Kitabı oku: «Рождение казака», sayfa 5
Глава 9
Ужин в пустой Людской проходил в гробовом молчании. Есть совсем не хотелось. Елена Юрьевна тоже грустила. Подростки с печальным видом ковырялись в тарелках. За этим занятием подопечных и застал есаул.
– Чего пригорюнились, да носы повесили? Али случилось что? – спросил Емельян Прохорович, усаживаясь рядом, и начиная сгребать себе в тарелку еду, выставленную вечерней сменой поваров.
Паша попытался отвести внимание есаула от их скорбного настроения и, растянув дежурную улыбку подхалима, мягко спросил:
– А вы чего припозднились?
– А то вы не знаете, что такое бумажная работка? Сядешь один листок писать, а народу опросить пред тем немерено надобно. Собери потом попробуй всё в стройный ряд, да чтоб доходчиво было изложи… Так чего уныние одолело?
– Ноги устали, мозоли натёрли, ходили много, – придумал объяснение Степанцев.
– А, так это мы шибко поправим, – махнул рукой Емельян Прохорович, и вскинул указательный палец:
– Перед сном в казарме у дежурного ведро кипятка возьмёте, да ушат* попро́сите. Да здесь у поваров квасной гущи испросите. Самое то будет. Ванночки ножные вас оживят. Коли вы ещё юнцы необъезженные, так за вами как за барышнями уход нужен, а то, как вас к труду какому привлекать, если ж хромать начнёте?
Исподлобья, обменявшись хмурыми взглядами, вытянув губы трубочкой, парни синхронно шумно выдохнули, но перечить не стали и, тихонько ропща, выполнили, что было велено. Одна только психолог радовалась за подростков, с удовольствием разжёвывая сыну о пользе подобных косметических процедур, являющихся вовсе времена одной из наиприятнейших оздоровительных практик.
У себя в коморке, свесив уставшие ноги с топчанов в ушат с горячей водой, предварительно очистив себя от квасной гущи, ребята, в конце концов, раскусили прелесть ванночки. Паша расслабился и вспомнил, что у него есть одно неоконченное дело, и закопошился с кусочками кожи, прихваченными у лицеиста.
– Что это ты там мастеришь? – спросил Глеб, резко вытянув шею, и покачнувшись, чуть не свалился в воду.
– Сейчас увидишь, – хитро улыбнулся Паша.
– Ну-ну, – потёр подбородок Глеб.
Не прошло и пяти минут, как Степанцев продемонстрировал зашнурованный мешочек:
– Это сидельная сумка в прямом смысле слова. К поясу её привяжу. Мой ангел-хранитель теперь в ней будет перемещаться, а то без кубанки у меня голова мёрзнет, а когда мама в шею крыльями упирается мне дышать страшно, это как с лезвием ножа под горлом ходить.
Бойченко сделал три затяжных хлопка:
– Браво.
– Да ты же мой хороший, – обрадовалась подарку Елена Юрьевна, и принялась ощупывать новое приспособление для бесшумного передвижения.
Друзья встретились взглядом и снова погрустнели, им не давало покоя то, что они поучаствовали в чём-то незаконном.
Но тут щелчок пальцев Глеба вывел Пашу из оцепенения, и Степанцев спросил: – Что? Что ты придумал?
– Паш, мы не сделали ничего плохого. Тебя попросили передать письмо и всё. Точно также как Румянцева этот мужик мог попросту отправить записку с приглашением на встречу своему другу или, например, дать о чём-то знать. Мы ведь ничего сверхъестественного не увидели.
– А как же угроза лишить головы и масонская печать? – с сомнением возразил Глеб.
– Может у этого господина «М» только такая печать. А угрожать он стал, чтобы ты его не ослушался, – степенно рассуждал Бойченко.
– А мне нутро говорит, что тут что-то нечисто. Мерзкие они все какие-то, – признался Степанцев.
– М-да, я согласен, приятными их назвать сложно. Типы самые что ни на есть подозрительные. Тогда предположим, что мы с тобой всё-таки приняты в Особый конвой. Мы заметили нечто сомнительного характера. Каковы тогда должны быть наши действия?
