Kitabı oku: «Невеста чудовища», sayfa 4

– Твоё присутствие в моей жизни будет постоянным, – с садистским удовольствием медленно произнёс он, наслаждаясь моей реакцией на каждое своё слово. – Ты будешь жить в моём доме. Появляться там, где я скажу, и когда скажу. Делать то, что я прикажу. И раз уж мы вступаем в законный брак, то супружеский долг тоже входит в сделку.

– Что?! – Вне себя от гнева, я вскочила на ноги. Упавший бокал разлетелся на тысячу осколков. И в каждом было моё отражение. – Какой ещё супружеский долг?

– Ты не знаешь, что это? Требуется объяснение?

– Конечно же знаю, – буркнула я раздражённо. – Ты сейчас серьёзно? Хочешь сказать, что мне придётся с тобой… Что ты заставишь меня…

Я схватилась за щёки. Не могу поверить. Это всё какая-то чушь. Фарс. Такого не бывает. Уж со мной такого точно произойти не могло. Дубовский наблюдал за мной, как за цирковой собачкой, которая выделывает уморительные фокусы. Совершенно расслабленный, уверенный в своём праве диктовать условия. И я с ужасом понимала, что так оно и есть. Он в праве. А я не могу отказаться, если не хочу, чтобы мои родители доживали свои дни в долговой яме. Сомневаться не приходилось – если сейчас я пошлю Дубовского с его маньяческими замашками куда подальше, он этого не простит. И отвечать за это будет вся моя семья.

– Неужели тебе правдо это нужно? – спросила я тихо. – Ты же и так любую можешь получить, зачем тебе ещё одна?

Под моим горьким взглядом он вдруг смешался. Всего на секунду, на голубые глаза будто легла тень. Чтобы тут же пропасть, сменившись привычной холодной насмешкой.

– Я хочу иметь всё, – сказал он так, что в двусмысленности слова «иметь» сомневаться не приходилось.

Больше всего на свете мне хотелось исчезнуть. Или умереть и родиться в другом теле, в другой реальности. В которой тебя не ставят перед немыслимыми условиями. Дубовский постукивал пальцами по столу. Я представила, как эти руки сдавливают моё горло и душат, душат, душат, пока не выдавят жизнь. Вот, что он делал со мной. Дьявол, пришедший по мою душу.

Зазвонил телефон. Я дёрнулась на знакомый рингтон, но это звонили Дубовскому. Он ответил, раздражённо бросая отрывистые фразы.

– Что там?

– …

– Федя, ты уверен?

– …

– Нет, без меня не дёргай. Сейчас буду.

Недовольный, он снова вызвал официантку. Расплатился картой, оставил внушительные чаевые, даже не раздумывая. После чего написал что-то на салфетке, протянул мне и сказал тоном, не терпящим возражения:

– Дела зовут. Завтра в пять – и не опаздывай, киса.

Дубовский быстрым шагом вышел из кабинета, оставив меня наедине с невесёлыми мыслями. Опомнившись, я посмотрела, что же он мне дал. На салфетке чернел адрес.

POV Максим

– В офис, – коротко приказал я, садясь в просторный салон чёрного Bentley Bentayga. Любимец в моём гараже, надёжный и мощный, быстрый, как мысль. Но почему-то именно он как магнит притягивал всякую шваль, норовящую проколоть шины.

Мотор бархатно заурчал, и Федя без лишних вопросов порулил со стоянки.

Перед глазами всё ещё стоял образ Златы. С ума сойти, это и правда оказалась она, та нимфа из «Джипси», заворожившая весь танцпол. Судьба удивительно расщедрилась. Должно быть, ей наконец-то стало стыдно за всё то говно, которое она на меня вывалила.

Вблизи она была ещё красивее. Тонкие пальцы. Огромные голубые глаза, прозрачные, как небо весной. Россыпь едва заметных веснушек, которые она не замазывала, в отличие от большинства известных мне конопатых девчонок, приходивших в ужас от каждого пятнышка на лице. Пышная упругая грудь, изгибы бёдер, м-м-м… Я сжал руку на подлокотнике и хмыкнул про себя. Надо бы поаккуратнее, а то Федя может не так истолковать мою выпирающую ширинку.

