Kitabı oku: «Деблокадный Сёрф 1. Разведка с Боем. Неизвестная Война – 1. (Попаданцы в СССР)», sayfa 3

Евгений Смарт

Yazı tipi:

Глава 7. Дети Неподземелий

Спорить с женщиной не стоит,

Правду ей ты не внушишь.

Выдай несколько историй,

Озадачь и рассмеши.

Ух-ты, ах-ты!

Анекдототравты!

16 ноября 2024 года, Четверг. Москва

Избавившись от навязчивого типчика и перейдя на очередную ветку метро, я решаю вздремнуть. Но не бывать такому. Рядом со мной присаживается какая-то фифа. Накрашенная и размалёванная, как кукла Барби. Губы её до тако накачаны, что больше походят на вываливающиеся изо рта вареники. Выглядит она дорого, но самое дорогое в ней – одежда, а, увы, не внутреннее содержание. Мы порою покупаем бессмысленные дорогие, но не практичные вещи, которые нам не нужны, на деньги, которых у нас нет, чтобы произвести впечатление на людей, которых мы не знаем.

Она совсем не сочетается с метро, как коньяк "Наполеон", добавленный в "Портвейн". Наверняка, у неё машина стоит на арестплощадке, телефон лежит в авто, а голосовать на трассе она считает недостойным для себя. Не удерживаюсь и спрашиваю:

– Дозвонились до гайцов? Вам сказали, куда эвакуировали машину?

Видно сразу, что дамочка сейчас на взводе, ей не терпится с кем-то поделиться, а лишённая привычных средств связи, как смартфон и соцсети с мессенджерами, вынуждена сейчас общаться с маргиналом типа меня.

– Да, совсем обнаглели! Я вчера оставила-то машину лишь на пару часиков! Ну, может, больше. Выхожу утром, а машины нет! Хорошо хоть дядечка какой-то понял мою беду, позвонил куда надо и узнал, на какую стоянку мою лапочку оттащили! Он предлагал отвезти меня туда, но я же не такая! Я уж лучше переступлю через себя и спущусь в эти подвалы, чем сяду к незнакомцу в тачку!

– Прям уж и подвалы? Неужели здесь так сыро и воняет плесенью?

– Нет, ну… У нас просто не принято пользоваться подземкой, как у нищебродов. Только я телефон свой забыла в машинке на подзарядке, а вызвать такси через того дядечку как-то не догадалась сразу, еле сбежала от него. А так-то да, здесь красиво! Никогда бы не подумала, что мне понравится тут. Такие роскошные убранства…

Мне режет слух слово "убранство" в её исполнении, но я не делаю на этом акцент.

– Представляете, а в Войну здесь даже жили люди. Точнее, ночевать приходили, сохраняясь от бомбёжек.

– В войну? СВО, что ли? А, поняла! В Чеченскую, да?

– Нет, в Великую Отечественную.

– Правда? А что, Себянин уже тогда метро строил?

– Нет, оно ещё до него было. Представляете!

– Вот бы не подумала! Скажите ещё, что и плиткой Москву до него выкладывали?

– Да, представляете! А ещё раньше плитки – брусчаткой.

– Брусчаткой? Из бруса, что ли? Деревянные дороги были?

– А, нет. Это как камни. Бывали на Красной Площади? Видели…

– Нет, я ни разу так и не дошла до неё. Только в ЦУМе была. Красная Площадь, это же где ГУМ, да?

– Ну, наверное, так… При ГУМе она, правильно.

– И что, здесь в метро прямо квартиры были у людей?

– Нет, зачем же. Просто нары стояли на перронах. Люди так на них и спали.

– Прямо все вместе?! Голые?!

– Зачем же голые. В одеждах.

Видно сразу, что для девушки эта информация становится откровением. В её мозгу сейчас открыто слишком много вкладок, и она путается в них.

– Скажите, а кто бомбил наверху? НАТО? Американцы?

– Нет, Американцы тогда были нашими союзниками.

– Прада? Я верила, что они нам не враги. А то сейчас все против них. Даже МакДональдс у них забрали! И Нетфликс смотреть запретили.

– Нет. Тогда бомбили немцы.

– Немцы?!! За что?! А! Поняла. За Северный Поток. Я где-то что-то слышала такое.

– Нет, Северного Потока тогда не было. Они просто напали на нас, хотели уничтожить.

– Серьёзно?! А за что тогда?!

