти, – в то время я мог выпускать и втягивать их, – и был готов сделать что угодно, только бы удрать…
Он опять замолчал. Воспоминания были очень мучительными.
– Его пришлось отвезти в больницу. Не помню, сколько швов наложили на его лицо. Зато мне отчётливо запомнилось, как меня отдали в другую семью. Я не виню первых приёмных родителей, отказавшихся от меня. Мне всегда хотелось попросить прощения у того мужчины.
Коннор умолк, словно израсходовал все силы. Слышалось только дыхание Галии, и почему-то эти размеренные звуки успокаивали его.
Наконец она тихо спросила:
– И это всё?
Вздрогнув, Коннор поднял голову и в удивлении переспросил:
– А разве этого мало?
– Коннор… ты же был ребёнком. И никому не хотел зла. Просто вышел несчастный случай. Ты напрасно винишь себя.
– Нет, не напрасно. Если бы я не поддался инстинктам…
– Но это ведь нелепо. Обычные дети постоянно делают глупости. Ты станешь винить четырёхлетнюю малышку, упавшую в бассейн, за то, что взрослый человек утонул, спасая её?
Коннор доверчиво положил голову на её плечо:
– Конечно, не стану.
– Тогда почему ты упрекаешь себя за то, в чём нет твоей вины?
Коннор не ответил, но ему показалось, словно с его плеч свалилась тяжёлая ноша. Галия не винит его. Возможно, она права? Коннор всегда раскаивался, всегда помнил о произошедшем, но, выходит, ему нечего стыдиться. Он покрепче обнял её.
“Спасибо тебе”, – проговорил он про себя.
“О, Коннор… Ты замечательный! Ты… само совершенство”.
Пару минут Коннор молчал, а затем мысленно обратился к любимой:
“Галия, когда придёт время, выбери облик какого-то доброго животного”.
“А я думала, ты считаешь, что каждый оборотень должен быть воином”, – откликнулась она едва слышно.
“Некоторым это ни к чему”.
И он растворился в её объятиях. Целую вечность они точно купались в мягком и золотистом сиянии. Оно окружало их, проникало в них, объединяло.
Иногда Коннор не мог отличить мысли Галии от своих.
“Знаешь, я часто пишу стихотворения, – призналась она. – Точнее, пытаюсь писать. Моим родителям это не по душе, они даже стыдятся. Вместо того чтобы стать хорошей охотницей, их дочь сочиняет какой-то бред”.
“Я часто вижу один страшный сон, – рассказывал Коннор. – Я стою на берегу моря, вижу волну высотой в сотню футов, знаю, что она приближается и что мне ни за что не спастись. Ведь тебе известно, что все кошки боятся воды. Наверное, в этом всё дело”.
“А я постоянно думаю о том, каким животным быть забавнее всего. И всегда выбираю какую-то птицу. Ничто не сравнится с умением летать!”
“Мне всегда приходилось скрывать от приёмных отцов, как мне нравится точить когти. Я считал себя очень хитрым, потому что прятал разодранные мною вещи. Но однажды я не удержался и разорвал шторы, и об этом узнали все”.
Беседа продолжалась бесконечно. Коннор увлёкся ею, тихо радуясь близости Галии и тому, что ему незачем прятаться, притворяться или защищаться. Он впервые понял, как приятно быть самим собой. Галия знает, кто он, она принимает его таким, какой он есть. Полностью. И она любит его, восхищается его красотой, и ей близка его душа. Их нежная взаимная любовь потрясла Коннора. Ему хотелось, чтобы так продолжалось вечно. Но им уготована другая судьба. Грядёт событие, о котором сейчас не хотелось думать. И всё-таки мысли о нём прорывались через тёплое сияние, окружавшее их. Мир… Кроме них, существует ещё целый мир. И этот мир в опасности! Забывать об этом нельзя.
“Галия…”
“Да, я помню”.
Очень медленно и неохотно Галия выпрямилась и отстранила его. Но убрать руки с его плеч она не смогла. Они долго стояли, смотря друг другу в глаза.
Как ни странно, телепатический контакт при этом не прервался. Они по-прежнему читали мысли друг друга, видели их отражение в глазах.
“Больше такое никогда не повторится”, – сказал Коннор.
“Знаю”. – Она прекрасно понимала, что сейчас, сию минуту всё изменится.
