Kitabı oku: «Князь-дракон в магической академии», sayfa 5
06 Всякая птица свои песни поет
Посиделки в общей комнате нагоняли на Эмилию тоску. Все что-то обсуждали, а ее голова все еще была занята пустым холодным гнездом и стоящим перед ним опустошенным Далматом. Он как будто… горевал? Интересно, он больше человек или дракон?
Эмилия поправила повязку, чтобы она не сползала, и деловито закинула ногу на ногу, будто бы все нормально.
– Что такое? – Маркэль приобнял ее за плечи. – Еще болит?
– Немного, – соврала Эмилия. Она покосилась на Гарцин и продолжила: – Гарцин сделала мне мазь, я мажу, вроде, проходит.
Гарцин и правда сделала ей мазь. Она даже все еще ей мажется, чтобы не обижать подругу.
– Тебе точно помогает? – спросила Гарцин; она переживала. Порой она даже слишком сильно переживала, потому что, по мнению Эмилии, это того не стоило. – Точно меньше болит?
– Точно, – буркнула Эмилия. Арнас с сомнением покосился на нее; иногда у нее было ощущение, что брат обо всем знает. Даже, может быть, о том, что пару дней назад она целовалась с Далматом. Это вообще было позорно; у нее во-первых был парень, а во-вторых, она вообще не должна позволять себе такое поведение. Ей было стыдно, что она поддалась, но она изо всех сил старалась не подавать виду. Маркэль до сих пор не знал об этом, и Эмилия не хотела портить ему настроение; он бы точно стал рыпаться на Далмата, и точно был бы опозорен. С Далматом тягаться он бы не смог. Эмилия, наверное, и не хотела, чтобы он пытался, потому что она одновременно потеряет и перспективного парня, и человека, который делает ей домашки.
– Ничего, Лия, – сухо сказал Арнас. – Заживет.
Звучало так, будто он в это не верил. Или знал немного больше, чем остальные. Он отвел взгляд и посмотрел куда-то вдаль, за ее спину, и Эмилия обернулась. Маркэль обернулся за ней; он теперь смотрел туда же, куда и она, потому что после того, как Далмат предлагал ей целоваться, он ревновал ее к каждому столбу. Это было неприятно.
За ее спиной вырос Далмат, и Эмилия даже немного испугалась. Она вздрогнула в объятиях Маркэля; он заметил это и встал, видимо, намереваясь разобраться.
– Добрый день, – язвительно бросил Маркэль, уже потирая руки.
Далмат поднял руки ладонями вверх и остановился в шаге от Маркэля. Он протянул ему руку, чтобы между ними был хотя бы один дружеский жест. Эмилия внимательно следила за его движениями и перевела взгляд на Маркэля. Он деловито сложил руки на груди и насупился.
– Буду я тебе еще руку жать, – громко сказал он; слишком громко, обращая на них лишнее внимание. Эмилия стыдливо опустила глаза и закрыла лицо ладонями. Не хватало еще, чтобы Маркэль обосрался из-за такой ерунды. Ему обычно не откажешь в фамильярных жестах, а тут его как подменили. Пожал бы руку, и все было бы нормально.
Далмат без стыда убрал руку и перешел сразу к делу:
– Я хотел поговорить с твоей девушкой, – хоть кто-то прямо говорит, что ему нужно, и не говнится на ровном месте.
Эмилия встала из-за стола, собираясь уйти с ним, чтобы этот позор скорее закончился, но Маркэль преградил ей путь. Она глубоко вздохнула, пытаясь унять гнев. Она, конечно, понимала, что ему это не нравится, но позориться ей не хотелось; наверное, еще больше ей не хотелось, чтобы позорился он, а теперь из-за этой глупой перепалки все выглядит так, будто у них не просто разлад в отношениях, а Маркэль просто неуверенный в себе ребенок.
Эмилия осторожно положила ладонь ему на плечо, он вздрогнул и обернулся.
– Дай я просто поговорю с ним, и все закончится, – попросила Эмилия. Маркэль втянул воздух, видимо собираясь опозориться еще больше, но, увидев ее взгляд, благоразумно промолчал и отступил в сторону. – Так-то лучше.
