Kitabı oku: «Точка невозвращения», sayfa 5
Дыхание
Утро входило в мир. Красное закрытое белой дымкой солнце маленьким пятном вставало над горизонтом. Его слабые лучи резко очертили контур развалин замка.
Шёл последний месяц зимы. Этой нескончаемой холодной погоды. Зима была однообразна в своём разнообразии. Иногда она была доброй – и снег становился липким, и воздух не резал лёгкие. Иногда она злилась, и порывы ветра пробивали даже толстые шкуры гурхов, обитающих в лесу далеко от замка. В такие дни они не выходили из башни, а сидели у горящего огня, согревая промерзающие тела.
Почему они жили в башне, а не в глубоких подвалах под ней, не знал даже он. Может, подвалы давили на них своей древностью, а может, это из-за чего-то другого. Он не знал, не знала и его женщина.
Просто в башне было довольно тепло, если разжечь огонь, и башня была символом независимости от природы. Наверное, это было так…
Сегодня он проснулся утром. Сквозь железные заслонки, закрытые им ещё в первый приход сюда, пробивался утренний свет. Этот свет проходил сквозь лёд, наросший на стенах, сквозь толстое кристаллическое стекло. В нём он дробился, и зал освещала разноцветная радуга.
Алике это нравилось, нравилось просыпаться от ярких разноцветных лучей, касающихся её щёк. Это было их маленькое, домашнее чудо…
А ему… А ему нравилось, что на её грустном и отрешённом лице хоть иногда расцветает улыбка…
Замок. Замок он нашёл сам ещё в начале зимы. Когда решился и ушёл от тех первых и в то же время последних сынов достойной и уже мёртвой нации. Они, назвавшие себя дионами. Непривычное слово для него тогдашнего. Кем они были? Наверное, действительно последними существами угасшего и когда-то великого рода. От них веяло старостью и смертной тоской; жившие многие века, они готовились к своей смерти и уходили к океану, передав ему свою кровь и знания.
Они рассказали ему многое из своих тайн и легенд. Они говорили, что там, на далёких островах, они найдут свои города, а может, и остатки своего народа. Они звали его с собой, но он отказался и остался здесь. Из-за чего? Из-за неё? Может быть…
Они не считали себя дионами. Да они и не были ими. Они стали чем-то другим, отличным от людей и дионов. Пока он не придумал названия…
Солнце поднималось всё выше и выше, а он всё не хотел вставать. С утра вдруг нахлынули воспоминания.
Вспомнилось, как он сидел с ними у костра, горящего по их воле без дров. Они тогда все пили горячую кровь молодого мохнатого зверя и беседовали. Вернее, рассказывал один Арико. Он говорил о днях, когда его раса поднялась до высот неба и стала почти бессмертна. Когда их города были огромны и красивы, когда они заселили почти всю планету и собирались построить нечто грандиозное и невероятное по масштабам. Построить гигантские ворота и начать исследования других миров. А потом всё рухнуло, небеса разверзлись и огненный камень упал на землю. Так начался конец…
Рухнули города, сметённые огненным валом, вскипел океан, наступая на сушу. В небо поднялись огромные облака гари и пепла, закрывая землю от солнца, и холод добил последних дионов. С тех пор многое изменилось, очистились небеса, возродилась жизнь, и люди ступили на восстановившуюся землю. Из глубоких пещер, в которых спали остатки великой расы, стали выходить первые проснувшиеся. Многие погибли под действием неведомого излучения, а те, кто приспособился, не смогли возродить свой род.
И вот эти двое идут к океану, надеясь найти своих братьев и сестер. Случайно ли они встретили их племя? Наверно, всё же случайно… И тогда решили проверить на совместимость своей крови с людской. В итоге он стал другим, таким как сейчас…
Тот страшный и сказочный рассказ длился почти всю ночь. А он, тогда совсем молодой, слушал со всем вниманием, на которое был способен. Сейчас это было даже немного смешно…
Вспомнилось, когда они прощались с ним. Они говорили, что не ошиблись в выборе, и он не умрёт, а сможет жить и сам обращать в свою расу. И это было правдой: он не погиб при наступлении заморозков. И он обратил её. Она тоже не умерла. Теперь у них, видимо, сможет родиться ребёнок. Он пока об этом не задумывался.
