Kitabı oku: «Я говорил, что лучше промолчать?», sayfa 6

13

Пятью годами ранее

Каждую пятницу мы всей семьей отправляемся болеть за «Доджерс» – наш любимый бейсбольный клуб. Сначала мы ходили вдвоем с отцом, потом достаточно подросли Джейми и Чейз, а чуть погодя и мама стала возвращаться с работы пораньше, чтобы составить нам компанию. Так что мы, Грейсоны, не пропускаем ни одной игры.

Сегодня «Доджерс» состязается с клубом Аризоны «Даймондбэкс». Вечереет. Мы сидим на стадионе, среди шумной толпы зрителей. Над нами грохочет голос комментатора. Матч только начался, и пустые места на трибунах продолжают заполняться припозднившимися болельщиками.

Я примостился на краешке сиденья, зажав руки коленями. Сейчас мяч у команды «Даймондбэкс» – это не так интересно. Оборачиваюсь к Джейми. Он полностью поглощен матчем. Сидит, подавшись вперед, и во все глаза следит за игроками. Наклонившись, перевожу взгляд на Чейза. С нашего верхнего ряда, из-за маленького роста ему не видно, что происходит на поле. Поэтому Чейз, привстав, наблюдает за трансляцией игры на большом экране. На младшем брате – огромная кепка с символикой клуба Лос-Анджелеса, которая постоянно сползает и загораживает ему обзор. Такая же кепка и на маме.

Мама положила голову отцу на плечо, он ее обнимает. Они тихо разговаривают и смеются. Смотрят не на поле, а друг на друга. Люблю, когда они радуются. Им хорошо вместе.

– Ох, Чейз! – Мама со смехом притягивает Чейза к себе и поворачивает его кепку козырьком назад. – Думаю, по дороге домой папа должен купить тебе размерчик поменьше.

– Правильно, дружок. – Отец широко улыбается Чейзу, и они в знак согласия соприкасаются кулаками. Затем он смотрит на нас с Джейми, и его улыбка делается еще радушнее. – Ребята, не хотите перекусить?

Джейми отвлекается от происходящего на поле и с удивлением напоминает:

– Игра ведь только началась.

Обычно мы ждем, чтобы настал черед клуба «Доджерс» бить по мячу, и лишь когда мяч снова переходит к другой команде, идем за хот-догами. Это тоже традиция.

– Тут такие очереди, что я только к середине игры и успею. – Мама подхватывает сумочку и поднимается на ноги. – Я пойду.

Отец целует ее, и она начинает пробираться к выходу.

– Тайлер! Помоги матери, – приказывает отец.

Торопливо вскакиваю, протискиваюсь мимо Джейми и Чейза и буквально перелезаю через отца. Он внимательно смотрит на меня, чуть приподняв уголки губ. По пятницам отец обычно пребывает в хорошем расположении духа, и сегодняшний день – не исключение. Неловко спускаюсь с трибуны и бегу за мамой.

Палатки с хот-догами, напитками и сувенирами попадаются повсюду, и у каждой толпится народ. Догоняю маму. При виде меня в ее глазах мелькает удивление:

– Ой, Тайлер! Ты же пропустишь матч!

Пожимаю плечами.

– Ничего страшного. Папа просил тебе помочь. Тем более мяч все равно пока у «Даймондбэкс».

Боюсь даже вообразить, каким бы взглядом меня наградил отец, если бы я отказался пойти и заныл, что хочу посмотреть игру. Конечно, сегодня он выглядит довольным и благодушным, но не стоит рисковать. Обычно у отца очень быстро портится настроение. По крайней мере, когда я рядом.

Мама шутливо морщит лоб.

– Хм-м-м… Ты просто ангельский ребенок! Кто же тебя таким воспитал?

Она весело улыбается, а синие глаза так и сияют. Ну почему я на нее не похож?

– Ты. – Натянуто улыбаюсь в ответ.

На самом деле отец принимает активное участие в моем воспитании. Я не ангельский ребенок, просто он не позволяет мне плохо себя вести, а я боюсь его рассердить. Именно поэтому всегда слежу за манерами, стараюсь хорошо учиться и вообще быть тише воды ниже травы. Хотя иногда отцу и этого недостаточно.

Мама снова смеется и, потрепав меня по голове, обнимает за плечи. Очередь медленно продвигается вперед.

– С кетчупом и без горчицы, правильно?

