Kitabı oku: «И 1000 лет не жаль», sayfa 3

Долго стоял мужчина, потерявшись в мыслях и воспоминаниях. Вспоминал, как маленький сидел на набережной, кидая щепочки-кораблики в реку, как гулял с молодой женой, встречая рассветы, и как пряталась она в его пиджак, спасаясь от холодного речного воздуха.

Только когда начало темнеть и потянулись рыбаки домой, встал, словно отряхнувшись от воспоминаний, и направился в сторону постоялого двора.

—Помочь, хозяйка? – Увидев, что женщина сидит с костяными счётами, уткнувшись в бумаги.

– Ох, помоги, если можешь. Тятя мой в приходской школе служил, грамоте обучал меня, да только тяжело мне даётся. Не разумею.

Присев рядом, мысленно поблагодарил бабушку-музейного работника, что с детства брала внука с собой. Не сразу, но смог разобраться с письменами.

– Держи хозяйка. – Вручил грамоты. – Как звать-то?

– Авдотья. А я вот сбитеньку горячего принесла с пирогами. Чай устал-то.

Сбитень был горячий и вкусный. Медовый, терпкий, с ярким запахом трав. Надкусив пирог, аж зажмурился от удовольствия.  Он и забыл, как любил в детстве пироги с лисичками. Бабушка, пока жива была, постоянно пекла пироги, ковриги, расстегаи. А он в последние годы перебивался быстрым питанием.  Уже и забыл вкус и запах домашней еды. Дом превратился в ночлежку. Стены, кровать, книги, компьютер. А был ли вообще у него дом? Такой, как у родителей. Там всегда тоже пахло пирогами, везде стояли комнатные цветы, и раздавался звук работающего телевизора и стук вязальных спиц. Его родители всю жизнь вместе работали на заводе, вместе жили, ездили в отпуск на дачу. Все делали вместе, и ушли вместе, оставив его одного. Семейная жизнь как-то быстро сошла на нет, когда стало ясно, что зарплата научного сотрудника невелика, а увольняться Константин Сергеевич отказывался наотрез.

– Задумался о чём? Али по семье скучаешь? Ничего-ничего, воротишься скоро, то-то семье праздник будет. Детки у тебя, наверное, тоже умные, грамотные.

– Нет ни деток, ни семьи, – вздохнул Константин Сергеевич. – Один я. А ты что ж одна управляешься тут?

– Вдовая я. Еще при восстании муж погиб. Прибрал Господь его от ран сильных. Вот одна век свой одинокий доживаю. Да сам знаешь, каково жинке одной. Горькая доля вдовья, были бы детки… Да не дал Господь.

Окинул взглядом женщину. На вид не более тридцати пяти лет. Вся такая сбитая, крепкая. Кожа белая, глаза голубые, волосы русые. Хороша. Хоть картины пиши – женщины средневековой Руси.

Зашумела, оживая улица, застучали колеса повозок по улице, прошла, переговариваясь, утренняя стража