“Нам нельзя больше говорить об этом, нельзя даже оставаться вдвоём. Это несправедливо по отношению к Илу. Мы попытаемся забыть друг друга и продолжать жить”.
“Знаю, – повторила Галия. Коннор удивлялся её смирению, пока не обнаружил, что на её глаза навернулись слёзы. – Коннор, это я во всём виновата. Если бы я не была принцессой Первого Дома…”
“Мы никогда не встретились бы. А это ещё хуже”.
– Правда? – спросила она вслух, будто нуждалась в подтверждении.
“Да, – мысленно отозвался Коннор. – Галия, как я рад, что мы встретились! Рад, что познакомился с тобой. И если мы выживем, буду помнить об этом всю жизнь”.
Она опять заключила его в объятия.
***
– Мы придумали, шеф, – объявил Уилл.
Его глаза сверкали. По сравнению с ним Нис выглядел почти спокойным.
– Что? – спросил Коннор.
Он не утратил остроты восприятия, несмотря на ночь, проведённую без сна.
Они с Галией засиделись до утра, читая пергаменты, чтобы убедиться, что ничего не упустили. О своей находке они уже поведали остальным.
Уилл лукаво улыбнулся:
– Мы придумали, как защитить Ила в субботу на вечеринке. Всё обдумали, способ верный!
“В любом плане есть недостатки”, – подумал Коннор, но вслух попросил: – Рассказывай.
– Вот что мы решили: поставим защиту вокруг всего дома Эш-Хьюс, такую же, как защита, воздвигнутая дедушкой Харманом, – самую крепкую, на которую лишь способен Круг Рассвета. Но поставить защиту нужно немедленно, как можно раньше. Мы выстроим её так, чтобы через неё могли проходить лишь люди.
– И добавим оцепление, – подхватил Нис. – Сейчас же расставим вокруг дома агентов Круга Рассвета. Никто не войдёт в дом и не выйдет оттуда незамеченным. Мы сможем прибыть на вечеринку, зная, что в доме безопасно.
– Мы просто перевезём Ила из одного надёжного убежища в другое, – заключил Уилл. – Если сумеем удержать его тут до субботнего вечера, тогда никакая опасность ему не грозит.
Коннор задумался.
– Нужно позаботиться и о безопасности лимузина. Абсолютной безопасности.
– Конечно, – кивнул Уилл. – Я займусь этим.
– Пусть агенты проверяют каждого, кто входит в дом, а не просто следят за приходящими. Можно ли сделать это?
– Так, чтобы обитатели дома ничего не знали? – Нис задумчиво прикусил губу. – А если перед воротами дома появится бригада дорожных рабочих? Там должны быть ворота, ведь это особняк, так?
– Нужно выяснить. А ещё надо достать внутренний план дома. Я хочу изучить его досконально, прежде чем мы попадём туда.
– Придётся обратиться в муниципалитет, – решил Нис. – Нет, лучше в местное историческое общество. Дом наверняка является памятником старины. Этим займусь я.
Кивнув, Коннор задумался, пытаясь вспомнить, всё ли они предусмотрели.
Все ждали, затаив дыхание.
– Похоже… в целом план неплох. По-моему, он лишён явных недостатков. Но возможно, я шибко оптимистичен.
Усмехнувшись, Уилл хлопнул его по плечу:
– Ты, шеф? Выкинь это из головы!
– Я вообще запутался! – жаловался Ил. – Какой прикид подойдёт и для вечеринки, и для церемонии обручения?
– И для церемонии Солнцестояния, – подсказал Уилл. – Не забывай о ней.
– Вы что, решили окончательно сбить меня с толку? – Ил приложил к себе один костюм, потом другой. – Как положено одеваться на церемонию Солнцестояния?
– Во что-либо белое, – объяснил Уилл.
– Как и на церемонию обручения, – добавил Коннор.
Он изо всех сил старался быть терпеливым с Илом, и, как ни странно, это ему удавалось. Предыдущие три дня прошли на удивление спокойно. Ил согласился побыть дома даже после того, как поправился. Всё это время Галия и Коннор почти не разговаривали друг с другом и не оставались вдвоём. И это было правильно. Душевный покой Коннора распространялся на всех, кто окружал его. У обоих было немало дел. Оба старались справиться с ними как можно лучше. Коннор боялся лишь, что может забыть что-нибудь важное.
