Kitabı oku: «Навстречу судьбе», sayfa 10

Yazı tipi:

Фотография от писательницы Г.И. Серебряковой

Это было весной 1966 г. в деревне у матери. Вечером я пришел с работы домой усталый. Поужинал. И лег на кровать. Отдохнуть. По радио слышался приятный голос женщины, которая вдохновенно рассказывала про политику и про революционеров. Как она потом написала политическую книгу. Затем за политику же отбывала срок в лагерях.

В избе не было никого, и мне никто не мешал слушать эту передачу. Я расчувствовался, перебирая в памяти тяжелую жизнь в военные и послевоенные годы. Вспомнил, как колхозники работали от зари до зари за «палочки». Питались впроголодь. А их власти давили непомерными налогами.

В конце передачи сказали, что выступала советская писательница Галина Иосифовна Серебрякова. После этого по радио зазвучала симфония. Раньше я не понимал ее. У меня тогда была другая музыка – гармонь. Но в этот раз эта симфония аж душу защемила. Впервые в жизни я понял вкус музыки. Воодушевленный ею, я тут же «накатал» Галине Иосифовне письмо, рассказал ей о своей жизни и попросил ее, чтобы она мне выслала свою фотографию с автографом. Письмо отослал через Союз писателей Москвы. И забеспокоился. Что-то долго не было ответа.

В один солнечный день мы с женой копали у тещи в огороде, а мимо ее усадьбы проехала милицейская машина. Огород у нее рядом с дорогой. Говорю жене: «Думал уж за мной едут!» – «А ты что натворил что ли чего?» – спрашивает меня жена. Я ответил: «Да писательнице Галине Серебряковой написал письмо и в нем откровенно высказался насчет нашей политики». Жена упрекнула: «Тебя вечно «на подвиги» тянет!» Нет. Меня просто интересовали необыкновенные люди. Мужественные люди.

Наконец, мне пришло письмо. С фотографией. На фотографии Галина Серебрякова написала: «На добрую память моему читателю – Евгению Молостову с пожеланием счастья». Галина Серебрякова. 7-е июня 1966 год». Мое письмо через Союз писателей долго плутало, наверное, поэтому писательница мне написала свой домашний адрес. Фотографию-то я вывесил, а адрес затерял и не ответил ей, не поблагодарил за фото.

Поскольку на фотографии она выглядит моложаво, я много лет спустя, надеясь застать ее в живых, написал в Союз писателей Москвы. Хотел ей книжечку стихов подарить. Оттуда мне ответила первый секретарь Союза писателей Москвы поэтесса Римма Казакова: «Уважаемый Евгений Павлович! Ваше письмо нас очень растрогало. Замечательно, что через Вашу жизнь и душу прошла замечательная женщина и писательница Галина Серебрякова. К сожалению, она уже умерла (30 апреля 1980 года) в возрасте 75 лет. Она могла бы жить дольше, но много страдала, многое перенесла. Сердечно кланяемся Вам и желаем всего наилучшего. 23.02.2000г.».

Отсвет далеких лет

«Жизнь, как зарница, – поздоровался – не забудь проститься»
Народная мудрость

«Я люблю свою деревню…»

Я люблю свою деревню, хотя давно в ней не живу. Люблю смотреть на нее изнутри и со стороны, особенно весной, когда буйно цветут сады. Над землей, как от большого пожара, стелется бело-розовый дым. Здесь такая трогательная прелесть излучается от цветения, что с улицы уходить не хочется. Чувствуется настоящее оживление природы. Особенно, когда прольет дождь. Умоется лицо матери-земли. Да если стоит теплынь. На глазах все идет в рост: и трава-мурава, и озимые. Все благоухает. У каждого деревца, куста, цветка и травинки свой неповторимый аромат, которым я никогда не могу надышаться вдоволь.

Душа наполняется благодатью, когда в саду заслышишь трель соловья, над лугами, затянутыми утренней дымкой, вечно жалобный голос пигалицы, а от Высокова – церковный звон.

От нашей деревни до Высоковской церкви километров пять, но слышимость колоколов оттуда такая отличная, будто она совсем рядом с нашей деревней стоит.

Особенно этот звон тревожит душу в Пасху и Троицу, когда в ослепительном сиянии взошедшего из-под Афонинской горы солнца просыпается деревня и вся окрестность. Когда в густой зелени озимых с искрящимися росами слышны голоса перепелок и коростелей.

