Kitabı oku: «Досуговый центр доктора Рима», sayfa 3

12. Денис

В машине так тихо, что слышно шум колёс и сигнал светофора, который помогает слабовидящим пешеходам перейти дорогу.

– Вообще-то рыбалка – это мужское занятие. – Костя всегда считал, что мама общается с Линдой, потому что у женщин свои женские дела, а у них с папой серьёзные и мужские.

Я сам виноват: когда разделение труда вступало в силу, девочки отправлялись на кухню, а мальчики чинили старый шкаф или шли разбирать балкон. Ну, и какой адекватный ребёнок захочет разбирать балкон? В таких случаях я всегда говорил: «Костик, иди сюда, сейчас мы займёмся по-настоящему интересным делом! Хочешь, покажу тебе ружьё? Надо только добраться до него через весь этот мусор на балконе». Косте было важно, что у нас есть свои секреты и свои мужские дела без мамы и Линды. А я радовался каждой возможности увлечь сына.

– Вообще-то рыбалка – это тупо. Я не собираюсь сидеть весь день на одном месте и смотреть на воду, – Линда как обычно передразнивает брата, а я думаю, что лучше было, когда мы все ехали молча.

– Тупо говорить «тупо»! – Костя сжимает своего монстра крепко, будто боится, что тот убежит и оставит его одного.

– Тупо ездить с мягкой игрушкой, когда называешь себя мужиком! – Линда чувствует, как именно нужно надавить на больное.

Она всегда подмечает слабые места, и знает, по каким лучше ударить. Особенно, когда сама чувствует себя уязвимой. Бьёт один раз, но с такой силой, чтобы бить больше не пришлось.

У Кости трясётся нижняя губа, и, если он сейчас заплачет, это будет официальное поражение. Замечаю, что неосознанно болею за сына. «Пожалуйста, только не заплачь, я куплю тебе все жвачки в мире», – думаю про себя. Мне кажется, если сломается Костя —я тоже сломаюсь.

– Мы оставим машину здесь и немного пройдёмся пешком. Линда, когда ты вырастешь, обязательно поймёшь, что брат – это здорово. – Стараюсь немедленно взять ситуацию в свои руки, не подорваться на минах, которые расставляет моя дочь и не оставить сына в беде. Но Костя всем видом показывает, что он обижен: демонстративно берёт монстра и вылезает из машины.

– Когда я вырасту, постараюсь вообще его больше никогда не видеть. – Линда отворачивается в сторону реки, обозначая, что говорить она больше не собирается.

– Её просто парень не любит, поэтому она такая злая. Он написал, что сегодня не хочет её видеть, – Костя закусывает губу. Он всегда закусывает губу, когда понимает, что сказал лишнее.

Из этого следует, что у Линды есть парень, и, что Костя шарится в её телефоне. Непонятно, что хуже. Слёзы предательски выкатываются из его глаз, делаю вид, что не заметил.

Я не успеваю сказать ничего поучительного по поводу телефона, успеваю только удивиться, как Костя приберёг такое оружие. Он мог растоптать свою сестру здесь и сейчас. Мне и не нужно говорить ему, что брать чужие вещи нехорошо: он сам всё знает. Костя пытается хоть так участвовать в жизни своей сестры. Я так боюсь, что он всю жизнь будет искать к ней подход, как делаю это я. Надеюсь, что хоть один из нас в этом преуспеет.

***

Около берега реки я делаю глубокий вдох. Костя уже вовсю занимается своей удочкой, Линда ищет красивый камень, чтобы привезти его маме. А я так и не придумал, как объясню Нине нашу внезапную поездку.

«Дорогая, я боюсь этого зловещего леса, поэтому ещё и детей с собой прихватил?»

Отец года.

– Я схожу, соберу дров, разожжём костёр, сосиски пожарим, – оправдываюсь перед своими детьми перед тем как пойти за дровами.

Направляюсь к лесу и через некоторое время слышу шелест шагов сзади, мне становится не по себе. Может быть Глеб так и пропал? Может быть в этом странном лесу постоянно пропадают люди, орудуют маньяки и психи, отбирают сумки, а тела сжигают или топят в реке? В новостях недавно показывали, что у сумасшедших началось обострение. Ускоряюсь и не оборачиваюсь, шаги сзади переходят на бег.

– Пап, ну ты нормальный? – Линда обгоняет меня.