Прозвучало как упрек, но Эмилию сейчас это мало волновало. На короткое мгновение она устыдилась, но быстро отмахнулась от этого чувства. Ему давно пора начать думать прежде, чем выносить свою ревность на всеобщее обозрение.
– Не нервничай, брат, – успокоил его Далмат. – Будут выходные – посидим в сауне, хоть расслабишься.
– Ты мне не брат, – зашипел Маркэль, а Далмат только улыбнулся ему, отводя Эмилию за угол.
Он уже хотел начать говорить, когда Эмилия попросила его немного подождать. Она взялась за голову и тяжело вздохнула.
– Часто он так? – поддерживающе спросил Далмат. Эмилия покачала головой и села у стенки.
– С каждым разом все хуже и хуже, у него вообще крыша знатно подъезжает последние дни. Прости за это.
– Это ты меня прости, – Далмат оперся спиной о стену и сполз на пол, сев рядом с ней. – Я не знал, что он у тебя такой ревнивый.
Эмилия только фыркнула в ответ.
– Как рука?
– Сам знаешь, – отмахнулась она, и Далмат не стал продолжать эту тему. Наверняка он действительно сам знает. Если он был так уверен, что его поцелуи лечебные, он абсолютно точно знает, как ее рука. Эмилия начинала заводиться, причем прямо сейчас – на ровном месте, и ей это не нравилось. Почему-то они теперь бесили ее оба: один ревнует ее к хлебным крошкам, а второго хлебом не корми дай первого спровоцировать. Эмилия обняла колени и вцепилась пальцами в локти.
– Не переживай так сильно. Он передумает.
Эмилия выдохнула тихое “оох” и повернулась к Далмату. Его спокойное лицо внушало спокойствие и ей.
– Что-то хотел?
– Да, птичек тебе показать. Но Маркэль, черт бы его побрал, Кортез слишком ревнивый.
Эмилия сдвинула брови.
– Каких птичек?
– Доклад про которых ты на меня повесила, дорогая, – развел руками Далмат. Эмилия сморщила носик, и Далмат улыбнулся этой перемене в ее лице.
– Я не “дорогая”, – пробурчала она.
– Ладно, не куксись.
– Скажешь тоже, “не куксись”. Знаешь, что будет, если Маркэль узнает, что ты меня “дорогой” называешь?
Далмат прыснул.
– Ничего? Потому что все остальное, я смотрю, его не сильно заботит.
– Все остальное – это что?
– Все остальное, дорогая, – он намеренно сделал ударение на этом слове, – это твоя рука. Он же до сих пор не знает об этом?
– Он порвется от злости, если узнает.
– Ну так что, – Далмат резко сменил тему, – птичек смотреть идем?
– Когда?
– Сейчас.
Их взгляды встретились. Далмат был невозмутим, как будто Маркэль только что не быковал на него от клокочущей в нем ревности, а Эмилия все еще сомневалась, потому что если она пойдет с ним, Маркэль точно задавится.
Во всяком случае… Он же ее не ударит, верно?
Эмилия кивнула:
– По рукам.
– Отлично. Будешь готова – заходи ко мне.
Эмилия поднялась с пола, отряхнула попу от невидимой пыли и вернулась в общую комнату. Маркэль не сводил глаз с прохода, в котором они исчезли, а Эмилия вдруг почувствовала себя пристыженной. Не ревнуют же людей просто так. Как будто это она виновата… Справедливости ради, она и виновата.
Но она же его не ревнует. Хотя есть за что – это все знают.
Эмилия твердо подошла к друзьям и стянула со стола свой блокнотик и карандаш.
– Ухожу, появились срочные дела, – просто сказала она, и Маркэль завелся тут же.
– С этим твоим Далматом? – ядовито бросил он, и Эмилия едва сдержалась, чтобы его не ударить.
– Во-первых, – настолько спокойно, насколько могла, проговорила она, – он не мой. Во-вторых, да, с ним. Он обещал помочь мне кое-с-чем по учебе.
– Дорого просит? – спросил Арнас. По его глазам Эмилия увидела, что ему тоже не нравится, когда Маркэль плюется желчью. Никому это не нравится. – Конец семестра уже, цены, наверное, подскочили будь здоров.