– Просто прилетали и просто сбрасывали бомбы на Москву.

– Но они же могли нас уничтожить!

– Ну… Да. Они так и хотели сделать.

– Они что, дурные?

Девушка действительно пытается переварить эту информацию. И, видимо, даже делает свои выводы:

– И бомбы сюда не попадали, да? Так вот почему метро такое глубокое!

– Да, не попадали.

– А зачем же они тогда бомбили?

Теперь и я впадаю в ступор, не зная, как объяснить очевидное.

Неожиданно она делает свой вывод:

– Взяли бы, спустились сами в метро и перестреляли всех.

Я чуть не впадаю в осадок и ляпаю первое, что приходит на ум:

– А Вы видели турникеты на входе?

– Конечно, видела. У меня хоть и не было с собой телефона, зато карточки банковские остались. Я ж не дура, приложила к турникету, он меня и пропустил. Я видела, что так многие делают. У них что, карточек не было?

Мне становится неловко за такую шутку перед девушкой. Приходится ей открыть правду.

– На самом деле немцев не допустили до Москвы. Наша армия героически стояла на защите города. Они так и не вошли в город.

– А как же… Я помню, мы в школе учили:

Скажи-ка, дядя, ведь не даром,
Москва, спалённая пожаром…

Здесь она запинается, призадумывается и продолжает:

– Немцам отдана…

– Нет. Это не про ту войну. А про Отечественную Войну Тысяча Восемьсот Двенадцатого года. Тогда с Французами бились. С Наполеоном. Это было ещё при царской власти.

– А… На нас ещё и Французы нападали? Тоже бомбы сбрасывали?

Вот тут я уже иссякаю. Мне нечего теперь ответить. Да и есть ли зачем? У неё, как у рыбки Гуппи, всё выветрится через полчаса, ещё и из метро выйти не успеет.

Но на удивление девушка вспоминает начало беседы:

– А как же поезда ходили, если здесь везде лежаки стояли?!

– Так, нары только ночью ставили, поезда не ходили, люди пользовались метро, как обычно.

– Ночью бомбили?!! Они что, извращенцы? Это же громко! Как спать-то?!

– Но у нас же с ними разница во времени. Они же немцы.

– А! Ну тогда понятно.

И девушка успокаивается, получая все ответы на свои вопросы. Жертва ЕГ.

Глава 8. Флеш мозга

Черти водят за нос нас

Через мозга тропы.

Тот преодолеет сглаз,

Кто имеет опыт.

Ух-ты, ах-ты!

Мозговыдворянты!

22 июня 1941 года. Воскресенье. 1-й день Войны. Запад СССР – Москва – Станция Жаргон Сибирской железной дороги Транссибирской магистрали. Черемхово, Иркутская область, Россия. +26°С, дождь.

В ночь с 21 на 22 июня на территории СССР в приграничной полосе начали действовать немецкие диверсанты, нарушавшие линии связи.

* * *

Пётр вяло брёл под дождём. Нет, он любил летний дождь, сбивающий жару, но не любил работать в такую погоду.

* * *

В 3 часа 30 минут на всём протяжении Западной границы СССР немцы начали артиллерийскую и авиационную подготовку, после чего сухопутные войска Германии вторглись на территорию СССР. За 15 минут до этого, в 3 часа 15 минут, румынские ВВС нанесли воздушные удары по приграничным районам СССР.

* * *

Это в народе их стрелочниками кличут. А на самом деле должность называется – Дежурный Стрелочного Поста. Вот так. Это Вам не лаптем щи хлебать!

* * *

В 4 часа 10 минут Западный и Прибалтийский особые округа доложили о начале боевых действий немецких войск на сухопутных участках округов.

* * *

Но уже совсем скоро Пётр станет не Дежурным Стрелки, а Дежурным по Станции! Практически замом самого Сидлера!

* * *

В 5 часов 30 минут посол Германии в СССР Шуленбург передал наркому иностранных дел Молотову заявление об объявлении войны. Такое же заявление сделано в Берлине послу СССР в Германии Деканозову.

* * *

Всего на станции должно быть четыре дежурных, но пока их три. Вот, скоро место четвёртого и предстоит занять Петру.

* * *

В 7 часов 15 минут. издана директива № 2 за подписью Тимошенко, Маленкова и Жукова: "22 июня 1941 г. 04 часа утра немецкая авиация без всякого повода совершила налёты на наши аэродромы и города вдоль западной границы и подвергла их бомбардировке. Одновременно в разных местах германские войска открыли артиллерийский огонь и перешли нашу границу… Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу."