Над полем вспорхнет и с трогающей душу песней начнет подниматься кругами ввысь золотистый жаворонок. Прислушаешься. Да их много! Как серебряные колокольчики звенят они, пробуждают наши души. Тревожат нас, чтобы не были мы равнодушными, заставляют нас видеть всю эту прелесть и наслаждаться ею. Чтобы мы ценили этот прекрасный мир.

Еще с юности мне на душу легли такие строки:

Утро просыпается с колокольным звоном.
Хор пернатых слышится на лугу зеленом.
Далеко разносятся птичьи голоса.
И лежит нетронутой на траве роса.

Может быть, впечатления от красоты родного края и дали мне первый толчок к творчеству.

Родная деревня Ново-Покровское

Деревня Ново-Покровское находится на самом верху этой фотографии. Фото сделано в 2009 году,

когда на бывших колхозных полях и лугах, которые когда-то раздал бывший губернатор Борис Немцов, начали строить коттеджи. Теперь эту местность не узнать. Вид с Афонинской горы.

По преданию, кстовская деревня Ново-Покровское (бывшее Грабилово) образовалась еще в петровские времена, в 1720 году. Национально-религиозный состав населения – русские православные. По рассказам земляка Сергея Александровича Золина (по деревенской фамилии Мизонов), свое первое название она получила за нещадные грабежи купцов, ехавших из Казани в Нижний Новгород торговать. И происходило это на большой дороге возле Афонинского луга. Говорят, как-то сумели увести для своей молельной и попа, который сопровождал купеческие подводы. А ныне здравствующий старожил Алексей Павлович Пальгуев уверяет, что, по словам его бабушки, наша деревня в девятнадцатом веке была названа по фамилии управляющего помещичьими делами – Грабина, который изредка наезжал сюда.

Но что бы ни говорили о наших предках, они, по сути своей, были трудолюбивыми крестьянами. Сеяли рожь, пшеницу, овес, просо, лен. Имели две ветряные мельницы. Мельниками работали Николай Пальгуев (Япончиков) и Александр Пальгуев (Данилин), которых давным-давно уже нет в живых. Александра Данилина (в детстве мы его звали дядя Лёксандр) я хорошо помню, он нам в избе вскоре после войны (1941-1945) сложил русскую печь.

Селяне были набожные. Строго соблюдали посты. Зато религиозные праздники отмечали широко и весело. Недаром поется в частушке:

Шилово, Грабилово,
Кунавино-село.
Грабиловские жители
Гуляют весело.

А вот эту частушку я часто слышал в детстве от матери. Пела она ее с озорнинкой в глазах под гармонь:

Пляши чище,
Грабиловски нищи.
Хлеба нету ни куска,
Зато гармонь саратовска.

Советская власть в деревне устанавливалась местными активистами Михаилом Фадеевым, Борисом Кочневым и присланным из волости Василием Сурским. Коллективизацию проводили тоже местные – Иван и Дмитрий Бабурины. В начале 30-х организовали колхоз «Победа бедноты». Первую молодежную бригаду возглавила Вера Бабурина.

Мой отец Павел Иванович Молостов имел четыре класса образования. Был начитан. Поэтому с ним новая власть считалась. После Гражданской войны его посылали в Омск помогать устанавливать Советскую власть. Возвратившись, он сфотографировался со своей сестрой Марией и братом Григорием. Работал он секретарем сельсовета. Я знаю, что отец в своей деревне спас от раскулачивания Егора Ляпина (Сальникова) и жителя из деревни Утечино. Моя мать называла его фамилию, но я забыл. Подростком я интересовался у своей бабушки Анны: «Чем отличается власть капитала от власти Советов?». Она мне отвечала: «Это одни и те же штаны, только вывернутые наизнанку».

В 1920 году Грабилово переименовали в Ново-Покровское. Название ей дал Василий Иванович Горячев (Васенька Романов). В том же году в деревне впервые открыли продовольственный магазин. В 60-х годах построили новый. В 1958 году появился медпункт. Затем открыли сельскую библиотеку. В 1982 г. ей отвели место в здании школы.

Начальная школа и молельня-часовенка – это наши раритеты. Они построены еще в 1890 году Земской управой. Часовенка и сейчас стоит посреди деревни, недалеко от магазина, а школа – на отшибе. Мы называем то место Бутырками. До революции школа была церковно-приходской, принадлежала Высоковскому приходу. По свидетельству родителей, пожилые люди помнят, что последнего священника звали Аркадием. Батюшка жил при школе, в учительской. Был очень строг. На уроке за непослушание ученика ставил в угол коленями на горох.