Пока между нами был стол, было легче держаться. Но фантазия то и дело выдирала меня из реальности, стоило взгляду задержаться на её стройных ножках дольше двух секунд. Чёрт. Готов поклясться, что такого желания во мне не вызывала ещё ни одна тёлка. Как представлю, что эти полгода буду делать с ней всё, что захочу… Хотя характер у Златы не из простых. Может и посопротивляться.

Что же, тем интереснее. Не жертвенный агнец, а своенравная кошка. Киса. Которую предстоит приручить, чтобы она сама бежала тереться об ноги. С крошечными, но бритвенно-острыми когтями, готовыми драть до крови.

И при всём при этом, я не мог не почувствовать разницу между ней и другими моими постельными подружками. Злате не нужны были мои бабки – для себя лично. Только для родителей. Фантастика. Смешно, что именно из-за них она окажется в моей койке.

Женщины всегда смотрели на меня с разной степенью вожделения, желая добраться до кошелька и банковских карт, потусить на курортах, нацепить на шею брюлики подороже. Они предлагали роскошные тела в обмен на роскошную жизнь – честная сделка, как по мне. Я щедро платил, пока они мне не надоедали, пока знали своё место и не претендовали на большее. Но Злата смотрела на меня с отвращением. Как на кучу мусора, по недоразумению научившуюся ходить.

Мне вдруг захотелось влезть в её голову и взглянуть на себя её глазами. Что она видит? Кого? Стал ли я тем человеком, которым хотел быть?

Федя резко затормозил и выругался сквозь зубы. От толчка я вернулся в реальность. Сардоническая усмешка выползла наружу – ну ты даёшь, Макс. Что за сеанс рефлексии? Просто действуй. И не задавай вопросов. Самокопаниями можно вырыть себе разве что могилу. Развёл тут психотерапию, понимаешь ли, соплежуй конченный. Того и гляди, начнёшь ходить в церковь. И за ручку с законной жёнушкой, в сопровождение выводка ангелоподобных дитачек.

Чтобы избавиться от остаточных сомнений, я набрал Карине. Среди узкого круга лиц известной как «Карина-SOS». Старательная и умелая, силиконовая блонда Кариша давно переформулировала для себя известную пословицу и была хозяйкой в постели, королевой в постели и проституткой в постели. На другие локации она особо не разменивалась. И правильно, нечего такому таланту пропадать.

– Привет, милый, – чувственно раздалось из трубки с таким причмокиванием, будто Карина по привычке засунула её в рот.

– Кто? – холодно переспросил я.

– Извини, – пискнула Карина и тут же понятливо исправилась: – Привет, Максим.

– Через два часа в Four Seasons. Володя за тобой заедет через полтора часа, будь готова к его приезду.

– Всегда готова, ми… Макс, – ответила она. – Целую!

Проигнорировав последнее, я сбросил звонок и поморщился. У Кариши были свои выдающиеся достоинства, но если отбросить шелуху… Обычная туповатая бабёха, не сумевшая найти себе лучшего применения, покладистая и согласная на что угодно. Трахать её с мыслью о Злате казалось странным. Как вернуться к фаст-фуду после молекулярной кухни. Я представил, как длинные ноги Златы сходятся у меня за спиной и сжал зубы. Хочу поскорее узнать, каково это, быть в ней. Дышать ею. Вжимать её в себя.

«Терпение, друг мой, – сказал я сам себе. – Укрощение строптивой только начинается.»

Я скинул сообщение своей помощнице, чтобы та сделала бронь люкса в Four Seasons и отправила второго водителя за моим ночным развлечением. Были и другие срочные дела. За стеклом мелькала суматошная ночная Москва, которая, как известно, никогда не спит.

Громады Москва-сити казались незыблемыми. В извилистой спирали башни Эволюция находился один из моих офисов, выходящий окнами прямо на мост Багратион, Москву-реку и дальше, на необозримые просторы города. Не особо нужный, но иметь здесь помощение казалось обязательным. Иногда на меня находило мрачное раздражение ото всех этих статусных штрихов. Ни чихнуть, ни пёрнуть без известного лейбла, заветной галочки или упоминания в топ-е.

