Kitabı oku: «Мои непутёвые путевые заметки», sayfa 3
Из просыпательного
Воскресенье – день особенный.
У Старшенького позже всех начинаются занятия, из-за чего Мама может встать на полчаса позже.
Как раз к тому времени, когда надо будить младшеньких в школу.
Вот и в это утро мама спокойно спала, ожидая, когда на телефоне сработает будильник в назначенные шесть тридцать.
Будильник ожидания оправдал – зазвенел вовремя.
Стоило Маме открыть глаза, как перед ней предстала незабываемая картина.
Тридцать три богатыря…
Вернее…
Оба младшеньких стояли возле ее кровати, полностью одетые.
И сообщали, что зубы они уже почистили и готовы к приему пищи.
Событие было экстранеординарное.
И впервые произошедшее в ее жизни.
Чтобы ее дети сами встали пораньше?
Да еще и Маму не будили?
Без словесных пинков, самостоятельно почистили зубы?
И без вопросов попросили кушать?
Вероятно, слон таки сбежал из сафари-парка и в лесу испустил последний вздох.
Маме даже на минутку показалось, что из открытого окна повеяло неприятно-трупным запахом.
Какой он на самом деле, Мама не знала, но предполагала, что пахнет он именно так.
Последние же слова Средненького, сообщившего Маме, что сейчас не шесть тридцать, а целых семь тридцать, еще больше вогнали ее в ступор.
Как же так?
Вот, на телефоне часы показывают совсем другое.
И будильник звенел тоже.
Решив проверить, кто прав, Мама подорвалась и понеслась в салон свериться с настенными часами.
Те действительно показывали полвосьмого.
Мама на этом не остановилась и сверилась со всеми ручными часами в своем доме.
Телефон проигрывал по всем фронтам.
Мама пригорюнилась.
Телефон ей нравился.
Хорошенький, белый с перламутром.
И даже трехлетний возраст маминого Галакси на фоне стремительно появляющихся новых моделей не менял ее любовь к нему.
Неужто «старичок» заглючил по старости лет, и придется его менять на более новую модель?
Вот так размышляя, как обустроит торжественные похороны своему любимчику, Мама в скоростном режиме покормила младшеньких и выпинала, с пожеланиями хорошего дня, в школу
Старшенький еще спал.
Мама, вздыхая, набодяжила себе большую чашку горячего какао с молоком и начала заливать собственное горе.
Когда за темно-коричневой гущей начало просматриваться донышко, уже почти бывший верный друг сообщил Маме об очередном смс-сообщении, полученном им.
Через минуту Мама влезала в настройки телефона, ругая телефонную компанию за «скорость» и «своевременность», свою несообразительность и любителей вносить поправки в законодательство.
Сообщение было не объемным. Но информативным.
Говорило оно о том, что в связи с поправками внесено изменение в даты перевода времени.
И телефоны со старой прошивкой, если будут стоять на автоматической смене времени, могут перевести время на час назад не тогда, когда надо.
Из написательного
Маме не писАлось.
Ну, вот вообще.
Совсем.
Никак.
Муз в этот день попался очень капризный.
И это ему было не так.
И то не этак.
То мозг недостаточно проснулся.
То, наоборот, излишне проголодался и нужно еще раз подкормить.
То слишком переел и, получив от сытого организма положительные посылы, захотел поспать.
То, поработав пять минут, понял, что сильно устал.
То…
И вот то.
И еще вот это.
Таких «то» мозг выдавал по сотне за минуту.
Глазки мамины медленно закрывались.
Но Муз не терял бдительности.
И все так же нашептывал полусонному мозгу.
Что вечер-то поздний.
Никто его, мозга, усилия не оценит.
Жертву не примет…
А вот если бы прилечь и с компьютером в обнимку, да книжечку почитать…
В общем, саботаж налицо.
Борьба между Музом и Мамой шла на равных.
Но Муз он на то и Муз.
Талантлив во всем.
Даже в плетении сонных чар.
хр…
Из невысыпательного
Маме очень хотелось спать.
Сильно-сильно.
Можно сказать, до невозможности.
Но, как и всегда, это было практически невыполнимо.
Сначала Мама долго готовила, потому что уже завтра надо было опять садиться за стол.
Потом долго бродила и страдала от того, что сейчас не имеет возможности перезвонить Старшенькому и спросить, как у него дела.
Тоже головная боль – на всю ночь с друзьями умотал к Стене Плача на последнее чтение в этом году «Слихот».
Потом, когда Мама, уже немного забыв о переживаниях, практически отключилась, пришел Средненький и, скорчив несчастную мордочку, сообщил, что вот никак больше без мамы спать не может.
