Kitabı oku: «Принцесса и Ястреб»

Yazı tipi:

Всем сломанным и склеившим себя заново посвящается. Вы ни в чем не виноваты.

Короли, принцессы,

Рыцари, драконы,

Выбираем роли,

Нам они знакомы…

(детская песенка)

Пролог

Весной 2020 года мы с Хавьером, как и весь мир, оказались запертыми на карантине. Детей с нами не было: к радости или печали, но Кира и Джош в тот момент гостили у моих родителей и, судя по их лицам, были счастливы продлить свои каникулы на неопределенный срок.

– У нас в Уэстбруке1 много леса, воздуха и мало людей. Лучше места, чтобы переждать весь этот хаос – не найти. – Убеждала я Хавьера, но на самом деле себя.

– И вообще, вся эта ситуация не повод для паники. Только представь, мы сможем, как раньше, проводить сутки в постели, посмотрим все те сериалы, которые давно хотели, я смогу спокойно, без гонки написать свой роман… – говоря все это, я нарезала круги вокруг мужа, невозмутимо сидящего в кресле и потягивающего вино. Со стороны могло показаться, что он не слушает, но я видела, что в глубине его губ таится дьявольская усмешка.

– Не веришь мне? Думаешь, я истерю? Что полезу на стенку через неделю?

– Заметь, это сказал не я. Через три дня.

– Что?

– Ты полезешь на стену через три дня.

– Придурок. – я бросила в него подушкой, но без огонька, он легко уклонился и даже не запустил в ответ. Плохо дело.

– Тоже боишься? – я плюхнулась к нему на колени и потрогала его морщины на лбу, которые за последние дни, кажется, стали глубже.

Хавьер вздохнул.

– Нет. Не боюсь. Но…тревожусь.

– Думаешь, это надолго?

Он помедлил с ответом, потом кивнул.

– Да. Думаю, да. Вся весна, может быть начало лета.

Что-то внутри меня, все еще отчаянно надеющейся, что ситуация растрясется сама по себе, если не обращать на нее внимания, болезненно сжалось от страха.

– Три месяца… Без детей, без работы… Хавьер, что же мы будем делать?

Он по-мальчишески улыбнулся, и тень ушла с его лица:

– Ты что-то там такое говорила про сутки в постели…

***

Первую неделю мы и правда были словно в нечаянном отпуске. Поздно ложились и поздно вставали, увлеченно выбирали сериал, устраивали тематические кулинарные дни, разговаривали обо всем за бутылкой белого сухого…

На исходе второго понедельника мы поссорились. Карантин официально продлили до конца апреля, и понимание того, что все серьезно, плохо и страшно наконец-то накрыло нас. Сцепившись из-за ерунды – он сделал кофе себе, а мне не предложил – мы наорались друг на друга всласть, в крике выплескивая свои ярость и бессилие. Позже, когда дуться в разных комнатах стало невыносимо, я пришла к нему, стоящему у окна, и прильнула к спине.

– Мяу.

– Мяу. – устало вздохнул Хавьер и накрыл мои руки своими. – Пообещай мне, что мы не разведемся во второй раз к концу этого испытания.

– Нам надо чем-то заняться. Чем-то, полезным для саморазвития. Продумать строгий распорядок, четко ему следовать. Прекратить пить каждый день.

– Прям-таки и прекратить?

– Да. -мой голос дрогнул, но не поддался. – Я завтра начну свой роман. Ты – работать над фильмом. Вместе приберем в квартире, переберем вещи, выбросим ненужное, займемся фитнесом наконец-то. Есть еще предложения?

– Да. А можно я просто весь день буду сидеть за ноутом, пить пиво и играть в counter strike?

– Нет.

Глава 1.

– Уймись, безумная, у меня уже в глазах мельтешит от тебя.

Я огляделась вокруг. Хаос. Уже несколько дней я неистово разгребала вещи по системе Мари Кондо, но пока результатом было нагромождение неустойчивых баррикад из книг, альбомов, настольных игр и пластинок. Взяв в руки номер Космополитена за 2003 год, с Анджелиной Джоли на обложке, я прислушалась к себе: радует ли меня конкретно этот томик макулатуры?