– Провести разведку. Тайно. Чтобы по мелочам начальство не отвлекать. Ведь ты, как всегда, в самую точку попал, с чем сейчас идти к есаулу? А не с чем!
– Во-о-т, что мы и сделали. И теперь для того, чтобы продолжить наблюдение, нам надо выяснить, как собирается повести себя дальше этот, судя по имени, поляк.
– А для этого нужно, узнать содержание письма! – подхватил Степанцев.
– Именно так! – воскликнул Бойченко и на мгновение ушёл в себя.
Психолог, закончив с осмотром обновки, оживлённо поделилась с сыном мнением:
– Безусловно, так и есть. Вряд ли в записке кто-то призывает к убийству или свержению императора. Скорее всего, там действительно назначено время и место встречи. А вот уже с глазу на глаз такое обсуждение вполне возможно. И тогда-то имеются все шансы обнаружить заговор, если он есть.
Бойченко закончил просчитывать и выдал:
– Если просили доставить сегодня до конца дня, то встреча состоится завтра.
Паша начал грызть ноготь большого пальца:
– Голова кругом. И что теперь делать?! Мы же не могли вскрыть конверт, а теперь у нас его и вовсе нет. Как узнать, что там написано?
– Если Вацлав Войцеховский прибудет утром, то после тряски в дороге он будет спать. Да и кто шпионские встречи за завтраком устраивает? Получается, что у нас есть время, ориентировочно вся первая половина дня, для того чтобы проникнуть в дом и выяснить недостающие подробности, ознакомившись с уже вскрытым письмом.
Паша, начал ритмично отстукивать по коленям:
– Да! Да! Да! Эх, сейчас бы музыку послушать.
– Так в чём дело? Давай споём, – подмигнул друг.
С лисиным прищуром Степанцев, приглушённо затянул песню Александра Розенбаума, которую вслед за ним подхватил Глеб: —
Под зарю вечернюю солнце к речке клонит,
Всё, что было – не было, знали наперёд.
Только пуля казака во степи догонит,
Только пуля казака с коня собьёт…
Вдруг Пашин разум воспылал любопытством:
– Интересно, а как раньше парни с девушками разговаривали? С ухаживанием у них тут уже понятно, какого рода сложности были, а вот что они им говорили наедине?
– Да как? Девушка улыбалась, прячась за веером и томно вздыхала, а кавалер сыпал комплементами и цветами, – на ходу придумывал Бойченко, пальцами изобразив веер и закатив глаза.
Разразившись хохотом, Паша закрыл рот рукой и весь сжался, испугавшись, что разбудит Емельяна Прохоровича, но услышав ровное похрапывание, на всякий случай, прошептал:
– Я так и знал. Прикольно получается. Девчонкам всегда везло, а вот мужчинам постоянно и в наше время приходится, как павлин рядится, и песни соловьём распевать, чтоб только их вниманием завладеть, – но тут Степанцев передёрнул плечами: – эх, лень вставать, но вода уже почти остыла.
– Одеваемся, – кивнул Бойченко и, раскатывая штаны задумчиво произнёс:
– Какое всё-таки полезное изобретение мобильный телефон. Написал сообщение, отправил, и тут же ответ прилетел, или хотя бы видишь, что он был прочтён.
– Да. И никаких проблем. А тут? Напиши чисто, чтоб без клякс. Спрячь до отправки, чтобы никто не обнаружил. Найди, как отправить и с кем отправить. Потом сидят, переживают, не перехватят ли. Затем страдают, в ожидании ответа. Жуть сплошная.
– Перехватить и в наше время могут, то и дело приходят извещения, что произошла утечка данных и надо сменить пароль. Хоть среди этих сообщений и встречаются фальшивые, но как-то спокойнее, когда обновляешь коды, только не по ссылкам из этих писем, а через учётные записи, – словно позабыв, где он находится, поделился Глеб.