* * *

А там дальше, кто его знает, может, и на место самого́ Начальника когда-нибудь придётся встать. Хотя Сидлер, казалось, вечно был и будет Начальником.

* * *

В 12 часов по советскому радио передано правительственное сообщение о начале войны – обращение В. М. Молотова к советскому народу.

* * *

Пётр возвращался со стрелки, когда увидел какое-то движение между составами. Кого это нелёгкая понесла в такой дождь?!

– Опять, мляха буха, углю воруям? Вот я тя едриттвоёналево! – закричал в надежде, что спугнёт шалуна и не придётся бежать за ним.

* * *

Начиная с 22 июня 1941 года бомбардировщики немецких люфтваффе начали использовать финские аэродромы. Первые 43 немецких самолёта совершили вторжение в воздушное пространство СССР из воздушного пространства Финляндии около 4 часов 22 июня 1941 года над Карельским перешейком.
(История Великой Отечественной Войны Советского Союза 1941—1945. Том Второй. Отражение советским народом вероломного нападения фашистской Германии на СССР. Создание условий для коренного перелома в войне (июнь 1941 г. – ноябрь 1942 г.). Воениздат. МО СССР М. −1961

* * *

Уголь на станции воровали понемногу, но не среди же белого дня! Хоть время было уже не голодное, как лет двадцать−тридцать назад, но многие жили бедно. В колхозе лишь ставили трудодни, с того, что на них получишь, много не продашь и не выменяешь, а наличка была лишь у работяг, так что особо много угля не купишь.

* * *

21—25 июня с территории Финляндии против СССР действовали военно-морские и военно-воздушные силы Германии.
22 июня 1941 года в ответ на занятие финскими войсками демилитаризованной зоны Аландских островов последние в тот же день подверглись бомбардировке советской авиации.
(Барышников Н. И. глава: Финские бомбардировщики в зоне Ленинграда // Блокада Ленинграда и Финляндия 1941-44. – Хельсинки, 2002.)

* * *

Из-под состава вылез мальчонка. Глаза лупоглазые, испуганные. Сам перепачкан. Но не углём и сажей, как должно быть у воришки угля, а ржавчиной и грязью, будто бродит давно уже средь городов и сёл.

* * *

Изданы Указы Президиума Верховного Совета СССР о мобилизации с 23 июня военнообязанных 1905—1918 годов рождения и о введении на территории ряда республик и областей военного положения.

* * *

– Дяденька! Не ругайте меня! Я на фронт спешу! Батя у меня там! Ему помощь нужна. Разве на этих вагонах нельзя уехать туда, где солнце заходит?

Пётр даже опешил от такой наивной прямоты юнца и не нашёлся что сказать, кроме как своё привычное:

– Отчахож незя… Зя, канешн, но не можно!

Он взял под локоть мальчонку, который даже не вырывался.

* * *

Западные приграничные военные округа СССР преобразованы во фронты: Прибалтийский особый – в Северо-Западный фронт, Западный особый – в Западный, Киевский особый – в Юго-Западный.

* * *

Впереди кто-то уронил железяку, и она выдала местоположение притаившегося воришки.

– А, ну, стой, паршивец! Стрялять буду! – больше для испуга, чем взаправду, крикнул Пётр.

Из-за колёсной пары показалась ушастая мордашка юнца, перепачканная не сажей, а грязью.

– Не стреляйте, дяденька! Я на фронт еду, к папке! Ему помощь нужна! На этом вагоне нельзя уехать туда? – и сорванец неопределённо махнул рукой в сторону скоро садящегося солнца.

"Чё за хрень така?" – Пётр аж остановился. Чем-то ему ситуация показалась знакома.

– Дядь, а дядь? Мона?

– Мона… – эхом отозвался стрелочник. – Мона, но не нуно… Тьфу, дьявл, запутал ты мени.

* * *

Началась оборона базы ВМФ Лиепая.

* * *

На шум среди вагонов Пётр решил не реагировать. Мало ли кто там лазит. Ну, своруют жменю угля, ну мешок стыбрят. Не убудет же от государства? Может, жизнь чья и будет спасена. Но воровской элемент сам лез на рожон. Со сцепки вагона спрыгнул молоденький пацан, весь чумазый и взъерошенный.