– Бесполезно. – я швырнула журнал через всю комнату в стопку списанных вещей, и он жалобно стукнулся об пол, раскрывшись на середине.

– Меня ничего не радует. Ни-че-го. Все бесит. Раздражает.

Я плюхнулась на диван рядом с Хавьером и задрыгала ногами и руками, как таракан.

Хавьер страдальчески застонал – опять ты суетишься – и лег сверху, чтобы я прекратила дергаться.

– И ты меня тоже раздражаешь. – я пыталась увернуться от его колючих объятий, но он все равно прочесал небритой щекой по моей шее.

– Ты собиралась писать роман.

– А ты собирался работать над фильмом.

– Нет, это ТЫ говорила, что я собираюсь работать над фильмом. А я делаю как раз то, что и собирался – отдыхаю.

Да уж, он не врал. Казалось, он переносит заточение совершенно спокойно, и готов спать, есть, заниматься сексом, смотреть любимые фильмы и снова спать дни напролет. Ляг полежи, выпей вина – от этого его растаманского девиза "донт ворри, би хэппи" меня уже потряхивало.

– Как ты можешь быть таким непробиваемым! Слезь с меня, ты тяжелый. Толстый! И колючий. И вонючий!

– Вонючий и толстый? Возьми свои слова назад, женщина!

– И даже не подумаю! Пусти меня, я хочу встать.

– Да черта с два. – он навалился на меня сильнее и повернул мою голову к себе в подмышку. – Раз так, нюхай!

– Фу! Гад! – задыхаясь от смеха, смешанного со злостью, я начала молотить его руками по спине и пинать по коленям, но это было все равно, что пытаться скинуть с себя слона.

Я, конечно, преувеличивала. Запах Хавьера был, без сомнения, довольно крепким, но тем не менее, не неприятным.

Сандаловый аромат одеколона смешивался с терпким привкусом алкоголя, соленой кожи и горечью мандариновой корки. Я глубоко вдохнула и прекратила брыкаться.

Настроение вдруг изменилось. В напряженном молчании мы всматривались друг в друга. Он погладил меня по щеке, отвел от лица прядь волос, выбившуюся из прически и щекотавшую уголок рта. Я медленно облизала пересохшие губы, глядя ему прямо в глаза. Он поцеловал меня глубоко и сладко, и на какое-то мгновение мир вокруг перестал существовать.

Уже позже, перебравшись на прохладу простынь, мы лениво лежали, расслабленно нежась в лучах уходящего дня.

– Так почему ты все-таки не пишешь роман?

Я скривилась.

– Не могу. Все не так. Герои не оживают, не приходят ко мне, вместо полнокровной, достоверной, страстной и трагичной истории выходит сказочная шаблонная картонка. Пришел, увидел, трахнул, любовь. Мыло.

– Так переключись. Всегда так, когда зациклился – не выходит.

– Я пытаюсь! Иначе зачем бы я затеяла всю эту уборку.

– Магическая уборка тебе тут не поможет. Слезь с заевшего сюжета. Напиши свою порнушку. Плохой парень, хороший парень, белый конь, черный конь, героиня – девственница-красавица.

Такое очевидное решение мне даже в голову не приходило. Засела в голове муть? Выплесни ее на бумагу, чтобы она рассеялась.

Я от волнения села.

– Думаешь? А что, может сработать… Маленький рассказ, страниц на сто, не больше. Побольше секса, поменьше разговоров, намек на любовный треугольник… Мой мозг уже начинал лихорадочно просчитывать варианты.

– Никаких метаний, никаких неожиданных поворотов?

– Точно. Оставь все эти оттенки серого для другого раза.

– Классический сценарий?  Барышня и хулиган, хороший скучный парень за бортом, поиски себя, становление личности, современная героиня, никаких соплей, уверенность и самодостаточность, уезжают в закат на лихих конях?

– Супер. Добавь еще страшную детскую тайну, и мы продадим этот сюжет Диснею.

– Не продадим. Там будет секс.