Киваю. Мама принимается разглядывать прилавок, а я смотрю на нее, на ее спокойное лицо, и пытаюсь понять, поверит ли она мне. Я бы рассказал маме об отце, о том, на что он способен и как я его боюсь, однако не представляю, как это сделать. Мне страшно. Мама любит отца. Возможно, если я открою ей правду, она его разлюбит. А вдруг не его, а меня? Отец никогда не простит, если я разрушу их отношения. А мама… конечно, она могла бы мне помочь, защитить от отца. Но не хочу ее огорчать. Я так люблю, когда родители радуются и улыбаются. Оба. Не знаю, что произойдет, если правда всплывет наружу. Поэтому продолжаю молчать.

– Держи. Это для папы. – Мама протягивает мне запотевшую банку пива.

Оказывается, мы уже стоим у прилавка, и мама расплачивается за покупки. Растерянно моргаю. Опять так задумался, что выпал из реальности? Нужно избавляться от этой привычки…

Из-за банки рука совсем замерзла. Перекладываю в другую. Отец всегда пьет пиво в пятницу и на выходных, утверждая, что имеет право отдохнуть после рабочей недели.

– Ну, пошли. – Мама берет поднос с хот-догами и направляется обратно.

Пробираюсь за ней через толпу. Банка неприятно холодит ладонь. Народу слишком много, все куда-то торопятся, и я за мамой не поспеваю. Стараясь не упустить ее из виду, бегу все быстрее и вдруг спотыкаюсь и лечу прямо на асфальт. Машинально вытягиваю перед собой руки. От удара пиво выливается из банки. Все происходит так быстро, что я осознаю случившееся только мгновение спустя, ощутив жжение в коленях.

– Тайлер! – Охнув, мама возвращается назад. – Ты ушибся? Ой, да у тебя кровь. Я вроде захватила пластыри…

Прижав поднос к бедру, она помогает мне подняться. Сердце бешено колотится. Все кругом смотрят на меня. Вижу, что разбил оба колена. Неприятно, но ничего страшного. Внизу растекается лужица пива. Дрожащей рукой поднимаю банку. Отцу это не понравится. Меня охватывает паника.

– Пиво… папино пиво… – бормочу я.

Меня трясет. Отец сегодня был добрый. Он улыбался. А я, как всегда, все испортил.

– Тайлер, ну что ты? – Встревоженно склонившись надо мной, мама пытается меня успокоить. – Все хорошо. Я куплю папе еще.

Она выбрасывает банку в ближайшую урну и поддерживает меня. От страха мутит, я с трудом сдерживаю рвоту. Не хочу к отцу. Не хочу, чтобы он опять злился, гневно щурился и скрипел зубами.

Мы идем по трибуне. Боль в коленях не утихает. Шмыгнув мимо отца, усаживаюсь на свое место. Теперь нас разделяют Джейми, Чейз и мама. Значит, хотя бы сейчас я в безопасности. Отец недовольно сдвигает брови.

– А где мое пиво?

– Тайлер споткнулся, и банка пролилась, – объясняет мама. – Я тебе потом принесу другую. А пока поешь хот-доги. – Она передает отцу поднос и, раскрыв сумочку, принимается искать пластыри.

Отец медленно поворачивается ко мне, взглядом пригвождая меня к сиденью. На его лице играют желваки. Испуганно замираю.

– Когда ты стал таким неуклюжим? – сердито спрашивает он.

Не нахожу, что ответить. Просто я часто погружаюсь в себя: противоречивые мысли раздирают меня на части.

Мама, перегнувшись через Джейми и Чейза, протягивает мне пластыри и сочувственно, тепло улыбается. Даже не глядя в сторону отца, чувствую, как от него волнами исходит ярость.

Торопливо заклеиваю разбитые колени. За последние несколько лет я почти сроднился с пластырями. Жаль, они помогают заживить лишь ссадины – но не душевные раны.

14

Наши дни

Темнеет. В старой раздолбанной «Королле» Меган мы медленно катим к дому Остина. Я зажат между Тиффани и Иден. Рейчел устроилась на переднем сиденье – выбирает подходящую музыку и сплетничает с Тиффани. Они активно сплетничают, пытаются угадать, кто еще будет на вечеринке. Я их, как обычно, не слушаю: нет сил. Так и хочется взять еще баночку пива из лежащей у меня на коленях упаковки, чтобы легче пережить дорогу.