В офисе уже никого толком не было, все давно разошлись по домам. Только Лидия Николаевна, моя бессменная секретарша и поистине незаменимый человек, всё ещё бдила на своём посту. Мне нравилась западная традиция брать в секретариат только умудрённых опытом строгих тётушек, знавших всё обо всём и способных отчитать не только курьеров, но и самих владельцев, если те вдруг начинают вести себя, как глупые дети. В России же приёмные так часто были похожи на панель, что я иной раз в клубе не мог сообразить сходу, где видел эту девицу – у кого-то в офисе или на своём члене. Бизнесмены средней руки и мастодонты металлургии и оборонки удивительно сходились в этом желании превратить рабочее место в траходром. Мне такой подход был отвратителен. На работе работают. Трахаются – в специально отведённых для этого местах.

– Вечер добрый, Максим Игоревич, – солидно прогудела Лидия Николаевна, оглядывая меня из-под стёкол очков. – Припозднились вы сегодня.

– Добрый, – ответил я. – На том свете отосплюсь.

Она неодобрительно поджала губы.

– Молодёжь… – сказала секретарша сварливо. – Вот и Кирилл Григорьевич туда же. Уже третью чашку кофе выдул.

– Он там? – Я дождался малюсенького кивка. – Прекрасно. Не пускайте ко мне больше никого. И сварите ещё кофе, пожалуйста.

Послав возмущённой Лидии Николаевне обворожительную улыбку, я скрылся за дверями своего кабинета.

На кожаном диване развалился Кирилл Григорьевич Киров, он же Кикир – мой товарищ по детдомовскому беспределу в прошлом и ценный сотрудник в настоящем. Здоровенный лоб, косая сажень в плечах. Жаль, ум был обратно пропорционален мышечной массе. Но Кикиру можно было доверять. Это я ценил больше стремления читать Кафку в оригинале.

Я ткнул его в плечо, усаживаясь рядом и зевнул.

– Тяжёлый день? – покосился Кикир. Наткнулся на мой взгляд и сел нормально.

– Типа того. Бородин крутит, надо бы надавить на него по-тихому. Ещё рыба эта обосранная… Если поставки встанут, нужно будет срочно подрываться, решать вопрос. Звонил Решетин из Роспотребнадзора, намекал, что маловато занесли. Мудак убогий. Нарой на него что-нибудь, пока совсем не оборзел.

– Зафиксировал. – Кикир шутовски отдал честь. – Ещё что-то?

– Встречался с будущей женой сегодня, – протянул я, разглядывая потолок.

– И как? Горячая?

– Не то слово. Помнишь деваху из «Джипси», которую ты найти не смог?

При упоминании о провале Кикир невольно втянул голову в плечи. Спокойно. Ты прощён.

– Ага.

– Это она.

– Фига, – присвистнул приятель. – Прям точно она? Может, похожа просто?

– Точно. Такую не спутаешь.

– Мистика какая-то, – суеверно сплюнул Кикир через плечо и постучал по деревянной стойке. – Ну или тебе фартит сейчас, надо ловить момент. Поздравляю, короче!

Я сморщился. Что-то мне подсказывало, что для поздравлений пока что рановато. Злата была в моих руках… Но в то же время ускользала из них.

– Да погоди ты, – недовольно отмахнулся я. – Это не те тёлочки, к которым ты привык. Тут с наскока не завалишь. Характер, понимаешь ли.

– Ну напои её, – фыркнул Кикир. – Свяжи. Кто её спрашивать-то будет, хочет она, не хочет.

– Варвар вы, Кирилл Григорьевич. Вам шедевр дадут, а вы им жопу подотрёте. Не-е-ет. Надо, чтобы она сама под меня легла. Чтобы сама захотела. Но эта стерва такая упрямая, что будет держаться до последнего и упираться.

– Понял тебя, – почесал стриженую голову Кикир, изображая мыслительную деятельность. – Хотя не очень, если честно. Любишь ты всё усложнять. Зачем тебе несговорчивая баба, когда у тебя их столько, что можно каждый день новую тарабанить?

– Поймёшь, – сказал я, – когда половой зрелости достигнешь.

Он заржал. Потом подобрался вдруг, становясь удивительно похожим на пса бойцовской породы.

– Нашёл я мудёныша этого, который колёса тебе тыкал.

– Где?

– Во 2-м УВД сейчас торчит.

– Я же говорил, сами разберёмся, – бросил я уже на ходу. – Тебе уши прочистить?