– Ой, можно подумать, эти вот современные мультфильмы не завуалированная порнография для девочек предпубертатного возраста и их неудовлетворенных родителей!

– Я люблю современные мультики!

– А я тебе о чем!

– И вовсе там нет ничего такого!

– Очень даже да! Вспомни ту таитянскую принцессу и ее широченного полубога-ястреба – я тебе хоть сейчас загуглю миллион подобных роликов. Пишешь "азиатская малолетка и огромный черный…"

– Хавьер!

– Поспорим?

– Нет.

– Разумное решение. Я режиссер, мне лучше знать.

– Ты извращенец.

– Не без этого. Но согласись, есть что-то развратное в этом его крюке…

Я сдалась и рассмеялась. Невозможно было спорить с Хавьером, когда он был таким. Гораздо больше хотелось его целовать, что я и сделала с превеликим удовольствием.

– Полинезийская, – пробормотала я той же ночью, внезапно на границе сна кое-что вспомнив.

– Что? – Хавьер отложил телефон и повернулся ко мне.

– Моана. Не таитянская принцесса, полинезийская, с островов Бора-Бора, я книжку читала.

Хавьер фыркнул от смеха и погладил меня по голове:

– Оставила-таки последнее слово за собой.

– Ага, -я удовлетворенно кивнула, но уже во сне.

Мы больше не возвращались к этому разговору, но идея пустила корни и несколько последующих дней, разбирая завалы вещей, я ловила себя на мысли, что у в голове начинает выстраиваться стройный скелет истории. И когда однажды в третьем часу ночи я резко, без перехода, проснулась от снедающего меня вдохновения, я знала, какой будет первая строка.

( Примечание автора : первым моим читателем стал, конечно же, мой муж. «Конечно же» означает не то, что он всегда мой первый читатель – как раз нет, но сами понимаете, читать больше было некому, а обратная связь необходима любому автору… Я не поленилась записать все его не всегда самые добрые (и не всегда самые умные) комментарии и, если вы вдруг хотите читать эту историю вместе с Хавьером – обращайте внимание на сноски)

Дама червей

– Ты не должна выходить из комнаты ни под каким предлогом. – лицо моей матери было строгим и непреклонным и не оставляло ни малейшей лазейки.

–Но мама! Трое суток! Что я буду делать взаперти, одна, целых три дня? Это несправедливо! Я приехала на неделю на каникулы не для того, чтобы прятаться в собственном доме!

Веледа смягчилась. Немного. Присев рядом со мной на кровать, она взяла меня за руку.

–Шелена. Шел, милая, послушай меня и отнесись к моим словам очень, очень серьезно. О принце идет дурная слава. Он и его свита не пропускают ни одной юбки: им все равно, красавица или простушка, скромница или распутница, горничная или знатная дама. А ты так юна, свежа и прекрасна. Я не хочу, больше всего на свете не хочу, чтобы он или кто-то из его испорченных дружков тебя увидел. Ты понимаешь, о чем я?

Я понимала. Мать моя, женщина образованная, современных взглядов – слишком современных, по мнению многих – была убеждена в том, что только знание может уберечь человека от глупостей. В шестнадцать лет я обладала вполне достоверными и ясными сведениями о том, что, а главное, как, происходит между мужчиной и женщиной. Мать была права, мне не нужно сейчас внимание беспутного бабника.

Как бы мне этого не хотелось.

– Да, мама. Главное для меня – поступить в университет, быть независимой и самостоятельной. Я помню. Никаких глупостей. Я взяла с собой из школьной библиотеки несколько книг по органике, буду изучать их.

Веледа внимательно изучила мое лицо, пытаясь найти признаки лукавства.

– Хорошо. Спасибо. Ты мне обещаешь, что не будет никаких выходок в стиле прекрасная незнакомка в маске внезапно появляется в зале, очаровывает принца, а в двенадцать исчезает, потеряв туфельку и поставив всех на уши? Молодой Ястреб – мужчина пресыщенный, и устроить охоту на тайную красавицу будет для него занятным приключением.