– Я не спрашивала пока, – соврала Эмилия. Она и так знала, что отплатит ему походом в сауну с его друзьями. – Мы решили, что сойдемся по стоимости, когда все будет закрыто. Все, я побежала.
– Я просто надеюсь, что он не обдерет тебя до последней марки, – сказал ей вслед Арнас, и Эмилия улыбнулась ему. Она была почти уверена, что он в курсе всего происходящего между ней и Далматом. И она даже не знала, плохо это или хорошо. В любом случае, он грамотно не палился.
– Я тоже, – одними губами сказала она и скользнула в коридор.
***
Далмат ждал ее. Он быстро отреагировал на стук в дверь, впустил ее в комнату и без лишних разговор открыл портал. Эмилию восхитило это зрелище равно как в первый раз, она так же попыталась обойти его и посмотреть со всех сторон, но Далмат уже мог позволить себе более откровенные жесты: он приобнял ее, удерживая рядом с собой и не давая подойти к порталу. Если бы при их знакомстве он мог позволить себе то же, она бы и не узнала, что он превращается в дракона, и никогда бы не продолжила с ним общаться. Нет, ни при каких обстоятельствах.
Далмат провел ее через портал, вдохнул запах ее волос и оставил едва заметный поцелуй на ее виске. Эмилия возмущенно отпрыгнула от него, а Далмат сделал вид, что ничего такого не было, и блаженно огляделся.
Эмилия ухватилась за его кофту, и Далмат послушно придержал ее, чтобы она не упала на скользких от холодной воды камнях. Эмилия поежилась от пронизывающего ветра и прижалась к Далмату. Безгранично вдаль она видела только волнующееся бурлящее море; волны разбивались у самых ее ног, орошая камни и лицо прохладными крепко пахнущими солью брызгами.
По другую сторону изрезанной береговой линии среди коряг и скал, словно выросших из самой земли, птицы находили убежища. Они тревожили воздух, наполняя его истошными пугающими криками. Словно таинственный хор, птицы беспрерывно галдели и хлопали крыльями: собирали камни и водоросли для гнезд. Черными тучами они копошились на берегу и в воде, разрывали камни когтями и доставали из-под них материалы и пропитание.
– Дурахи, – сказал Далмат. – Лучше не подходи близко.
– Почему?
– Они хоть и гнездятся на берегах, но повадки у них – дроздовьи, – Далмат встретил непонимающий взгляд Эмилии и сдержанно улыбнулся. – Близко подойдешь – обосрут с ног до головы.
Эмилия захихикала, прикрыв рот ладошкой.
– Что еще о них знаешь?
Над их головами пролетела птица с душераздирающим криком, больше похожим на крик человека, захлебывающегося в воде.
– Услышишь такое ночью где-нибудь на болоте – обсерешься, – сказала Эмилия, и Далмат тихо фыркнул; на его лице отразилась улыбка.
– Слава богу, они не живут на болотах.
Эмилия рассмеялась. Далмат повел ее по каменистому берегу; обувь скользила по мокрым камням. Эмилия пряталась в кофту от пронизывающего ветра.
– Они живут стаями, – сказал Далмат, наблюдая, как птицы тащат водоросли к корягам и скалам. – У них теплый пух под перьями; самцы выщипывают себе пух, чтобы утеплить гнездо, пока самка высиживает яйца.
– Откуда ты столько знаешь?
– В книжках написано.
Далмат подал Эмилии руку и помог ей подняться на поваленное дерево. Она присела на корточки, стараясь занимать меньше места и согреться. Далмат скинул с плеч тонкую ветровку и надел на Эмилию. Она поежилась от тепла его плеч, застегнулась и закуталась в ветровку, спрятав лицо под капюшоном. Птицы верещали вдалеке, рыли камни и сидели, чернью облепив коряги и скалы.
– Почему они так кричат?
– Не тебя одну пугают эти звуки, – он сложил руки на груди, и Эмилия заметила, что он тоже подрагивает от холода. Она подползла к нему и прижалась, надеясь, что вместе им станет теплее. Далмат послушно приобнял ее и почесал за ухом.