– Да они его на херне какой-то взяли, – принялся оправдываться Кикир, вылетая вслед за мной. – У меня мусор там знакомый. Как пальцы откатали, он и просигналил.

По третьему транспортному мы домчали довольно быстро, вечерние пробки уже успели рассосаться. Вломились в УВД, досмерти напугав безусого ментёнка, сидевшего в дежурке – тот аж выронил недоеденную булку. Сперва схватился за кобуру, потом узнал меня и округлил глаза.

– Где он? – спросил я таким тоном, что ментёнок даже не подумал спорить. Просто ткнул в сторону коридора. Кикир, знающий это отделение, как свои пять пальцев, пошёл первым.

В обезьяннике я уставился на щуплого пацана лет семнадцати, то и дело шмыгающего носом. Под глазом у него наливался чудовищный фонарь. На тощих запястьях опаснейшего преступника красовались браслеты наручников.

Увидев нас, настроенных явно не дружелюбно, пацан с тихим воем вжался спиной в стенку. Мои лопатки ещё помнили, как неприятно такие стены холодят спину.

– Это что такое? – спросил я Кикира. – Хочешь сказать, этот глист мне решил нагадить?

– Ща спросим…

Нерасторопный дежурный, отставший по дороге, отпер решётку.

– Только вы это, поаккуратнее. – Он с сомнением покосился на потерявшего последнее самообладание пацана и понизил голос: – Мне жмура тут не надо.

– Не учи учёного, – фыркнул Кикир, отпихивая его в сторону и собираясь войти первым.

– Оставь, – сказал я, разминая пальцы. – Я сам.

Побледневний, как разбавленное молоко, пацан смотрел на меня дикими глазами. Я подчёркнуто аккуратно взял его за ворот замызганной рубашки и потянул на себя. Пацан зажмурился. Пришлось встряхнуть его так, что аж зубы клацнули. Я замахнулся; кулак уже летел прямо в распухшее, искажённое ужасом лицо, но замер в каком-то миллиметре от кривого носа, с которого жалко свисала капля.

– Ты знаешь, кто я?

Пацан молча таращился, синюшные губы прыгали. Пришлось встряхнуть его ещё раз и повторить.

– З-знаю, – запинаясь не то от страха, не то от дрожи выпалил он.

– Знаешь, почему я здесь?

– Д-да. – Он покаянно повесил голову и душераздирающе вздохнул. – Только не бейте меня!

– Всё зависит от тебя, – сказал я равнодушно. – Зачем ты проткнул мне колёса?

При воспоминании об этом снова полыхнула в груди ярость. Пальцы сжались сами собой, хлипкий ворот затрещал в руке. Второй кулак так и чесался приложить его к сопливой жалкой физиономии.

– Н-не бейте, дяденька, – захныкал подросток, который был младше меня максимум лет на пять. – Я не сам, м-м-меня заставили!

– Кто? – рявкнул я, притискивая его к ледяной стене.

***

Дорогие читатели! Если вам нравится история, не забывайте поддерживать автора комментариями и звёздочками. Поддержка очень мотивирует выкладывать проды быстрее :)

Глава 5: Проблемное послевкусие

Как только закрылась дверь, я наконец-то смогла нормально выдохнуть. Даже не заметила, что всё это время едва дышала, словно грудь стиснули железные обручи. Лоб и щёки полыхали, кровь тяжело стучала в висках. Я спрятала лицо в ладонях, чувствуя, что балансирую на самом краю настоящей истерики, со слезами и безумным хохотом, с расцарапыванием собственной кожи и выдиранием прядей волос. Надо бы успокоиться.

Дубовский оставил мне такую массу сложных впечатлений, что я барахталась в этой куче, запутываясь ещё больше. Его взгляд то прожигал на мне дыры, то замораживал до онемения. Его манеры и повадки внушали ужас, но в то же время… Словом, рядом с ним трудно было остаться безучастной. Напускное равнодушие шло трещинами за секунду. Я боялась, что он позволит себе лишнее – дотронется, попробует прижать или обнять, а то и поцелует. И вместе с тем меня сжирало любопытство. Как это, когда тебя касается Максим Дубовский?

Я ненавидела себя за эти мысли. Они поднимались грязными пузырями со дна души, лопались, расходились чёрными цветами на поверхности. Сами собой, безо всякого моего участия. Казалось, это встроенная программа, которая сама собой включалась, стоило мне задержать взгляд на Дубовском дольше, чем на секунду. Такой дряни со мной ещё никогда не происходило.