Учились в ней только те, кто крестился тремя перстами. Старообрядцев, например, Михаила Чурушкина (с 1895 г. рождения) с его родным братом Семеном (1897 г.) специально возили на учебу из Грабиловки по Александровской дороге в теперешние Дубенки к отставному штабс-капитану, народному учителю Григорию Николаевичу Степанову.

Моя тетя Мария Ивановна Глодина (до замужества Молостова), встретив свою прежнюю учительницу, удивленно спросила: «Анна Степановна, когда Вы учили меня, то говорили, что Бог есть. А теперь моим детям говорите, что Бога нет. Как это понимать?». Старая учительница ответила: «Милая Маша, что мне мое начальство прикажет, тому я и учу!».

Наша школа работала не только зимой, но и в летнее время. Ее не раз ремонтировали. Устраивали в ней детские ясли. Только вместо кроваток были колхозные корзинки-плетенки. В конце сороковых в школе отдыхали и городские ребята.

Помню, как мы по весне у школы копали ямки для саженцев, и нам попадались человеческие кости. В 1959 году при рытье пруда вблизи пришкольной горы тоже находили много человеческих черепов. Учителя нам говорили, что эти кости сохранились от войны с татаро-монголами. Мы, ребятишки, удивлялись: а почему же описания этих битв нет в наших учебниках истории?

Зимой я посетил родную деревню. Сфотографировал часовенку на память внукам. Раньше в нее ходили пожилые люди помолиться в Великий пост и на праздники. Теперь лет 15-20 уже не заходят. От времени фундамент растрескался. Школу я тоже заснял. Она для меня, как и вся деревня, родная. Я в ней учился с 1944 по 1951 год. Окна ее теперь наполовину заколочены. Из жителей 210 домов молодежь почти вся выехала в город. Отток ее начался еще с начала 60-х.

К тому времени наш колхоз «Победа бедноты» объединили с кузнечихинским колхозом, оставив ему имя вождя. Затем переименовали – «22-го партсъезда КПСС». В дальнейшем на базе Горьковского сельскохозяйственного института был организован совхоз «Пригородный», отделение учхоза «Новинки».

Колхозники на полях сеяли рожь, пшеницу и другие культуры механизированным способом. Тогдашние пенсионеры завидовали им. Говорили: «Так-то что не работать. На поле приезжают к 9-ти часам утра, сеют машинами. И денежки за это получают. Мы трудились от зари до зари. Сеяли вручную. Жали серпом. А получали палочки».

Время менялось. Односельчане осмелели. Стали просить построить в деревне клуб, чтобы молодежь могла сходить вечером на танцы, в кино, организовать художественную самодеятельность. Много раз писали властям, чтобы поставили памятник погибшим в войну 1941-1945 годов. Но дело не двигалось с места. На наше счастье, как-то в газете «Горьковская правда» вышла статья под заголовком «Забытая деревня». После этой публикации памятник быстро установили (автор этих строк с другими мужиками рыл землю под фундамент). А клуба до сих пор нет. Остались одни обещания.

Может, поэтому мало сейчас в деревне детей. А несколько ребятишек учить, говорят, нерентабельно. Лет пять-шесть как совсем не учат. В помещении школы размещены медпункт и библиотека.

«Хозяйкой книг» работает на полставки молодая женщина Евдокия Сергеевна Кузнецова (до замужества Гушева). Я очень обрадовался, когда увидел там несколько читательниц, которые учатся в Нижнем Новгороде в институте. В библиотеке они берут необходимый им материал.

Чуть не забыл упомянуть, что в ноябре 1937 года наше Ново-Покровское посещал В.П. Чкалов. Он тогда был депутатом Верховного совета СССР от Горьковской области и Чувашской республики. Очень горячо интересовался жизнью колхозников и их делами. Об этом мне поведали покойный С.А. Золин и ныне здравствующий А.П. Пальгуев.

В деревне Ново-Покровское давно проведены газ и вода. Но вода из колонок течет некачественная. Поэтому кстовские власти запланировали открыть новый источник питьевой воды, капитально отремонтировать вдоль деревни изрытую дорогу. И заасфальтировать. К старой молельне навозили бетонных блоков, чтобы возродить ее на радость людям.

Еще в советские годы поговаривали пустить троллейбус до деревни Ново-Покровское (расстояние до Нижнего менее пяти километров), чтобы молодежь могла спокойно добираться на работу и учебу, а крестьяне – возить на рынок товар. Но помешала перестройка. А может, мечта односельчан еще осуществится?

PS. Нынешним летом умер А.П. Пальгуев. Совсем недавно снесли старую часовенку и строят новую.

Март 2003 г.