– Дядь! Как мне на фронт попасть? Я никак не могу уехать. Меня постоянно сюда возвращает. Я уже в разные стороны пробовал, но каждое утро здесь просыпаюсь. Дядь, ты можешь мне помочь?

– Оно пошло пади конечно, не иначе, ка ваще… – только и успел протянуть Пётр, лихорадочно соображая, с чем он столкнулся.

Если бы он был грамотный и нашпигован, как колбаса знаниями, назвал бы это "Де Жа Вю". А живи лет так много цать тому вперёд, решил бы, что его посетили флэши памяти.

Он снова и снова проживал одну и ту же ситуацию, ища из неё правильный выход.

* * *

Красная Армия оставила Алитус Вилкавишкис, Вирбалис, Калварию, Брест, но сама Брестская крепость продолжала обороняться.

* * *

В этот раз Пётр умудрился довести юнца аж до само́й станции, но стоило ему отвлечься лишь на мгновение, пацанёнок исчез, как будто его и не было.

* * *

Вечером издана директива № 3 НКО СССР за подписью Тимошенко, Маленкова, Жукова, предписывавшая фронтам мощными контрударами уничтожить противника, «не считаясь с госграницей».

* * *

В очередной раз Пётр крепко держал мальца за руку. Тот и не сопротивлялся.

Они вместе вошли к Начальнику по Станции, и только тут Пётр вспомнил, что Начальником было велено…

* * *

Италия и Румыния объявили войну СССР.

* * *

Кстати, о Сидлере! Он приказал всем собраться к Семнадцати Ноль–Ноль. Типа, будет какое-то экстренное заявление. Неужели, прогрессивку обещанную выдадут?

* * *

Уинстон Черчилль в выступлении по радио заявил:
«Любой человек или государство, которые борются против нацизма, получат нашу помощь. Любой человек или государство, которые идут с Гитлером – наши враги… Отсюда следует, что мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем.»

* * *

В комнате уже собралось много народу, Сидлер обвёл всех взглядом и врубил на полную громкость репродуктор.

Глава 9. Почитая ветеранов

Говорим витиевато,

Но трындим, как дышим.

Если матов маловато,

Планку ставим выше.

Ух-ты, ах-ты!

Анекдототравты!

16 ноября 2024 года, Четверг. Москва – Жуковский.

Переходя на финишный маршрут, а именно на электричку из Москвы в сторону Жуковского, я ожидал встречи с очередным неординарным попутчиком. Но судьба миловала меня и уберегла от новой эмоции перед предстоящей операцией.

Я давно не езжу этой забавной веткой железной дороги. Раньше, в конце '90-х, живя непосредственно в само́й Москве, мы часто мотаемся на дачу к тётушке в Бронницы. Но, купив дом в Домодедове, сперва приезжаем ещё пару раз, а потом и вовсе перестаём туда ездить.

Эта железнодорожная линия необыкновенная. Она уникальная для России. На участке от Москвы до Рязани поезда движутся по левой стороне! Строят её французы ещё в конце Девятнадцатого Века. Почему тогда движение левостороннее, спросите Вы, ведь машины во Франции движутся так же, как и у нас, по правой полосе? Вопрос резонный. Оказывается, во Франции все железнодорожные магистрали такие. Им проектируют в самом начале ещё Англичане, а у тех-то как раз и автомобильное движение левостороннее. Так что, когда Вы едете по дороге в Рязань, Вам постоянно кажется, что поезд неожиданно решает поехать назад. От этого движения в поезде задом наперёд можно сойти с ума любому автомобилисту, если дремать время от времени. Вот и я, проваливаясь в привычную для электричек дремоту и просыпаясь почти каждые пять минут, всякий раз не могу понять, куда мы едем. На третьей попытке вздремнуть, решаю не насиловать свой мозг и просто наблюдать за доро́гой.

Уж не знаю, какими скачками, но я опять вспоминаю про своего деда. По прошествии такого количества лет я, конечно же, многое забываю. Но в памяти всплывает образ всегда молчаливого и погружённого в свои размышления маленького, малоподвижного старичка. В быту он на моей памяти немногословен, редко делает замечания, никогда не спорит. Но стоит ему лишь слегка злоупотребить спиртным, дед моментально преображается. Он превращается в шебутного лихого молодца, готового пуститься в пляс и разговоры.