– А я ничего не менял, у меня секретов нет, пусть себе воруют пароли. Ладно, конспиролог, давай спать, ушат завтра вынесем, только в угол оттащим, чтоб с утра не нырнуть.
Вскоре Бойченко уже мирно засопел, а у Паши ещё состоялся быстрый разговор с мамой, которая сидя на краю кубанки, положила ногу на ногу, и раскачивала тапочком с гирляндой бубончиков.
– Прости солнышко, я в Янтарной комнате всех подвела. Тебе, наверное, было стыдно за меня.
– Да, ладно, мам, бывает. Ты же никогда на меня не обижалась. Когда я что-то натворю или разобью, ты по-настоящему не сердишься. Я помню, как ты повторяла, что ребёнка надо не воспитывать. Надо просто любить. Быть ему примером. Тогда он вырастет похожим на родителей. Поэтому я, как и ты, не могу обижаться. И уж тем более стыдиться тебя. Кстати, сегодня во дворце, даже забавно получилось.
– Спасибо сынок. Люблю тебя. Хорошо, что всё хорошо закончилось.
Паше приснилась его ненаглядная Маша. Длинные русые волосы девушки были завиты мелкими локонами и собраны в высокую причёску, делающую её похожей на миленького кудрявого ягнёнка. Одетые по дворцовой моде, они находились в каком-то райском саду. Маша обзавелась веером и, обмахиваясь им, что-то нежно шептала по-французски. А он горячо заверял, что из её глаз вылетела стрела Амура, и поразила его в самое сердце.
*ушат – деревянная ёмкость с двумя выступающими досками-ручками с отверстиями – «ушами».
Глава 10
Разбив аккуратно яйца в глиняную миску, и постепенно вылив студенистое вещество в бурлящее молоко, Паша перешёл к процедуре «купания». Лавируя над горячим паром, стараясь не обжечь пальцы, юноша при помощи ложки поливал яйца кипящей жидкостью, ожидая, когда яичница сварится. Глеб стоял рядом уже с подготовленной порцией специй, выданной кухаркой. Сегодня готовка в Людской проходила без происшествий в размеренной обстановке под пробуждающие аппетит ароматы. Елена Юрьевна снова имела повод для гордости и, раскачиваясь в кожаном мешочке на поясе у сына, как воздухоплаватель в корзине воздушного шара, выкрикивала сыну, одобрительные возгласы. Однако за всей этой лёгкостью, плавностью и неторопливостью скрывалось растущее беспокойство. Оно проявлялось в дерганых улыбочках, которыми между собой жонглировали друзья. От предстоящей вскоре опасной вылазки, мысли подростков разбегались как лестные муравьи от пожара. Друзья еле сдерживали себя, ожидая того момента, когда останутся одни, чтобы обсудить подробности запланированной, но абсолютно не продуманной операции.
Чтобы как-то разрядить обстановку, и не вызывать ни у кого подозрение внезапной молчаливостью, Паша поинтересовался у друга:
– Эй, ты под утро кричал, помнишь, что снилось?
Одноклассник зафыркал:
– Вот зачем напомнил? Мне привиделось, что на меня несётся целое полчище врагов.
– И кто победил? Хотя я и так знаю. Ха-ха, от твоего ора все враги разбежались от страха!
– Нет, их была нескончаемая лавина, а я без устали отмахивался.
– То есть ты не знаешь, чем дело закончилось?
– Знаю. Я победил. Я же сказал, что без устали дрался.
– А-а-а, это как в детской загадке, когда один спрашивает, кто победит, если у обеих сторон по сто танков. Второй отвечает, что не знает, и на вопрос «Сдаёшься?» говорит «Да». И тогда первый даёт отгадку, что, мол, он победил, потому что второй сдался.
Подростки дружно рассмеялись, и продолжили подкалывать друг друга, а мама Паши, суеверно поплевала трижды через плечо, и на всякий случай скрестила пальцы: – Тьфу, тьфу, тьфу, хоть бы этот сон не вещим был.
