«Горечь моя проистекает единственно из чернильных орешков, входящих в состав моих чернил, и если во мне есть яд, то это не яд, а только противоядие….»

Гейне.

В течение шести лет я в первый раз попал в общество Литераторов и, так называемых, любителей Словесности, именно у нас, на Новоселье. В эти шесть лет произошла большая перемена в наших литературных обычаях, чувствованиях, связях и взаимных отношениях, как будто бы каждый протекший год поглотил целое десятилетие. Я увидел новое поколение Писателей – и не узнал старого. В течение сего времени, одних вел Аполлон вперед, а Фортуна подталкивала, других Аполлон отталкивал, а Фортуна лелеяла. Третьим благоприятствовали оба сии божества…. Но об этом ни слова более. Довольно того, что вот мы, Писатели, все вместе у вас, как в Иосафатовой долине!

Бывало, Литераторы, собираясь вместе, сливались в одну душу, как искры Шампанского в одной рюмке. Ныне, они сходятся, и притом так плотно, как косточки игры домино – но только не спаиваются. Ужели и Литераторов, как игорные косточки, разделяет

интерес?

– Хотя бы я знал, но не скажу.

Чту и уважаю всех великих и малых моих Парнасских собратий; но должен признаться, что в этот день душа моя была так сжата, как книга в тисках переплетчика, а язык висел во рту, как незаведенные часы на стальном крючке у часового мастера. Из всех чувств только

вкусу

было

хорошо. Зрение

страдало от необычайной пестроты; органам

слуха

было больно от нестройных похвал и вежливости;

обоняние

, как чутье оленя, следило ловцов и се