Вспомнилось, как он блуждал среди замёрзшего леса и не чувствовал холода. Как вышел на равнины и за холмами нашел этот замок. Кто его построил, он не знал. Но это точно были не дионы. Здесь была совсем другая сила…
И этот алтарь под куполом. Он очень манит его, он зовёт его во снах и что-то обещает. Алтарём он решил заняться летом, когда стает снег и появится время на восстановление замка. Тогда будет и вдоволь еды, и много свободного времени, которое он найдёт, чем занять.
Рядом шевельнулась Алика. Она деликатно зевнула и спросила.
– Есть хочешь?
Есть немного хотелось. Но заставлять её сейчас готовить еду? В такое великолепное утро он не хотел.
– Нет. Поспи ещё немного…
Она кивнула и снова легла на шкуры.
Да, летом он, наконец, приведёт этот замок в порядок. Он сделает из него дом, а не случайное прибежище. Может, к следующей зиме и ребёнок появится, ему понадобится дом и его тепло. А алтарь надо оживить. Ребёнку, да и им самим понадобится защита от грозного и подлого мира, окружавшего их…
В полумраке зала засыпали два мечтающих человека. А за стенами вовсю шла весна, неся своё дыхание…
Огонёк в ночи…
Лето наступило внезапно. Ещё вчера была почти зима, и вот сегодня солнце греет во всю силу, а на деревьях появились листья. Весны, наверное, и не было, была мягкая полузима. Погода менялась пять раз на дню – то выпадет крупный липкий снег, то опять ударит мороз. А бывало ещё, что снег стаивал, образуя непроходимую хлябь, и вечером налетал резкий ветер, и вода становилась льдом.
В те дни было особенно холодно. И даже у огня чувствовалось мёртвое завывание вьюги.
Алика говорила, что это дерутся зима и весна. А он думал, что это просто её последняя игра. Потом прогремели весенние грозы. Дождь шёл целую неделю. Небо заволокло серой массой туч. Днём шёл мягкий противный дождик, который то затихал, то вновь возрождался с прежней монотонностью. А ночью разворачивались целые битвы. Молнии били в землю, словно тысячи стрел, и даже смотреть на это световое действо становилось больно. А в глазах потом плавали множество белых бликов, застывших навсегда молний. А после гроза стихла, и наступило лето.
Ночи стали тёплыми и звёздными. Жизнь проснулась во всём своём великолепии.
Внизу, в долине, зазеленели небольшие поросли трав. Покрылся листвой далёкий лес на горизонте. Вскрылась ото льда небольшая речушка, текущая меж холмов. На её берегу зацвели первые перламутровые цветы.
Небольшие чахлые деревца, которые зимой сильно поломал ветер, пустили молодую поросль. Стали появляться звери и птицы. А вот до возвращения драконов было ещё далеко. Они прилетали в конце первого месяца лета. И жили в невысоких горах до первых сильных заморозков.
Среди людей ходили легенды, что старые драконы, неспособные на перелёт за океан, остаются в этих горах. Там, в недрах потухшего вулкана, они переживают зиму, а весной, отложив свою последнюю кладку, умирают.
В горы ходить опасались даже самые отважные охотники. По рассказам шамана, если старый дракон съедал человека, то он мог прожить ещё несколько лет, ничем не питаясь. Из-за чего сложилось такое поверье, никто не знал. Но в него, пожалуй, никто не верил, кроме детей и женщин.
Что находится за горами, не знал даже шаман. По легенде, там живёт великан Доди и убивает всех тех, кто приходит к нему, огромными камнями.
Восстановлением замка он занялся на следующий день. Запасов добытого на охоте мяса должно было хватить ещё дней на пять, а если его закоптить, то на все две недели.