Дурах завизжал, и Далмат вздрогнул, а с ним вздрогнула и Эмилия. Они подняли взгляды. Двое дурахов стояли, нахохлившись, как петухи, и махали друг на друга крыльями.
– Соперничество за самку? – спросила Эмилия. Далмат протяжно зевнул и помотал головой.
– Нет. Они выбирают пару на всю жизнь, у них такого не бывает.
– Как пингвины?
Далмат кивнул:
– Как пингвины.
– Они тоже камни собирают?
И Далмат снова кивнул.
– Самка не расстается с ним, таскает с собой из гнезда в гнездо.
– Часто переезжают?
– Каждый год.
Эмилия тоже протяжно зазевалась, и Далмат осторожно встряхнул ее.
– Спать хочешь?
– Нет, – Эмилия плотнее закуталась в ветровку и прижалась к Далмату. – От прохлады зевать тянет.
Небо потемнело и окрасилось в кровавый закат. Они повернулись к солнцу; оно садилось в алые размазанные по далекому горизонту облака. Черная вода играла желто-алыми бликами, а крики птиц стали постепенно затихать; наверное, они уже отходили ко сну. От воды потянуло прохладой, Эмилия прижала коленки к груди и поежилась. Обточенные камни на берегу заиграли разноцветными бликами, и дурахи как вороны слетелись на блеск. Они разгребали камни когтями и рылись в них клювами; Эмилия видела, как один дурах поднял полупрозрачный камень, похожий на цветное обточенное стекло, посмотрел сквозь него на солнце и унес прочь.
Эмилия посмотрела под ноги; каменистый пляж был усеян серым гравием и пестрой галькой, а между ними и правда попадались камни, похожие на обточенное в воде цветное стекло – красное, желтое, зеленое…
Далмат заметил ее взгляд, соскочил с поваленного дерева, и Эмилии сразу стало холоднее. Крохи его тепла еще какое-то время согревали ее, но скоро и от них не осталось ни следа. Далмат стоял, сложив руки в карманы, и смотрел на солнце, уже наполовину скрывшееся в далеких облаках.
– Веришь, что если закат красный, то кто-то умер? – спросила Эмилия. Далмат повернулся к ней и удивленно поднял брови.
– У тебя волосы красным отливают.
Эмилия вытянула из хвоста прядь, прочесала ее ногтями и взяла на ладонь. И правда, в закатном свете они отливают рубиново-красным. Красивый цвет.
– Красиво? – спросила она, и Далмат, улыбаясь, кивнул. Она смущенно опустила глаза.
– Не верю, что кто-то умер, – ответил Далмат. Он опустил взгляд в гальку и раскопал ее ботинком.
Далмат присел, поднял что-то с пляжа, крепко сжал в кулаке, прополоскал в ледяной воде и протянул Эмилии. Она подставила ладони под его руку, и он уронил на них приплюснутый с половину ладошки красный стеклянный камушек. Эмилия покатала его в ладони, провела пальцами по его гладким краям и посмотрела сквозь него на солнце. Далмат пристроился рядом с ней и тоже заглянул в камушек. Стекло мягко окрашивало и без того алое небо в еще больший алый оттенок.
Далмат мягко взял Эмилию за подбородок, повернул к себе и коротко и совсем невесомо поцеловал ее губы. Она позволила себе забыться на это короткое мгновение, позволила себе отдаться страсти и одновременно нежности, с которой Далмат целовал ее; она чувствовала, как внутри него пылает дракон, он обжигал их обоих своим дыханием, и Эмилии даже не хотелось отрываться от него. По ее плечам прокатилась холодная волна приятного трепета, но этого как будто было мало.
Когда Далмат отстранился от нее – слишком быстро для сладкого запретного плода – Эмилия опустила голову, скрывая блеск в глазах, и обняла колени, чтобы унять рокочущий в ней трепет. Она чувствовала, как сильно билось теперь ее сердце, и только сейчас она осознала, что уже второй раз позволила Далмату поцеловать себя. Она прикрыла глаза, вызывая в памяти касание его горячих губ до своих, и на ее лице расцвела улыбка.
Впрочем, когда она подняла лицо, от улыбки не осталось и следа.
– Домой? – спросил Далмат. Эмилия фыркнула и соскочила с поваленного дерева, чуть проскользив на мокрых камнях. Далмат подхватил ее под руку, и она послушно прижалась к нему.