Не желая поддаваться соблазну, складываю руки на груди и, уставившись на ручной тормоз, думаю об Иден. Она сидит справа и, кажется, незаметно за мной наблюдает… Да, так и есть: мельком смотрю на нее, и на долю секунды наши взгляды встречаются. Иден отворачивается к окну. Как странно, что она моя сводная сестра… Да и сама она, по всей видимости, еще не привыкла к наличию братца. Мы оба пытаемся друг друга лучше узнать и понять, но лично у меня пока ничего не получается. Продолжаю исподволь ее разглядывать. Темные волосы обрамляют лицо, ниспадают на спину и на плечи. Ее макияж сегодня очень яркий: губы в красной помаде, веки выкрашены в серый, как дым, цвет. Когда Иден моргает, ее густые ресницы кажутся еще длиннее. Я совсем недолго с ней знаком, но догадываюсь: на самом деле она не такая.

Видимо, что-то почувствовав, Иден оборачивается на меня; я едва успеваю отвести глаза. Это повторяется несколько раз. В какой-то момент мне становится неловко, что я на нее пялюсь, и я отворачиваюсь к дороге. Все это время молчу, даже когда Тиффани прижимается ко мне и поглаживает меня по бедру.

Наконец Меган подъезжает к нужному дому. Обычно я даже не замечаю Остина, хотя он-то, конечно, очень ждет нашего приезда. Еще рано, нет и половины девятого, а веселье уже началось. На лужайке собралась целая толпа.

Как только Меган паркуется рядом с машинами других гостей и глушит мотор, хватаю упаковку пива и, вслед за Тиффани выбравшись из «Короллы», разминаю затекшие ноги. Из дома выплескивается музыка, и я с трудом сдерживаю стон. Неужели придется снова проходить через все это: нескончаемое пьянство, шум, духоту…

– Тайлер, привет! – слышится радостный крик, и ко мне навстречу спешит Остин собственной персоной, на ходу размахивая зажатой в руке банкой пива. Пора начинать притворяться.

Остин невысокого роста, но его обаятельная улыбка с лихвой компенсирует этот недостаток. В знак приветствия мы соприкасаемся кулаками.

– Рад, что тебе удалось выбраться, – произносит он.

– Да уж! – Ну, разумеется. Уверен, появлению Тиффани он рад не меньше. Мы – завсегдатаи крутых вечеринок, и наш приезд повышает статус хозяина дома. Киваю на упаковку пива. Не терпится взять оттуда банку. – На кухню?

Остин улыбается.

– Угу! Бросай пивасик на стол и давай к нам.

Направляюсь к входу, небрежно здороваясь с другими гостями, и через плечо кидаю взгляд на девушек.

Тиффани говорит что-то Остину, Меган пытается запихнуть в крошечную сумочку ключи от машины, а Рейчел вертит в руках бутылку водки. Трудно понять, как Иден относится к происходящему, и все-таки я замечаю на ее лице тревогу и настороженность. Наверняка она еще пожалеет, что приехала.

Покачав головой, захожу в дом. Надо же, всего пару часов назад я сидел у себя в комнате и размышлял о жизни. А сейчас я здесь, на очередной вечеринке, слегка окосевший, опять играю свою привычную роль.

В кухне весь стол уставлен выпивкой, а пол заляпан пятнами от пролитых напитков. Случайно наступаю на рюмку водки, которую кто-то поставил мне прямо под ноги, и ботинком раздраженно отпихиваю в сторону осколки.

– А я тебя ждал. – Передо мной появляется Калеб. Глаза у него покрасневшие, а улыбка спокойная и ленивая. Он опять под кайфом. – Остин не против, чтобы мы занимались нашим делом. Только просил никому не мозолить глаза, так что все наши на заднем дворе, в гребаном сарае.

Сотрясаясь от безудержного хохота, Калеб раскрывает створки первого попавшегося шкафчика и, достав пачку печенья, запихивает одно из них в рот. Зажмурившись, с наслаждением бормочет:

– Офигенно! – Затем Калеб снова открывает глаза и с трудом фокусирует на мне взгляд. – Ну что, ты с нами? Дурь сегодня убойная, отвечаю! Только посмотри на меня! Я в астрале!

Возможно, мне и впрямь не мешало бы сейчас расслабиться, отделаться от неприятных мыслей. Пары затяжек вполне должно хватить.

– Я с вами.

Калеб, не выпуская из рук печенья, отправляется на задний двор. Кажется, он очень доволен, что удастся стрясти денег за дозу. Следую за ним, прихлебывая пиво.