Мама практически спящая, хоть это и не в ее правилах, ничего не сказала – просто подняла край одеяла.
Куда шустро ввинтился маленький нытик.
Очередное пробуждение произошло через полчаса, когда в мамину спальню просочился Младшенький, потребовав и себе кусок «счастья» на маминой кровати с маминым же одеялом.
Маме уже было пофиг и, подвинувшись еще немного, попыталась продолжать и дальше дремать.
Не получилось.
Посреди ночи разгорелась нешуточная борьба за место под солнцем.
В смысле у мамы под боком.
Получив пару тычков локтями и коленями, «солнце» в мамином лице выпроводило всех жильцов по своим койкам.
Уйти спокойно ей не дали, потребовав срочно почесать спинку, погладить вдруг заболевшую ножку, оценить заработанную в бою шишку.
Блаженство, испытанное Мамой, когда она добралась к кровати, было почти осязаемо.
На волнах сна опять не удалось покачаться долго.
Под утро приковылял Старшенький.
Нет, ему не надо было ничего чесать, гладить или оценивать.
Ему требовалось общество для «а поделиться впечатлениями».
Ну и фотографиями на телефоне.
Спать больше не имело смысла – скоро надо было делать капарот.
Мама капарот обычно делала на деньги.
Чем была вполне довольна.
Последний раз капарот на птицу она делала еще, когда была беременна Средненьким.
Крутить круги у себя над головой, держа в одной руке курицу и петуха, очень тяжело.
Даже несмотря на то, что обе птицы были размером ближе к перепелкам, чем к нормальным курам.
Бедным пернатым тоже, видимо, не нравилась устроенная им Мамой карусель вниз головой.
Перепуганные птицы обгадили маме и свитер, и юбку.
Радовало, что до головы не добрались.
«К деньгам», – подумалось тогда маме.
«К большим деньгам», – уточнила она для себя, тщательнее осматривая обгаженную… «обогащенную» территорию.
Из питательного
Иногда Маме казалось, что авторы книг специально над ней издеваются.
А как еще об этом думать, если бедная, сильно уставшая, но не сломленная Мама садится за компьютер немного отвлечься и почитать.
А там в каждом втором произведении кто-то что-то ест: хрустящих курочек, румяных булочек, бутербродиков с семгой, канапешек с икрой.
И это при том, что Мама после семи не ест!!!
Читать вкусно-описанные блюда становится практически невозможно исключительно из-за угрозы захлебнуться с собственной слюной и изойти на нет из зависти ко всем этим: толстушкам и не очень, магичкам, оборотницам, демоницам, эльфийкам, перевертышам, джиниям, альфа-центаврийкам и очередной независимой лаборантке Марии Федоровне.
Которые жрут все это счастье и не полнеют.
Причем вкусно жрут! И не менее вкусно об этом рассказывают.
И совсем не полнеют!
Только титаническим усилием воли и уговорами: «Как лень будет опять идти в ванную зубы чистить» (так никаких денег на зубную пасту не напасешься!).
Маме удается сдерживаться и не навестить своего самого лучшего объемистого пятисотлитрового, хладотворящего, сверкающего глянцевыми боками друга.
Но самое страшное наступает потом.
Когда Папа или Старшенький таки наведываются в кухню – исконно мамины владения.
И, исчезнув в темноте гостиной, начинают отдельно или вместе смачно хрустеть, хрумкать, причмокивать, стуча вилками или шурша обертками.
И ладно бы Старшенький.
У него организьма быстрорастущий, энергию-много-потребляющий.
Но Папа-то, Папе куда бросаться в эти жестокие игры Ночного Дожора?!
А Мамин желудок, услышав подобные звуки, начинает горестно подвывать, обиженно бурчать и тоскливо усыхать, стараясь всеми стенками обмотаться вокруг позвоночника.
Из построечного
Маме очень сильно хотелось кого-то покусать.
Даже не покусать, а загрызть…
Кровожадно и с зубами!
И она даже знала кого!
То ли Папу, за неделю до этого опять улетевшего по делам, но, как Карлсон, обещавшего вернутся…
До праздника.
Вернее, в самый его канун.
То ли его начальника/ компаньона/ заказчика (тут выбор был значительно больше).
В общем, надо зубки поточить об кого-то.
А все потому что…
«Сукку со Старшеньким строите сами – я не успеваю – сказал Папа по телефону, – там легко – справитесь».
Оно, конечно, да.
Мама со всем справится, но…
Зачем ей это надо?
Или уборка-стирка-готовка недостаточны для предпраздничного времяпрепровождения?
Так у нее еще забеги по магазинам.
Это только при покупке чего-то себе любимой шопинг является отдыхом.