Коптить, конечно же, стала Алика. Специально заставила натаскать его побольше дров, и сегодня прямо с утра пошла на первый этаж полуразрушенной башни, развела огонь и занялась копчением. А он направился в купол. Снег, скрывавший обвалившуюся часть здания, истаял и открыл взгляду завалы ломаного камня. Разгребанием завалов он решил заняться позже. А вначале, протиснувшись в небольшой проём между потоком и обломками камней, направился к алтарю. Тот мягко блестел в лучах света, падающего через круглое отверстие в потолке купола. Сегодня он не сверкал молниями как во время грозы и нескольких дней посреди зимы.
У алтаря чувствовалась скрытая, почти исчезнувшая, сила. Внутри круглого кристаллического шара, за зыбкими мутными гранями и трещинами, горел едва уловимый огонь. Сейчас, когда не отвлекал треск молний и ужасный холод зимы, он попытался зачерпнуть его.
Глаза закрылись. Под мешковатым балахоном напряглось тело. Сперва ничего не происходило. Он твёрдо стоял и не производил никаких действий. Потом послышался лёгкий треск. По шару запрыгали синие искры, из-под грани стал пробиваться мягкий свет.
Медленно согнув правую руку, он попытался коснуться поверхности искрящегося алтаря. Вокруг кисти родилась мерцающая паутина горящих серебряным светом нитей. Руку пронзила боль, но он продолжал двигать её к поверхности алтаря.
И тут ударила молния… Коснувшись указательного пальца, она охватила всё его тело и подожгла испепеляющим жаром. Он закричал. Теперь боль пронзала всё его существо от пальцев ног до корней волос.
Волосы вспыхнули и сгорели. Все поплыло, померк свет, идущий с потолка, по воздуху проскользнули горящие багровым огнём символы. Ощутимо запахло гарью, и зал наполнился чёрной тьмой. Она была словно что-то живое и разумное. Словно туман, она плыла за чертой горящего огнём круга. Как возник огонь, он не заметил; мгновение – и тот уже вовсю горел.
Из клубов тьмы послышался шёпот. Тихий многоголосый хор. Слова, очень много слов на неизвестном ему языке. Эти слова рвали его сознание, иссушали его пылающий мозг.
А тело уже били судороги.
Стало невыносимо холодно. Кожа лица покрылась тонкой корочкой льда. Открыть веки он не мог, было невыносимо больно и очень холодно. Но он всё видел – странным, искажающим, оплывающим взглядом. Кристалла уже не было, остался только кусок белого льда. Этот лёд манил и звал его к себе. Он обещал покой, он обещал избавление от боли, голосов и судорог.
Его дыхание исчезло. Остановилось сердце. Умерло тело, растаяв чёрным вязким туманом.
Остался только силуэт его души.
А лёд звал, он обещал рай, он обещал ад. Он мог сделать всё. Он звал далью, усыпанной серым песком и алым солнцем. Он звал далью чернеющей пропасти.
И он поддался. Он окунулся в лёд с головой. Он ушёл в те дали, он прожил там тысячи жизней. Он познал вечную суть темноты, он увидел контуры света, и сумрак поглотил его. А впитав, выпустил изо льда.
Из-за ледяной стены кристалла смотрели два горящих глаза. Они были чем-то знакомы ему.
– Кто ты? – он попытался задать вопрос. Но не было тела, не было голосовых связок, не было лёгких. Не было нервов и мозга. Была только душа.
– Я – это ты… – сказали глаза, и все запреты в нём рухнули. Он увидел себя сидящим на краю пропасти и игравшим с мягкими огоньками звёзд. Он увидел себя, смотрящим на своё отражение, в застывшем чёрном озере под холодным светом луны. Он увидел себя купающимся в огне земли. И грустящим. И смеющимся.
Он видел. Ныряющий в недра горящей планеты. Спящий среди облаков. Гуляющий среди звёзд. Смотрящий на себя в отражении чёрного озера.
– Что это?
– Ты уже понял…
И всё схлынуло. Исчез кусок льда и горящий в нём взгляд. Исчез холод, и погасло огненное кольцо. Растворилась осязаемая тьма, и голоса оттуда стихли. Только напоследок, словно в назидание, в воздухе сгустились и распались под лучами света плавные линии древних письмен.