Прямо у выхода кто-то хватает меня за плечо. Останавливаюсь и вижу Джейка.

– А, Тайлер, приехал все-таки. Где девчонки?

– Где-то здесь, – коротко отвечаю я.

Я сюда пришел, чтобы выкурить косяк, а не чтобы с Джейком лясы точить. Он мне вообще не нравится. Пытаюсь выйти из дома, но Джейк оттаскивает меня от двери.

– Ты куда? – спрашивает он, приподняв бровь и поглядывая на Калеба. Тот, не доходя до сарая, поворачивается и возвращается ко мне. Судя по всему, Джейк и так знает ответ.

– А сам-то как думаешь? – огрызаюсь я, стряхивая его руку.

Почему мои приятели никак не оставят меня в покое?! Сначала Рейчел читала мне нотации, теперь Джейк задает дурацкие вопросы. Как будто он не в курсе, что я курю.

– Ну и топай, придурок, – бормочет Джейк и наконец уходит.

Направляюсь к притулившемуся у забора сараю, где расположились наркоманы. Оттуда доносится громкий смех. В воздухе витает дурманящий запах марихуаны. Калеб распахивает дверь, и я замечаю за его спиной Клейтона и Мейсона из нашей школы. Мы и раньше курили вместе.

– А, явился! Давно пора, – приветствует Мейсон.

Он сидит на стуле в углу, с дымящимся окурком в руках, положив ноги на газонокосилку. Вид у него потрепанный. Сразу ясно, что Мейсон под кайфом. Как и все остальные.

– Ага. – Достаю из кошелька пятнадцать долларов и отдаю Калебу. Вообще-то я предпочитаю покупать дозы напрямую у Деклана, но в последнее время он залег на дно. – Продашь пару косяков?

– О боже, – тянет Клейтон, прислонившись к стене, и выдыхает облако дыма, которое быстро распространяется по тесному помещению. – Какое блаженство!

Порывшись в карманах, Калеб протягивает мне две самокрутки.

– Специально для тебя приготовил, – с гордостью сообщает он. – Так и знал, что ты сегодня в игре.

Забираю у него косяки и разглядываю их. Эх, была не была!

– Давай зажигалку, – приказываю Калебу.

Тот услужливо поджигает одну из самокруток и в ожидании моего одобрения внимательно наблюдает, как я затягиваюсь.

Дым наполняет легкие, и я чувствую облегчение. Как хорошо… Я ведь не кайфовал целую неделю. На несколько секунд задерживаю дым в себе и наконец выдыхаю. Ну вот, совсем другое дело! Напряжение отступает. Конечно, одной затяжки недостаточно, надо покурить по крайней мере минут пять, но мне уже лучше.

– Эй, где ты, черт побери, достал печенье? – Мейсон вскакивает на ноги и тычет в Калеба окурком.

Клейтон открывает глаза.

– Стырил из кухни. Хавчик, – объясняет Калеб, и все трое заходятся хохотом.

Травка еще толком не успела подействовать, поэтому я не смеюсь, а только улыбаюсь.

Прислоняюсь к стене и, закрыв глаза, глубоко затягиваюсь. Нужно расслабиться.

– Кстати, Деклан заходил, – подталкивая меня локтем, бормочет Калеб.

Поворачиваюсь к нему. Он кивком указывает на столик, рядом с которым ошивается Клейтон. Там ровными аккуратными рядами насыпан кокаин. С минуту потрясенно таращусь на него.

– Ого! – Медленно качаю головой. Соблазнительно, однако пока обойдусь. Вообще-то я частенько принимаю кокаин, но только в те дни, когда совсем тошно от собственной жизни и невозможно больше терпеть. По кривой дорожке лучше двигаться с осторожностью. – Не сегодня.

– Ну-у, какой отсто-ой… – Мейсон корчит недовольную мину. – А мы тебя ждали.

– Нам больше достанется, – шутит Клейтон, и все опять хохочут.

Видно, что они совсем обкурились. Когда уже я буду под кайфом и тоже смогу беззаботно поржать? Снова затягиваюсь и не выдыхаю дым как можно дольше, пока внутри не начинает нестерпимо жечь.

Я уже собираюсь провалиться в сладкое забытье, когда дверь распахивается.

В сарае стоит такой густой дым, что я не сразу понимаю, кто пришел.

Вот дерьмо! Иден! Закашлявшись, она зажимает рот рукой и отступает назад.

– Это марихуана?