И вот Глеб с Пашей, проводив взглядами подобревшего от любимой еды есаула, который отправился по каким-то срочным делам, медленно распивая обжигающий чай вприкуску с лепными пряниками с хрустящей сахарной верхушкой, перешли на шёпот.
– Нам нужен надёжный повод для того, чтобы идти в Китайскую деревню, – обозначил Паша первый камень преткновения.
Глеб потёр подбородок:
– Прикинемся, будто бы что-то вчера забыли?
– Неплохо. Но что потом? Нас в этом случае дальше передней не впустят, а нам надо зайти внутрь.
– Тогда один должен отвлекать, а второй искать.
– И как это сделать?
– Да уж. Попросить попить стаканчик воды не прокатит. Это уже не поздний визит к полусонному камердинеру. Да и Вацлав может оказаться скорый на расправу и уши нам надрать за доставляемые хлопоты.
Степанцев взъерошил волосы:
– М-да этот поляк, скорее всего вряд ли душка, вон при себе какого зловредного мужика держит. Значит, и сам такой же.
Психолог закивала:
– Молодец сынок, о человеке по его окружению выводы делают.
Постукивая пальцами по столу, Бойченко отрешённо посетовал:
– Нам бы помощника, такого, которого они не видели. Он бы отвлекал, а мы бы в дом залезли. Но где взять такого, времени у нас катастрофически не хватает?
И тут Елена Юрьевна почувствовала, что пробил её звёздный час, и она выдвинула собственную кандидатуру на роль лазутчика переднего края:
– Я возьму эту миссию на себя. В моём роду пласту́ны* были, кто если не я?!
С гремучей смесью дикого восторга и небеспричинной сыновней тревоги, Паша поделился с Глебом маминым предложением.
Глаза Бойченко радостно заискрились, словно из них выстрелила батарея салюта: – Идеально! С учётом невидимости для окружающих твоего своеобразного ангела-хранителя, такой вариант способа добычи информации смотрится наиболее удачно.
И подростки сильнее пригнувшись к столу, вгрызаясь в сытные пряники, начали обсуждать, как осуществить новую тактику. А психолог с заполыхавшими верхушками ушей, вникая в вариации вылазки, пританцовывала на месте, уповая реабилитироваться после вчерашней оплошности в Янтарной комнате.
В районе десяти утра, давящего иссиня-чёрными свинцовыми тучами, Глеб и Паша выхаживали в рассеивающемся промозглом тумане около ротонды в Китайской деревне. Этот выполненный в восточном стиле край около дворцового парка по-прежнему безмолвствовал в осенней тишине. Только одна трудолюбивая парочка: садовник и дворник, были заняты своими делами в вытянутой части внутреннего двора и, казалось, не замечали молодых людей. Ребята прошлись по деревне, изображая, будто что-то ищут на земле, придерживаясь версии, что якобы обронили ещё одно послание. Задумка была в том, чтобы если кто-то и проявит интерес, то это будет звучать правдоподобно. Окружным прогулочным манёвром, начинающим разведчикам удалось обнаружить открытое окно в интересующем их доме. Оставив на краю подоконника Елену Юрьевну, как и обговаривали раньше, подростки ушли к мосту с драконами, и там стали выжидать, чтобы приблизительно через час вернуться, и забрать разведчицу.
Продрогшие парни не находили себе места, особенно нервничал Паша, береговые камешки один за другим летали с его помощью на дно канала. Глеб же, пристально смотревший в сторону деревни, был сконцентрирован на отсчитывании времени. Зная, что произношение слов «двадцать два» занимает ровно одну секунду, он сосредоточенно загибал пальцы и чертил палочки на дорожке.
Наконец Бойченко дал отмашку:
– Пора.
И придерживая себя, чтобы не перейти на бег, друзья устремились к правому от ротонды дому.
– Мне показалось или был какой-то металлический грохот? – проронил Глеб, оглядываясь по сторонам, когда они уже были на подходе к деревне.
– У меня уши походу от волнения заложило, плоховато слышу, может, что и было, – бросил через плечо Глеб.