– Вытащил меня сюда, чтобы поцеловать и вернуть домой?
Он встретил ее взгляд, и его губы растянулись в хитренькой улыбочке.
– Да, – просто ответил он и открыл портал.
Они прошли сквозь голубые искры и Эмилия сразу стянула с плеч его куртку.
– Спасибо, – бросила она и повесила ее на вешалку.
– Спасибо за что? – приторно спросил он.
– За куртку, – быстро нашлась Эмилия и открыла дверь. – Пока-пока.
Она помахала ему, и он помахал ей в ответ. Она закрыла дверь, и только потом поняла, что все еще сжимает в руке красный осколок стекла, отшлифованный черной водой далекого моря.
07 Кто празднику рад – тот до свету пьян
Далмат позвал ее на бал. Она была в шоке, когда вечером того же дня он подошел к ней как ни в чем не бывало и спросил “Пойдешь со мной на бал?” Это был его последний бал, и он очень просил проводить его. Так сказать “официально проводить”. Эмилия в начале думала отказать, потому что она встречается с Маркэлем, но… вдруг это последняя возможность урвать у него благословение? Да и Маркэль еще не успел ее пригласить; для него было как будто само собой разумеющимся, что она пойдет с ним. Тормоз.
Она согласилась. Больше нее шокирована была, наверное, только Гарцин. Не только потому, что Эмилия согласилась пойти с Далматом, но и потому что от ожога на ее левой руке не осталось и следа. Она увидела это, когда Эмилия надевала платье. Гарцин тогда крепко схватила ее за руку, задрала рукав до самого локтя и спрашивала:
– Что ты сделала? Ты нашла кого-то, кто смог его вылечить?
Да, нашла. Даже искать не пришлось, но она этого не сказала. Как и не сказала еще Гарцин, что Далмат превращается в дракона. Это тяготило ее с каждым днем все больше и больше. Принимает духовную форму дракона, открывает порталы, лечит. Человек многих талантов, что же он еще в себе прячет? Эмилия была уверена, что он носит в себе благословение дракона, но он никак не хотел признаться ей в этом. И ее это злило. И заставляло приближаться к нему с каждым разом все ближе в надежде ухватить от него хотя бы кусочек.
Она выбрала самое красивое платье. Какое-то под деревенский стиль с открытыми ключицами и широкими рукавами в маленький-маленький цветочек, но продавщица его так нахваливала, и оно стоило таких больших денег, что Эмилия почти сразу согласилась. С Маркэлем она ходила в других платьях – открытых, вызывающих, потому что кое-кому нужно было демонстрировать статус. Петух. С кем он пойдет, интересно? С кем из всех этих идиоток, что за ним бегают?
– Мне кажется, ты для него слишком наряжаешься, – недовольно пробурчала Гарцин. Она отказала всем, кто ее приглашал; правила приличия ее не волновали.
– Затяни корсет и не фыркай, – насупилась Эмилия. Гарцин потянула за ленты, сверху вниз затягивая платье.
– Пойдет?
– Да. Спасибо.
– Передумала? – совершенно не в тему спросила Гарцин, и Эмилия напряглась. Она заозиралась по сторонам, пытаясь понять, что подруга имеет ввиду. – Благословение. Передумала?
Эмилия сморщила нос при виде пыльных костей и бусин. Чистое и обеспыленное там было только стеклышко с пляжа, которое нашел ей Далмат. Сейчас это было для нее самое дорогое на той тумбочке, к остальному она даже не прикасалась. Она не стала признаваться, что появился план получше. Она была уверена в своем решении. Она клешнями из Далмата вытянет благословение, а этот бесполезный алтарь может отправляться на помойку. Кроме стеклышка.
В дверь постучали.
– Открой, пожалуйста, – попросила Эмилия.
– Твой кавалер, ты и открывай.