И при этом – я по-настоящему боялась его. Не просто трепетала, а приходила в ужас от мысли, что проведу с ним полгода. Интуиция подсказывала, что он действительно способен на всё. На самые чудовищные поступки. Просто потому, что в его мировоззрении нет такого понятия. Есть только выгодное для него. Или не выгодное.

В голове снова прозвучал его хрипловатый, низкий тембр, вызывающий дрожь в подреберье: «Ты будешь жить в моём доме. Появляться там, где я скажу, и когда скажу. Делать то, что я прикажу».

Кто знает, где границы его желаний и воображения?

«Я хочу иметь всё».

Отчаяние надвигалось на меня грозовой тучей, огромной, уродливой, в пухлом брюхе которой глухо ворчала близкая буря. Громы и молнии должны обрушиться на мою маленькую голову, стереть её с лица земли. Иначе это сделает он.

Пытаясь найти выход, я схватилась за то, что было ближе всего – и допила шампанское. Переписала телефон и адрес с салфетки в смартфон. Мстительно обозначила контакт как «Ублюдочный супруг» и немножко развеселилась. Что же, во всяком случае, он никогда не сможет купить моё уважение, мою дружбу. И мою любовь. Хотя вряд ли он во всём этом хоть немного нуждался. Он слова-то такие знает?

Постукивая телефоном по столешнице, я вдруг спохватилась, что до сих пор не написала Илье. Он же там с ума, наверное, сходит! Я подорвалась с места, усмиряя разболтавшийся после выпитого взгляд и кинулась к двери. Та распахнулась, словно только этого и дожидалась, едва не отправив меня в нокаут.

– Отойди. – Илья отодвинул меня в сторону, как какую-то помеху и заозирался. – Где он?!

Любовь всей моей жизни выглядел каким-то помятым, его нижняя губа распухала на глазах, а глаза были мутные и налитые кровью. Вдобавок, алкоголем от него разило так, что хотелось петь. Так-так. Не одна я сегодня поддала для расслабления. Но я хотя бы ни с кем не дралась.

Увидев, что я одна, он опустил сжатые кулаки. Подозрительно оглядел кабинет, будто рассчитывал, что Дубовский затаился под стулом – и сейчас-то он его оттуда выковыряет. Задержался на пустой бутылке. Глаза стали злыми.

– Развлекались? – Он подошёл, посмотрел на этикетку. – Ого, Dom Perignon. Шик. Блеск. Ты этого достойна, конечно же. Как тебе? Понравилось? Оценила подкат?

С каждым словом он распалялся всё больше, приходя в натуральное бешенство. Бескровные губы сжались в нитку, желваки челюсти вспухали и опадали.

– Не надо так, – успокаивающе сказала я. – Я выпила, когда он ушёл.

Маленькая ложь. Моя мама всегда говорила, что Маленькая ложь – это семечко, из которой вырастает Огромное враньё. Но сейчас мне показалось разумным сказать так, чтобы сгладить углы. Илюха был очень пьян. Взвинчен до предела. В том состоянии, когда люди теряют способность адекватно мыслить. Любая мелочь могла стать триггером. И мне не хотелось знать, к чему это может привести.

Он зачем-то схватил бутылку, покрутил её в руках. Понюхал горлышко. Вперился в меня покрасневшими глазами. И вдруг пошёл прямо на меня, громко и тяжело дыша, как рассвирепевший бык. Ноги рефлекторно понесли меня назад, но отступать было некуда. Илья вжал меня в стену и зацепил пальцами подбородок, приподнимая голову.

– Ну что, золотко, – сказал он с такой злобой, что я внутренне сжалась в комок. – Он лучше меня? А? Говори, дрянь!

С этими словами он резко развернулся и шарахнул бутылкой в противоположную стену. Я вскрикнула от испуга. Бутылка со звоном разлетелась вдребезги. По шёлковым обоям заструилось шампанское, пенящимися ручейками стекая вниз.

Уже знакомая мне Марина ворвалась в кабинет с перекошенным лицом. Теперь, когда здесь не было Максима, она чувствовала себя свободнее.

