Kitabı oku: «Точка невозвращения», sayfa 2
Право на…
«Каждый полноценный гражданин
имеет право как на Жизнь, так и на Смерть»
Кодекс 2045
Районный инспектор сидел за столом и хмуро смотрел на Александра.
– Итак, – его голос был тих и задумчив, – сегодня ты, Александр, становишься полноценным гражданином нашего государства. Я смотрю на результаты твоих тестов и понимаю, что ты достоин Права, важнейшей ценности нашей страны с 2020 года.
Пальцы инспектора перебирали заламинированные листы.
– Думаю, ты знаком с нашим законодательством, в том числе и с положением о Праве, но я всё же напомню тебе немного о нём…
Александр сидел за письменным столом напротив инспектора и боялся дышать. Всю жизнь он готовился к этому дню, к этим словам. Через тридцать минут он выйдет из стен Государственной Инспекции по Праву и сможет на весь мир заявить о своей полноценности.
– …с сегодняшнего дня ты сможешь носить при себе оружие. Ты так же можешь держать в обойме три смерть-заряда и семь шоковых. И, самое главное, ты имеешь Право на три выстрела в голову любому гражданину с такими же возможностями. Закон разрешает сделать тебе это безнаказанно. Твой противник тоже не встанет перед законом, и всё будет решаться в дуэли. Если ты достоин жизни, то во всех трёх случаях ты выживешь, а если нет, то конец ты тоже знаешь.
Инспектор замолк и отложил в сторону листы, которые до этого не выпускал из рук. Потом он открыл стол и достал стальную коробку оружейного сейфа.
– Сейчас ты наденешь на свою правую руку браслет с Сетевым приёмником, и снимут его только с твоей мёртвой руки. Не знаю, будет ли это рука глубокого старца или же молодого юноши. Останется на браслете три огонька или ни одного – всё в твоих руках.
Александр поднялся на кафедру к инспектору. На дне стального контейнера лежали титановый браслет и чёрный пистолет с разряженной обоймой. Отдельно в стороне лежала жёлтая коробка с патронами.
Он аккуратно взял браслет и застегнул его на запястье. Раздался мягкий щелчок, ярко вспыхнула микросварка, запаивая металл. В вену вошла тонкая игла, беря пробу генетического кода. Замигали светодиоды.
Инспектор смотрел на монитор. Кивнув, он подтвердил, что браслет Александра вошёл в контакт с Сетью.
Взяв пистолет, Александр вынул и стал заряжать маслянистую обойму. К шоковым зарядам он даже не притронулся, все десять патронов были боевыми.
Потом он хладнокровно навёл ствол на молчавшего инспектора и выстрелил. С кровавой массой вместо лица тот упал на пол, откинутый силой выстрела.
На его браслете давно горели красные огни. Модель браслета была старой, и потому старик продолжал жить, а не умер от мгновенной инъекции в вену.
На браслете Александра, не погас ни один диод. С сегодняшнего утра Закон не распространялся на таких, как этот старик-инспектор. Выстрелы больше не снимали за тех, кто уже потратил свое Право, теперь они тратили свои жизни.
Уже в коридоре он загнал один патрон в затвор и зарядил ещё один в обойму. На поясе в твёрдой кожаной сумочке уже лежала запасная обойма. По Закону обойма должна быть одна, но многие, а точнее, почти все, носили с собой ещё запасную, а то и не одну. Время было неспокойное, везде кипели политические страсти, скандалы, ссоры, конфликты детей с отцами. И вот сегодня, наконец, произошло то, что ждали многие: ветер свободы принёс Революцию. Все внезапно разделились на множество мелких партий, отрядов и просто стали убивать друг друга.
Высыпав остатки боевых патронов в карман, он быстрым шагом направился к выходу из здания.
Из-за угла коридора на него вдруг выскочила молодая девушка в сером броннике. Тут же оба наставили стволы друг на друга.