Не знаю, что в этот момент в её голове. Не знаю, что в этот момент в голове у меня. Я оглядываюсь по сторонам: вокруг только тёмно-зелёный лес: он смыкается над нашими головами. Мне хочется вернуться к реке и подышать. Тревога не пошла на спад, когда я увидел Линду, она усилилась. Что, если мы оба в опасности?

– А ты почему не осталась с Костей? – спрашиваю так, будто ничего не произошло.

Но на самом деле у меня нет оправданий: я только что убегал от собственной дочери и с горем пополам стараюсь сохранять спокойный вид. Собираю сухие ветки, чтобы показать, что всё так и задумано.

– С ним остался Луча. А почему мы не взяли с собой Рима?

Тут я понимаю, что Луча – это имя монстра и даже Линда в курсе, как его зовут. Странно, что она к этому почти нормально относится. Вот только не знаю, как объяснить, что я забыл про Рима. Наверное, он спал в углу одной из комнат. Хотя он всегда провожает нас, либо едет с нами. Я просто много думал про Глеб, вот и забыл! Этими мыслями успокаиваю сам себя.

– Боюсь, что он нахватает клещей, тогда нам придётся ехать в клинику для собак, ставить уколы, – придумываю на ходу правдоподобную версию и понимаю, что мы разговариваем. Мы с Линдой говорим о всяком, и ведь это оказалось не так трудно! Почему мы раньше не разговаривали о всякой ерунде?

Дорога кажется достаточно знакомой, будто недавно я уже ходил по ней. Дерево с двумя стволами, поляна, сумки. Музей под открытым небом, снова мы тут. Если бы Костя был тут – он бы снова радостно залез в ближайшую сумку.

– Пап, а ты куда нас привёл? – Линда думает, что это было спланировано. Я думаю, что нужно развернуться и уйти.

Сумок стало больше. Золотая пряжка со львом отражает листья, и она определенно сделана на заказ. Это сумка Глеба.

– Нам нужно кое-что проверить, только не рассказывай Косте, – на всякий случай озвучиваю я и чувствую, что Линда это ценит.

Если Костя узнает, что мы были на поляне с сумками без него – мне конец. У нас с Линдой появляется очередная тайна: ещё парочка таких секретов от Кости, и мы можем стать друзьями. Линда поправляет на шее кулон и прячет его под кофту. Наверное, Нина купила очередную безделушку.

– Что это за вещи? Где все эти люди?

Вокруг становится почти темно. Мы находимся под куполом, я чувствую пульсацию в горле, будто подавился собственным сердцем.

– Нам нужна только одна сумка, остальные тоже заберут, это такая игра. Знаешь, автомобильный квест? – говорю я первое, что приходит в голову.

Линда приподнимает брови, и определённо мне верит. Где я научился нести всякий правдоподобный бред? Я готов сделать сальто. Но не умею.

– Не думала, что ты вообще про такое знаешь. Круто! Что нам нужно найти? Где карта? – Линда оживлённо ходит вокруг сумок, не прикасаясь ни к одной, осматривает территорию.

Она подозрительно много знает о подобных мероприятиях. Я, конечно, в курсе про её любовь к машинам, но на авто-квест вряд ли бы отпустил. Но, зная Линду, могу с уверенностью сказать: она вряд ли спрашивала бы разрешение.

– Нам не нужна карта, нам просто нужно забрать нашу сумку. – Берусь за кожаные ручки, и понимаю, что не могу её поднять. Глеб, чёрт бы тебя побрал! И сумку твою! И лес этот!

Голова сильно кружится. Издалека доносится взволнованный голос:

– Пап, пошли к реке, дай мне руку.

13. Линда

Они ужинают в самом красивом ресторане в городе. И окна можно увидеть замечательный вид на ночной Красноярск и местный Биг Бен. Линда не любит часы: ей всегда мало времени. Когда Стас приезжает, она знает заранее: у них не более двух часов. Изредка он приезжает на пять часов, тогда приходится с грустью отмерять каждый час.

Почему нельзя разбить все часы в городе? И Биг Бен, и эти его дорогущие часы – подарок жены. Зачем он надел их сегодня? Ещё раз напомнить, что свой день рождения он провёл с семьёй? Линда представляет, как жена дарит маленькую коробочку, а Стас прижимает жену к себе и благодарно целует в щеку.

Линда не рассказывает о том, что встретилась в центре с братом, она не рассказывает о том, что нарушила своё же правило, приехав в воскресенье. Она также молчит о том, что уже ненавидит его часы. Она молчит, но больше всего на свете ей хочется закричать. Закричать и проснуться. А ещё, чтобы время остановилось.

– Мне нужно тебе кое-что сказать. – Его голос кажется таким далёким, но всё ещё родным.