– Что здесь происходит? – Её красноречивый взгляд упёрся в Илююху, который беззастенчиво разглядывал официантку. – Я вынуждена позвать охрану.

– Не надо, – твёрдо сказала я. – Молодой человек раскаивается в своём поведении и больше так не будет. Посчитайте ущерб, счёт я оплачу.

Услышав заветное слово «оплачу», Марина успокоилась. Покачивая бёдрами, она вальяжно удалилась, не забыв прикрыть дверь. Сбегать я не собиралась. Здесь охрана лучше, чем в Кремле.

– Илья, – позвала я тихонько. – Илюш.

Он виновато взглянул на меня изподлобья и вдруг порывисто обнял, вжимаясь носом в моё плечо, толчком притискивая меня обратно к стене.

– Я так не могу, – прохрипел он невнятно, – я так не могу, что ты делаешь со мной?

– Посмотри на меня, – сказала я, заставляя его оторваться от меня. Зелёные глаза были мутными, напоминая бутылочное стекло, лихорадочно бегали из стороны в сторону, пытаясь сфокусироваться. Когда они остановились на моём лице, я привстала на носочки. Потянулась к его губам. И сказала, осторожно касаясь их: – Я люблю тебя. Только тебя. Никакой Дубовский не сможет этого изменить, слышишь?

Илья вздрогнул. Поймал мои губы и стал терзать их, впиваясь до боли, не заботясь ни обо мне, ни о своей разбитой губе. Он целовал меня так, будто хотел выпить досуха, жадно вбирая каждое мгновение. Прижимался и снова отстранялся, играл с моим языком, не давая себя поймать.

Кто-то вежливо кашлянул. Хватая воздух, я отдёрнула голову – в дверях с лёгким осуждением на лице застыли Марина и приведённая ею администраторша с какой-то бумагой и терминалом оплаты в руках.

– Ш-ш-ш… – Илья приложил палец к моим губам. – Я хоть и не миллиардер, но могу себе позволить выручить даму сердца.

Он сам оплатил ущерб. Впрочем, ведь это он его и нанёс…

Ночной воздух ворвался в лёгкие, кружа голову. А может, это шампанское пошло на второй круг, выжимая из себя остатки эйфории.

– Вызовем такси? – Я с сомнением посмотрела на Илью. Он был никакущий, я тоже не вполне… устойчива. Лёгкая добыча для злоумышленников.

– Не, – буркнул Илюха, махнув рукой. Вторую руку он закинул мне на плечо и больше висел, чем стоял. – Я Санька вызвонил, он нас докинет.

Что же, одной проблемой меньше. Не первый раз, когда Саня выручает своего неосмотрительного безбашенного друга. Я в шутку называла его Илюхиным ангелом-хранителем. Что было втройне комично – отец у Санька был с Кавказа и передал сыну типичнейшую дагестанскую внешность, любовь к ношению бороды и привычку наезжать на людей для профилактики.

Когда мы сели в машину, Санёк улыбался во весь рот.

– Куда едем, алкашня? – Он перегнулся через сидение, убирая в сторону какой-то хлам.

– Что ты ругаешься, – шутливо заканючил Илья, веселея на глазах, – я щуть-щуть…

– Я вижу, – загрохотал Саня. – Так что, по домам и баиньки?

– Вези нас ко мне, – скомандовал Илья, обнимая меня за талию и прижимая крепче. Он попытался поцеловать меня в губы, но промахнулся, чмокнул в нос и засмеялся. Однако, как быстро его настроение рапогодилось.

– Но я ближе…

– Тихо, тихо, золотко, – сказал он и снова сделал попытку поцеловать, на этот раз попав, куда надо. Провёл пальцем по моим губам. – Останешься сегодня со мной. Уложишь, как следует.

Они оба загоготали.

Меня грызло изнутри предчувствие беды, скребло на душе, погружало в какую-то беспросветную пучину. Я связывала это с Дубовским. Взяла своего парня за руку, пытаясь как-то отвлечься. Тот сильно сжал в ответ, сминая мои пальцы в кулаке.

– Ай! – Я выдернула руку и затрясла. – Осторожнее.

– Больно? – Илюха склонил голову. В полумраке салона его глаза казались совсем чёрными и недобро мерцали. – А если так?