А килограммы лука-картошки-морковки и прочее, и прочее никак не способствуют физической и моральной релаксации.
Старшенький же послушал Мамин рык и заверил, что все будет хорошо.
Наступил день «Ч», на который было назначено эпическое событие.
Старшенький с утра позвонил Маме и обрадовал, что ему придет помогать его друг.
Так что Мамина роль будет сводиться только к «принеси-подай».
Мама подумала и решила, что с этой ролью справятся и младшенькие.
А вот Мама займет почетное место руководителя и исполнит роль «покомандуй».
– Не туда ставишь, – уже днем давала ЦУ Мама, – Средненький… Средненький, где те черные пластиковые шляпки, чтобы в угловую стойку внизу вставлять?
– … – выражал свое мнение Старшенький.
– А я тебе говорю внизу. Черные снизу – белые сверху…
Маме со Старшеньким очень повезло в этот раз.
Их семья еще несколько лет назад приобрела новую сукку (название вполне безобидное, обозначающее слово «шалаш», если кто-то еще не догадался), и теперь можно было собирать ее, как конструктор.
Главное, чтобы память не подвела.
Ну или на крайний случай схема сборки сохранилась.
Раньше было намного сложнее.
И им бы было в два раза тяжелее, если бы пришлось, как и многим другим, сбивать гвоздями дощато-фанерные прямоугольные, выше человеческого роста, блоки.
На фоне таких перспектив собрать из прямоугольных труб каркас Маме казалось просто-таки сверхлегкой задачей.
Спустя три часа, когда у соседей все еще рьяно лупили молотками по доскам на балконах, у Мамы уже стояла готовая сукка.
Старшенький с другом такой темп работы взяли, что Мама только успевала моргать… и командовать, куда ж без этого?
Младшие потом тоже были рады скоростному строительству.
И сразу же припахали Маму в деле украшательства их временного (на целую неделю) помещения на балконе.
В общем, довольны были все.
Мама – что все это быстро закончилось.
Старшенький – что эта обязанность больше не висит на нем.
Младшенькие – заказанной по случаю пиццы (Мама все же очень устала со всей этой беготней.)
Друг Старшенького тоже был доволен.
Наверное, выполненной работой.
Хотя Мама и не могла сказать, что только поэтому.
Но пообещала себе, как-то отблагодарить отзывчивого ребенка.
Да, для нее он тоже, как и Старшенький, ребенок.
Даже если ему уже за семнадцать.
Из плохо-выученного
Первая неделя после продолжительных осенних праздников.
Мама и Старшенький, которому повезло на неделю больше каникул отхватить, встречают малолетних босяков семейства.
Звонок в двери, и Старшенький открывает.
Первым входит Младшенький, протягивает Маме конверт и говорит:
– Мама, а Средний себе палец отрезал.
Мама со Старшеньким медленно, но уверенно глаза принимают форму блюдца и опускают взгляд на протянутый до этого конверт.
Немая сцена.
Хотя пятен крови нигде не видно, но он (конверт) пухлый весь… и весь какой-то помятый.
Через полчаса, разобравшись во всем, Мама костерила всех:
И Младшенького за лень и нежелание правильно формулировать мысль на русском.
И Средненького за порезанный (!) палец.
И Старшенького, который до сих пор ржал, что тот конь (отходняк у ребенка после стрессовой ситуации, что поделаешь?)…
И себя, грозясь всем и каждому мозг выесть, но заставить нормально изъясняться… и на русском в том числе.
Чтобы не доводили ее до состояния цугундера.
Из празднично-традиционного
Вы когда-нибудь сидели в закрытых кабинках в ресторане?
А если они еще и без звукоизоляции?
Вот и у Мамы было такое же чувство.
Стук вилок о тарелки, звон бокалов, бульканье бутылок.
Разговоры, песни, смех и болтовня детей.
Сверху, снизу, по бокам.
С соседями не обязательно друг друга видеть, чтобы перекидываться друг с дружкой парой слов.
Совершенно удобно спросить, есть ли лук (а то на салат не хватает), и отправить за ним к соседям кого-нибудь из детей.
Кажется, что вся страна на неделю переехала жить на балконы в сукку.
И оно так и есть.
Некоторые даже затаскивают после застолья внутрь раскладушки или надувные матрацы и спят там.
А почему нет?
Свежий воздух, тепло и места достаточно, а еще… тра-ди-ци-я.
Папа у Мамы тоже решил в сукке поспать.
Забыл Папа только об одном.
Он давно не тренировал соседей.
И за пятимесячное его отсутствие они как-то подзабыли, какие рулады спящий за стенкой Папа умеет выдавать.
Ночь.
Первый день праздника.