Он стоял у алтаря, его правая рука лежала на круглом кристалле. А в левой ладони он сжимал маленький блестящий диск, подвешенный на металлическую нить. В центре диска медленно исчезал угловатый знак, так похожий на сомкнутую кисть.
Алтарь снова ожил. Он чувствовал его любящее тепло своей обугленной рукой. Да и весь он был покрыт чёрной дымной гарью. Отодрав часть корочки жареного мяса вперемешку с вскипевшей кожей, он увидел свою обычную человеческую кожу без того голубоватого отлива моря, что оставили ему на память клыки дионов.
Неужели он снова стал человеком. Не может быть! И кожа стала меняться под его взглядом. Из-под неё вынырнули мелкие серые чешуйки. Хрустнула и опала на пол горелая корка, а из кончиков пальцев вырвались плоские загнутые когти. А потом всё вернулось в прежнее состояние, кожа снова была человеческой, только вот бледной и водянистой.
Он не стал человеком, просто чудовище спряталось ещё глубже внутри его тела. Ну и что. Ведь он по-прежнему любит и хочет жить в этом мире. А то, что он уже не человек, не имеет значения, это ещё один шаг на пути к небу.
По дороге от купола он сдирал с тела хрупкую горелую корку и с надеждой смотрел в будущее…
Будущее, в котором было всё…
В изменённом сознании
Смотрел в окно на закат, думал о наступающем вечере. Как его провести – эта мысль билась вместе с сердцем и приносила только желание напиться до полного отключения.
Всему причиной была чёрная кошка, что сидела в углу и смотрела вместе со мной на закат. Она лениво потянулась, ударила лапой по отблеску солнечного луча – и за окном внезапно наступила ночь. Я даже не успел моргнуть. В небе висела бледная луна и множество звёзд вспыхивали в ритм с музыкой из динамиков компьютера.
Кошка издала «Мяу» и, прыгнув в тёмный угол, пропала.
В комнате был только я, но это было не надолго.
Порыв ветра сорвал штору с гардины, луна превратилась в глаз, из которого бил серебряный луч и рыскал по тёмным зданиям города. По спине пробежал холодок, звук музыки стих, и за спиной раздалось покашливание.
– Итак, продолжим нашу лекцию… Евгений, вы ещё с нами?
Поворачиваюсь и оказываюсь в аудитории. У большой доски, исписанной мелом и завешанной плакатами, сидит пожилой лектор и смотрит на меня.
– Да, я немного отвлекся, извините профессор.
За моей спиной кто шепчется и хихикает. Профессор поворачивается к доске и продолжает нудным голосом что-то объяснять впереди сидящим.
– Спасибо что прикрыл, Жека.
Не обращаю внимания. Я никого здесь не знаю и пока не понимаю, стоит ли вообще реагировать.
– Итак, будущие психонавты, обращаю ваше внимание на тот факт, что во вселенной есть три типа существ, о которых нам стоит знать и с кем мы можем встретиться в своих странствиях. Человек разумный не входит в их число, и вы тоже теперь не входите в понимание человек разумный. Вы все, здесь сидящие, – психи, сумасшедшие, уроды, наркоманы, опасные элементы, деградирующие личности и тэдэ и тэпэ. Так вам теперь скажет человек разумный, друг, сосед, обыватель, общество.
Кто этот профессор и где я? Вопросы проплывают мимо меня в золотом сиянии.
– Начнём с первого типа существ. Мрак, Тьма, Чернота. Независимо от их силы и способностей они выполняют ВОЛЮ тех, кого стоит опасаться. Яркие имена представителей этих сил: демон Рихард блуждающий странник, демон Эйфор многоликий, демон Сэт собаковод. Так называют себя три самых могущественных сущности в пределах тех областей, куда мне доводилось проникать. Мною лично пройдено 18 этажей чёрного небоскрёба, в них входят и 3 подземных этажа. Поверьте мне на «подземные» вам точно не стоит стремиться…
В аудитории тишина, все слушают профессора. Всем действительно интересно. Моя рука поднялась, мне интересно, мне нужно спросить. Профессор смотрит на меня. И жестом предлагает спросить.
– Что там, на подземных этажах?
Он молчит, чешет бороду, вздыхает.