– Ты кто? – быстро, не спуская с его лица глаз, спросила она.
– А ты? – в ответ задал ей вопрос Александр.
– Ясно, поняла… Сегодня получил. Старик там сидит? – её взгляд метнулся по коридору.
– Уже лежит.
– Чёрт!!! Не успела!
– Ну, и долго мы так стоять будем?
– И правда, – она опустила пистолет.
– Так как тебя зовут? – опуская руку, вновь спросил Александр.
– Марина. А ты, кажется, сволочь!
– Ну, извини, даже не подумал, что кто-то ещё хочет его убить. Кстати, меня зовут Алекс.
– Знал бы ты, как он валил меня на экзаменах. Видите ли, он не может принять того, что девушкам тоже разрешили сдавать на Право. Пидор жирный! А ты Сашок, почему без бронника?
– На входе заставили снять.
– Дурак, здание пустое, в городе идёт отстрел партии анархистов и церковников. Так что беги скорее к своему броннику.
– Охота уже началась?
– Пока ещё тихо, но к вечеру, думаю, разгорится. Ладно, до встречи, может, ещё увидимся, – она повернулась и скрылась за углом.
Сейфовые ячейки у КПП были нетронуты. Вставив ключ с номером в замок, он открыл дверцу. Его бронник был чёрного цвета от фирмы «Кевлар-Про», возможно, одной из самых лучших производителей бронежилетов.
Всё остальное снаряжение лежало дома. Распахнув дверь, он вышел навстречу солнцу.
А дома был отец.
– Ну что, щенок, стал взрослым кобелём?
Его хриплый голос отдавал жёлтым сигаретным дымом. Как всегда, он держал в руке свой большой шестизарядник, на полу кухни валялись золотые патроны.
Раздался глухой щелчок.
– Опять мимо, Сашок. Чего в городе творится? Пожары, взрывы, стрельба? А то я к окну не подходил, где-то рядом снайпер…
Отец постоянно боялся неизвестного снайпера. Всё время, рассказывая про времена свой бурной молодости, он вспоминал, что этот проклятый снайпер пасёт его ещё с конца бунта молодёжи, где отец играл важную роль. Расстрелял какой-то кабинет министров по приказу Коммунистической Партии Возрождённого Ленина. С тех пор прошло много времени, отец давно был на обочине жизни, но воспалённый разум не мог принять предательства Партии и создал образ снайпера с вечным приказом убить его.
– Ладно, сын, это всё не нужные слова. Я тебе главное скажу – что-то будет… Опять они там ставят свой грёбаный социальный эксперимент. Очень похоже. Похоже на тот год, когда вводили Право, меняли власть, учили людей жить по этикету. Что-то будет! Ты слышишь меня? А сын?
– Да, пап…
Во время не останавливаемого монолога отца он надевал снаряжение. Магнитные кобуру и перчатки, позволяющие не выронить пистолет даже при резких движениях, даже при потере сознания. Очень полезные вещи.
На левое ухо он надел слухофон, небольшое устройство, фильтрующее и усиливающее звуки.
– Эй, сын, опять свою электронику нацепляешь? Да не поможет она тебе! Только Зверь внутри тебя спасёт от пули, а эти твои слушалки да прилипалы не спасут! Идёшь в город убивать? Ну давай! А то завалил инспектора и мужиком себя почуял. Нет, сын, только в реальном бою, только так ты станешь хищником, охотником, воином…
Хлопнула стальная дверь, Александр покинул квартиру.
– Растёт орлёнок… – отец встал и впервые за всю свою жизнь после переворота подошёл к окну. – Совсем большим стал…
На крыше напротив окна мигнула вспышка. Пуля снайпера легко преодолела расстояние между домами, стекло и хрупкую плоть человека.
– Совсем большим стал… – из его рта текла кровь, но он был рад и за себя, и за сына.