Фамилия у моего деда Петухов. И зовут его – Петя. Это сейчас в нашем исковерканном сознании возникают сразу уголовные неадекватные оскорбления. А раньше "ходить петухом" означает браваду и молодецкую удаль, задористость.

В лёгком подпитии дед в те года действительно таким и становится. Он часто, помнится, берёт в руки гармошку. Не баян, не аккордеон, а именно русскую гармошку. А я, будучи совсем ещё мальчишкой, люблю отплясывать под его игру до изнеможения. Настолько задорно и весело играет дед, что ноги сами несутся в пляс. Особенно мы любим его "Цыганочку с Выходом". А когда уже устанешь и присядешь, дед затягивает лирические песни. "Печурка", "По дорогам", "Платок". И, конечно же, наша дальневосточная "Катюша" про "Далёкий Пограничный". Но самой любимой у Деда:

Выпьем за Родину,
Выпьем за Сталина!
Выпьем и снова нальём !

Но припоминается у деда и ещё одна черта, когда он волнуется или хорошенько уже подвыпивший.

Дед начинает безбожно материться. Причём не может себя контролировать даже при детях.

Припоминаю, матушка моя всегда пытается его урезонить:

– Ты бы хоть при детворе не матюгался!

Дед всегда замирает в такой момент, подобочивает руки в боки и громогласно заявляет:

– Эт хто матюгася? Я матюгася?! Абыщи! – и демонстративно выворачивает карманы.

Кстати, с этой его особенностью материться при волнении однажды даже выходит конфуз.

Надо сказать, что дед мой хоть и русский, но в роду у него есть бурятская кровь. И она выливается в его внешности. Особенно к старости он походит на Конфуция, только без бородки. Баки у него, как, впрочем, и у меня по наследству, не растут, а ходить с Хошиминовской бородкой ему, как я сейчас, не нравится. Вот и бреется он тогда постоянно начисто.

Так вот. То, что на внешность он походит на азиата, некоторых иногда подводит.

Как-то раз к очередному Дню Победы в нашей школе чествуют ветеранов. Как и полагается, приглашают почётных фронтовиков. Медалей у моего деда имеется много, но все их гирляндой носить он не любит. На кителе его висят лишь ряды орденских планок. Но и это у всех вызывает всегда уважение.

В тот раз перед школьниками выступают только двое. Какой-то седобородый на внешность европеец, и мой дед, которого принимают за азиата. Первым выступить предлагают европейцу. Но когда ведущая собирается его объявить, начинает путаться не только в фамилии, но даже и в имени. Настолько непривычно нашему русскому слуху они звучат.

Старичок… На то время ветеранам всего лишь лет по пятьдесят-шестьдесят, но для нас, юнцов, это уже действительно пожилые люди.

Так вот, старичок выходит, прокашливается и начинает что-то рассказывать. Говорит он невнятно, шамкая слова. Никто ничего понять не может. Сперва нам кажется, что время от времени в его разговоре промелькивают подобия матов. Но потом оказывается, что не показывается. И как раз именно маты звучат отчётливо, в отличии от остальной речи.

Ведущая, сообразив это, плавно закругляет ветерана, благодарит и отводит в сторонку, вручив гвозди́ки.

Вызывают выступать моего деда. Ведущая с удивлением зачитывает вполне русские имя и фамилию, даже удивляется. До этого дед был внешне спокоен и безмятежен. Волнение никак не проявляется на нём. Но оказывается, внутренне он весь пылает и трясётся. Если первый ветеран говорит невнятно и тихо, то дед мой начинает громко и отчётливо…

Да уж… Лучше бы он пусть также что-то бурчит неразборчивое. Но дед начинает речь, состоящую сплошняком из матов, вспоминая что-то фронтовое. Самое приличным из этого – "гавнюки" и "япона мама".

Учителя впадают в ступор, а ученики радостно аплодируют. Настолько им сильно нравится выступление деда!

О! За воспоминаниями я чуть не прозёвываю свою станцию. Резко несусь к выходу и успеваю выскочить в уже закрывающиеся двери.

Глава 10. Вставай, страна огромная!

Радио нам сообщило,

Что к нам в дом война пришла.

Врежем Гитлеру по рылу,

Победим – и все дела!

Ух-ты, ах-ты!

Смерть Вам, оккупанты!

22 июня 1941 года. Воскресенье. 1-й день Войны. Запад СССР – Москва – Станция Жаргон Сибирской железной дороги Транссибирской магистрали. Черемхово, Иркутская область, Россия. +26°С, дождь.