Папа вырубился на балконе часов в десять – свежий воздух, чтоб его!
Мама уже давно выработала иммунитет и на такие вещи, просто не реагируя, засыпает.
Над парком плывет мощный храп.
Подсвистывает, выпевает, выписывает рулады.
То затихая, то с новой силой набирая обороты.
Спит Папа…
Дремлет Мама…
Соседи… пока молчат.
Примерно в час ночи раздается скромное царапанье во входную дверь.
Делегат от общественности с кучей извинений…
Переживая, что не дает в полной мере отдать дань традиции и восхищаясь музыкальным слухом исполнителя (еще бы!),
Интересуется, можно ли перебазировать «музыканта» в помещение, потому что мощный бас с нашего балкона слышится, даже если уйти с их балкона и наглухо законопатить все окна-двери.
Мама милостиво соглашается посодействовать.
И… словесными увещеваниями и пинками гонит Папу на кровать.
Обещая утром рассказать причину и все подробности своего бодрствования.
Из празднично-традиционного-2
Маме всегда казалось, что после окончания первого праздничного дня Суккота и перехода к полупраздничным народ вокруг делает свободный облегченный выдох и…
Нэмножко дуреет.
Правда, делает это культурно, безалкогольно и совершенно безбашенно.
Не понятно: то ли из-за того, что довольно спокойно пережили десять дней раскаянья и Йом Кипур.
То ли потому, что праздничный марафон, включающий в себя систематические застолья и постоянные забеги по магазинам, вышел на финишную прямую.
А значит, денежные вливания в торговую инфраструктуру, наконец, можно будет перекрыть, оставив лишь маленький ручеек купюро-потока.
Но факт остается фактом – вечер после окончания первого дня Суккота просто взрывается звуками, как буря после долгого затишья.
Песни и музыка, разносящаяся над парком и отталкивающаяся от стен, близлежащих домов, звучит допоздна.
О папином храпе и его влиянии на сон соседей уже можно и не беспокоиться.
Соседи сбоку напевают под караоке свои бразильские мотивы.
Снизу под праздничный салат целый американский концерт с электрогитарой, бас-гитарой, израильской дарбукой и армянским дудуком.
У соседей сверху дети устроили хоровод.
По крайней мере, судя по слоновьему топоту практически над Маминой головой, так оно и есть.
Какофония звуков утихает ближе к двенадцати, сменяясь полуночными тихими разговорами взрослых и редким позвякиванием рюмок-бокалов-бутылок – дети уже спят, а значит, можно нэмного расслабиться.
Так, чисто символически, для поддержания разговора.
Впереди несколько дней иногда даже совсем не тихого (с детьми он по определению тихим быть не может) семейного отдыха.
Поездки в гости.
Поездки гостей к вам.
Поездки на море, в зоопарк, сафари-парк, луно-парк и еще-какой-то-там-парк.
Программу-минимум по музеям семья обычно выполняет еще весной в пасхальные праздники.
И главное, никто особо никуда не спешит.
Удивляло Маму всегда одно – все происходящее из года в год ее совершенно не раздражает.
Наоборот, так и тянет к следующему году и себе устроить что-нибудь этакое.
Из лечебно-травматического
Суббота.
Утро.
Семейно-парадная трапеза в салоне.
Семейство в неполном составе (Папа как всегда отсутствует, но обещал скоро поприсутствовать) кушает, делится новостями.
Начинается новая тема обсуждения.
Младшенький:
– Мама, а если посыпать соль или перец, как куркуму, рана тоже заживать будет?
Мама:
– Нет, наоборот, будет печь сильно.
Младшенький:
– А печь будет, как если бы рану порохом прижигали?
Мама настороженно:
– Нет, горящий порох останавливает кровь в ране, а соль-перец рану только раздражает.
Младшенький:
– А если раскаленным ножом к ране приложить то, что он делает?
Мама задумчиво смотрит на Старшенького.
Старшенький:
– Мы вчера «Рембо» твое смотрели, определялись, чем это вас таким в моем возрасте киноиндустрия «кормила».
Мама Младшенькому слегка испуганно:
– Вот только не надо на себе никаких экспериментов проводить.
Младшенький, оперативно среагировав:
– А на других?
Мама нервно:
– На других тем более.
Младшенький примирительно:
– Так что там с раскаленным ножом?
Средненький, пытаясь уберечь от нервного срыва Маму:
– Если порохом или ножом прижигают, то там все эти маленькие механизмы погибают и кровь становится чистой.
Мама уже шокированно смотрит на Старшенького.
Старшенький Средненькому сочувственно:
– Следующий сезон «Трансформера» ты увидишь не скоро.
Вот она – связь поколений!
От Рембо до Трансформеров.