Эмилия стрельнула взглядом в Гарцин, и она подорвалась с кровати. За дверью оказался Далмат; Гарцин отступила и впустила его. Комнату заполнил уже знакомый Эмилии запах. Она снова принюхалась, и снова различила те же ноты – лимон, лес, цветы и… кровь. Такой резкий запах крови, будто он принимал в ней ванну, будто рылся в кишках лесного оленя, будто задрал голыми руками медведя. Эмилия мотнула головой, пытаясь прогнать зловещие картинки из головы. Эта смесь запахов казалась ей очень знакомой, но она не могла вспомнить, как и когда это было. И уж тем более – при чем здесь кровь. Может быть, это его новый парфюм, но резкий металлический запах крови в нем явно был лишним.
– Идешь? – коротко спросил Далмат. Да, при других он как-то немногословен. Может, она успела коснуться какой-то части его жизни, что он говорит ей больше трех слов за раз. И он позвал ее на бал; обычно на балы кого попало не зовут. Эмилия хмыкнула. Конечно, она для него не кто попало.
– Да, – Эмилия в последний раз глянула на себя в зеркало, убедилась, что платье село на нее отлично, и вышла.
Когда Далмат приобнял ее, в нос снова ударил запах крови.
– От тебя опять тем же пахнет, – сказала она. Далмат изогнул бровь, но от ее взгляда не ушла его довольная едва заметная полуулыбка.
– Нравится?
Врать она не стала; слишком странно, что она обращает на это столько внимания:
– Да.
– Ну и хорошо.
– Новые духи?
– Вроде того.
“Вроде того” – слишком расплывчато, чтобы быть правдой. Эмилия сдвинула брови и стиснула зубы. Опять он чего-то не договаривает.
Когда они вышли из общежития, Эмилия показала ему зажившую руку.
– Я думала, придется идти в перчатках, – издалека начала она. Хитрости ей было не занимать, но она была уверена, Далмат хитрее. Он перехватил ее руку и поднес к губам. Горячий влажный поцелуй на пальцах заставил ее поежиться. Он послушно обнял ее сильнее. – Как удачно, что у кого-то оказались лечебные поцелуи.
– И не говори, – кивнул Далмат. – Какая удача.
– Это как-то связано с тем, что ты превращаешься в дракона? – Эмилия посерьезнела и сжала его пальцы, которыми он осторожно удерживал ее руку. Он невозмутимо оставил на ее руке еще один поцелуй.
– Может и связано, – сказал он, и его губы изогнулись в хитренькой ухмылке. Эмилия в ответ изобразила такую же.
– Это значит, ты превращаешься в дракона?
– Не понимаю, о чем ты, – он помотал головой, и Эмилия выдернула у него руку. – Обижаешься?
Она отвернулась, всем своим видом демонстрируя, что да, обижается. Далмат с улыбкой вздохнул; кажется, его забавляло, с каким упорством Эмилия пытается докопаться до его сущности. Ну ничего, рано или поздно она узнает правду. Лучше рано.
Теперь она избрала другую тактику. Она не стала кукситься и изображать из себя ребенка – в ее возрасте это уже работает не так хорошо, да и Далмат не похож на того, кто купится на ребенка. Она сделала расстроенное лицо и, не показывая расстройства, забурчала:
– Мне надоело, что ты от меня все скрываешь.
Она услышала, как Далмат за ее спиной выдохнул расстроганное и немного усталое “ооох”, и его руки тут же обняли ее, он прижался к ней и поцеловал в висок.
– Я ничего от тебя не скрываю, – шепнул он, и Эмилию прошибло разрядом чистой злости. Она развернулась; на ее лице смешались и удивление, и раздражение, и страх от того, что он внезапно оказался так близко. Его губы изобразили улыбку. – Успокойся, все хорошо. Просто постарайся расслабиться.
– Я не могу расслабиться, когда ты чуть не превратился в дракона, а потом такой “нет, что ты, я не превращаюсь в дракона”.
Он тяжело вздохнул и опустил голову. Так они стояли несколько мгновений. Когда Далмат собрался с силами, он поднял глаза и нашел взгляд Эмилии.
– Тебе станет легче, если я признаюсь?
Она закивала.
– Давай в другой раз?
– В какой другой раз?
– В более подходящей обстановке. А не в коридоре.
Эмилия сдвинула брови. Что это еще за “более подходящая обстановка”? Это что вообще? Почему нельзя просто сказать “да, я владею древней драконьей магией”, и она от него отстанет? Почему, а главное зачем он все так усложняет?