Город был тих и пуст. Нигде пока не слышались выстрелы, и не было ни души на улицах.
Он шёл в тени домов, временами поглядывая на окна. Слухофон зафиксировал звуки шагов, и Александр тут же увидел идущего. По середине дороги шёл, громко стуча каблуками, бородатый дед, очень старый и седой дед.
И пел:
– Не боимся мы ни волка, ни сову…
Он навёл пистолет на голову деда. Но выстрел раздался с другой стороны улицы. Дед упал, пули попали в ноги. Но он продолжал петь. Тогда на дорогу вышел парень года на два постарше Александра и выстрелил деду в голову.
– Эй ты, козел!
Александр тоже вышел на дорогу.
– Смерти захотел, малец? – голос у парня всё же дрожал.
Первым делом они посмотрели друг другу на руки. У парня горело всего два диода. Он уже прошёл первое кипение крови, и его слова о Смерти могли иметь вполне логическое завершение для него.
– Я-то вот уже убил одного, а ты, малец, я погляжу, ещё девственник, может, и до двух сейчас дойдёт…
– Не дойдёт.
Они стояли и смотрели друг другу в глаза. Мгновения, вспышки в голове, нервные импульсы бегущие по телу. Сужающаяся радужка глаз, хруст напрягающихся мышц в слухофоне… Пора!
Выстрел прозвучал мгновенно. Парню снесло половину черепа. Пустой патрон катился по асфальту.
Александр почувствовал маленькую боль на запястье. На браслете погас один диод. Вместо зелёного теперь тлел красный.
Спустя три часа хождений по городу он, наконец, услышал звуки выстрелов.
Стреляли на привокзальной площади.
Группа из семи молодых людей в красных рубахах осаждала полицейский участок. Пригибаясь, к осаждающим подбежал ещё один с двумя спортивными сумками. Тут же среди них раздались радостные крики. Из сумок достали бутылки и стали кидать в здание. Вспыхнул огонь.
В ответ полицейские стали кидать гранаты. Их взрывы разворотили асфальт и подожгли перевёрнутый автобус, которые нападавшие использовали как укрытие.
Делать здесь было нечего. Обойдя стороной место конфликта анархистов с властью, он направился в сторону центра.
Но истерика уже охватила многих. Грабили магазины, убивали, жгли. Где-то кричали, и уже стреляли во всем городе.
И тут он услышал знакомый голос. Из открытого подъезда доносился голос Марины.
– Нет! Не надо! Ребята, не надо!
Картина была довольно ожидаемая. Двое парней в чёрных рубахах с белыми крестами на плечах стояли и, направив пистолеты на Марину, собирались её убить.
Александр не стал ждать и мгновенно выстрелил дважды.
– Вставай, пойдём.
– Это ты… – сквозь слёзы она смотрела на него, – ты, ты, наверное, ничего не знаешь…
– Где твоё оружие?
– У него.
Её пистолет валялся в луже крови рядом с одним из церковников.
– Бери и пошли.
– Ты ничего не знаешь! Закон больше не действует! Анархисты выпустили в Сеть вирус, он начал действовать с полудня, больше не снимают выстрелы. Больше нет ограничений, браслет не сработает при окончании Права. Ты не умрёшь!
И действительно, на браслете по-прежнему горели два зелёных огонька.
– Но как?!
– В столице произошло крупное столкновение анархистов с церковниками, потери с обеих сторон были невероятные, и тогда анархисты выпустили свой козырь. Потом они уничтожили ячейку церковников, но наткнулись на войска. Уже нет главных вдохновителей обеих партий, но вирус продолжает действовать, никто не знает какой у него срок до самоуничтожения. Нам дали свободу, а мы стали убивать…
Ночь была слишком длинной. В городе был хаос, на улицах правила смерть. Всюду горели дома и машины. Он убивал всех, кто попадался им на пути, их тоже пытались убить. Марину ранило в плечо, у него болела вся грудь от пяти попаданий в бронежилет. Патроны были на исходе.