– Нет, сахарная вата, – острит Мейсон, и Калеб с Клейтоном с готовностью сгибаются от хохота, как будто уморительней шутки никогда не слышали.

Я опять не принимаю участие в общем веселье – теперь из-за нарастающей паники.

Конечно, я хотел показать Иден, кто такой Тайлер Брюс. Только нельзя, чтобы она узнала о наркотиках. Ведь она живет со мной в одном доме и может обо всем рассказать маме! Торопливо прячу руку с зажженным косяком за спину, в надежде, что Иден его не заметит.

Иден широко распахивает глаза.

– Ты серьезно?

Судя по всему, я опоздал: она уже успела увидеть самокрутку.

– Братан, гони эту цыпу отсюда на фиг, если, конечно, она не желает составить нам компанию, – бурчит Клейтон, махнув косяком.

Не обращаю на него внимания и продолжаю смотреть на Иден. Ее взгляд полон гадливости и отвращения.

– Старина, – начинаю я, предупреждающе хмурясь. Мысленно убеждаю себя: спокойно, ты же Тайлер Брюс, тебе на все плевать. – Ну что ты прицепился к малолетке?

Мейсон в углу начинает задыхаться от кашля. Клейтон и Калеб хихикают. А мне не до смеха. По спине бежит холодок. Понятия не имею, как буду выкручиваться.

– Это вообще кто такая нарисовалась? – наконец спрашивает Клейтон.

Ну уж на этот вопрос я отвечать не стану. Представляю, как они разойдутся, если узнают, что Иден – моя сводная сестра.

– Ей что, правила никто не объяснил? – Клейтон переводит взгляд на Иден и сально улыбается. – Не надо нас отвлекать, крошка! Вали отсюда!.. Или оторвешься с нами? – Шагнув вперед, он протягивает Иден свой окурок, как будто всерьез рассчитывает, что она его примет.

Встаю между ними, загородив собой Иден.

– Клейтон, какого черта? – Под шумок тушу собственную самокрутку и убираю ее в карман – на потом. Сердито прищурившись, продолжаю: – Прекрати! Совсем с башкой поссорился?

– А че не так? – Клейтон снова глубоко затягивается, хотя ему явно уже хватит. – Не угостить даму – плохие манеры. – Он подмигивает Иден. – Я прав, детка?

– Братан, ты что, не понял? – рычу я. Мне не нравится, как Клейтон разговаривает с Иден. – Ей это не надо. Дошло?

На лице Иден отражаются брезгливость и омерзение, и мое сердце болезненно сжимается. Меня многие недолюбливают, но Иден – другое дело. На мгновение почему-то чувствую, что сам в себе разочарован. Появляется ощущение легкости, перед глазами все плывет. Наверное, наркота берет свое.

– Ладно, проехали, – уступает Клейтон. – Тогда гони ее взашей. Какого фига она здесь околачивается?

– Самому интересно, – бормочу я.

Иден осуждающе качает головой. Нужно увести ее отсюда, подальше от этих придурков и от самого себя.

Идя к ней, случайно задеваю столик. Глухой удар привлекает внимание Иден. Она упирается взглядом в разложенный кокаин и приоткрывает рот от изумления и ужаса.

Всеобщее молчание длится целую вечность. Или мне просто так кажется? Вот дерьмо! Сейчас не время быть под кайфом. Чтобы как-то выйти из положения, я должен мыслить трезво. Иден не дура. Вряд ли она решила, что это сахар.

– О господи! – побледнев, шепчет Иден.

– Братан, кроме шуток, – подает голос Клейтон. – Гони ее отсюда, пока она не позвала копов или еще что-нибудь не натворила.

– Да-да, она уже сваливает.

Я и сам жду не дождусь, чтобы Иден поскорее ушла. Хватаю ее за локоть и тащу прочь, на безопасное расстояние от сарая. По ощущению, путь занимает около получаса. В действительности же наверняка проходит секунд двадцать.

Иден стряхивает мою руку и шипит:

– Ты офигел? Мне не померещилось, Тайлер? Это кокаин?

Впервые она своим низким голосом назвала меня по имени. Наверное, по вине марихуаны это обращение прозвучало музыкой. Хочется, чтобы она произносила мое имя снова и снова.

Я молчу. Как же объяснить Иден, почему я принимаю наркотики, не упоминая причину, из-за которой вся моя жизнь пошла под откос? Застонав, закрываю лицо ладонями.

– Тебе здесь не место. – Убираю руки в карманы и натыкаюсь на две самокрутки. Эх, сейчас бы закурить… – Возвращайся в дом.