Глаза нисколько не изменились с их первой встречи, через стёкла очков они кажутся чуть больше. И смотрят с такой же заботой и нежностью. Во только теперь этого мало. Как долго придётся терпеть все эти бесконечные разговоры? Сколько праздников ещё нужно справить в одиночестве? За все эти годы накопилась обида, размером с океан: огромный, шумный, разбивающийся обо всех, кто к нему подходит. Линда тоже готова разбиться обо всех, кто к ней подойдёт.

– Хочешь уйти от меня? – Линда думает, что Стас специально надел часы, чтобы всё стало понятно без слов.

Линда чувствует, как время тонкой струйкой песка утекает, пока она продолжает сидеть в ресторане. Продолжает сидеть и накручивать – а что ещё ей остаётся? Жить в постоянной неопределенности и страхе потерять. А ведь она и без того постоянно теряет Стаса, каждый божий день. Каждый раз, когда он уходит к своей настоящей семье – она его теряет. Она так скоро потеряет и себя тоже.

– Нет, другое, – Стас говорит спокойно.

Иногда кажется, что его невозможно вывести из равновесия. Но его руки говорят больше, чем нужно. Он и правда не на шутку разволновался.

Как же Линде хочется взять, бегающие по столу, пальцы в свою руку, чтобы они остановились. Чтобы остановиться вместе с ними. Как же хочется взять его всего себе.

– Неужели решил бросить свою жену? – Линда делает акцент на слове «свою».

Она сама хочет принадлежать ему. Сколько можно быть на втором месте?

Линде не нравится, что у него есть вторая жизнь. Вторая женщина. Она быстро допивает стакан с водой, но во рту сухо как при сильнейшем похмелье. Зачем он бегает из одного дома в другой и никак не найдёт покоя? А как Линде найти покой, если всё постоянно в подвешенном состоянии? Как ей найти покой, если сердце укутывают в тёплое одеяло на несколько часов, а потом оставляют нагишом на морозе. Попробуй, выживи.

– Нет, я хотел поговорить о твоём…

Линда встаёт и надевает пальто. Дома у неё весит синяя куртка, похожая на потерянную в детстве, в тот день они ездили на рыбалку с отцом. Ей хочется надеть эту куртку и устроить себе выходной. Выходной от вокзала, выходной от вечной зимы.

Линда никогда не позволяла себе уходить посреди разговора. Она не хочет больше оставлять своё сердце и ждать, пока его укроют. Ей неважно, о чём Стас хочет поговорить. Её любимый человек принадлежит другой женщине, а Линда не принадлежит никому. Если бы она могла сейчас хоть кому-то позвонить, она бы плакала в трубку. Она бы кричала, била по приборной панели и выпускала злость. Если бы она могла… Линда никогда не плакала в телефонную трубку.

Ехать за рулём, давясь слезами – плохая идея. Как же долго она привыкала водить машину на каблуках. Стас за ней не пошёл, значит, нет ничего важнее, чем уехать отсюда.

Нет ничего важнее педали газа. Нет ничего важнее пустоты, съедающей изнутри. Линда чувствует, как её сердце не доходит до поезда и падает на рельсы. Она чувствует, как всё внутри разбивается на маленькие кусочки. Внутри происходит страшное – снаружи тоже.

Линда никогда до этого не попадала в аварию.

14. Георгий

– Да. Я буду через десять минут, всё мы успеем.

Георгий опаздывает больше, чем на час; все его друзья знают, что он приедет последним, но всё равно продолжают названивать каждые пятнадцать минут.

Кожаная куртка после тренировки кажется тесной, Георгий расстёгивает её и выпивает залпом полбутылки воды. Хорошо, что в машине всегда лежит полная бутылка на всякий случай. Он надевает солнечные очки и чувствует себя свободным и счастливым. Прикуривает сигарету и не чувствует вкуса. Друзья по команде удивляются, когда после плотной тренировки Георгий выходит на улицу и первым делом достаёт сигарету. Все только дыхание с горем пополам восстановили, а он уже курит.

«Надо по пути ещё заехать за кофе», – думает он.

Телефон снова звонит. Георгий не обращает на него внимание. А какой в этом смысл? Если торопить человека подобным образом, можно получить разве что обратный эффект. На рингтоне хорошая песня: они с другом однажды затеяли в баре драку под неё. Хороший был вечерок!