Он схватил мою ногу чуть выше колена, впиваясь пальцами, пристально глядя мне в лицо. Я треснула ему по руке и попыталась сдвинуться в сторону, но места было слишком мало.

– Дурак, синяки же останутся.

Илья засмеялся, целуя меня в шею мокрыми губами. Прихватил зубами. Несильно, но я вся напряглась.

– Да расслабься ты. – Он качнул меня, как неваляшку. – Не съем.

Сегодня все с удивительным единодушием призывают меня расслабиться. И чем чаще я об этом слышу, тем сложнее становится это сделать. Я аккуратно отцепила от себя Илюхины пальцы, пока он болтал с Саньком о какой-то ерунде. Ехать к нему категорически не хотелось, но я заставила себя сидеть молча. В таком состоянии с него станется выпасть из тачки не домой, в тёплую кроватку и крепкий сон, а в приключения с плохим концом. Плавали, знаем. Пьяным Илья превращался в матёрого искателя проблем на свою голову, а я чувствовала себя его мамочкой, ответственной за жизнь и здоровье непутёвого сынка.

По крыше внедорожника забарабанил дождь. Саня включил дворники, я закрыла окно, в которое заносило холодные крупные капли. Что же, вот и фиговое окончание фигового дня. Хмурое небо темнело над головой чёрным покрывалом, луна совсем скрылась за тучами. «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город.»

Страшно хотелось спать, веки слипались сами собой. Но я встряхивала себя, напоминая – взялась следить за порядком, так следи. Либо отлично, либо никак. Илья больше не буянил, наоборот, притих, прижавшись лбом к стеклу. Я вздохнула с облегчением. Надеюсь, таким он и останется, пока не ляжет спать.

Мы подъехали к жилому комплексу. Илья жил на десятом, в квартире, подаренной не то отцом, стремившимся загладить невнимание к сыну, не то отчимом, который пытался наладить контакт с несговорчивым пасынком. Илюха охотно брал подарки. «Они всё равно не проверят, что у меня в голове», – зубоскалил он, за глаза поливая обоих дерьмом. Было, за что.

Санёк остановился, посмотрел на меня в зеркало. Потом всё-таки обернулся.

– Ну что, теперь поехали к тебе? – И засмеялся над своей двусмысленностью. Я поморщилась. На шутки обижаться было глупо, меня и так считали слишком тонкокожей в этом плане. Но приятного тоже мало.

– Эй! – Илья пихнул его сидение. – Ишак махачкалинский.

– Я москвич, вообще-то, – ответил Саня. Добавил, пародируя кавказский акцент: – Вай, такой дэвущка, да? Пэрсик! Так бы и съел всю.

– Х*й тебе. Моя.

С этими словами Илья притиснул меня к себе.

– Моя ведь? – спросил он, застыв в сантиметре от моего лица.

– Твоя, твоя. Слушай, я домой поеду, наверное…

Он поцеловал меня коротким сильным поцелуем. Потом ещё. И ещё. Обычно мне это нравилось, даже… Возбуждало. Но сейчас мне хотелось побыстрее отправить его домой, приехать к себе, уложить распухшую от переживаний голову на подушку. В доме больше никого не будет, родители свалили на какой-то форум в Питере, не то случайно, не то специально подгадав под мою первую встречу с Дубовским. Закрыть глаза. И проснуться через полгода, когда всё уже кончится. Настойчивость Ильи раздражала, он как маленький ребёнок, который хочет играть и ему плевать, как себя чувствуют все вокруг.

– В смысле, домой? – возмутился он.

– Уже поздно, спать охота…

– Вот и поспим, – мурлыкнул он, сразу становясь ласковым котом. Потёрся о мою щёку своей.

– Да я…

– Ты не хочешь побыть со мной? – Илюхин вопрос бил прямо в лоб, обвинение в голосе сразу заставило меня устыдиться. – Это последняя ночь, когда мы будем вместе, Злат. Ты хочешь сейчас оставить меня одного? Уже завтра этот урод заберёт тебя у меня. Наверное, он всё-таки тебе приглянулся, да?..

– Не говори так, – вскинулась я. – Ничего не изменится, слышишь?

Ещё одна ложь. Сколько их уже за сегодня было? Я врала не только ему, но и себе, убеждая, что так и будет. Дубовский просто придуривался. Играл. Скучно ему, может. Всё останется, как было.