Вместо Диктора выступил сам Молотов и без запинки тревожным голосом заговорил:

"Граждане и гражданки Советского Союза!

Советское правительство и его глава тов. Сталин поручили мне сделать следующее заявление:"

Степаныч хмыкнул и помахал репродуктору ручкой. Сидлер гневно зыркнул на него, и обходчик замолк, так и не высказав назревающую шутку.

"Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причём убито и ранено более двухсот человек. Налёты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории."

Сенька Пирогов от неожиданности даже выронил изо рта сигарку, да так и сидел дальше с открытым ртом, пока ему не указали на тлеющую робу.

"Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключён договор о ненападении и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло всё условия этого договора. Нападение на нашу страну совершено, несмотря на то, что за все время действия этого договора германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей."

– Да ну, на фиг! Это шутка такая? – пытался проморгаться Романыч.

Ему также все скомандовали заткнуться. В полной тишине Молотов вещал дальше:

"Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в 5 часов 30 минут утра сделал мне, как народному комиссару иностранных дел, заявление от имени своего правительства о том, что Германское правительство решило выступить с войной против СССР в связи с сосредоточением частей Красной Армии у восточной германской границы. "

В уголке запричитала, всхлипывая, Ирка, но никто не удосужился ни успокоить её, ни предложить замолкнуть.

"В ответ на это мною от имени Советского правительства было заявлено, что до последней минуты Германское правительство не предъявляло никаких претензий к Советскому правительству, что Германия совершила нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и что тем самым фашистская Германия является нападающей стороной."

– Дядь! Я ж говорил, мне на фронт надо срочно! – всхлипнул паренёк, которого привёл Пётр. Но никто не обратил свой взор на него.

"По поручению Правительства Советского Союза я должен также заявить, что ни в одном пункте наши войска и наша авиация не допустили нарушения границы, и поэтому сделанное сегодня утром заявление румынского радио, что якобы советская авиация обстреляла румынские аэродромы, является сплошной ложью и провокацией. Такой же ложью и провокацией является вся сегодняшняя декларация Гитлера, пытающегося задним числом состряпать обвинительный материал насчёт несоблюдения Советским Союзом советско-германского пакта. "

Дежурный по станции Соколов отвернулся в угол и незаметно перекрестился трижды.

"Теперь, когда нападение на Советский Союз уже свершилось, Советским Правительством дан нашим войскам приказ – отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей родины."

– Да мы их… да они нах… – пытался высказать общее мнение Прохор.

"Эта война навязана нам не германским народом, не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских правителей Германии, поработивших французов, чехов, поляков, сербов, Норвегию, Бельгию, Данию, Голландию, Грецию и другие народы."

Сидлер сидел белее мела. Он давно знал, к чему всё шло. Но когда момент истины наступил, сам тому отказывался верить. Уж как-то нереально всё это.

"Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наши доблестные армия и флот и смелые соколы Советской авиации с честью выполнят долг перед родиной, перед советским народом, и нанесут сокрушительный удар агрессору."

Никто уже не пытался высказаться, лишь сиплое дыхание раздавалось ото всюду.

"Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В своё время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил Отечественной Войной и Наполеон потерпел поражение, пришёл к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь, за свободу."

Толпа словно сорвалась, загудела, как многоголосый улей, но Сидлер грохнул кулаком об стол, и все резко стихли.

"Правительство Советского Союза выражает твёрдую уверенность в том, что всё население нашей страны, все рабочие, крестьяне и интеллигенция, мужчины и женщины отнесутся с должным сознанием к своим обязанностям, к своему труду. Весь наш народ теперь должен быть сплочён и един, как никогда. Каждый из нас должен требовать от себя и от других дисциплины, организованности, самоотверженности, достойной настоящего советского патриота, чтобы обеспечить все нужды Красной Армии, флота и авиации, чтобы обеспечить победу над врагом. "

– Так что щас будет, начальник? Это теперь и жизни конец? – выразил общую мысль Сенька.

– Ничего не конец! Работаем, как и работали. Кому надо, сами скажут, что делать! – ответил вместо Начальника Соколов.

"Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, ещё теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего Советского правительства, вокруг нашего великого вождя товарища Сталина."

– Оно пошто поди конечно, не иначе, ка ваще… – подытожил Пётр, глянул на мальчонку, но не обнаружил его. – Сбёг, сорванец…