Они спрятались за мусорными баками в каком-то дворе. Кто-то стрелял в них из окна шестого этажа. Но пока не мог до них дотянутся.
Марина уже два раза теряла сознание. Это была ловушка.
– Эй, там, за мусоркой! Пить будете?
Не дождавшись ответа, говоривший кинул им пластиковую бутылку. В ней действительно была вода. Пить хотелось ужасно.
Спустя полчаса Марина пришла в сознание, выпила остатки воды и уснула. А из окна прокричали, что к городу идут войсковые части.
Но он уже не верил никому.
Потом раздался выстрел, и на асфальт упало тело мужчины. Теперь они могли идти дальше, но идти было некуда. Везде было одно и то же.
– Человек имеет право как на жизнь, так и на смерть. Что мы выбираем, а, Марин?
– Реши за меня, – её слабый шёпот едва пробивался сквозь шум в его голове.
– Значит, смерть. Или жизнь? Очень сложный выбор. Смерть или Жизнь…
Видеть будущее…
В 14 лет он понял, что это правда. До этого ещё была надежда, что всё вокруг происходящее – всего лишь безумные совпадения. Но нет, это была правда, он видел будущее. Любое, всех окружающих, друзей и врагов, и просто едва знакомых людей. Всё происходило спонтанно и в разные периоды жизни, но это было будущее.
В первый раз это случилось лет в девять, он шёл со школы домой и наслаждался солнечным днём. На улице было много народу и все куда-то торопились, а он просто шёл и смотрел на солнечные лучи, пробивавшиеся через листья деревьев. Всё в нём радовалось и пело, настроение было великолепным. До дома осталось немного, но он внезапно остановился и удивлённо посмотрел на мужчину с женщиной, стоящих у входа в магазин. Они о чем-то разговаривали и, кажется, тоже были в хорошем настроении.
Женщина ничем его не привлекла, но вот мужчина… Он был в очках, с небольшой бородой – и это был его друг. Только уже повзрослевший и такой далёкий. И внезапное осознание того, что он будет именно таким и никаким другим.
Простояв ещё пару минут, он пошёл домой.
С того самого дня это стало происходить всё чаще и чаше, он видел будущее всего своего класса, и соседнего класса, и всех учителей, и даже той девчонки, которая ему очень тогда нравилась. А потом он увидел её будущее, и она сразу стала ему не интересна. Он не увидел себя рядом с ней.
Так пролетела школа, и на выпускной бал он просто не пошёл, зная всё наперёд – кто с кем и как. Тогда он был по настоящему одинок. Сидел дома и смотрел телевизор. В тот вечер впервые к нему пришел гость, странный гость.
Он не вошёл в квартиру, а постучал в окно и махнул рукой, зовя его на улицу в тёмный вечер с запахом сирени, цветущей под окнами.
– Привет, поможешь мне? – с этих слов он начал свой разговор.
– Чем тебе помочь?
– Просто я оставлю одну вещь у тебя, а потом заберу её через пару дней.
– Хорошо.
Он протянул чёрную сумку.
– Вот и договорились.
Через два дня он действительно опять пришёл вечером и забрал сумку. За эти дни он так и не решился заглянуть внутрь. Так окончилось детство и началось взросление.
Каждый следующий год в жарком июле гость приходил и оставлял сумку и забирал её через два дня. Ни разу он не открыл сумку.
В последний раз он спросил, почему он не заглядывает в сумку, а он ответил, что не хочет знать хоть что-то. Тогда гость открыл сумку сам и достал оттуда большой стеклянный шар, в котором плавали рыбы. Они синхронно повернулись и посмотрели на него, от этих взглядов ему впервые стало не по себе.
– Скажи мне про будущее этих рыб?
Никогда он не спрашивал про его талант, да и он сам не говорил ему ничего про это.