Я тяжело вздохнула. Моя мать слишком хорошо знала сюжеты заезженных любовных историй. И меня.

– Да, мама. Обещаю. Я не сделаю из этой комнаты ни шагу до понедельника.

Наконец-то она улыбнулась.

– Вот и умница. Еду тебе будет приносить Николь. А сейчас мне пора, гости нагрянут уже через несколько часов.

После ее ухода я тоскливо раскинулась на кровати. Сколько бы здравомыслия не проявляла я на словах, но мне было шестнадцать, я хотела наряжаться, кружиться в танце и разбивать сердца. Говорят, принц Ястреб красив. Шепчут, что его друг и соратник Ворон еще красивее. Оба владеют магией, но похищают души девушек не чарами, а медовыми речами и страстными объятиями. Вот бы хоть одним глазком взглянуть!

– Шелена. Ты обещала. – Твердо напомнила я себе и раскрыла толстенный учебник по химии. Учиться, учиться и еще раз учиться, как завещал нам великий Мерлин.

Я проснулась от звуков музыки внизу. Сама и не заметила, как задремала. На щеке отпечатался след от узорного покрывала, рука затекла. Посмотрела на часы: одиннадцать вечера, я проспала и суматоху приезда принца, и начало бала.

– Ну здорово. Теперь мне не уснуть до утра. И что делать-то? Скукотища.

На столике был ужин. Николь заходила.

Забрав поднос прямо в постель – плевать на крошки – я уселась по-турецки в твердом намерении съесть с горя все эти прекрасные вещи до единой.

Ломоть страсбургского пирога, истекающего золотом, рябчик с засахаренными сливами, жаворонок с луком и чесночной подливкой, тарелка прозрачной шафранной ухи, осетр в пряном рассоле, жареная рысь – воистину деликатес!, сладкие пирожки, миниатюрный ястреб, литый из сахара, трёхслойный торт с марципановым кремом и вишневым желе, лимонные пирожные в имбирной глазури, кубок черемухового меда.2

Осоловевшая от еды, я с трудом могла дышать. Да уж, мать расстаралась для знатных гостей – ужин был воистину королевским! А ведь на моей тарелке лишь жалкая часть! Не стоило матушке так уж бояться за мою честь. Не представляю, как после такого угощения его высочество сможет хоть кого-то соблазнить. Представив, как объевшиеся придворные с трудом перекатываются по залу, одышливо флиртуя друг с другом и тайком распуская ремни и корсажи, я расхохоталась: картина выходила уморительная!

Приезд принца всегда был для принимающей стороны огромной честью – и огромными растратами. Само собой разумелось, что принять высоких гостей надо по такому же высочайшему разряду – но все деликатно умалчивали, сколько это будет стоить хозяевам. Чтобы устроить все как положено на эти три дня, мать бросила все наши текущие деньги – и все отложенные.

Риск был огромным – но в случае успеха была бы велика и награда. Если его высочество Ястреб останется доволен – в наш отель рекой потекут все эти высокопоставленные Скопы, Совы и Соловьи, готовые платить за комнаты суммы, достойные их титулов. Свежайшие льняные простыни, начищенные канделябры, лучшие шлюхи – Веледа предусмотрела все.

Но к демонам бы весь этот аристократический птичник и их забавы. Я -скромный Королек и для меня главное – уверенно стать на ноги в этом жестком высокомерном мире, и рассчитывать при этом я могу лишь на свой талант и знания.3

Я решила не обращать внимания на гул праздника4 и все-таки попытаться уснуть. Переодевшись в любимую пижаму – уютную и мягкую рубашку до колен, я легла в постель и спрятала голову под подушку. Через целую вечность, а на самом деле минут через пять, я со стоном стащила ее с головы. Простыня жесткая, подушка неудобная, одеяло кусачее – все не так, когда сон не идет. Со вздохом подтянув к себе учебник, я попыталась вычислить молярную массу и изобразить графические формулы всех возможных изомеров продукта окисления 10,8 г органического вещества аммиачным раствором оксида серебра, при котором выделилось 32,4 г серебра.