– Там погибель всех сущностей, что не входят в понятие первого типа. Либо вы платите цену, что вам назовут, либо вы будете поглощены. Моя цена была 13 душ, любых душ, что я смогу найти и предать в жертву Рихарду, я заплатил из числа своих врагов, но могут потребовать и другие души… Подумайте о своих близких, если они у вас ещё остались, подумайте о том, кого из них вы сможете принести в жертву, чтобы просто сделать шаг на этаж. И подумайте вот о чём: кем вы станете, когда убьёте своих близких, знакомых и других людей и захотите ли вы подниматься с этих этажей? Это, конечно, тоже путь, но вот только двое вступили на него и только один смог подняться вновь. Он смог выплатить всё и стал «серым». Это второй тип существ, о которых нам стоит знать.
Молчание. Аудитория пуста. Ветер разбивает стекло и засыпает пол чёрными листьями; мне тоскливо, я не знаю что делать дальше.
– А как понять, что я попал на такой этаж? – мой вопрос повис в воздухе.
Из тени выпрыгивает чёрная кошка, смотрит на меня зелёными глазами.
– Ты уже на нём, мальчик…
По стенам ползут тени, за окном гремит гром, идёт дождь. Я сижу на стуле и капли падают на лицо. Луч из глаза в небе падает на соседний дом, там не горит ни одного окна. За их стёклами только красные огоньки чьих-то глаз.
Страшно, закрываю балкон, крик на улице не доходит до моих ушей.
День как спасенье от голосов в моей голове. Солнца почти не видно, тучи и дождь не прошли с ночи. Мне грустно, чувствую взгляд в спину и, когда поворачиваюсь, то вижу пустую стену. Смотрят из стены, я уже догадался. Из любой стены смотрят.
Бутылка с алкоголем помогает мне провести день с комфортом.
Кошка пришла с первой тенью в углу. Я налил ей молока в блюдце. Кошка прошла мимо, царапнула меня за руку и слизнула каплю крови. Сколько я смогу нацедить из себя крови за день? И как не дать ей засохнуть?
«Мяу» – она смеётся надо мной.
– Опаздываете, Евгений.
– Я пока не знаю, какой автобус сюда возит.
Профессор даже не слышал меня, мысли – я надеюсь – он не читает.
– Читаю, – проносится в моей голове.
Пустота в голове, покорно продолжаю пребывать на этих встречах.
– Второй тип существ – «серые», они одиночки и эгоисты. Они сами по себе, но в могуществе своём могут быть равны тёмным. Хранители относятся к самым сильным; как правило, они обладают каким-либо артефактом, вынесенным с тёмных этажей, и питаются от него. Сам же артефакт даёт и способности и силу, но есть способы изъять артефакты у хранителей. Психонавт «Артурэ» собрал пять артефактов и поднялся на двадцать первый этаж; больше о нём ничего неизвестно, но артефакты вернулись на свои места в этажах, у трёх и по сей день нет хранителей – слишком они опасны и слишком любят чужие души. Одним из них съедено пять моих учеников. Двумя другими – восемь. Это огромные потери среди нас. Серыми также называют и привратников двери. Только он решит: открыть вам дверь или нет; и он просит тоже свою цену, но не такую, как тёмный привратник, там есть свои тонкости. Если просит часть вашей души, отступите, это он. Если просит крови, то ступайте смело: вы сможете пройти и при должном желании вернуться.
Молчание. Кошка сидит на месте профессора, и мне, кажется, пора, моя капля иссякла.
Я дома, мне хорошо, луч с луны ходит где-то далеко, по ночной улице проезжает машина, слышатся звуки пьянки соседей. Прохожу на кухню выпиваю чаю, отпускает. Кошка пробегает и скрывается в спальне. Иду спать впервые за пять суток.
Скоро кончится весна.
День, ночь, сплю, ем, жду появления кошки. Скучно, пью алкоголь, курю, жду. Звонил друг, звал посидеть, сказал, что приду, но уже знаю, что не приду, жду. Отключил телефон, ем, сплю. Я похудел, глаза постоянно красные и зрачки широкие, я всё ещё жду.
