А за его спиной посмотреть было на что.
Вздымались и опадали звёздно-синие тени по стенам, беззвучно проносились и исчезали в стенах хрустальные стрелы, и кроваво-красным заревом светились глаза незнакомки. И шёпот… стелился неумолчный многоголосый шёпот, возникающий только во время мерных ударов молоточка медника. Казалось, каждая чашечка и каждый кувшин шептали что-то своё.
Так продолжалось около трёх часов – каждый был занят своим делом и не мешал другому, да высечет Аллах эту мудрость каждому правоверному на лбу.
– Я закончил, уважаемая ханум – наконец сказал Джафар, любовно полируя крышечку куском ткани. – Вот твой чайник.
– О, какая красота! – восхитилась женщина. – Сколько я тебе должна?
По обычаю всех багдадских купцов Джафар завёл глаза под потолок и начал, поглаживая и ощупывая чайник, монотонно причитать что-то вроде: – Так, так, так… Медь листовая, персидская, два дирхема за семь ратлей, так-так-так… косоугольный шов девять асбов по три кирата… витая ручка… чеканка…<***>…
В общем, пять серебряных дирхемов.
Если возьмёшь ещё вооот эти ложечки, то отдам за четыре дирхема.
– Четыре дирхема всего? Да ещё и с ложечками? – недоверчиво переспросила незнакомка.
– Да, да, всего четыре полновесных серебряных дирхема – уже менее уверенно ответил Джафар.
– Побойся Аллаха, медник. Я могу купить такой же чайник, и ложечки, и большое блюдо – всё вместе – за два дирхема, и мне ещё привезут покупки прямо домой, – привычной скороговоркой сообщила ему незнакомка.
– Ой-вей, ханум. Только ради твоих красивых глаз, я подарю тебе его! … всего за три с половиной дирхема.
– Три с половиной дирхема?! Да за три с половиной дирхема мне подарят и ишака, который привезёт покупки!