И тут у Паши в душе всё похолодело, когда издалека он увидел закрытое окно, и заикаясь от нехватки воздуха, юноша безжизненным голосом изрёк:
– Т-там, т-там нет вых-хода, м-ма-м-ма в лов-вушке.
– Мы ещё далеко. Нужно придерживаться плана. Подойдёшь, всё тщательно проверишь и заберёшь тётю Лену. Если её нет, то уходим. Остальное потом, – сухо отрезал Бойченко, так же держа на прицеле заветное окно.
Около ротонды Степанцев и Бойченко разошлись. Глеб, согнувшись, в три погибели изображал, что что-то ищет по дорожкам внутреннего двора, а Паша на непослушных ногах поковылял вокруг дома поляка. Он чуть не заплакал, когда увидел маму, притаившуюся в выемке на обозначенном заранее бордюре, с каким-то клочком бумаги, прижатым кулачками к груди. Юноша впервые в жизни осознал, насколько сильно любит маму, что этот хрупкий ангелочек в розовых тапках ему безумно дорог и сейчас является единственным солнечным лучиком в их круто изменившейся жизни.
Сын аккуратно подобрал Елену Юрьевну, и любовно усадив в мешочек на поясе, поспешил подальше от этого треклятого места. Бойченко распознав бравую походку друга, шумно выдохнул и засеменил следом.
Тройка вольготно расположилась на белой деревянной скамейке, на пустой от прохожих аллее, с которой открывался красивый вид на обводной канал. Обзор со всех сторон был великолепен, незамеченным к ним никто не смог бы подобраться. И там, отдышавшись, Елена Юрьевна ахая и охая, поведала, что с ней произошло. Паша, удивляясь маминой находчивости, скомкано пересказал другу её маленькое приключение.
– Это было как путешествие Гулливера в стране поляков-великанов. Комната куда она проникла, оказалась спальней. Когда толстопуз Вацлав задрых, мама пешком обыскала все комнаты, но тщетно. Тогда она заглянула в камин в гостиной, и там обнаружила лишь клочок не сгоревшего конверта. Но ей удалось разобрать символы на сожжённой бумаге, и она сажей перерисовала их на этот оставшийся кусочек бумажки. Нет сомнения, это французский. Цифра восемь говорит о том, что встреча пройдёт в восемь вечера, а вот всё остальное надо ещё надо перевести. Но самое страшное случилось в конце, когда она уже собиралась уходить. Войцеховский видать подзамёрз, проснулся и пошёл прямо к окну. Тогда мама применила своё тайное оружие. Как она сказала, если жизнь подкидывает лимоны, то надо сделать из них лимонад. То, что её ограничивало, помогло спастись. В решающий момент мама взлетела и стала сбрасывать с комода один за другим три канделябра, те с грохотом падали, прикрывая звук её полёта. Поляк зажмурился и заткнул уши, а она вылетела наружу. Ха-ха, но я думаю, даже если бы он не зажмурился, то вряд ли бы погнался, за летящим мимо клочочком бумажки. Кто бы на его месте догадался, что там находится нечто ценное?!
Разглядывая добытое, Глеб промычал:
– Да, народная мудрость гласит, что даже из кислых ягод можно сварить вкусное варение, – и более ясно произнёс:
– Так, нам бы лупа не помешала, а переводчика я думаю, мы уже имеем.
– Ты о ком? Мы же договорились, что Емельяна Прохоровича привлекать рановато.
– Фёдор Иннокентьевич Кордоленский. Вот кто нам поможет. Помнится, он говорил, что теперь наш должник.
Паша подскочил:
– Скорее в лицей, думаю, там и лупа найдётся.
В этот раз ребята застали лицеиста за фехтованием. Он был один в просторном зале с множеством окон. Скрипя ботфортами по паркетному полу, раскрасневшийся молодой человек отрабатывал удары. По расписанию был обед, но Фёдор Иннокентьевич упорно занимался с рапирой.
Кордоленский с готовностью отозвался помочь, однако когда увидел миниатюрные каракули, расхохотался: – Позвольте, кому под силу такое разобрать?