Танцевать было ее последним желанием. Хотя пожалуй что после знакомства с друзьями Далмата. До того, как она с ними познакомилась, она еще не знала, что лучше бы пошла танцевать. Далмат сильно не рассказывал о них, но Эмилия сразу отличила их в толпе одинаковых лиц: тощий и крупный. Пока Далмат вел ее сквозь зал, они смотрели только на нее. Тот, что крупный, раскинул руки, когда они подошли совсем близко, чем разогнал стоящих перед ним людей, и на его лице расцвела улыбка.
– Далмат, – он хлопнул его по плечу. – Ну наконец-то я дожил до того, что ты познакомишь меня со своей подружкой.
Далмат с лукавой полуулыбкой убрал с плеча его руку и крепче прижал к боку Эмилию, что совершенно не соответствовало его словам:
– Она не моя подружка.
– Да-да.
– В общем, – строго сказал Далмат, прерывая готовящиеся шутки. – Эмилия, это Неай. Он очень хотел с тобой познакомиться, потому что ты…
– Та самая Эмилия Арте, – оборвал его Неай и протянул руку. Эмилия несмело пожала ее, и Неай спрятал ее руку в ладонях. – О тебе ходят легенды. Рад. Очень рад.
– Легенды какого рода?
– Говорят, ты в одиночку сражалась с грифоном.
Эмилия опустила глаза. Это была правда, но как всегда только наполовину.
– Не совсем в одиночку, конечно… – смущенно ответила она, и Неай ободряюще хлопнул ее по плечу. – Не совсем сражалась.
– Брось, я восхищен.
– Это Хибэй, – Далмат указал на рыжего тощенького паренька в очках. Он стоял по другую сторону стола с закусками, опираясь о него руками. Наверное, надеялся, что Далмат его не заметит. – Он не очень любит большие компании, но ради тебя…
Хибэй помахал ей, но ни слова не сказал, хоть и стоял в пяти шагах.
– Забей на него, – тут же перевел внимание Неай. – Он прикольный парень, но если ты будешь так злобно на него пялить, он начнет заикаться.
Хибэй перевел теперь взгляд на Неая; получилось устрашающе, но Неай только рассмеялся.
– Хах, смотри на него, он обороняется.
– Да ладно тебе, – Далмат тронул его за плечо, и Неай немного поумерил свое возбужденное состояние. – Не расстраивай его еще сильнее.
Неай дернул головой и повел носом – Эмилия увидела, как дергаются его ноздри. Он приблизился к Далмату и стал слишком красноречиво его обнюхивать.
– Это чем от тебя пахнет? – спросил он. – Прикольчики какие-то. Новый одеколон?
Эмилия покосилась на Неая, и это не осталось незамеченным. Он обернулся к ней, и они стояли так несколько секунд, сверля друг друга глазами.
– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросил он.
Эмилия наклонила голову и скривила губы. Она подумала, что они еще недостаточно долго знакомы, чтобы думать в одном направлении или хотя бы попробовать угадать, о чем каждый из них думает, но сказала только:
– Вряд ли.
– Он к тебе подкатывает.
Далмат строго исподлобья зыркнул на Неая.
– Да, я к ней подкатываю. И что ты мне сделаешь?
– Ничего, – Неай пожал плечами и ретировался, обошел стол и встал рядом с Хибэем, отзеркалив его позу. Теперь они оба претенциозно стояли, опершись руками о стол с закусками. – Стрельнешь одеколон на пару дней?
– Я подумаю, – уклончиво ответил Далмат, взял руку Эмилии и потянул на себя. – Танцевать пойдем?
– Да, пойдем, – ответила она и пошла за Далматом, погруженная в свои мысли. Мало кому нравится, когда от человека пасет свежей кровью. Нет, никому не нравится, когда от человека пасет свежей кровью. Далмат обнял ее и увлек в танец. Когда он невесомо поцеловал ее в щеку, она как будто проснулась.
– О чем задумалась?
О том, что Маркэль мог только что это видеть. Он не мог не прийти, и мог только что это видеть.