Иден продолжает смотреть на меня в упор, рот полуоткрыт. Похоже, она вне себя. Только непонятно, почему. Мы совсем чужие люди, и ей должно быть безразлично, что со мной происходит. Однако это явно не так. Неужели она все доложит маме? Ужасно… Мама и так не в восторге, что я курю травку. Хорошо еще, она понятия не имеет, как часто я покупаю косяки. А о моем пристрастии к кокаину мама даже не подозревает. Правда, вряд ли мне удастся долго от нее это скрывать.

Еще минут двадцать – по моим искаженным из-за марихуаны ощущениям – иду обратно. Калеб и его клиенты с любопытством глядят на меня. Признаваться, кто такая Иден, нельзя. Поэтому, войдя в сарай, снова надеваю маску крутого парня.

– Все, от этой лохушки избавились.

Очередной взрыв хохота сотрясает помещение, и я смеюсь вместе со всеми. Тут меня окликает Дин:

– Дружище, пойдем отсюда. Совсем докатился! Пора с этим завязывать.

Оборачиваюсь к приятелю. Дин стоит неподалеку от нас, неодобрительно покачивая головой. Он трезв как стеклышко, что неудивительно: он вообще такой. Дин всегда держит себя в руках и заботится об окружающих. Он хороший, поэтому у него так много друзей. Я имею в виду, настоящих.

– Отвали, а? – бормочу я.

Дин вздыхает и спешит за Иден. Интересно, они вообще знакомы? Иден и Дин останавливаются и говорят о чем-то – не могу разобрать, о чем. Такое впечатление, что их беседа длится целый час. Нахмурившись, наблюдаю за ними.

– Держи! – Калеб кидает мне зажигалку.

Ловко подхватываю ее и, вытащив из кармана косяк, закуриваю. Собираюсь снова затянуться и вдруг замечаю, что Иден с отвращением смотрит на меня через плечо. Ну какое ей до меня дело? Почему нельзя просто пожать плечами и уйти? Мы едва знакомы, и я не представляю, чего можно от Иден ожидать. Вдруг она настучит маме? Тогда меня попросту вышвырнут из дома.

Клейтон что-то бубнит и сует мне в руки банку пива. Я до сих пор чувствую на себе взгляд Иден, поэтому отхожу подальше от двери, вглубь сарая, где меня не видно.

Калеб и его кореши снова над чем-то ржут. Меня волнует другое. Конечно, я обещал Тиффани этого не делать… Да черт с ней! Тайлер Брюс поступает так, как ему вздумается!

Толкаю в бок Калеба, чтобы привлечь его внимание, и шепчу ему на ухо:

– Скажи Деклану, что я в деле. Готов сбывать его дурь.

Наутро просыпаюсь с тяжелой головой. С минуту щурюсь от яркого солнца и только потом понимаю, что я не у себя. Тихо застонав, переворачиваюсь на бок и вздрагиваю от неожиданности: на кровати рядом со мной сидит, скрестив ноги, Тиффани и буравит меня злым взглядом.

– Мама готова тебя убить, – заявляет она.

Могла бы пожелать мне доброго утра как-нибудь по-другому.

Сонно приподнимаю брови.

– М-м-м?

Тиффани надувает губы. Не знаю, сколько сейчас времени, но она уже полностью одета, причесана и накрашена.

– Мама вчера была в бешенстве из-за того, что мы своим приходом ее разбудили, и вдобавок ты умял у нас полхолодильника, – поясняет Тиффани. – Советую тебе поскорей убраться. Я отвезу тебя домой.

Встав с кровати, она начинает поднимать с пола мою одежду и раздраженно швырять ею в меня.

– Барахло сестрицы тоже не забудь, – фыркает Тиффани и принимается собирать и кидать вещи Иден. Последним в меня летит телефон. – И да, спасибо, что опозорил меня вчера перед всеми. Это же так здорово – когда твой парень под кайфом!

Заставляю себя сесть на постели и тру лицо. У меня отходняк. Чувствую себя невыспавшимся и разбитым. Хотелось бы знать, что вчера произошло. Помню только, что много курил, пил и смеялся. А вот о том, как мы приехали к Тиффани и что случилось с Иден – никаких воспоминаний.

– Куда она вчера делась? – Моргая и щурясь, смотрю на Тиффани. Яркий свет режет глаза. В горле совсем пересохло. – Я про Иден.