Георгий тушит окурок в машинной пепельнице и выжимает педаль газа на трассе, но не потому что опаздывает, а потому что любит скорость. Машину он чувствует, как свою третью руку. Машина безопаснее и комфортнее, чем любой другой транспорт. Георгий любит держать ситуацию в своих руках. То же самое он чувствует на льду, получая шайбу – контроль. Разгоняясь на коньках, он хочет остаться в скорости, застрять в моменте.

«Если бы можно было останавливать время», – думает Георгий, проводя рукой по щетине.

«Надо побриться», – последние мысли перед тем, как ему придётся резко выкрутить руль.

Красная ауди вылетает навстречу так стремительно, что на раздумья остаётся меньше трёх секунд. Обычно именно столько хватает хорошему водителю, чтобы избежать любой аварии. Георгий жмёт тормоз и берёт левее, ауди пролетает в сантиметре. Главное, на полной скорости не съезжать на обочину – занесёт.

В зеркало заднего вида Георгий видит, как ауди зарывается в огромную гору песка, сваленную на обочине. Эту гору специально отсыпали, чтобы спасти неопытного водителя? Таких гор несколько, они и правда гасят скорость лучше любого столба. И безопаснее. Возможно, в машине даже кто-то остался жив.

Георгий достаёт аптечку, ставит свою машину на аварийку, по пути сбрасывает звонок друга и набирает телефон скорой помощи.

15. Линда

Линда открывает глаза. Ей кажется, что она в белом платье. Во сне она выходила замуж за мужчину и видела его впервые. Он нёс её на руках. Корсет сдавливал грудную клетку, Линда не могла дышать. Туфли были безумно неудобными и не по размеру. Ноги онемели, воздух перестал попадать в лёгкие. Когда мужчина поднял её над землёй, Линда задышала и заплакала от счастья.

Потом ей кажется, что она в палате отца. Вокруг светлые стены, деревья стучат в окно, голова откликается болью на каждый удар веток. Или сердца. Пахнет спиртом и чем-то горелым.

Манная каша? Линда терпеть не может каши. Она пытается сесть, но лучше бы этого не делала. Сгустки боли взрываются в каждой части её тела, кроме ног. Тело в синяках и ссадинах, на левую руку, похоже, наложили гипс. Правая рука слабая, будто на ней лежало по меньшей мере килограммов сто. Кулак сжимается, и по спине разбегаются мурашки. Когда одеяло оказывается в стороне, в горле застревает крик, Линда кашляет. Кашель разносит боль по всему телу. Кроме ног.

– Очнулась, умница. Парнишка твой уехал вчера, не дождался. – Медсестра бегает по палате, поправляет шторы, забирает нетронутую манную кашу.

«Бутафория, а не еда», – думает Линда, кривясь от боли.

– Я тебе попозже борща принесу, уже начали варить. Тебе сейчас силы нужны.

Линда готова обнять добродушную женщину, но вместо этого продолжает лежать. Она не помнит, чтобы с ней в машине был её парень. Она помнит тот вечер отчётливей, чем хотелось бы. Она помнит всё, но не помнит, как попала в больницу. Наверное, Стас всё-таки поехал следом, потому что переживал. Эта мысль согревает сердце. Линда не хочет, чтобы мысли о нём согревали, она хочет, чтобы он сидел возле её кровати и держал за руку.

– Он забыл свои очки, обещал заехать. – Медсестра кладёт на тумбочку солнечные очки.

Линда знает, что её парень не носит солнечные очки.

Значит, в больницу её привез другой человек.

Она ждёт этого человека до вечера. Она ждёт хоть какого-нибудь человека до вечера, не решаясь спрашивать, что у неё с ногами. И так понятно, что всё плохо.

Всё становится ещё хуже, когда к ней абсолютно никто не приезжает.

***

Всю неделю Линде запрещают вставать с кровати. Чувствительность возвращается по сантиметру, но это приносит больше боли, чем радости. Ей приходится ходить в туалет в мешочек, он висит возле кровати. И становится не по себе, когда его слишком долго не меняют. В такие моменты Линда рада, что никто не приезжает.

Каждое утро доктор делает обход, выписывает конскую дозу обезбола и говорит, что ещё немножко – и она у него бегать будет. Линда не верит ни одному слову. Ей невыносимо больно даже пальцами шевелить. Зато она может сама себя кормить – это единственное, что она делает сама, помимо чтения книг.

В один пасмурный день Линда не выдерживает и расспрашивает медсестру о том, как выглядел человек, во сколько он её привёз и почему он не оставил своих контактов. Да, она подписала бумаги, что сама не справилась с управлением, и что кроме неё никого в машине не было, но это не повод не искать человека, который держал её, всю переломанную, на руках. Или всё-таки повод?