Эмилия огляделась. Ей вдруг расхотелось танцевать. Она и не любила. Но сделала вид, что очень этому рада, или во всяком случае не страдает при каждом шаге. Она прижалась к Далмату, снова вдыхая запах его «нового одеколона».
– Ты так и не сказал, чем от тебя пахнет, – игриво протянула она.
– Просто другой одеколон, – соврал он. Она уже знала, что он врет. Его одеколон пахнет апельсинами и морем, и это ей больше нравилось. Потому что запах апельсинов и моря был настоящим.
– У него интересный запах. Не могу понять, что в нем, – соврала она в ответ. – Не помнишь по нотам?
Далмат изобразил озадаченное лицо, как будто вспоминал, но Эмилия была уверена: он даже не знает. Он даже не догадывается по одной простой причине. Для него эта параша пахнет по-другому. И для Неая, который обратил на это столько внимания, эта параша пахнет по-другому.
– Нет, не помню.
В порыве злости она схватила его за галстук и потянула на себя. Он согнулся, став совсем близко к ней, и теперь наконец-то разглядел злость в ее глазах. Эмилия не отпускала его, была бы ее воля – она бы придушила его на месте.
– Опять врешь мне. Чем это пахнет, по-твоему?
– Я не знаю, солнце, – он покачал головой, и она сильнее дернула его за галстук.
– А на что похоже? – зашипела она.
Он снова покачал головой, сохраняя невозмутимость в лице.
– Я не знаю, солнце, – повторил Далмат.
– Тварь, ты облился амортенцией?
На его лице отразилась смущенная улыбка, и Эмилию разозлило это еще сильнее. Она оскалила зубы; Далмат бросил взгляд куда-то в сторону, коротко поцеловал ее, схватил под руки и поволок из зала.
– Пойдем.
– Куда это ты?
– Пойдем-пойдем.
Далмат плечом толкнул дверь, вытянул Эмилию наружу и, когда дверь за их спиной захлопнулась, заглушив музыку, он толкнул ее к стене.
– Чего тебе? – спросила Эмилия. Далмат глубоко вздохнул и помолчал, успокаиваясь. – Объясни мне две вещи, пока мы одни. Три. Четыре.
– До десяти собираешься считать?
Эмилия сделала нарочито удивленное лицо и наклонила голову.
– Прости, что?
– Нет, ничего.
– Нет, мать твою, что ты сказал? Ты совсем страх потерял?
Эмилия тоже потеряла страх. Она шагнула к Далмату и замахнулась на него, пытаясь напугать. Он вздрогнул от ее резкого движения, и она наотмашь ударила его по лицу. Далмат отступил, сохраняя на лице испуганно-удивленное выражение.
Повисла тишина. Из-за дверей было слышно приглушенную музыку. Они смотрели друг на друга и молчали. Эмилия ждала, когда Далмат что-нибудь скажет, а Далмат был не в силах выдавить из себя ни слова от смеси удивления и страха. Музыка стала громче, двери снова хлопнули, и кто-то со смехом прошел мимо них. Они стояли чуть в стороне, и Эмилия, поглощенная испуганными глазами Далмата, даже не обратила на них внимания. Они, видимо, даже постояли и посмотрели, как Далмат и Эмилия пялятся друг на друга, но, пожав плечами, ушли, разговаривая о своем.
Потянуло холодом, и Эмилия поежилась. Далмат не отводил от нее глаз. Она подошла к нему и взяла его руку.
– Может, вернемся и потанцуем? – спросила Эмилия.
– О, тебе уже не так сильно надо, чтобы я признался, что превращаюсь в дракона?
– Давай, – Эмилия погладила его по щеке, и он довольно прильнул к ее ладони; у нее теперь над ним вся власть, – забудем о наших разногласиях? Сделаем вид, что я ничего не видела и ничего не было?
– Доклад-то сдала?
– Сдала.
Далмат прижал ее ладонь к щеке и прикрыл глаза. Эмилия усмехнулась; как иногда люди быстро забывают о причиненной боли. Но не она; она никогда не забудет, как он молчит и делает из нее дуру. Еще чуть-чуть, и она его продавит, нужно только немного отпустить поводья. Чтобы он подумал, что все закончилось. А уже завтра его признание будет у нее в кармане. А может и благословение.