Эта задача была не трудной, если знать, что речь идет о реакции "серебряного зеркала", при которой вне зависимости от природы алкильного радикала, окисление 1 моль альдегида дает 2 моль серебра.

Вычислив ответ, я заскучала. Больше решать не хотелось, но я все-таки взялась за составление схемы многостадийного синтеза формальдегида из метана. Сбившись в несложном уравнении реакции хлорметан> метанол я раздраженно захлопнула задачник. На сегодня достаточно.

Но что же делать? Немного поколебавшись, я вытащила из-под кровати свой дорожный чемодан. Там, в потайном дне, предназначенном для денег и документов, пряталась книга, трепетно, секретно и с придыханием передаваемая из рук в руки старшеклассницами нашего благочестивого естествонаучного колледжа святой Урсулы.

"Гарем"

Воровато оглянувшись-не идет ли мама- я скользнула обратно с колотящимся сердцем. Найдя страницу, на которой я остановилась еще в пансионе, я полностью погрузилась в чтение. Время летело как стрела, нежную Жасмин продали калифу аль-Кариму и он пронзил ее невинность своим жезлом страсти. Расширив глаза и шевеля губами, чтобы не упустить ни слова, я читала ядовито-сладкие строки.

"Губы ее раскрылись ему навстречу, язык жадно искал встречи… Ладони ее ласкали тело Карима, пальцы запутались в мягких его волосах, пробегали по мускулистой спине, разжигая страсть в его чреслах… Горло все напряглось в безмолвном крике, когда он стал покрывать ее благоухающую шею горячими поцелуями." 5

Моя рука сама нашла себе дорогу. Не отрываясь от чтения, я просунула руку между бедер. Я была вся скользкая там, внутри, и мои пальцы легко задвигались в нужном ритме, неся наслаждение. Я дышала все глубже и когда желанное облегчение было совсем близко, по позвоночнику вдруг пробежал озноб: ужасное, неуместное, пугающее чувство от того, что кто-то не отрываясь пристально смотрел на меня.

Валет пик

Юноша был пьян. Первый хмель, при котором все женщины красивее, а жизнь беззаботнее, уже прошел и теперь весь смех казался напускным, а ресницы и губы прелестниц- фальшивыми. Он огляделся: вокруг царило обжорство и разврат – никто не заметит, когда он уйдет. Держась у стены – и держась за стену – он стал подниматься в свою комнату.

– Винтовые лестницы – изобретение дьявола, – пробормотал он. – От мелькания бесконечных ступенек его мутило.

– Сейчас вырвет, – обреченно мелькнула мысль, но тут под ногами наконец-то оказался устойчивый паркет.

Мужчина перевел дух.

– Спать. Даже сапог снимать не буду. Черт побери, какая из этих комнат моя?

Оглядев коридор, полный разноцветных дверей – вроде бы желтая…или голубая?, он выругался. Какого хрена, он не девица, чтобы обращать внимания на цветочки!

– Плевать. Пойду в голубую и упаду на кровать. И лучше бы на ней никого не лежало.

Дверь открылась с легким вздохом. Юноша втащил себя в номер и вдруг замер. Если бы он не был так пьян, он наверняка еще в коридоре заметил бы слабый свет, струящийся из-под двери.

– Святые сиськи Гвиниверы, – пробормотал он – вот это я удачно зашел.

На кровати была девушка. Золотые волосы до задницы, стройные белые ляжки. Она читала, удерживая книгу на весу левой рукой, а правая… ее правая рука двигалась между ног сначала медленно, а затем в все более ускоряющемся темпе. Весь хмель слетел с него, во рту пересохло, член встал. Он не мог отвести взгляда от завораживающего зрелища, и только когда девушка вдруг повернула голову и посмотрела прямо на него, он понял, что все эти мгновения даже дышал с ней в одном ритме.

Секунду он колебался, сделать шаг назад или вперед. Но девушка не кричала, только смотрела не моргая расширившимися от потрясения глазами, и он, повинуясь какому-то шальному веселью, вышел на свет.

– Так, так, так. И что же это за мышонка прячет наша глубокоуважаемая хозяйка в этой хорошенькой норке?