– Эти рыбы умрут.
– А жаль, я думал, что они смогут жить. Скажи мне про моё будущее.
– Ты умрёшь после рождества.
Гость стоял и молчал. Потом бросил шар в сумку и пошёл.
– Значит, всё было обречено с самого начала, – были его последние слова.
Больше он не видел этого человека, или не человека – он так и не смог понять. В рождество ему внезапно стало больно, и он понял, что его предсказание сбылось. И тоска захватила все его дни до самой весны.
Весной как это, наверное, случается не с ним одним, он стал оживать и интересоваться окружающим миром. Перемена во временах года обновила и его мысли.
Он впервые задумался о своём будущем. Он стал искать себя – в лицах людей идущих по улице, в газетных статьях, в совершенно случайных местах. И впервые он испугался, он не мог найти себя. Нигде.
Дальше пришло ожидание случая, чуда, судьбы. Он стал думать о том, что его будущего просто нет. Эта мысль пришла к нему в начале осени, вместе с долгим дождём, заполнившим весь город.
Он сидел за столом, смотрел на погасший монитор и понимал, что всё кончено. Дальше будет только хуже. Стук капель по стеклу был тем самым похоронным маршем в конце его жизни.
И дни сменялись ночами, он ушёл с работы в свой последний отпуск, сидел дома и ничего ни делал. Когда за окном выпал первый снег он решился, достал из ящика пистолет, зарядил его и сел за стол, думая, как это будет.
У него было два пути: отложить и жить дальше по-прежнему, не видя выхода, или закончить эту игру прямо сейчас. Просто так сложилось, оправдывался он перед стенами квартиры. Просто я не могу понять, буду ли я дальше или меня вообще не должно быть.
Оправдания не помогали, и он крепче сжал пистолет.
В прихожей раздался телефонный звонок, впервые за всё время, что он здесь жил. В старой трубке раздавался вой вьюги и треск помех.
– Как ты там? – были первые слова хриплого простуженного голоса.
– Тяжело, – ответил он.
– Не сломайся, всё только начинается.
– Что это значит, кто ты?
– Я – это ты, только у меня уже подходит конец пути, и я прошу тебя: не сломайся сейчас, не нажимай курок, не ищи своего будущего, оно есть и, поверь мне, оно совсем не лёгкое, оно ужасно, но ты сможешь его пережить, чтобы в конце получить самый главный приз.
– Какой приз?
– Возможность всё вернуть, и предотвратить катастрофу.
– Объясни.
– Пройдёт ещё пара лет, и всё вокруг изменится. Однажды утром солнце просто уже не взойдёт, вернее оно будет по-прежнему на месте, но его свет уже не упадёт на лица людей. Здесь на Земле сейчас холодно и пусто, на экваторе чуть теплее на три градуса. Здесь моя последняя остановка, отсюда я и звоню тебе, сквозь время и расстояния. У меня, как ни странно, есть только минута разговора, и самое главное – я прошу тебя остановиться.
– Но если ты там, то я остановился!
– Нет, ты не остановился, но выжил и тебя спасли, были ещё три попытки и тебя заперли в психбольницу, где ты и встретил последний закат. А потом стало очень страшно, и тебя многие пытались убить, кто-то от безумия, кто-то ради того, чтоб тебя потом съесть. И вот итог – я стою на экваторе в развалинах военной базы и запускаю процесс без возможности вернуться. И если ты сможешь удержаться, то мой путь будет чуть легче…
– Я вижу тебя…
Обветренное лицо с такой незнакомой ухмылкой, левый глаз дёргается. В руке массивная трубка военного телефона. А позади светится рваный проход в его квартиру с ним самим и трескучим телефоном.
Трубка трещит, а потом замолкает. Но он продолжает видеть: рваный проход в его квартиру гаснет и открывается другой, в ревущую огненную бурю, в тот самый день, когда на Земле ещё не было людей.