Звонит отключённый телефон, в трубке слышу «Мяу».
Дождался.
Кошка играет с клубком, кусает его, откидывает и снова тянет к себе. Мне интересно, клубок весь из дыма и его как будто на самом деле нет. И вдруг из клубка капает что-то красное. Кошка мурчит, слизывает красное, клубок высыхает и превращается в круглую тень, кошка бьёт лапой по тени.
– Третьи, о ком я хотел вам сказать, – это существа Света. Их редко видят, и, если они обратили на вас свой взор, вы уходите с ними. Я никогда не видел их, но проповедник говорит, что они существуют. Проповедник – это почти мифическая фигура, его я тоже никогда не видел, но я живу только 459 лет и ещё просто не попадал в сферу его интересов. Он сам выбирает, кому проповедовать, и несомненно связан с существами Света.
«459, 459,459» – не могу представить столько времени. Тяну руку.
– Нет, я не отвечу тебе на этот вопрос. Ответ ты найдёшь сам и в скором времени, как и каждый из вас, здесь сидящих. Вам предстоит первое путешествие к источнику вечной жизни. Соберите как можно больше смелости и сил для него, оно не будет лёгким.
Свет гаснет, профессор покидает аудиторию.
Неделя проходит в спокойствии. Луна – это просто луна, и нет луча и нет кошки. Приходили друзья, говорили, что волнуются за меня; мне всё равно – я жду путешествия. Посидел с ними, понял, что остался один. Попрощался, пошёл в магазин за водкой. Мне тяжело засыпать трезвым.
Ночь, сижу на остановке, курю. Кошка прибегает из тёмных дворов. Мявкает и зовёт за собой. Иду, в кустах лежит бомж, достаю кухонный нож втыкаю в его шею, кровь почти не льётся, но это не важно, дверь открыта.
Вокруг пустыня. Я и несколько фигур стоят перед профессором. Он показывает на серый камень, из которого льётся вода,
– Вот и источник, путь к нему начинается с чьей-то смерти. Это закон. Подойдите и испейте из него и на сто лет вам обеспечена жизнь. Если только кто-то не захочет прервать её. Физически вы так же хрупки, как и были ранее.
В камень вбита цепь, на ней железная кружка со следами ржавчины, вода горькая, но выпиваю всю кружку.
– Если вам незачем возвращаться на ваш этаж, то можно остаться в аудитории или поселиться рядом, в этом пространстве безопасно, тут нет никого.
Кошка тенью вьётся вокруг ног, я не могу остаться.
Дома мандраж, руки трясутся; нож нахожу в кармане, но он чист. Мне страшно за своё будущее. Кто я теперь? Убийца, но что стоит жизнь бомжа? Но ведь и он человек, а я? Я уже нет. С этой мыслью приходит покой.
Кошка теперь спит в кладовке, там всегда темно, и ей это видимо нравится. Иногда она пропадает но это не бывает надолго. Меня начинает мучить депрессия.
Две недели не выхожу из квартиры, питаюсь тем, что осталось от прошлой жизни. Ищу что-то подобное себе в книгах, но там нет таких. Профессор был прав. Я здесь совершенно чужой. На последние деньги покупаю порошок и решаюсь уйти на другие этажи. Закрываю квартиру изнутри, включаю музыку, принимаю один грамм и откидываюсь в кресле.
Кошка сидит и рассказывает мне о разных пространствах, где она побывала; мне интересно. Она царапает мою руку, течёт кровь, она пьёт. Мне не больно, мне одиноко.
Луч с луны падает на мой дом. Дверь в комнату со скрипом открывается, за ней чернота. В ней формируется фигура.
– Профессор, это вы?
Молчание, белое лицо, незнакомец.
– Нет. Я – Рихард, а ты решил покинуть мой этаж; это можно, но я назову тебе цену.
У него длинные пальцы с чёрными когтями, они острые, он держит меня за шею. И сдавливает, и сдавливает, я задыхаюсь.
– Твоя цена – это не только души, что погибнут на твоём пути, но ещё и вещь, что принадлежит мне, но пока мне недоступна. Ведь ты не откажешь мне в этой слабости?