На лице девушки отразился ужас, и он понял, что угадал.

Наслаждаясь ее испугом, он не спешил и рассматривал ее с головы до ног, подмечая детали:

Девчонка. Совсем еще ребенок. Не больше семнадцати. Чистая кожа, круглое лицо, мягкие губы. Увидь он ее в платье, в череде таких же невинных большеглазых овечек, прошел бы мимо, не остановив взгляда, но здесь и сейчас, в полумраке, в детской ночнушке… Он сжал руки в кулаки, чтобы подавить желание завладеть этим свежим телом.

– Дочь? А, впрочем, не отвечай. Наверняка дочь. Заботливая мамочка укрыла цыпленка от жадных взгляд коршуна.

– Ястреба. – Ее голос был хриплым, и она явно боялась, но все равно дерзила!

На мгновение он опешил, а потом расхохотался. Подумать только, пять минут назад он собирался спать!

– Кто вы и что вам здесь надо? – девушка явно пришла в себя и пыталась прожечь его надменным взглядом опытной суки. Наверняка подсмотренным у дражайшей родительницы. При воспоминании о хозяйке гостиницы он внутренне передернулся: стальная леди, мороз по коже.

– Кто я и что мне нужно? – он растягивал слова, не торопясь с ответом. Маска, всегда служившая лишь частью игры – все и так прекрасно знали, где кто – сейчас обрела истинный смысл, подарила ощущение свободы. Нет лица – нет личности, этой ночью для этой девушки он мог быть кем угодно.

– Кто знает? Я – принц. Или друг принца. Или прихлебатель принца.

– Или конюх.

– Или конюх. – легко согласился он. – Это неважно. Ты не узнаешь, кто я. Важно то, узнает ли завтра настоящий принц, какую голубку прячет Веледа в голубой клетке.

Ей не удалось удержать лицо, и он удовлетворенно кивнул. Так и есть, матери девчонка боится больше, чем незнакомца в спальне.

– Чего ты хочешь? – она облизала пересохшие губы, и он представил, как сжимает ее тонкую шею, раскрывает большим пальцем этот нежный рот…

– Я хочу досмотреть.

– Что… – она непонимающе сморщила лоб, а потом осеклась и краска медленно залила ее лицо. Дошло.

– Нет. Нет! Вон из моей комнаты, подлец!

Он пожал плечами, изображая равнодушие.

– Я уйду. И у вас с матерью будет целая ночь подготовить оправдание, почему верная подданная его величества не засвидетельствовала почтение его наследному сыну. Ястреб милостив. Он прислушается к вашим разумным аргументам. Может быть.

Он направился в сторону выхода. Один шаг, два, три… Девчонка не из слабонервных. Четыре, пять…

– Стой.

Есть.

Не скрывая торжествующей улыбки, он повернулся к ней.

– Согласна?

Она поднесла руки к горлу, инстинктивно защищаясь.

– Я. Я… Я не смогу. Пожалуйста. Что-нибудь другое. Что хочешь.

Вот что самое возбуждающее. Не красота. Не юность. Не похоть, разрывающая штаны. Власть.

Он держал в руках ее стыд, ее страх, ее жизнь – и упивался этим.

Юноша не был жестоким. Он не бил своих женщин и думал об их удовольствии. Но он был молод и только осознавал силу своих когтей, только начинал понимать, что игра с едой может быть слаще обеда. Он чуял нутром хищника, что его жертва жаждет быть пойманной, молит, чтобы ее заставили. Нет. Эту мышь он не отпустит.

Он покачал головой и сказал мягко, вкрадчиво:

– Ну конечно сможешь.

Он опустился на колени перед кроватью и стал ждать, не произнеся ни слова больше. Время застыло для них двоих, и он не торопил девочку, уверенный в своей силе.

Она просунула руку меж сжатых бедер, прикрытых полами халата, но он покачал головой.

– Нет. Так не пойдет. Разведи колени. Я хочу видеть.

Только что красная, теперь она была бледна, как полотно. Медленно, заставляя себя, согнула ноги и раздвинула их в стороны.