16. Георгий

Телефон Линды в первый день после аварии разрывается от звонков. Линда их не слышит, потому что телефон остался в покорёженной машине. Когда Георгий сидит на водительском сидении, выставив ноги на улицу, и ждёт инспектора, он слышит звонок.

Повернувшись на звук, он видит, как на экране высвечивается «Любимый». Георгий не собирается брать трубку, чтобы не вводить парня в ступор. Любимым людям звонят из больницы – и они приезжают, чтобы держать за руку и говорить слова поддержки. Георгий делает вывод, что он лишний в этой истории. Пусть доктора сообщают неприятные новости.

Его никогда не раздражали звуки звонков, но этот почему-то раздражает. Он переводит телефон в режим вибрации и кидает в сторону пассажирского сидения.

Пожилой инспектор довольно быстро оформляет все бумаги, некоторые из них даёт подписать Георгию. Заплатив сумму большую, чем стоит вызов, Георгий просит инспектора не связываться с владелицей. Он поясняет, что у его подруги и так сильный стресс из-за аварии на пустом месте. Инспектор пересчитывает купюры и говорит:

– Я вам верю.

Судя по его спокойному лицу, он часто верит в чужие стрессы. Георгий вызывает эвакуатор и контролирует доставку машину к знакомым в автосервис. Он в двух словах объясняет ситуацию и оставляет номер «любимого». Георгий не понимает, почему ему так грустно. Он заезжает в первый попавшийся бар, не перезванивает друзьям и уезжает домой только под утро. Алкоголь его давно уже не берёт.

В голове не укладывается, что он сегодня спас человека, хотя спасать людей ему уже приходилось. По ходу дела судьба у него такая. Георгий трогает языком губы, они занемели от холода. Ещё рано ходить в одной футболке по улице. Куртку он наверняка оставил в своей машине. Но всё, что нас не убивает – нас не убивает. Он всегда так говорил: когда выбил шайбой передний зуб, когда упал с огромной высоты и чудом остался жив, когда нёс на руках Линду, понимая, что держит в руках своё будущее счастье, а потом увидел на экране телефона надпись «любимый».

Уже в кровати он вспоминает, что не курил сегодня с того самого момента как произошла авария. Он всегда знал, что курение – это психологическая зависимость. Давно пора бросить – вот только ради чего?

17. Стас

Когда звонит товарищ, чтобы узнать у Стаса про запчасти от красной ауди года рождения его второй дочери, ему становится не по себе. Когда товарищ говорит, что её привезли в непригодном состоянии, Стаса накрывает волна паники. Товарищ говорит, что машина человеку ещё долго не понадобится.

Стас советует знакомого оптовика, тот по дружбе за копейки продаст всё, что нужно. В голове появляются одна за другой картины страшной аварии. А если с Линдой действительно случилась беда? Почему ему никто не позвонил, почему она не позвонила? Он не является близким родственником. По факту – он для Линды вообще никто. Весь их романтический мир только в его голове.

Вчера, когда они с Ларисой ужинали, на телефоне уже были пропущенные. Стас никогда не берёт трубку за столом, иначе скандала не избежать. Вопросы в стиле «Кто звонил и почему так поздно?» аппетита не прибавляют. Обычно всё продолжается придирками по поводу его работы по вечерам и выходным, обвинениями в холодном отношении к семье, и пошло-поехало…

Единственное, что Стас может вставить в разгар ссоры:

– Ло, ты снова начинаешь?

После этого он садится в свою коробку и уезжает в гараж. Там его никто не трогает и не пилит. Работа позволяет отвлечься от тревожных мыслей.

Перезванивать на пропущенные звонки он зачастую забывает.

***

Товарищ из автосервиса говорит, что ребята не могут дозвониться хозяину. Стас переспрашивает. Они сделали вывод, что хозяин именно мужчина, потому что на кресле осталась кожаная куртка довольно больших размеров. Стас наконец может дышать – это не машина Линды.

Он не спрашивает номер машины, советует позвонить хозяину через недельку, когда он немного придет в себя. Стасу хватает информации о чёрной куртке, он цепляется за неё так крепко, что, положив трубку, убеждает сам себя: Линда обиделась и сняла комнату в отеле, чтобы он не нашёл её дома. Она ведёт себя как ребёнок, чтобы обратить на себя внимание. Стас мысленно дает и ей недельку, чтобы прийти в себя.

Через неделю ему звонят из автосервиса, чтобы он забрал красную ауди.