«Меня однажды заинтересовало…»

Меня однажды заинтересовало: почему деревне (деревня – слово женского рода), как нашей, например, дали название среднего рода – Ново-Покровское. Поспрашивал некоторых: «К кому обратиться с таким вопросом?». Мне посоветовали написать в Горьковский государственный историко-архитектурный музей-заповедник.

Оттуда (28 марта 1979 г.) пришел такой ответ: «К сожалению, историей возникновения названий сел и деревень мы не занимаемся и поэтому ответить по существу Вашего вопроса не можем.

Попробуйте обратиться на кафедру экономической географии пединститута к тов. Трубе Л.Л. Он занимается топонимикой и, возможно, даст Вам ответ.

С уважением, директор музея-заповедника Л. Зерчанинов».

По совету Л. Зерчанинова я написал в пединститут (лично Трубе). И вот что мне оттуда ответили:

(Пишу только для тех, кто тоже интересуется таким вопросом).

«Уважаемый Евгений Павлович!

Лев Людвигович Трубе передал мне Ваше письмо для ответа по интересующему Вас вопросу.

В топонимии суффиксы -ово, -ино используются при образовании названий от тех же основ, что и суффикс -ов, -ин. Разница лишь в соотнесенности названий с их родовой принадлежностью. Конечные -ов, -ин скорее ассоциируются с представлением о городе, а -ово, -ино – о селе или поселке. Но это тенденция только нашего времени. В прошлом, 19 веке, такой тесной связи между размером или видом объекта (город, починок, село, деревня) и его названием не было. В результате до сих пор нет однозначного соответствия грамматического рода объекта и грамматической формы названия. Сравните: город Черемхово, деревня Жуково, д. Дубравное и др. Иногда форма среднего рода удерживается в названии деревни, если в прошлом это было село (т.е. была церковь), но это не обязательно.

Активность формы среднего рода в прошлом объясняется тем, что сами виды объектов были мало дифференцированы и объединились общим понятием «селение» (ср. село, сельцо, сельбище и др.). Это главная причина.

С уважением Талина Анатольевна Исаева, доцент кафедры русского языка. ГГПИ им. Горького. 12.05.1979 г.».

27 лет спустя

Из рассказа Зинаиды Панкратовой

Евгений Павлович Молостов описал в рассказе «Заблудшая» в сборнике «Когда цветет черемуха» (Н. Новгород, 2002 г.) мою семейную жизнь. Но хочу осведомить читателя, что у моря я не была сроду. Мы с ним познакомились в гальванике на заводе им. Ульянова «Термаль», работая оцинковщиками. Покрывали металлические изделия тонким антикоррозийным составом. И там я ему все свои семейные неурядицы и рассказывала, вдыхая с ним не морской воздух, а запах щелочи, серной и азотной кислоты.

С тех пор миновало 27 лет. (Тогда мне 23 было). Теперь я бабушка. А Ольга, моя дочь, – мать троих детей. Время летит так, что порой становится страшно. Жизнь уходит.

Улетают, как птицы, года.
Но, как птицы, они не вернутся.
Жизнь прекрасна. Прекрасна всегда.
Надо к ней лишь лицом повернуться.

Мне часто вспоминаются молодые годы: встречи и разлуки, восторги и печали. О многом сожалею, а о чем-то бы и вообще лучше не вспоминать.

Бог не наделил меня слухом, но дал мне любовь к поэзии, к литературе, к истории. Я много читала стихов. Сочиняла сама. Сейчас я дар свой почти весь растеряла. Быт заел. Нищета. Другие не обращают на это внимания, а я нервничаю, злюсь. В заботе о семье порой не могу вспомнить то или иное стихотворение.

Но я помню свое, первое. Мне было тогда всего 15 лет. И первый раз влюбилась, но безответно:

Белая береза, что же ты молчишь?
Что своими листьями ты не шелестишь?
Хочется мне слышать трели соловья,
Быть всегда с любимым, милая моя.
Влюблялась – радовалась. Расставалась – грустила.

Вторая любовь пришла, когда мне исполнилось 18 лет. Звали его Анатолием. Жил в деревне Козловка. Как хорошо мы с ним дружили. Он любил меня по-своему. Иногда обманывал. Я же была молодая. Психовала. И изменяла ему. Он все мне прощал. И опять не приходил, когда обещал. Приходил же, когда не ждала. Узнав, что я не нравлюсь его родным, послала «подальше» и вышла замуж за Виктора. Это была уже третья любовь. Жила с ним, казалось, любила. Но когда узнала об измене, не смогла простить. И жизнь не получилась. Разошлись. Потом от безысходности, от тоски было всяких полно. Мужским вниманием я вообще никогда не была обделена. Но все не то… Я хотела любви, чтобы с удовольствием гладить ему рубашки, варить суп. Такой не появлялся.