– Ушла примерно через полчаса, – равнодушно отвечает Тиффани. – Вот отстой, да? Дин подкинул ее до дома. Тебе, кстати, тоже пора. Поднимайся.

– Который час?

– Восемь.

– Восемь?! – повторяю я, гневно воззрившись на Тиффани. Вероятно, мы приехали несколько часов назад. – Всего восемь?! Какого черта?!

Тиффани, подбоченясь, окидывает меня жестким взглядом.

– Хочешь, чтобы мать тебя убила? Впрочем, если ты еще здесь задержишься, я сама тебя убью. Прямо руки чешутся. Вставай!

Со стоном напяливаю футболку и выбираюсь из кровати. К тому же я побаиваюсь встречи с мамой: она терпеть не может, когда я, никого не предупредив, не прихожу ночевать или без разрешения сбегаю из дома. А если Иден рассказала ей о том, что вчера видела, я могу и вовсе не возвращаться.

Едва успеваю натянуть джинсы и сунуть ноги в кроссовки, а Тиффани тащит меня к двери. На ходу подхватываю вещи Иден и послушно спускаюсь на первый этаж. Всюду тихо. Видимо, Джилл еще не проснулась, и Тиффани спешит выдворить меня, пока та спит.

Щурясь от яркого света, прохожу к машине и забираюсь на переднее сиденье. Еще минут десять – и я предстану перед мамой. Хорошо, что Тиффани сейчас не настроена разговаривать: я и так устал от нее за выходные. Отдохнуть бы от подружки пару дней, да какое там… Меня клонит в сон. Постепенно проваливаюсь в дрему, когда над ухом раздается голос Тиффани:

– Выметайся.

С трудом разлепляю веки и обнаруживаю, что мы уже приехали.

Ну вот и все. Настал час расплаты.

Опускаю солнцезащитный козырек со встроенным зеркалом и рассматриваю собственное отражение. Глаза слегка воспалены, а так терпимо. Поморгав, закрываю козырек и, уже собираясь вылезти из машины, поворачиваюсь к Тиффани.

– Ты прости…

Не знаю даже, за что извиняюсь. Скорее всего, за то, что обкурился вчера. Хорошо бы она успокоилась. Все-таки я к ней привык. Конечно, Тиффани в любом случае меня не бросит, и все равно от мысли, что она начнет держаться со мной холодно и отстраненно, становится не по себе. Думаю, она об этом догадывается и иногда нарочно так себя ведет, чтобы наказать за мои проступки.

– Иди уже, Тайлер, – вцепившись в руль, бурчит Тиффани, глядя на дорогу.

Да, разозлил я ее основательно. Неужели мне вчера совсем сорвало крышу?

Как бы там ни было, сейчас из-за похмелья нет сил выяснять отношения. Хочу лишь забраться в кровать, накрыть голову одеялом и проспать весь день.

Молча выбираюсь из машины, и автомобиль вихрем уносится прочь. Прижимая к себе одежду Иден, смотрю на собственный дом и вздыхаю. Я терпеть не могу огорчать маму. Тем не менее я привык к тому, что мама все время меня ругает, и стараюсь не обращать на это внимания. Ничего, повозмущается минут пять – и перестанет.

Заставляю себя подойти к двери. Зажмуриваюсь и, глубоко вдохнув, берусь за ручку. В тишине на цыпочках пробираюсь в коридор и бесшумно закрываю за собой дверь. Поворачиваюсь к лестнице – вот он, путь к спасению! И тут к своему ужасу слышу:

– Тайлер!

Покорившись судьбе, замираю на месте. Из кухни, держась за сердце, выбегает мама.

– Наконец-то! – с облегчением шепчет она.

Мама явно сходила с ума от беспокойства. Что же ее так напугало? Ведь я не в первый раз не ночую дома.

Всплеснув руками, она восклицает:

– Где ты шлялся?!

Потупившись, пожимаю плечами.

– Да так…

Что толку объяснять? Мама и так все понимает.

– Скажи мне, где!

– Какая разница?

Ее голубые глаза полны гнева и тревоги. Мне тяжело смотреть, как она переживает. Пытаюсь убедить маму, что со мной все в порядке, но ее не обманешь. Я бы очень хотел исправиться – ради мамы, чтобы не причинять ей боль.

– Ты что, опять всю ночь пьянствовал?

– Нет, – возражаю я, пытаясь пригладить взлохмаченные вихры. – Я был у Тиффани. Спал.

– А до этого?