– Белое? Не знаю, найдётся ли у меня что-то белое. Прикид должен быть роскошным, под стать дому Джеймса. Надеюсь, он уже здоров.
– Он прекрасно чувствует себя, – заверил Коннор. – Ты ведь разговаривал с ним час назад.
К его радости, Джеймс тоже провёл дома последние три дня. Меньше всего Коннор хотел, чтобы на этого парня опять напали. По крайней мере, дом Эш-Хьюс был надёжно защищён. Все три дня он находился под наблюдением: агенты Круга Рассвета следили за каждым, кто входил в ворота, и проверяли входящих, пользуясь теми же средствами, с помощью которых создали защиту вокруг дома. Никто из обитателей Ночного Мира не сумел бы пересечь незримую грань, окружавшую дом, никому из тех, кто приблизился бы к защитному полю и был вынужден повернуть назад, не позволили бы улизнуть.
“Значит, нам остаётся лишь охранять Ила во время поездки, – думал Коннор. – Сначала – на пути в особняк, затем – на пути к месту собрания. С такой задачей мы справимся. Я уверен”.
Он взглянул на часы.
– Выбирай быстрее, уже девятый час, – поторопил он Ила. – Скоро мы выезжаем.
Ил и Уилл принялись лихорадочно рыться в шкафу.
– Блёкло-синий, – перечислял Уилл, – блёкло-серый, блёкло-коричневый…
– Костюм должен быть белым, – напомнил Ил.
– Напрасно я сказал тебе об этом.
В дверь постучали и в спальню заглянул Нис:
– Мы вернулись. Вы уже готовы?
– Будем готовы через минуту, – пообещал Коннор. – Как дела в особняке?
– Замечательно. Ведьмаки заверили меня, что защита прочная.
– Кто в доме?
– Представители компании, обслуживающей банкеты, и ансамбль из института. Все вошедшие – на сто процентов люди, если верить агентам и Галии, которая вертится около ворот и заглядывает в каждый автомобиль, предлагая пассажирам плюшевых медведей по поручению Рождественского благотворительного фонда.
Коннор усмехнулся. Галия умела выполнять такие поручения.
– Наверное, все в доме считают её помешанной.
– Никто из обитателей дома не жаловался. Они вообще не выходят, облегчая работу команде наблюдателей. – Нис вопросительно посмотрел на Коннора: – Шеф, как ты считаешь, почему драконша до сих пор ничего не предприняла? Ведь однажды мы еле не попались в ловушку…
– Не знаю, думаю…
– Что?
– Что она попытается добиться своего одним махом. Предпримет всего одну атаку, стремительную и мощную.
– Во время вечеринки?
– Ага, – кивнул Коннор. – Поэтому мы должны быть начеку.
– В дом ей по-любому не прорваться. Защита надёжная.
– Надеюсь.
Из глубины стенного шкафа раздался радостный вопль Ила:
– Нашёл!
Он вытащил почти белый костюм с мерцающими на ткани стразами. Ил приклал костюм к себе и повернулся к Уиллу, ожидая одобрения.
– Замечательно, – оценил Уилл. – В таком костюме можно обручиться, можно побывать на вечеринке, поприсутствовать на церемонии Солнцестояния и даже жениться, если захочешь.
– Надевай что хочешь, только побыстрее, – нетерпеливо вмешался Коннор, посматривая на часы.
– А тебе он нравится? Я купил его в прошлом году.
– Очень красивый, – рассеянно отозвался Коннор, но, заметив обиду в глазах Ила, поспешно добавил: – В самом деле красивый костюм. В нём ты будешь неотразим, и наверняка Галия… решит, что ты обворожителен.
Почему он вдруг запнулся, почему у него перехватило дыхание? Коннор быстро исправил ошибку, но Ил, видно, что-то заметил, и взгляд его сделался подозрительным.
– А теперь пошли, – распорядился Коннор, смотря на Уилла и Ниса. – Вы готовы?
Оба с сомнением окинули взглядом свой прикид, но согласно кивнули:
– Да, шеф.
– Нас точно примут за прислугу, – усмехнулся Коннор. – Всем проверить передатчики. В доме мы должны постоянно оставаться на связи.
– Хорошо, шеф.
– Понятно, шеф.
Ил уже надел костюм и теперь смотрел в зеркало.
– А причёска нужна? – спохватился он и тут же сказал решительно: – Я просто расчешусь. Как считаешь, Коннор?