И вдруг, устроившись работать в гальванику, мне показалось, что я встретила там свой идеал. Он был весь в моем вкусе.

Ты в сновиденьях мне являлся.
Незримый, ты мне был уж мил.

Я думала: пусть ему больше, чем мне лет, и он женатый, все равно я буду с ним рядом. Хоть на работе. Авось, он поймет, что это я – его счастье, а он – мое.

Он общался с другой, с которой вместе я стала работать. И мы начали дружить втроем. Та женщина была простая, порядочная. Замужняя. Двое детей. Счастья у нее тоже не было. Я не видела в ней соперницу. И это сближало нас. А он был не такой, как все. Вина не пил, не курил. С мужчинами общался меньше, чем с нами. Писал стихи. А это мне было ближе. Некоторые удивлялись, спрашивали: «О чем ты с ним разговариваешь?». Один электрик мне все время твердил: «Как ты с ним можешь общаться? Он же очень тяжелый и настырный, как бык». Но я знала, что он вел себя со всеми по-разному. Если не испытывал к человеку симпатии и тот еще не внушал доверия, то, конечно, он много с ним не разговаривал. Старался обойти его. И этим самым наживал себе неприятелей. Но я чувствовала и надеялась, что счастливой могу быть только с ним. Ему можно было рассказывать обо всем, буквально. Он понимал, сочувствовал, жалел. Когда его не было на работе, мне было скучно. Я неспокойно себя чувствовала. Он тоже все рассказывал о своей жизни, семье. Жил с женой неважно. И мы сдружились.

И вдруг он с женой разошелся. Вот бы мне где надо было проявить весь свой «талант». Окрутить, забрать. И мы были бы счастливы. Но опять это «но»… Ни у него, ни у меня негде было жить. Я жила со свекровью, а он в одной квартире с женой. У него дочь. У меня дочь. Но и это еще не все. Я не видела у него тяги ко мне, как к женщине. Я его не интересовала. А если бы мы с ним встречались как любовники, я уверена, мы бы потеряли друг друга как друзья. И я решила, пусть лучше мы и будем друзьями. Тогда стала думать и надеяться, что любовь придет. Первой отдает Богу душу Вера, затем Любовь. А надежда во мне еще жила. Я тешила себя этой Надеждой. И думала-гадала про себя: я сама такая плохая или обстоятельства мешают?

Через какое-то время мы расстались с ним. Потеряли друг друга. Чтобы не думать о нем, я вынудила себя забыть его.

Но вот через много лет мы вновь встретились. Совершенно случайно. И я поняла, что любила его. Но, видно, не так крепко, раз не пыталась бороться за свою любовь. Теперь он живет с другой. И счастлив. Я тоже живу, вернее, существую.

Говорят: «Слезою мир не удивишь.

Слеза – роса, вода не боле».

Да и жизнь-то мы уж почти прожили. Будем и дальше друзьями. После разлуки, когда он принес мне свои сборники стихов, то меня в стихах и не вспомнил. Значит, я была права, что в любви ему не признавалась. И сейчас не хотела, но уж так получилось. Видно, каждому свое.

Настоящим живи. И пускай
Годы метки свои оставляют.
Не сломить им тебя, коль душа
Рвется жить и стареть не желает.
А мне его же стихами:
Все пройдет, утрясется, уляжется.
И не надо о прошлом тужить…

Когда-то жизнь мечтой казалась,
Но юность позади осталась.
Теперь я чувствую усталость
И лишь блаженствую во сне.

Вторая любовь моя умерла. Мне рассказывали, как он родных ругал, что были против меня. Говорил: «Дочь у нее моя!». Значит, он меня любил, а я за него не боролась. Похоронен на Борисовском кладбище. И теперь каждый год хожу к нему на могилу 17 августа, в день его рождения.

Бывший муж мой Виктор тоже несчастлив. Жена спилась, сам болеет, еле ходит. Одышка. Сын ушел от них.

Сейчас я живу со вторым мужем молча. Ради сына, который родился от него.

Вот так и проходит жизнь. Четверо близких мужчин. Но где же ты, любовь – счастье – мечта? Часто думаю – за кого же мне надо было больше бороться?

А может, еще где-то пятый был, да я мимо него прошла? Теперь молюсь Богу за всех. В том числе и за себя.