В надежде, что она меня пожалеет, жалуюсь:

– Мам, я устал.

Уловка не срабатывает.

– Опять курил марихуану, да? – тихо спрашивает мама. Ее гнев и тревога сменяются душевным опустошением. В последнее время я постоянно ее разочаровываю.

– Что ты, нет! – вру я, инстинктивно отступая на шаг.

– Да от тебя несет коноплей!

Ну конечно! Какой же я идиот! Не принял душ, да еще и оделся во вчерашнее. Разумеется, я весь провонял куревом.

– Ну ладно. Я был на вечеринке. Некоторые гости курили травку. Я – нет!

Не знаю, что еще сказать, поэтому, прошмыгнув мимо мамы на лестницу, спасаюсь бегством.

– Это неправда! – кричит мама мне вслед. Ее голос дрожит. – Господи, Тайлер! Ну зачем? Что мне делать?

Поворачиваюсь к ней. Мама стоит, закрыв лицо ладонями. Хочется обнять ее и попросить прощения. Объяснить, что наркотики и алкоголь помогают мне не сойти с ума. Я люблю ее и жалею, что так получилось. Но тут вмешивается Дейв. Он выходит из кухни – наверняка подслушивал наш разговор – и надменно интересуется:

– Явился наконец?

Злобно сощуриваюсь. Дейв не понравился мне с первого взгляда, и не только потому, что сразу начал строить из себя папашу. Он – настоящая сволочь. Не удосужился узнать меня получше. Ему известна моя история, и все же он постоянно делает замечания таким высокомерным тоном, что так и подмывает дать ему по морде.

Растягиваю губы в ухмылке.

– Ага, вот и я.

– Ты думаешь, это нормально – болтаться где-то целую ночь? – Дейв подходит к маме и в знак поддержки слегка сжимает ее плечо. – Ты вообще должен был сидеть дома. Ты под домашним арестом.

В ответ корчу ехидную гримасу. Его потуги изобразить строгого родителя просто смешны. Может, он мне и отчим, но это не дает ему права командовать мной, как собственным ребенком.

– Дейв, сделай одолжение: отвали. – Закатываю глаза и бегом поднимаюсь к себе.

– Тайлер! – зовет мама. – Вернись!

Никак не реагирую и только бормочу себе под нос, что Дейв – скотина. В последний момент вспоминаю, что у меня в руках одежда Иден. Одновременно с этим осознаю, что мама ни разу не упомянула о кокаине. Значит, Иден меня не заложила. По крайней мере, пока.

Помедлив, без стука толкаю дверь и вхожу в ее комнату. Надо отдать одежду. А еще – поговорить.

К счастью, Иден не спит. Она натягивает толстовку.

– Ты в курсе, что существует такое понятие, как личное пространство?

Закрываю дверь и оцениваю обстановку. Очевидно, Иден все еще на меня дуется. Мне становится неловко.

– Вот твое барахло, – мямлю я и кладу ее вещи на край кровати. Покопавшись в карманах, достаю мобильный. – И телефон.

Избегаю ее взгляда и сам себя уговариваю: это из-за усталости, а не из-за того, что мне стыдно.

– Спасибо, – коротко кивает она и продолжает меня изучать. По ее лицу ничего не поймешь, но, вероятнее всего, Иден осуждает меня за все: за каждый жест, за каждую фразу. Хочу уже выйти из комнаты, и тут вспоминаю, что надо бы поговорить.

– Послушай, по поводу вчерашнего вечера…

– Я уже прекрасно поняла, что ты сволочь и жалкий наркоман, – прерывает Иден.

Ее слова, пусть и произнесенные завораживающим, низким голосом, причиняют мне боль.

Зато теперь она видит, что представляет собой Тайлер Брюс. Да, сволочь. Да, наркоман. Но… подождите-ка! Жалкий? Это уже не Тайлер Брюс, это я настоящий. Внезапно чувствую себя совсем беспомощным. Иден словно видит меня насквозь.

– Просто… не рассказывай никому. – Господи, даже мой голос звучит слабо и беспомощно.

Иден, чуть смягчившись, складывает руки на груди.

– Боишься, что я донесу на тебя копам? – с легким удивлением уточняет она.

– Нет, я имею в виду наших родителей. Не говори им, ладно? – упрашиваю я, ощущая себя ничтожеством. Подумать только: умоляю малознакомую девушку не разрушать окончательно мою и без того поломанную жизнь. – Просто забудь обо всем.