Он выдохнул. Девушка была перед ним вся как на ладони, раскрытая и беззащитная. Вмять это тело в матрас, сокрушить хрупкую нежность, разодрать. У него на лбу выступил пот, и он вцепился пальцами в кровать, чтобы не вцепиться в нее.

– Погладь себя. – голос уже не принадлежал ему, был низким и сиплым.

Она положила на лоно пальцы, но не лаская, а прикрывая. Он представил, как накрывает ее руку своей и помогает, направляя ее вверх, вниз, глубже… Видение было таким сильным, что он сморгнул и отвел взгляд, сбрасывая наваждение. Рядом с ней лежала забытая книга, ставшая причиной всему, и он взял ее, только чтобы не взять девчонку.

– Гарем. Что за дрянь ты читаешь? Он перевернул томик и стал читать вслух:

Склонившись над нею, он принялся играть с ее грудями, покуда они не отяжелели от желания, а соски не превратились в твердые розовые ягодки, молящие о поцелуях… Повинуясь их безмолвному, но страстному призыву, губы его сомкнулись вокруг одного соска, затем скользнули к другому. Ласки его жадного языка пробудили потаенную жемчужину страсти меж ее бедер… 6

– Это тебя возбуждает? Эта дешевая пошлятина?

Он захлопнул книгу.

– Я бы не ласкал тебя так. Я бы раздвинул твои губы пальцем и тер бы твое нёбо, а когда бы ты раскрыла рот в жадном стоне, я бы дал тебе свой язык и заполнил бы всю без остатка, чтобы ты могла пить только мое дыхание. Я протянул бы грубыми пальцами твои высокие соски и терзал бы их кончики, пока из твоих глаз не полились бы слезы от боли и сладости. Я водил бы своим членом по твоему клитору, не позволяя большего, и ты бы молила войти в тебя, разорвать тебя, сильнее, сильнее…

Он замолчал, задыхаясь. Губы девушки приоткрылись, она дышала тяжело, прерывисто. Она была вся мокрой, розовое лоно блестело от влаги. Указательным пальцем она терла клитор, быстро, яростно. Мучительный стон вырвался из ее горла – не могу, не получается.

– Замедлись. Еще. Медленней.

Она закрыла глаза, и он вел ее голосом, одновременно просунув руку в штаны и водя по своему члену в такт ее движениям.

– Не ускоряйся. Рано. Легче. Еще легче. Вот так. Хорошо. Добавь второй палец. Массируй. Еще. Еще.

Она кончила первой, затем он выплеснул себя, и темное пятно расползлось на его брюках. Оба медленно возвращались в реальность, ощущая слабость, ужас, восторг. Ему хотелось коснуться ее губ, облизать прядь волос, курчавившуюся на виске, укусить ухо, поцеловать ресницы, грубо, больно трахнуть, чтобы она плакала и просила прекратить.

Резко, так, что в спине хрустнуло, он поднялся и вышел быстро, не оборачиваясь, чтобы не вернуться, не намотать эти золотые волосы себе на кулак, поставив ее на колени, драть эту круглую задницу. Сбежал. Печатая шаг, спустился на пролет ниже по лестнице и ворвался в первую попавшуюся комнату. Мужчина, женщина или сам дьявол – плевать: если там кто-то будет, он это трахнет.

1.Westbrook, Cumberland County
2.Спонсор меню- повесть Толстого «Князь Серебряный»
3.-Королек? -на этом моменте Хавьер выгнул бровь. – Серьезно, Ева, королек? Птичка певчая? А что дальше? Появится эротичный священник в сутане цвета "пепел розы"?
4.А я решила не обращать внимания на всяких подлых критиков.
5.Судя по всему, наша девица читает роман Бертрис Смолл
6.Стопроцентно Бертрис Смолл!
₺70,23
Yaş sınırı:
18+
Litres'teki yayın tarihi:
02 eylül 2020
Yazıldığı tarih:
2020
Hacim:
320 s. 1 illüstrasyon
Telif hakkı:
Автор
İndirme biçimi:

Bu kitabı okuyanlar şunları da okudu