– Я полагаю, в вашем учебном заведении лупа найдётся? – сдержанно осведомился Глеб.
И жених Румянцевой тактично отправил гостей за увеличительным приспособлением:
– Безусловно. Испросите её, и приходите. А мне надо упражняться. Экзамен близится.
– Может, вам напарник нужен, чтобы тренировка эффективнее шла? – неожиданно спросил Паша, сбрасывая жупан на стол у входа, потеснив защитные маски для фехтования.
Ничего не говоря, Бойченко отрывисто вздохнул, сделал протяжный выдох сродни пароходу, и отправился на поиски лупы, он понимал, что любитель фехтования не упустит случай помахать клинком, а Елена Юрьевна приготовилась к шоу, частью которого ей предстояло стать, будучи в своей кожаной котомке на поясе у сына.
– Буду признателен. Выбирайте рапиру на стойке, – вытер со лба пот Фёдор Иннокентьевич, откровенно добавив:
– У меня не выходит один атакующий удар в зеркальной защите. Именно его надо отработать.
Паша вышел в центр зала к лицеисту и, отсалютовав рапирой, попросил:
– Объясните в чём суть, и я буду готов стать вам кратковременным соперником.
– Мне сложно похвастаться таким крепким физическим телосложением, как у вас, но есть приём, который годится именно в моём случае. Хотя, безусловно, его могут применять все. Вложенный удар. Подходящий момент наступает тогда, когда уставшие соперники начинают зеркальную защиту – симметрично повторяют удары друг друга. Хороший способ пробить в этой части боя, это совершить удар, в который добавить массу тела, умноженную на ускорение. Эффект превосходный, плоть до того, что травмируется запястье противника. Но вы не переживайте, я усердствовать не буду.
Такой расклад всполошил материнские чувства психолога, но боясь ляпнуть что-то невпопад, она стала смиренно молиться, чтобы эта спонтанная тренировка прошла без травм.
Медленно повторив несколько раз один и тот же набор движений, Кордоленский стал ускоряться. Его провокация на зеркальную защиту от простого удара справа выглядела всё более естественно. Следующий после соприкосновения рапир удар, в который Фёдор Иннокентьевич вкладывал силу руки от локтя и плеча стал многократно мощнее, за счёт того, что он всё ловчее проворачивал свою кисть. Он бил так, что запущенный им импульс начал технично сбивать Пашину рапиру в пол.
Пылая счастьем, румяный лицеист предложил:
– Хотите сами попробовать?
– Да! – громогласно выкрикнул разгорячившийся Степанцев, с яростным желанием взять реванш.
Они поменялись ролями и Паша, с удовольствием несколько раз подряд выбил рапиру из рук лицеиста.
– Всё, я сомлел! – попросил пощады Кордоленский.
Довольный результатом Паша перевёл дух и протёр ладонью лицо, светящееся блаженным удовольствием. И только когда молодые люди остановились, они увидели, что Глеб уже давно вернулся, и подбоченившись ожидает у окна. Восхищению Степанцева не было предела – французский текст с клочка бумаги был переписан на чистовик, удобного для чтения размера.
Тут же посерьёзнев, Фёдор Иннокентьевич со всей ответственностью щепетильно изучил письмо, и поделился тем, что смог разобрать:
– Откровенно говоря, тут не все буквы, но я могу предположить, что здесь написано, – и лицеист зачитал сразу в переводе на русский язык, – неизменно в восемь часов. Среда «Г». Четверг «КР». Пятница «А».
Колючая досада отразилась на лицах ребят.
– И это всё? – вспыхнул Степанцев, слыша, как мама испускает вздохи разочарования.
– Да, – кивнул жених Румянцевой, и торопливо произнёс, – а теперь прошу меня извинить, мне пора на уроки.
Придя в замешательство от такой подножки фортуны, друзья будто лишились языка, и, поникнув, побрели к выходу.
*пласту́ны (от пластоваться, лежать пластом) – пешие казаки в Черноморском, Кубанском войсках, которые несли сторожевую и разведывательную службу.