– Святая наивность, – зло бросил Илья, поджимая губы. – Ты правда такая дура? Если хотя бы половина того, что я слышал про Дубовского, правда, то тебе пи*да, золотко. Не думай, что увидев такую сладкую конфетку, он ограничится фейковой свадьбой и позированием на фотках. Он захочет всё. И никто, ни одна душа в мире этому не сможет помешать. У него такие связи, что если он решит разрезать тебя на куски и скормить аквариумным рыбкам в прямом эфире на федеральном канале, то ему и это сойдёт с рук. Завтра ты поступишь в полное распоряжение этого чудовища, которого и человеком не назвать, а сегодня воротишь нос от меня?

Его слова взрывались у меня в голове сигнальными ракетами. На глазах вскипели слёзы. Самое ужасное, что он был прав, он был бесконечно прав, но мне так страшно было признать это… Я судорожно всхлипнула, горячие слёзы брызнули из глаз, прочерчивая мокрые дорожки на щеках. Илья протянула руку, стирая одну.

– Прости, любимая, – сказал он, прижимая мою голову к себе. – Не надо было этого говорить.

– Вот именно. – Я шмыгнула носом. Попыталась заставить слёзы вернуться обратно, но они продолжали течь, так что я отвернулась. Открыла окно, подставляя лицо под прохладный, пропитанный сыростью воздух. Звуки отступили, доносились словно из-под подушки.

– Ну всё, всё, – успокаивающе сказал Илья и протянул мне мою сумку. – Пойдём. Александру тоже пора домой. Правда, Александр?

– Ещё как, – кивнул Саня и помахал рукой. – Не хворай, брат.

Мы вышли из машины, которая тут же взвизгнула шинами и сорвалась с места, быстро исчезая за поворотом. Я покачала головой. Однажды Санёк встретит столб, который не отпрыгнет с дороги.

– Я побуду с тобой немножко, потом такси вызову, – сказала я Илье, пока мы шли к подъезду.

– Зачем? Оставайся.

– Говорила же, родители уехали. Они сигналку не ставили, думали, что я вернусь. Да и утром мне лучше быть там, – сказала я и осеклась. Потому что утренние сборы были предсвадебными. Чтобы скрыть замешательство, я принялась копаться в сумке, якобы проверяя ключи.

Ключей не было. Был телефон. Кошелёк. Косметичка. Даже пустая упаковка от жвачки, которую руки не доходили выкинуть. А ключей – нет. Но я точно помнила, как положила их во внешний кармашек. Наверное, выронила где-то, видимо, когда доставала телефон.

– Ты мои ключи не брал? – машинально спросила я.

– Нах*я мне твои ключи? – грубо буркнул Илья. – У меня свои есть. А что, потеряла, растяпа?

– Похоже…

– Вот видишь, сама судьба тебе предписывает остаться у меня, – просиял парень, подталкивая меня шлепком по попе к лифту.

Я была здесь тысячу раз, но никогда не оставалась на ночь.

– А зубная щётка? И спать мне не в чем.

Илья масляным взглядом окинул мою фигуру.

– Без одежды поспишь.

– Илья! Я серьёзно.

– Ладно. – Он закатил глаза. – Футболку дам какую-нибудь. Только её не потеряй, смотри.

В квартире было темно и тихо, коврик у двери сбился в угол, рядом беспорядочно валялась обувь. Илья закрыл дверь и тут же, без какого-либо перехода, прижал меня к дверце шкафа, тяжело дыша на ухо. Его руки без стеснения шарили по моему телу.

– Эй, – сказала я, перехватывая его запястья и отступая в глубину комнаты. – Милый, я и правда очень сильно хочу спать. И тебе стоит. Пошли, я тебя уложу в кровать.

– Так я и хочу лечь в кровать, – шепнул он так, что по мне пробежала волна дрожи. – С тобой.

Моё бедное сердце затрепетало, как подстреленная лань. Не так. Не сейчас. Я представляла наш первый раз, в деталях, мечтала, как это будет. Романтично и горячо одновременно, удивительно и прекрасно. С любимым человеком, который всё сделает незабываемо. А сейчас он был пьяным парнем без тормозов, который лезет пальцами мне под юбку, не слушая возражений.

– Знаешь, мне всё-таки надо идти, – сказала я, пытаясь выйти обратно в коридор.